Сирена и Оракул

Глава 2. Шепот стали и шелка

Утро встретило меня свинцовой тяжестью в висках и гулким эхом вчерашней ночи в ушах. Или, вернее, ночи, плавно перетекшей в раннее утро прямо здесь, в редакции, в ее кабинете. Сон был рваным, тревожным, наполненным обрывками воспоминаний: ее властный шепот, прикосновение ее губ там, где я и представить не мог, ее неожиданный, почти небрежный поцелуй на прощание у входа, ее лицо в свете монитора…господи. Я поправил галстук, ощущая, как под безупречной тканью рубашки горит кожа там, где она касалась меня. Первый день стажировки закончился…чем? Уроком? Инициацией? Актом подчинения? Или просто спонтанным сексом с боссом, который решил таким странным образом снять стресс и заодно показать мне, кто здесь главный?

Я шагал по знакомому коридору редакции «Вечернего Оракула», и каждый шаг отдавался в голове странной смесью чувств. Смущение — да, определенно. Щеки пылали при одной мысли о том, что произошло и как это произошло. Я все еще чувствовал фантомный привкус ее помады на губах и видел ее лицо, забрызганное…мной. О боги, как вообще смотреть ей в глаза? Возбуждение — куда без него? Воспоминания будоражили кровь, тело помнило ее прикосновения, ее власть, ее умение доставлять удовольствие, даже когда это было больше похоже на демонстрацию силы. Страх — конечно. Страх ее реакции сегодня, страх того, что это изменит наши рабочие отношения, страх того, что я не смогу соответствовать ее ожиданиям — ни профессиональным, ни…каким-то другим. И, конечно, профессиональный азарт. Несмотря ни на что, я нашел зацепку по делу Финча-Прайса. Я сделал то, что она просила — перелопатил гору дерьма и нашел иголку. И она это оценила. Ее «Хорошая работа, Арториус» звучало в ушах громче, чем стоны прошлой ночи. Может быть.

Я ожидал чего угодно: ледяного презрения, язвительной шутки с намеком, может быть, даже какого-то знака, понятного только нам двоим. Неловкость висела в воздухе, который я вдыхал, плотная и ощутимая, как утренний туман. Я почти физически готовился к столкновению, к тому, как наши взгляды встретятся и между нами проскочит искра — узнавания, смущения, чего угодно, только не равнодушия.

Но Сирена Фоули была мастером разрушения ожиданий.

Она уже сидела за своим столом, когда я подошел к ее кабинету, дверь которого была приоткрыта. На ней был строгий брючный костюм темно-синего цвета, белоснежная блузка застегнута почти под горло. Волосы, сегодня идеально уложенные в тугой пучок на затылке, ни единой выбившейся пряди черного шелка. Она выглядела так, будто только что вернулась с важной деловой встречи, а не провела часть ночи на коленях передо мной в этом самом кабинете.

Она подняла голову от бумаг, когда я остановился в дверях. Наши взгляды встретились. И на долю секунды, не больше, в ее золотистых глазах мелькнуло что-то…узнаваемое. Не теплота, нет. Скорее, хищный, оценивающий блеск. Мимолетный, как вспышка молнии в ночи. Взгляд сытого хищника, который мельком отмечает свою вчерашнюю добычу. А потом он исчез, сменившись холодной, непроницаемой деловитостью. Словно вчерашнего инцидента не было вовсе. Словно ее губы не касались меня так интимно, словно мои брюки не валялись на полу у ее кресла. Словно она не пробовала мою сперму на вкус, комментируя это с пугающим спокойствием.

— Морган, — ее голос был ровным, лишенным каких-либо эмоций, кроме легкого нетерпения. — Заходи, не стой в дверях. Время идет.

Я сглотнул, чувствуя, как ожидаемая неловкость сменяется растерянностью. Это было…обескураживающе. Она играла свою роль безупречно. Роль Босса. Наставника. Легенды журналистики. И ничто другое, казалось, не имело значения.

— Доброе утро, Сирена, — пробормотал я, входя в кабинет и стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Утро бывает добрым, когда есть результат, — отрезала она, даже не подняв глаз от бумаг. — По делу Финча-Прайса. Твоя вчерашняя находка интересна, но это только верхушка айсберга. Копать нужно глубже. Гораздо глубже.

Она мгновенно погрузила меня в работу, не давая опомниться, не оставляя ни малейшего пространства для личных мыслей или воспоминаний. Ее тон был требовательным, профессиональным, не допускающим возражений.

— Первое, — она постучала идеальным маникюром по стопке распечаток. — Офшорные счета фонда «Возрождение», через который Прайс предположительно финансировал Финча. Мне нужны все транзакции за последние пять лет. Не только входящие, но и исходящие. Куда уходили деньги дальше? Кто конечный бенефициар? Это нелегально, так что официальных запросов мы делать не можем. Используй свои…хм…таланты. Подумай, как можно получить доступ к этой информации не напрямую. Взломать не предлагаю, если тебя поймают — я тебя не знаю. Но есть другие пути. Непрямые запросы через подставные фирмы, работа с инсайдерами, анализ открытых источников на предмет утечек. Включай голову, Морган.

Я слушал, пытаясь сосредоточиться. Офшорные счета, нелегальный доступ…это было серьезно. Опасно. И невероятно сложно. Мозг лихорадочно пытался ухватиться за детали задания, но картинки прошлой ночи всплывали перед глазами с навязчивой четкостью. Ее рука на пряжке моего ремня, ее взгляд снизу вверх…

— Второе — продолжила Сирена, не давая мне утонуть в воспоминаниях. — «Феникс Констракшн». Компания получила лакомые куски городских контрактов. Мне нужны люди, которые там работали раньше. Особенно те, кто был уволен или ушел со скандалом за последние пару лет. Инженеры, бухгалтеры, менеджеры проектов. Кто-то из них мог что-то видеть, что-то слышать. Недовольство делает людей разговорчивыми. Найди их. Убеди поговорить. Не жди, что они выложат все на блюдечке с голубой каемочкой. Скорее всего, придется давить, уговаривать, может быть, даже платить. Но никаких обещаний от имени газеты. Это твоя личная инициатива. Понял?

Ее взгляд впился в меня. Холодный, проницательный, требующий полного подчинения и понимания. Я кивнул, чувствуя себя так, словно меня бросили в ледяную воду после горячей ванны. Контраст между ее ночным поведением и утренней деловитостью был разительным, почти шизофреническим.

— Да, Сирена. Я понял. Офшорные счета фонда, бывшие сотрудники «Феникса».

Я пытался соответствовать ее тону, звучать профессионально, собранно. Но ее близость…она стояла теперь у окна, спиной ко мне, и даже так я чувствовал ее присутствие всем телом. Линия ее плеч под строгим пиджаком, изгиб шеи, аромат ее духов, едва уловимый, но такой знакомый теперь…все это отвлекало, мешало сосредоточиться на сложных, почти невыполнимых задачах, которые она передо мной поставила. Воспоминания о ее прикосновениях, ее словах, ее власти надо мной смешивались с необходимостью думать о финансовых схемах и поиске обиженных сотрудников. Голова шла кругом.

— Работай быстро, Морган, — сказала она, все еще глядя в окно. — Конкуренты не дремлют. А Финч и Прайс — не те люди, которые спокойно будут смотреть, как мы копаемся в их грязном белье. Будь осторожен. И докладывай о каждом шаге. Я хочу быть в курсе всего.

Она обернулась, и на мгновение мне показалось, что в ее глазах снова мелькнул тот самый хищный огонек. Но он тут же погас.

— Свободен. И чтобы к вечеру у меня на столе были первые результаты. Или хотя бы внятный план действий.

Я вышел из ее кабинета, чувствуя себя выжатым лимоном. Смущение, возбуждение, страх и профессиональный азарт никуда не делись, они просто сплелись в тугой, вибрирующий узел где-то в солнечном сплетении. Она вела себя так, будто ничего не было. Но я-то знал, что было. И этот контраст, эта ее способность переключаться, пугала и одновременно притягивала еще сильнее. Мне предстояло выполнить сложнейшие задания, находясь в непосредственной близости от женщины, которая владеет не только моей карьерой, но, кажется, и чем-то большим. И единственное, что я мог сделать — это пытаться соответствовать. Пытаться играть по ее правилам. И надеяться, что я не потеряю голову окончательно в этой безумной игре.

Мозг кипел. Офшорные счета фонда «Возрождение» и бывшие сотрудники «Феникс Констракшн». Задания, которые Сирена бросила мне с холодной деловитостью, звучали как главы из шпионского романа, а не как реальная работа для стажера, пусть и с амбициями. Нелегальный доступ к финансам? Поиск обиженных инженеров, готовых слить компромат? Это не совсем то, чему учили на факультете журналистики. Там больше говорили про этику, проверку фактов и запросы в пресс-службы. Сирена же, казалось, обитала в мире, где правила существуют лишь для того, чтобы их элегантно обходить. И она ожидала, что я немедленно последую за ней в эту серую зону.

Я решил начать с «Феникс Констракшн». Это казалось чуть менее незаконным, чем попытка взломать офшорные счета. По крайней мере, здесь речь шла о людях, а не о безликих цифрах на серверах где-нибудь на Каймановых островах. Моя логика была простой: найти списки сотрудников за последние годы (что само по себе непросто), вычленить тех, кто ушел, а потом попытаться найти их контакты и связаться. Звучало выполнимо. На бумаге.

Первым делом я засел за корпоративные соцсети, профессиональные платформы вроде LinkedIn, пытаясь составить карту сотрудников «Феникса». Это была кропотливая работа, требующая терпения и внимания к деталям. Часы уходили на просеивание профилей, сопоставление дат, поиск упоминаний об увольнении. Я нашел несколько потенциальных кандидатов — тех, чьи профили внезапно обрывались или содержали туманные намеки на «поиск новых возможностей» после нескольких лет работы в «Фениксе». Один из них, некий Альберт Гримсби, бывший руководитель проектов, показался мне особенно перспективным. Его последние посты в малоизвестной профессиональной сети были полны плохо скрываемой горечи и намеков на «некомпетентное руководство» и «сомнительные практики». Бинго?

Проблема была в том, как с ним связаться. Написать напрямую «Здравствуйте, мистер Гримсби, я журналист-стажер, не хотите ли слить компромат на вашего бывшего работодателя?» казалось верхом идиотизма. Сирена сказала «убеди поговорить», «давить», но как это сделать, не спугнув человека и не подставив ни себя, ни газету? Я решил действовать тоньше. Ну, как мне тогда казалось.

В профиле Гримсби было указано, что он увлекается орнитологией и часто посещает городской парк «Тихая Заводь» для наблюдения за птицами. Идеально! Неформальная обстановка, возможность завязать разговор как бы случайно…я представил себе сцену: я, тоже как бы невзначай прогуливающийся с биноклем (который пришлось срочно одолжить у коллеги из отдела культуры, соврав про внезапно проснувшийся интерес к пернатым), замечаю Гримсби, мы обмениваемся парой слов о редкой птице, и вот уже разговор перетекает в нужное русло…план казался мне почти гениальным в своей простоте. Я выторговал у Сирены еще немного времени и пошел на место встречи.

На следующее утро, вооружившись биноклем и энтузиазмом неофита, я отправился в «Тихую Заводь». Парк был почти пуст, лишь несколько собачников да пожилых пар наслаждались утренней прохладой. Я нашел фотографию Гримсби в сети — мужчина лет пятидесяти, с седеющими висками, в очках, довольно типичной внешности. Я бродил по тропинкам, делая вид, что увлеченно разглядываю кроны деревьев, и высматривал свою цель.

И вот, у небольшого пруда, я его увидел! Мужчина, очень похожий на фото: те же очки, седина, задумчивое выражение лица. Он сидел на скамейке и что-то чиркал в блокноте. Сердце забилось чаще. Вот он, мой шанс!

Я медленно подошел, стараясь выглядеть максимально естественно. Сел на другой конец скамейки, достал бинокль и направил его на уток в пруду.

— Прошу прощения, — начал я как можно более непринужденно, слегка повернувшись к нему. — Вы случайно не Альберт Гримсби?

Мужчина поднял на меня удивленный взгляд поверх очков.

— Да, это я. А в чем дело?

— О, какое совпадение! — воскликнул я, стараясь изобразить радостное узнавание. — Я Арториус Морган. Мы с вами…эээ…пересекались на конференции по городскому планированию в прошлом году! Помните, доклад про оптимизацию транспортных потоков? Я был под большим впечатлением от ваших идей относительно…ээ…мостов!

Я нес какую-то чушь, лихорадочно пытаясь вспомнить хоть что-то из его профиля, что могло бы сойти за общую тему. Мосты? Почему мосты?

Мужчина нахмурился еще сильнее.

— Простите, молодой человек, но вы меня с кем-то путаете. Я никогда не был на конференции по городскому планированию. Я энтомолог. Изучаю популяцию стрекоз в этом парке. А мостами, признаться, не интересуюсь вовсе.

Энтомолог? Стрекозы? Внутри у меня все похолодело. Я посмотрел на его блокнот — там действительно были зарисовки каких-то насекомых. Это был не Гримсби! Просто похожий мужчина! Господи, какой провал. Щеки залил предательский румянец.

— Ох… простите… — пролепетал я, чувствуя себя полным идиотом. Бинокль в руках казался нелепым реквизитом — должно быть, я ошибся…поразительное сходство…извините за беспокойство.

Энтомолог смотрел на меня с вежливым недоумением, явно не понимая, что за странный тип с биноклем пристает к нему с утра пораньше с разговорами про мосты. Ситуация была не просто неловкой — она была катастрофически глупой. Я уже представлял, как расскажу об этом Сирене, и ее ледяное презрение…

И тут мой мозг, видимо, переключился в режим экстренного спасения. Нужно было не просто уйти, а сделать это так, чтобы не выглядеть подозрительным идиотом. Изящно, как она любит.

Я вдруг широко улыбнулся, немного нервно, но стараясь придать лицу выражение внезапного озарения.

— Ах, вот оно что! Стрекозы! — воскликнул я чуть громче, чем следовало, привлекая внимание проходившей мимо дамы с пуделем — теперь понятно! Вы невероятно похожи на профессора Ларсена с кафедры биоинженерии! Он как раз занимается…эээ…биомимикрией, изучает механику полета насекомых для создания новых типов дронов. Я пишу для университетского журнала статью о его исследованиях, вот и подумал…знаете, его команда как раз работала над моделями, основанными на строении крыла стрекозы! Какая ирония! — Я театрально хлопнул себя по лбу. — а я-то про мосты…перепутал с другим его проектом по структурной устойчивости. Вот что значит многозадачность! Простите еще раз мою рассеянность, профессор…эээ…Гримсби? Нет, не Гримсби…как же вас? Впрочем, не важно! Спасибо, что прояснили! Удачного дня и хорошего улова…то есть, наблюдений!

Я вскочил, все еще улыбаясь своей самой обезоруживающей улыбкой, помахал рукой энтомологу, который смотрел на меня с еще большим изумлением, но уже без явного подозрения, и быстрым шагом ретировался с места своего конфуза, едва не споткнувшись о корень дерева.

Сердце колотилось как бешеное. Идиот. Полный идиот. Перепутать энтомолога с инженером! Пристать к незнакомому человеку с биноклем и бредом про мосты! Но…я выкрутился. Да, это было на грани фарса, но я не спалился, не выдал свою истинную цель и, кажется, даже сумел превратить подозрительность в недоумение по поводу моей эксцентричности. Возможно, даже изящно, если под изяществом понимать способность нести убедительную чушь с уверенным видом.

Я спрятался за густыми кустами и перевел дух, пытаясь унять дрожь в руках. Нужно быть умнее. Осторожнее. Этот прямой подход — не для таких дел. Нужны другие методы. Анализ данных, поиск цифровых следов, может быть, попытка выйти на нужных людей через общих знакомых, а не караулить их в парке, как неуклюжий шпион-любитель.

Я вернулся в редакцию, сел за компьютер и снова погрузился в работу. Поиск офшорных транзакций, анализ утекших баз данных, составление новых списков потенциальных контактов из «Феникса». Мозг заработал с удвоенной силой, подстегнутый адреналином от утреннего приключения и желанием доказать — и Сирене, и самому себе — что я способен на большее, чем комичные провалы.

Но даже сквозь строки финансовых отчетов и списки имен, ее образ неотступно преследовал меня. Сирена. Ее властный голос, требующий результатов. Ее золотистые глаза, в которых на мгновение мелькнул хищный блеск узнавания. Ее руки…ее губы. Проклятье. Часть меня отчаянно хотела произвести на нее впечатление своей работой, добиться ее профессионального признания. А другая часть…другая часть просто хотела снова оказаться в ее кабинете, наедине с ней, ощутить ее власть и поддаться этому странному, пугающему и невероятно притягательному влечению. Работа и желание сплетались в тугой узел, и я не знал, какая из этих сил тянет меня вперед сильнее. Я просто продолжал копать, надеясь, что смогу найти ответы — и по делу Финча-Прайса, и для самого себя.

Рабочий день медленно угасал, превращая офисные окна в темные зеркала, отражающие усталые лица и свет настольных ламп. Постепенно коллеги собирали вещи, обменивались прощаниями и растворялись в вечерних сумерках. Звуки клавиатур стихли, телефонные звонки прекратились, и только гудение компьютеров да мое собственное сосредоточенное сопение нарушали установившуюся тишину. Я был поглощен — нет, я зарылся в цифровые недра дела Финча-Прайса и «Феникс Констракшн». Утренний конфуз в парке, как ни странно, послужил катализатором. Провал отрезвил и заставил сосредоточиться на том, что у меня получалось лучше — анализе данных, поиске скрытых связей, следовании за едва заметными цифровыми хлебными крошками.

И кое-что я нашел. Не золотую жилу, конечно, но несколько тонких ниточек, которые, возможно, вели к чему-то большему. Во-первых, серия транзакций между «Фениксом» и несколькими недавно зарегистрированными консалтинговыми фирмами с крайне туманной сферой деятельности и номинальными директорами. Суммы были не астрономические, но регулярность и отсутствие видимых услуг вызывали подозрения. Классическая схема отмывания или вывода средств? Вполне вероятно. Во-вторых, мне удалось через анализ метаданных старых корпоративных отчетов и перекрестный поиск в утекших базах данных идентифицировать еще пару имен бывших сотрудников финансового отдела «Феникса», уволившихся примерно в одно время, незадолго до того, как Финч-Прайс начал свои разоблачения. Их цифровой след был почти стерилен, что само по себе настораживало. Они не светились в соцсетях, их профессиональные профили были заброшены. Словно кто-то постарался замести следы.

Я так увлекся, что не сразу заметил, как в дверях моего закутка возникла ее тень. Сирена. Она стояла, прислонившись к косяку, руки скрещены на груди, и наблюдала за мной с той самой смесью легкой насмешки и пронзительного внимания, которая всегда выбивала меня из колеи. В полумраке опустевшей редакции ее золотистые глаза, казалось, светились сами по себе. На ней была строгая темная блузка и юбка-карандаш — даже в конце рабочего дня она выглядела безупречно и опасно, как затаившаяся пантера.

— Засиделся, Морган? — ее голос, негромкий, но отчетливый, разрезал тишину. В нем слышался привычный сарказм, но, может, мне показалось, и нотка любопытства. — Надеюсь, не оплакиваешь свою неудавшуюся карьеру орнитолога?

Я вздрогнул, чуть не выронив мышку. Она знала. Конечно, она знала. Кто-то из коллег наверняка уже поделился историей о моем «внезапном интересе к пернатым» и одолженном бинокле. Щеки снова вспыхнули.

— Э-э… нет, Сирена, — промямлил я, откашливаясь и стараясь придать голосу уверенности — работаю. По делу Финча-Прайса. Кое-что нашел.

Она медленно подошла ближе, остановившись у моего стола. Легкий аромат ее духов — что-то терпкое, с нотками цитруса и, кажется, озона перед грозой — достиг меня, заставив сердце сделать нервный кульбит. Она окинула взглядом мой экран, заваленный окнами с таблицами, схемами связей и обрывками данных.

— Кое-что — протянула она задумчиво, постукивая идеальным маникюром по краю стола. — звучит не слишком впечатляюще, Морган. Особенно после утреннего фиаско с энтомологом, принятым за инженера. Кстати, твоя импровизация про профессора Ларсена и дронов-стрекоз…почти изящно. Для тебя.

Я сглотнул. Она не просто знала, она знала детали. И даже мое жалкое оправдание. Ледяное презрение, которого я так боялся, смешивалось с чем-то вроде…снисходительного развлечения? Это было почти хуже.

— Это была ошибка, — признал я, чувствуя себя школьником, отчитывающимся перед строгой директрисой — глупая ошибка. Прямой контакт — не мой метод. Я сосредоточился на анализе данных. И вот…

Я развернул монитор к ней, стараясь игнорировать ее близость и сосредоточиться на деле.

— Смотри. Вот эти транзакции. «Феникс» переводит деньги трем фирмам: «Вектор-Прайм», «Стратегия Роста Консалтинг» и «Глобал Фьючер Солюшнс». Все зарегистрированы в последние два года, уставной капитал минимальный, директоры — подставные лица, я проверил. Ни сайтов, ни реальных офисов. Похоже на прачечную.

Сирена наклонилась, внимательно изучая цифры и названия. Ее волосы упали на плечо, и я поймал себя на том, что засмотрелся на изгиб ее шеи. Черт. Соберись, Морган!

— Прачечная — это банально, — ее тон был все таким же ровным, но глаза внимательно сканировали информацию. — Вопрос — чьи деньги они стирают и куда те уходят дальше. Просто констатация факта нам ничего не дает. Ты проследил цепочку дальше? Куда ушли деньги оттуда?

— Пока нет, — признался я. — Данные по счетам этих фирм достать сложнее. Нужны… другие методы. Но это уже зацепка. И еще. Вот два имени. Эвелин Рид и Маркус Торн. Оба работали в финотделе «Феникса», ушли почти одновременно, примерно за три месяца до первых публикаций Финча-Прайса. И оба исчезли с радаров. Никакой активности в сети, старые контакты не отвечают.

Я показал ей скудные обрывки информации, которые мне удалось собрать на Рид и Торна.

Сирена выпрямилась, задумчиво глядя на экран. На ее губах играла едва заметная усмешка, но глаза оставались серьезными, оценивающими.

— Исчезнувшие финансисты…это уже интереснее. Люди, которые могли знать о схемах изнутри. Которых могли заставить замолчать или…щедро вознаградить за молчание. — Она перевела взгляд на меня — как ты собираешься их искать, Морган? Снова караулить в парке, изображая знатока редких бабочек?

Я почувствовал укол раздражения, смешанный с уже привычным смущением.

— Нет. Я ищу цифровые следы. Запросы в архивы, поиск по старым базам данных, анализ возможных связей через третьих лиц. Может, кто-то из их бывших коллег, менее осторожных, что-то знает. Это медленно, но надежнее.

— Медленно, — повторила она, и в ее голосе прозвучала сталь. — У нас нет вечности, Морган. Финч-Прайс не будет молчать вечно, а «Феникс» не будет сидеть сложа руки. Нам нужны результаты. Быстро. — Она снова наклонилась, ее лицо оказалось совсем близко к моему. Я чувствовал ее дыхание и старался не смотреть на ее губы — эти транзакции… копай глубже. Нужны доказательства связи с офшорами, с руководством «Феникса». Имена директоров этих «прачечных» — проверь их до седьмого колена. Любые зацепки, любые связи. А финансисты…ищи. Используй все свои хваленые цифровые навыки. Мне нужны не просто имена, мне нужны их контакты. Или хотя бы намек на то, где они могут быть.

Она отстранилась, и воздух снова стал разреженным.

— Неплохо для начала, Морган, — сказала она уже спокойнее, направляясь к выходу. — По крайней мере, ты не полный идиот, как могло показаться сегодня утром. Продолжай копать. И держи меня в курсе. Завтра к полудню жду новых данных по этим фирмам-однодневкам. И не вздумай снова играть в шпиона-любителя. Твое место — здесь, за компьютером. Это у тебя получается терпимо.

Она исчезла в коридоре, оставив после себя легкий шлейф своего аромата и звенящую тишину. Я остался один в пустой редакции, сердце колотилось от смеси облегчения, усталости и странного, будоражащего волнения. «Неплохо для начала». «Терпимо». Из ее уст это звучало почти как похвала. И это подстегивало сильнее любого кофеина. Я снова повернулся к монитору. Завтра к полудню. Значит, ночь будет долгой. Но теперь у меня была цель, и было…ее одобрение? Нет, скорее, ее требовательное ожидание. И, как ни странно, этого было достаточно, чтобы продолжать копать, погружаясь все глубже в паутину лжи и денег «Феникс Констракшн», под пристальным взглядом ее золотистых глаз, который я ощущал даже через стены кабинетов.

Ночь действительно оказалась долгой. Я провалился в кроличью нору данных, перебирая транзакции, сверяя имена, пытаясь выудить хоть что-то существенное из мутного потока информации о «Вектор-Прайм», «Стратегии Роста» и «Глобал Фьючер». Но чем глубже я копал, тем больше убеждался, что следы профессионально зачищены. Деньги исчезали в лабиринте офшорных счетов и анонимных кошельков, а номинальные директора фирм-однодневок оказались либо людьми с безупречно чистой (и подозрительно короткой) биографией, либо личностями, чьи реальные следы терялись пару лет назад. Исчезнувшие финансисты, Рид и Торн, словно испарились — ни новых адресов, ни телефонных номеров, ни даже случайных упоминаний в соцсетях дальних знакомых. К полудню следующего дня у меня на руках был ворох тупиков и предположений, но ни одного твердого факта, который можно было бы предъявить.

Я сидел, нервно постукивая пальцами по столу, когда она вошла. Сегодня Сирена была в строгом брючном костюме цвета штормового неба, волосы собраны в тугой узел на затылке. Ничто в ее облике не выдавало вчерашней почти-похвалы. Она подошла к моему столу с видом инспектора, готового вынести приговор.

— Ну? — ее голос был резок, как удар хлыста — удиви меня, Морган. Или хотя бы не разочаруй сильнее, чем вчера утром. Данные по фирмам? Местонахождение наших беглых голубков?

Я сглотнул, чувствуя, как холодок пробежал по спине. Ее взгляд буравил меня, не оставляя пространства для маневра или оправданий.

— Я… я проверил все, что мог, Сирена, — начал я, стараясь, чтобы голос не дрожал — деньги от «Вектора» и остальных ушли через цепочку переводов в несколько юрисдикций с крайне непрозрачным банковским законодательством. Отследить конечного получателя без инсайдерской информации или…официального запроса практически невозможно. То же самое с Рид и Торном. Их цифровые следы обрываются. Ничего. Пустота.

Я ожидал вспышки гнева, саркастической тирады или ледяного презрения. Но Сирена лишь молча смотрела на экран, где я вывел схемы финансовых потоков, обрывающиеся знаками вопроса, и пустые профили исчезнувших финансистов. Ее лицо было непроницаемо.

— То есть, ты хочешь сказать, что потратил почти сутки и не нашел абсолютно ничего? — спросила она тихо, но в этой тишине чувствовалась опасная концентрация.

— Не совсем, — поспешил я добавить, чувствуя, как ладони становятся влажными — я не нашел цифровых зацепок там, где их, скорее всего, тщательно уничтожили. Но…у меня есть мысль. Возможно, стоит копнуть глубже, но в другом направлении.

Она вскинула бровь, молчаливо предлагая продолжать.

— Городской архив, — выпалил я. — «Феникс Констракшн» существует давно. Они строили по всему городу. Должны быть тонны бумажных документов: разрешения на строительство, старые контракты, возможно, данные о субподрядчиках, которые уже не существуют в цифровом виде, земельные споры, жалобы…что-то, что они не смогли подчистить так же легко, как серверы. Может быть, там найдутся связи с теми же фирмами-однодневками, но под другими именами, или упоминания Рид и Торна в контексте каких-то старых проектов, которые могут дать нам ниточку. Это…аналоговый поиск.

Я замолчал, ожидая ее реакции. Она несколько секунд смотрела на меня, ее взгляд был острым, оценивающим. Я почти физически ощущал, как ее ум просеивает мое предложение, взвешивая шансы.

— Городской архив… — протянула она задумчиво, постукивая пальцем по подбородку. Легкая усмешка тронула уголки ее губ — от цифрового Шерлока к пыльным папкам? Неожиданно. Но… — она сделала паузу, — в этом есть смысл. Иногда старые скелеты лучше всего искать в старых шкафах, а не в облачных хранилищах. Хорошо, Морган. Неплохая идея.

И тут произошло то, чего я никак не ожидал. Она шагнула ближе, почти вплотную. Пространство между нами внезапно сжалось, наэлектризовалось. Аромат ее духов снова окутал меня, но на этот раз он казался гуще, интимнее. Она наклонилась, и ее губы оказались у самого моего уха. Я замер, боясь дышать.

— Ты умеешь удивлять, Арториус, — прошептала она так тихо, что ее дыхание обожгло мне кожу. Голос был низким, бархатным, и в нем слышалась та самая двусмысленность, от которой у меня перехватывало дыхание — не только находить иголки в цифровых стогах сена…но и думать…нестандартно. Это…ценное качество. В мужчине.

Ее рука, как бы невзначай, скользнула по столу и коснулась моей. Легкое, мимолетное прикосновение прошило меня током, мгновенно вызвав в памяти другие касания, другие моменты, скрытые от посторонних глаз, когда она была не строгим боссом, а кем-то совершенно иным. Этот шепот, эта близость, это случайное касание — все это было напоминанием. О ее власти. О том, что между нами было нечто большее, чем просто рабочие отношения. О том, что она знала, какое действие на меня производит.

Мое сердце заколотилось в груди, как пойманная птица. Щеки вспыхнули. Я чувствовал себя марионеткой, чьи ниточки она дергает с ленивым изяществом хищника, играющего с добычей.

И так же внезапно, как началось, все закончилось. Она выпрямилась, отступая на шаг. Дистанция мгновенно восстановилась. Выражение ее лица снова стало строгим, деловым, будто и не было никакого шепота, никакого прикосновения. Контраст был настолько резким, что у меня закружилась голова.

— Так, — ее голос снова обрел стальные нотки — архив — это правильно. Займись организацией доступа. Немедленно. Мне нужны копии всех разрешений на строительство, договоров аренды земли и крупных контрактов «Феникса» за последние…пятнадцать лет. Особое внимание — проектам, где могли быть замешаны Рид или Торн, или где фигурировали сомнительные субподрядчики. Отчет — завтра к концу дня. И без фокусов, Морган. Просто сделай свою работу.

Она развернулась и вышла из моего закутка, оставив меня одного, дезориентированного и взбудораженного. Моя рука все еще ощущала фантомное тепло ее прикосновения. Голова гудела от бешеного контраста — от интимного шепота до холодного приказа, от мимолетной близости до привычной дистанции. Она играла со мной, она это знала, и я это знал. И самое худшее — или лучшее? — было то, что эта игра, эта опасная близость и внезапная отстраненность сводили меня с ума, но одновременно и заставляли работать с удвоенной силой, отчаянно пытаясь заслужить…что? Еще один мимолетный момент ее одобрения? Или просто пытаясь выжить в этом странном, запутанном танце, который она вела? Я глубоко вздохнул, пытаясь унять дрожь в руках, и потянулся к телефону, чтобы начать организацию визита в пыльное царство городского архива. Работа ждала. И Сирена ждала.