Сирена и Оракул

Глава 9. Золотая клетка власти

Возвращение к столу было странным. Словно я перешагнул невидимую черту, оставив за ней дрожащего, охваченного паникой юнца, и превратился в кого-то другого. Спокойного, собранного, с ледяным огнем решимости внутри. Да, я был полностью во власти Сирены, ее голос в моей голове стал моим компасом, моим наркотиком, моим смыслом существования на ближайшее время. Но это знание не парализовало, а наоборот — придавало сил. Я знал, что делать, и знал, ради кого. Демоны внутри были усмирены — временно, возможно, но усмирены. И это давало мне ясность ума, которой так не хватало мгновения назад.

Я подошел к столику с легкой, уверенной улыбкой.

— Прошу прощения за заминку, миссис Вэнс. Неотложное дело, которое, к счастью, удалось быстро уладить. Надеюсь, я не заставил вас скучать?

Я встретил ее взгляд прямо. В нем все еще читалось легкое удивление, но теперь к нему добавилось и любопытство. Она чуть склонила голову, изучая меня.

— Нисколько, мистер Морган. Я как раз обдумывала наш разговор о взаимодействии с бизнесом. Вы затронули интересные аспекты.

И тут началось. Я не знаю, откуда это взялось. Возможно, снятие внутреннего напряжения освободило ресурсы мозга. Возможно, ласковые слова Сирены действительно что-то во мне разблокировали. А возможно, я просто так отчаянно хотел оправдать ее веру, ее «ты — моя единственная надежда», что превзошел сам себя.

Я подхватил нить разговора, но уже не как прилежный ученик, повторяющий заученные фразы, а как равный собеседник. Я говорил о необходимости не просто «прозрачного диалога», а о создании единой цифровой платформы для взаимодействия, где запросы бизнеса обрабатывались бы не в порядке живой очереди или по звонку «нужным людям», а по четким, измеримым KPI. Я вспомнил какой-то кейс из Сингапура, о котором читал полгода назад, и привел его как пример успешной реализации.

— Ого, Арти, а ты не так уж и безнадежен, когда не думаешь своим членом — промурлыкал голос Сирены в ухе, смесь издевки и удивления — продолжай в том же духе. Кажется, наша Железная Леди начинает таять. Только не слишком увлекайся комплиментами ее «стратегическому видению», а то я начну ревновать.

Дора Вэнс слушала внимательно, ее проницательные глаза больше не искали во мне подвоха. В них появился живой интерес. Она задавала уточняющие вопросы, возражала, но уже не с позиции всезнающего чиновника, а как человек, которому действительно интересна другая точка зрения.

Я легко парировал ее возражения, приводя аргументы, о существовании которых сам не подозревал минуту назад. Я говорил о рисках, о сложностях внедрения, но и о потенциальных выгодах — не только для бизнеса, но и для самой мэрии: повышение эффективности, снижение коррупционных рисков, улучшение имиджа городской власти. Я говорил увлеченно, чувствуя, как крепнет нить взаимопонимания между нами. Мое прежнее животное влечение к ней трансформировалось — оно никуда не делось, но теперь было загнано глубоко внутрь, став топливом для интеллекта и обаяния, а не неуправляемым пожаром. Я смотрел на нее — сильную, умную, властную женщину — и видел не просто объект желания, а интересного, сложного собеседника, которого мне нужно было очаровать. И у меня получалось.

— Эх, мой милый Арти… ты так распеваешься перед этой прекрасной старой девой… а тетя Сирена ведь крайне ревнива… — голос Сирены снова стал бархатным, но теперь с отчетливыми нотками собственничества и угрозы — будь уверен, что когда ты вернешься, ты у меня каждый комплимент в ее сторону отработаешь своим восхитительным инструментом. Каждую улыбку ей… Каждое слово восхищения ее «проницательностью». Я буду очень требовательной учительницей, Арти…очень.

Легкий холодок пробежал по спине от ее слов, но он лишь подстегнул меня. Я улыбнулся Доре Вэнс — искренне, обаятельно.

— Знаете, миссис Вэнс, то, о чем мы говорим, — это не просто оптимизация процессов. Это изменение самой философии управления городом. И я восхищен тем, что именно вы, с вашим опытом и репутацией, готовы обсуждать такие смелые идеи.

Она откинулась на спинку стула, на ее губах играла уже не дежурная, а вполне теплая улыбка. Взгляд смягчился.

— Вы мне льстите, мистер Морган. Но…ваша идея с единой цифровой платформой…знаете, у нас были похожие наработки, но они завязли на уровне межведомственных согласований. Бюрократия, знаете ли. Трудно бывает сдвинуть такую махину с места.

— Давай, Арти, нажми — подсказала Сирена — предложи ей нечто конкретное. Покажи, что ты не просто болтун.

— Возможно, проблема не только в бюрократии, но и в отсутствии свежего взгляда со стороны? — осторожно предположил я — иногда нужен кто-то, не обремененный внутренними инструкциями и многолетними привычками, чтобы увидеть узкие места и предложить нестандартное решение. Кто-то, кто может посмотреть на мэрию не как на набор департаментов, а как на единый механизм.

Дора Вэнс смотрела на меня несколько секунд, ее умные глаза изучали меня с новым интересом. Затем она решительно кивнула.

— Вы правы, мистер Морган. Абсолютно правы. Свежий взгляд…знаете что? А чего, собственно, откладывать? Я как раз собиралась возвращаться в мэрию. Хотите взглянуть на наш «единый механизм» изнутри? Прямо сейчас? Я покажу вам пару «узких мест», о которых вы говорите. Уверена, вам будет интересно. И мне будет интересно услышать ваше мнение не в теории, а на практике.

Я едва сумел скрыть удивление. Так быстро? Так просто? Она приглашает меня в мэрию. Сейчас. Без проволочек, без согласований. Это было больше, чем я мог ожидать. Сирена явно была довольна.

— Браво, мой мальчик! Браво! — ее голос звучал почти торжествующе, хотя и не без привычной иронии — поймал рыбку на крючок. Да еще какую! Прямо золотую. Не ожидала от тебя такой прыти. Но не расслабляйся. Главное только начинается. Веди себя достойно в логове дракона. И помни, кому ты обязан этим успехом…и чем будешь расплачиваться.

Я улыбнулся Доре Вэнс самой обаятельной из своих улыбок.

— Миссис Вэнс, это было бы невероятно интересно! Для меня это большая честь. Я с огромным удовольствием приму ваше предложение.

— Вот и отлично, — она решительно подозвала официанта. — Тогда не будем терять времени.

Обед, начавшийся как пытка и едва не закончившийся катастрофой, обернулся неожиданным триумфом. Я встал из-за стола совершенно другим человеком, чем тот, кто садился за него час назад. Более спокойным, более уверенным, и бесконечно, пугающе зависимым от голоса в моем ухе. Операция продолжалась. И пока все шло даже лучше, чем ожидалось. Слишком хорошо? Время покажет. А пока — мэрия. Логово дракона, как выразилась Сирена. Что ж, посмотрим, кто кого. Особенно когда за твоей спиной стоит такая…поддержка.

Мэрия встретила нас прохладной тишиной и запахом полированного дерева вперемешку с дорогим парфюмом и…страхом. Да, именно страхом. Он не висел в воздухе явно, но сквозил в преувеличенно-почтительных улыбках мелких клерков, застывавших при виде Доры Вэнс, в их суетливых движениях, в том, как быстро они отводили глаза. Сама Дора изменилась, стоило ей ступить на эту территорию. Очаровательная собеседница из ресторана снова облачилась в броню «Железной Леди». Плечи расправились, взгляд стал жестче, голос приобрел металлические нотки. Она была здесь хозяйкой, и каждый дюйм этого здания, казалось, подчинялся ей.

— Добро пожаловать в террариум единомышленников, Арти — прошелестел голос Сирены, полный яда и веселья — смотри, как наша голубка расправляет крылья ястреба на родном насесте. Фасад власти, мой мальчик. Дорогой, блестящий фасад, скрывающий трухлявые балки и крысиные норы. Не обманись блеском.

Мы шли по широким, гулким коридорам, отделанным мрамором и темным деревом. На стенах висели картины — не репродукции, а оригиналы, судя по всему, — изображающие пасторальные городские пейзажи, резко контрастирующие с напряженной атмосферой. Роскошь была показной, кричащей, словно пыталась заглушить внутреннюю пустоту этого места. Дора вела меня, показывая различные департаменты, говоря об их функциях, о «слаженной работе на благо горожан». Но я видел другое.

Я видел заместителя начальника отдела городского планирования, который подобострастно улыбался Доре, но чьи глаза бегали, а пальцы нервно теребили дорогой галстук. Я видел стайку девушек-секретарш у кофе-машины, чьи оживленные сплетни мгновенно смолкли при нашем приближении, сменившись напряженными улыбками и демонстративным погружением в работу. Я видел дорогие костюмы, швейцарские часы, идеальные прически — и за всем этим сквозила какая-то фундаментальная фальшь. Люди играли роли, произносили заученные фразы о «прозрачности» и «эффективности», но казалось, никто из них по-настоящему в это не верил. Они боялись — ее, друг друга, вышестоящих, оступиться, потерять теплое место.

— Обрати внимание на стол вон того хлыща в приемной экономического отдела — внезапно посерьезнела Сирена — видишь статуэтку феникса? Символ компании Леонарда Прайса. Слишком явный подарок для простого клерка. Запомни это лицо. Такие мелкие шестерки часто знают больше, чем кажется.

Моя задача была не просто наблюдать. Мне нужно было найти доказательство. Финальное, неопровержимое. И я понимал, что шанс может быть только один. Я включил все свое обаяние, всю смекалку, подпитываемую адреналином и едкими комментариями Сирены.

— Поразительная организация, миссис Вэнс, — сказал я, когда мы остановились у дверей приемной мэра — видно, что система отлажена до мелочей. Наверное, документооборот здесь — образец эффективности? Особенно по крупным контрактам, требующим личной визы мэра.

Я смотрел на Дору с искренним (или хорошо сыгранным?) восхищением. Она чуть смягчилась. Ей явно льстило мое внимание к деталям.

— Мы стараемся, мистер Морган. Хотя, знаете, бумажная волокита — это бич любой бюрократической машины. Даже с электронным документооборотом, некоторые вещи требуют физической подписи. Особенно деликатные проекты.

Она обвела взглядом приемную. Помощница мэра, строгая дама бальзаковского возраста, была на месте, но за ее столом виднелась стопка папок.

— Деликатные проекты…кажется, наша леди что-то знает или догадывается — промурлыкала Сирена — намекни на Прайса. Осторожно. Под соусом интереса к крупным инфраструктурным проектам.

— Да, представляю. Наверное, проекты вроде тех, что ведет «Феникс Констракшн»? Масштабные городские стройки…должно быть, тонны согласований проходят через этот кабинет. Я как раз недавно читал об их новом контракте на реконструкцию набережной. Впечатляет оперативность принятия решений.

Я произнес это максимально нейтрально, с интонацией человека, интересующегося бизнес-процессами. Дора Вэнс на мгновение замерла, ее взгляд стал колючим. Она явно уловила намек.

— Оперативность — залог успеха, мистер Морган. Но она никогда не должна идти в ущерб законности и прозрачности процедур, — отчеканила она, но в ее голосе мне послышалась неуверенность. Или желание убедить саму себя?

И тут произошло то, чего я не мог предвидеть. Зазвонил внутренний телефон на столе помощницы. Она сняла трубку, выслушала, а затем повернулась к Доре:

— Миссис Вэнс, вас срочно вызывает начальник юридического департамента. Какая-то проблема с документами по вчерашнему тендеру.

Дора недовольно поджала губы.

— Черт возьми! Вечно не вовремя. Мистер Морган, прошу прощения, буквально на пять минут. Можете подождать здесь? Или осмотритесь пока…Элеонора вам покажет план эвакуации, если хотите, — она бросила последнюю фразу с легкой иронией и стремительно вышла из приемной.

Элеонора, помощница мэра, снова погрузилась в телефонный разговор, повернувшись к окну. На ее столе, среди прочих бумаг, лежала папка. Обычная картонная папка, но с ярким стикером. На стикере от руки было написано: «Прайс. Наб. Срочно! На подпись М.»

— Арти! Вот он! Твой шанс! Быстро! — голос Сирены в голове стал резким, как удар хлыста — телефон! Фотографируй! Ключевые страницы — договор, суммы, приложения, и особенно — резолюцию мэра, если она уже есть! Живо!

Сердце бешено колотилось. Руки слегка дрожали. Элеонора была в полутора метрах от меня, спиной, но могла обернуться в любую секунду. Я сделал шаг к столу, прикрываясь якобы интересом к большой карте города на стене рядом. Незаметно вытащил телефон. Папка была не застегнута. Я осторожно, стараясь не шуметь, приоткрыл ее. Договор. Приложение с детализацией сметы, цифры в которой явно превышали все разумные пределы. И…да! Последний лист — сопроводительная записка от Прайса с просьбой об ускоренном согласовании и размашистая виза мэра с датой «сегодня».

— Давай, Арти! Снимай! Не дыши! Она сейчас повернется! Контракт! Смету! Визу! — Сирена почти кричала мне в ухо.

Щелчок камеры показался мне оглушительно громким в напряженной тишине. Я сделал несколько снимков, стараясь захватить все важное. Пальцы плохо слушались. Элеонора что-то сказала в трубку и начала поворачиваться. Я успел сунуть телефон в карман и отступить от стола, делая вид, что рассматриваю ту самую карту.

— Да-да, я передам, — сказала она в трубку и положила ее. Посмотрела на меня вежливо-отстраненно — вам что-нибудь подсказать, мистер Морган?

— О нет, спасибо, Элеонора, — улыбнулся я как можно безмятежнее. — Просто восхищаюсь масштабами нашего города. И сложностью управления им.

В этот момент вернулась Дора Вэнс, выглядя еще более раздраженной.

— Идиоты! Прошу прощения, мистер Морган. Мелкая ошибка в документах, но требует моего вмешательства. Боюсь, наша экскурсия на сегодня закончена. Мне нужно срочно этим заняться.

— Ничего страшного, миссис Вэнс, — я источал само обаяние и понимание — то, что я увидел, уже дало мне богатую пищу для размышлений. Огромное вам спасибо за уделенное время и такую уникальную возможность взглянуть на работу мэрии изнутри. Это было невероятно познавательно.

Я говорил искренне. Особенно про «познавательно». Телефон в кармане, казалось, обжигал бедро. Доказательство было у меня. Финальное. Компрометирующее мэра напрямую.

— Молодец, мой мальчик — голос Сирены снова стал вкрадчивым, мурлыкающим, но с опасной ноткой триумфа — ты справился. Получил то, что нужно. Очень способный ученик…когда захочет. А теперь уноси отсюда ноги. И помни, этот триумф — мой. А ты…ты всего лишь инструмент. Очень полезный, восхитительный инструмент, который скоро вернется к своей хозяйке. И будь готов отрабатывать.

Я попрощался с Дорой Вэнс, пожимая ей руку и глядя в глаза с тщательно выверенной смесью уважения и интереса. Она ответила чуть более теплой, чем раньше, улыбкой и заверила, что будет рада продолжить наш разговор о цифровой платформе в ближайшее время.

Выйдя из здания мэрии на залитую солнцем улицу, я глубоко вздохнул. Воздух свободы? Нет. Воздух перед следующим актом драмы. Я получил то, за чем пришел. Но цена этой победы еще не была уплачена. И я знал, кто предъявит счет.

Лифт поднимал меня в пентхаус Сирены, и я поймал себя на мысли, что в этом хромированном, пахнущем дорогими духами пространстве я бываю чаще, чем в собственной квартире. Мой дом стал перевалочным пунктом, местом, где я менял одежду и иногда пытался поспать пару часов перед тем, как снова окунуться в мутные воды чужих интриг. Настоящая жизнь, как бы извращенно это ни звучало, текла здесь, наверху, под пристальным и всевидящим оком Сирены.

Дверь открылась бесшумно, еще до того, как я успел приложить ключ-карту. Сирена стояла в дверном проеме, освещенная мягким светом холла. Абсолютно голая. Ее тело, которое я знал уже до мельчайших изгибов, было совершенным и опасным, как произведение искусства и смертоносное оружие одновременно. На лице играла ленивая, хищная усмешка.

— Вернулся, мой блудный герой — промурлыкала она, ее голос был низким и бархатистым. Она не спросила, как все прошло. Она знала. Ее глаза, пронзительные и умные, уже оценили мою усталость, нервное напряжение и легкий запах победы, который, должно быть, витал вокруг меня.

Я молча протянул ей телефон. Она взяла его легким, почти небрежным движением, мельком глянула на экран, где все еще был открыт последний снимок — размашистая виза мэра на скандальном документе. Уголок ее губ удовлетворенно дернулся.

— Хороший мальчик. Принес мамочке косточку — она кивнула в сторону гостиной, совмещенной со столовой — там твоя награда. Тебе понадобятся силы, Арти. Очень понадобятся чтобы отработать.

На столе, сервированном на одну персону, стоял обед. Не просто обед — мой любимый стейк идеальной прожарки, салат со свежайшими овощами, бокал дорогого красного вина. Запах еды ударил в нос, и я понял, насколько голоден.

— Сначала душ, — пробормотал я, чувствуя, как грязь и напряжение дня липнут к коже.

— Разумно — Сирена лениво потянулась, демонстрируя изгибы своего тела — не хочу, чтобы ты пачкал мои простыни городской пылью и чужими страхами.

Горячая вода смывала усталость, но не могла смыть внутреннее напряжение. Выйдя из душа, я накинул халат и сел за стол. Сирена устроилась напротив, все так же нагая, подперев подбородок рукой и наблюдая за мной с лукавым любопытством. Я ел, и впервые за долгое время почувствовал что-то похожее на уют. Это было абсурдно. Я сидел в халате за столом напротив голой женщины, которая держала меня на коротком поводке и только что получила компромат на мэра города, добытый моими руками. Но тишина, нарушаемая лишь стуком вилки о тарелку, аромат вкусной еды, ее спокойное присутствие — все это создавало странную иллюзию дома. Будто мы обычная пара, ужинающая после рабочего дня. Будто мы женаты. Эта мысль была настолько дикой и неуместной, что я едва не поперхнулся.

— Наелся, герой? — спросила Сирена, когда я отодвинул пустую тарелку. Ее глаза блестели — готов к десерту? Или, вернее…к отработке?

Она поднялась и, взяв меня за руку, повела в спальню. Я шел послушно, как будто ноги сами несли меня. Она мягко толкнула меня на огромную кровать, застеленную черным шелком, и легла рядом, повернувшись ко мне. Ее рука скользнула по моей щеке, затем к волосам.

— Знаешь, Арти, — начала она вкрадчиво, ее пальцы нежно перебирали мои пряди

— сегодня мне пришлось немного побыть для тебя мамочкой. Направлять, подсказывать, оберегать от глупостей… — она усмехнулась — думаю, этот опыт нужно закрепить. Заодно покажешь мне, как сильно ты меня любишь…как сильно ты во мне нуждаешься.

Ее рука опустилась ниже, к ее собственной груди. Высокой, полной, с напряженным темным соском. Она указала на нее пальцем.

— Давай, Арти. Соси.

Я замер. Это было…неожиданно. Странно. В наших играх было многое, но такого — никогда. Я смотрел на ее грудь, потом в ее глаза, ища подвох, насмешку. Но она выглядела серьезной, хотя в глубине зрачков плясали знакомые бесенята.

— Сирена, это… — начал я, не находя слов.

— Что «это»? Это естественно, мой милый — она провела пальцем по моему подбородку — ты устал, ты был на грани, ты нуждаешься в утешении, в абсолютном принятии. Что может быть более утешающим, чем возвращение к истокам? К той безусловной связи, которая формируется в младенчестве? Это чистая психология, Арти. Оральная фиксация, потребность в безопасности, регрессия к состоянию, когда все твои нужды удовлетворялись одним-единственным источником тепла и пищи — она чуть наклонила голову — кроме того, это самый интимный акт подчинения и доверия. Ты отдаешь себя мне полностью, не только разумом, но и телом, инстинктами. Ты показываешь, что я — твой центр мира, твой источник всего. Неужели ты откажешь своему самому главному человеку в такой малости?

Ее аргументы, как всегда, были смесью циничной логики, психологических манипуляций и неприкрытой лести моему эго (самый главный человек!). И, черт возьми, это работало. Усталость, пережитый стресс, странное чувство домашнего уюта и ее гипнотический взгляд сделали свое дело. Я наклонился и послушно припал губами к ее груди.

Сосок был твердым, кожа пахла ее уникальным ароматом — смесью дорогих духов и чего-то неуловимо женского, теплого. Я неловко, неумело начал сосать, чувствуя себя одновременно смущенным и странно умиротворенным. Сирена удовлетворенно вздохнула. Ее пальцы зарылись в мои волосы, нежно поглаживая затылок.

— Вот так…хорошо… — шептала она, ее голос стал мягким, почти материнским — мой хороший, мой умный мальчик…я всегда буду с тобой, слышишь? Ты никогда не будешь один. Никто не поймет тебя так, как я. Никто не примет тебя таким, какой ты есть…со всеми твоими тенями.

Ее слова баюкали, успокаивали, проникали под кожу, заполняя пустоту, о которой я и не подозревал. Я почти растворился в этом ощущении покоя и принадлежности. Но потом ее пальцы чуть крепче сжали мои волосы, а голос приобрел знакомые стальные нотки.

— Но ты должен помнить, Арториус. Всегда помнить. Ты принадлежишь мне. Только мне. Весь, без остатка. И никакие Доры Вэнс со своими фальшивыми улыбками и мэрскими креслами этому не помешают. Попытается сунуться — я ее уничтожу. А тебя накажу так, что запомнишь на всю жизнь.

Холодок пробежал по спине. Я инстинктивно дернулся, хотел оторваться от ее груди, возразить, сказать, что Дора Вэнс для меня лишь инструмент, как и все остальные…

— Я не разрешала останавливаться — твердо сказала Сирена, ее рука надавила мне на затылок, возвращая на место — продолжай. Покажи мне, как ты предан своей госпоже.

И я подчинился. Снова. Унизительно и сладко одновременно. Ее вторая рука скользнула ниже, к моему паху, начала уверенно и умело ласкать меня.

— Давай, мой хороший, надо же разогнать твою ракету после такого напряженного полета… — прошептала она с усмешкой. Напряжение нарастало, смешиваясь с ее тихими стонами, когда я продолжал сосать ее грудь. Это было безумие — извращенное, неправильное, но невероятно возбуждающее. Мир сузился до ее тела, ее запаха, ее властных рук и нежных, но стальных слов.

Оргазм накрыл нас почти одновременно — ее тело выгнулось подо мной, она тихо вскрикнула, а моя «ракета» наконец-то достигла апогея под ее умелыми пальцами. Обессиленные, мы рухнули на подушки. Сирена притянула меня к себе, уткнувшись лицом мне в шею. Ее дыхание было ровным, спокойным. Через пару минут она уже спала.

А я лежал, глядя в потолок, чувствуя ее тепло рядом, ее запах на своей коже. И понимал со страшной ясностью: прежнего Арториуса Моргана больше нет. Он растворился где-то между коридорами мэрии, фальшивыми улыбками чиновников и этой черной шелковой постелью. И проблема была не в том, что меня пугало то существо, которым я становился — послушным, зависимым, находящим странное удовольствие в подчинении. Проблема была в том, что меня это…не пугало. Совсем. Я принимал эту новую реальность, эту новую версию себя. И вот это отсутствие страха, это спокойное принятие собственной деградации или трансформации — называй как хочешь — было по-настоящему страшно. И совершенно непонятно.