Скандал в Дуате

Часть 13

Я несколько часов бесцельно колесила по городу, попадая то в одну пробку, то в другую. Я всматривалась в лица людей в соседних авто и не могла поверить, что они живые, настоящие. Они казались мне нарисованными на стеклах. Я всерьез испытывала искушение выскочить из машины и дотронуться до ближайшего водителя или прохожего, заговорить с ними, чтобы убедиться в реальности. Неужели они способны страдать так же, как я? Возможно, их тоже предают − неужели? Я сочиняла для лиц на стекле истории, помещала в разные обстоятельства, которые заставят из кричать, плакать, лупить кулаками по стенам и сделают реальными. На улице стемнело. Вспыхнула вечерняя иллюминация,окончательно превратившая мир вокруг меня в цирк теней.

Мне все еще было больно, но эти переживания отходили на второй план перед другой проблемой.

Моя реальность разделилась на две версии. В одной версии Ира и Асик бесстыдно резвились в нашей супружеской постели. Во второй я бросалась на шею Асику, или даже вовсе не Асику, а к другому Асику, который забрал у меня пантеру и скарабея. Можно было взглянуть иначе − тот Асик, который сейчас с Ирой, и есть другой Асик, нереальный, плод больной фантазии. А мой настоящий муж, моя каменная стена и спасение от всех невзгод, сейчас честно собирает информацию о сувенирах. Тогда почему я не могу позвонить ему? Что мне мешает?

Мешает уверенность, что тот Асик, с которым я провела ночь − суть призрак, миф, морок. Лицо на стекле. Его не существует. Настоящий Асик в данный момент валяется в постели с Иркой. Тогда кем был тот? Можно спросить иначе. Что со мной происходит?

Цветок лотоса на подушке.

Кстати, свечи и чаши с лотосами из квартиры бесследно исчезли. Это я успела заметить.

На исходе третьего часа блужданий по городу у меня созрела идея позвонить родителям в Испанию.

Когда родители вышли на пенсию, они продали дачу, которая к тому времени всем стала в тягость, и приобрели небольшую квартиру в пригороде Малаги, всего в двух километрах от моря. Мама убеждала, что всегда любила пешие прогулки по предгорьям и соленый теплый ветер.

Пару лет родители проводили в Малаге только два-три месяца в году, но потом осели там, лишь иногда наведываясь домой. Квартиру в столице стали сдавать, чтобы обеспечить пресловутую «прибавку к пенсии».

Поначалу с постояльцами не возникало проблем. Квартиру арендовал серьезный командировочный из региональной нефтяной компании, частый гость в столице, а уж по делам или без дела − кто разберёт? Затем либо у командировочного, либо у компании, которая оплачивала вояжи, изменились планы. Выгодный, чистоплотный, как старая дева, квартиросъемщик откланялся. И родители столкнулись с настоящими перипетиями рынка аренды жилья.

В жизни родителей возникла симпатичная молодая семья инженеров с младенцем и без материальных проблем. Материальные проблемы вдруг появились, когда встал вопрос, что арендную плату − кто бы мог подумать? − надо вносить вовремя. Да и младенец на поверку оказался не младенцем, а котейком с дурным характером. Этот мордоворот весом в десять кило перепортил все ковры. Но мама все равно жалела молодую семью и терпела почти год, уверовав, что судьба посылает нам людей не просто так, а с неким тайным умыслом − проверить нас, наказать или наградить. Этот конкретный случай был не про награды.

Затем молодые супруги развелись, поделили, как сумели, любимого кота и разъехались в разные стороны, а истинный смысл их присутствия в нашей жизни так и остался загадкой.

Вскоре агентство подкинуло состоятельного студента. Студент после двух лет обучения в университете, разочаровался в науках, и превратился в преуспевающего дилера. Тоже нехорошо получилось. Студент-дилер вел себя неосторожно, его довольно быстро повязали. Из тюрьмы юный наглец написал моим родителям в Испанию проникновенное письмо. Расхваливал квартиру. Уверял, что там он отдыхал душой и что такая аура бывает в доме только очень хороших и щедрых людей. Между строчек папа разглядел попытку студента попросить денег и содействия в установлении связей с преступным миром Испании. Студент строил ланы на досрочное освобождение.

Несколько разочаровавшись в молодом поколении, мама, тем не менее, отправилась в поход на старые грабли, согласилась сдать квартиру сироте из Чебоксар. Сирота стремилась к актерской карьере. Она быстро и успешно освоила пилон в стрип-баре, поэтому как раз у нее проблем со своевременной оплатой аренды не возникло. Зато возникли проблемы с соседями, которых она регулярно заливала. Выясняя отношения с соседями по поводу протечек и ночных репетиций, девушка переругалась со всем подъездом. Жильцы накатали совместную петицию в Малагу моим ничего не подозревавшим родителям. До глобального выяснения отношения не дошло, так как актриса стремительно вышла замуж за миллионера из Силиконовой долины, уроженца Индии, переехала в Штаты, где поступила в Колумбийский университет. Но это другая история, которая только подчеркивает, что наше непростое время играет людьми как хочет.

Еще год квартира принимала жильцов − один чуднее другого − пока мама и папа не решили дать своим квадратным метрам немного отдохнуть.

Теперь квартира пустовала. Ключ от нее хранился у меня. Теоретически я могла заехать туда в любой момент. Но политес требовал узнать, не появилось ли у моих родителей новых планов на жилплощадь?

Через всю Европу я слышала из телефона, как в сковороде мамы что-то шипит и потрескивает. В Малаге она увлеклась местной кухней, и едва ли не каждый день осваивала новый рецепт.

− У тебя все хорошо? − задала мама обычный вопрос, перекрикивая сковородку.

− Конечно. Все отлично, − я всегда так отвечала.

Мама удивилась, что мне вдруг понадобилось поселиться в их квартире. Конечно, она не возражает, просто по-матерински чувствует неладное. Я поспешила объяснить, что в моей собственной квартире непредвиденный ремонт. Где будет жить Асик? Разумеется, со мной. С кем же еще ему жить? Я не захотела портить родителям обед.

Разобравшись с формальностями, я решила заехать в пока еще нашу общую с Асиком квартиру, чтобы забрать свои вещи. Вряд ли там успела обосноваться моя подруга. Не так быстро. По крайней мере, я на это надеялась, поэтому смело открыла дверь своим ключом.

Я просчиталась.

Новый рыженький полушубок Иры все еще украшал вешалку.

В квартире стояла гнетущая тишина, просто королева тишины.

Я покашляла и потопала − надо же предупредить о своем возвращении. Так как гостиная, кухня и кабинет, как и в прошлый раз, оказались пусты, мне осталось позавидовать ненасытности влюбленных. После скандала они вернулись в спальню. Да, вот это нервы! Или не могут друг от друга оторваться.

Я решительно постучала в дверь спальни. Я три раза громко произнесла «Асик, это я», но реакции не дождалась. Я осторожно приоткрыла дверь.

Из спальни в лицо ударил тяжелый, тошнотворно сладкий запах. В первый момент мне почудилось, что Асик заменил все постельное белье на темно-красное. И эти рубиновые пятна на стенах. Зачем они, откуда взялись?

Потом я захотела разбудить Иру и Асика.

В тот момент сознание отказалось принимать истину, что будить два трупа − пустой номер.

Ира лежала в центре кровати на спине, широко раскинув руки. Бросилось в глаза ее искаженное удивлением и болью лицо. В обнаженной груди (или даже вместо груди) зияла огромная черная дыра. Полагаю, именно кровью Иры была залита вся постель. И забрызганы стены…

Я зажала ладонью рот.

Асик, скорчившись, стоял на коленях с безвольно упавшими руками, уперев лоб в край кровати. Вокруг него на полу так же расползлось темное пятно.

Оставалась глупая надежда, что Асик жив, он без сознания, надо привести его в чувство, и тогда я пойму, что здесь произошло. Асик мне все расскажет. Изрядно перепачкавшись кровью, я перевернула тело. В груди Асика было точно такое же отверстие, как у Иры. Неудержимый приступ тошноты заставил меня выскочить из спальни.

Плохо помню, как набрала номер службы спасения, как открыла полиции дверь. Мир вокруг меня размахивал красным полотнищем − эти моря крови так и стояли в глазах, когда я осела на руки быстро приехавших медиков и оперативников. Незнакомые люди совали мне в нос нашатырь, задавали вопросы − не понять, что хотят, словно говорят на чужом языке. Казалось, я никогда не выйду из этого состояния. Так и буду бессмысленно кивать на всё, что скажут, одной ногой в обмороке.

Через какое-то время я обнаружила себя сидящей на кухне над стаканом воды. Резко пахло лекарствами, целой аптекой, которую впихнули в меня, приводя в чувство.

Раздавался звук шагов: по квартире шаркали ногами люди. Они брали и роняли вещи, перекладывали их, хлопали дверями, покашливали, негромко переговаривались между собой. Эти беспорядочные звуки сделали мой, прежде тихий, дом чужим, как вокзал в незнакомом городе.

− Мне надо умыться, − произнесла я, наконец.

Вслух или про себя? Казалось, настоящая я летает под потолком, а с оперативником беседует случайная женщина, отдалённо похожая на меня, постаревшая лет на десять и не слишком сообразительная.

− Умойтесь, дело хорошее, − покладисто согласился оперативник, сидевший за столом напротив меня. − У вас и руки, и лицо, и вся одежда в крови. Мы все равно уже все зафиксировали.

− Можно принять душ?

− Какой душ, гражданочка? − миролюбиво возразил он. − Вы, чтобы душ принять, наверняка запретесь в комнатке. А мне бы этого не хотелось. Мало ли что? Еще ручки на себя наложите. У нас тут, похоже, аффект.

Хорошо, что судмедэксперт оказалась женщиной. Пышная дородная блондинка средних лет, с лицом хлебнувшей забот домохозяйки согласилась меня сопровождать, но недолго. Она забрала одежду со следами крови. Сразу после этого заторопилась. Я наспех умылась и переоделась. Контрастный душ привел меня в чувство. Ко мне вернулась способность соображать, складывать два и два, а также делать выводы.

Следователь прокуратуры по фамилии Свиридов был полноватым, симпатичным шатеном лет тридцати с хорошим простым лицом «своего парня». С первого взгляда стало понятно, что он умеет раскалывать преступников, хотя задает элементарные и нелогичные вопросы, к которым в ходе беседы возвращается снова и снова. Крутит и крутит тебя, как белье на барабане стиральной машины. А сам поглядывает в окошко − все ли из тебя выжато? Не осталось ли тайных темных пятнышек?

Я рассказала ему сразу и все, как на духу.

Кроме мистики про сувениры, разумеется. Только личная жизнь с неприглядными деталями, которые открылись мне лишь сегодня.

На каждый мой ответ Свиридов сочувственно кивал. Однако я видела, как растут его подозрения. Наконец, он решил, что вытянул из меня все, что можно вытянуть из женщины, в доме которой лежат два трупа.

Пока следователь шуршал своими бумагами, я слышала, как около входной двери привлеченная в качестве понятой Влада Андреевна излагает оперативникам собственную версию событий.

− Так и знала, что этим закончится. Поубивают друг друга, − без смущения топила меня Влада Андреевна. − Не семья, а комок проблем. Темная семейка, подозрительная. Он за компьютером, а как ночь, исчезает.

− Так-так, поподробнее, − оживлялся подручный Свиридова. − Каждую ночь уходил?

− Нет, только две последние. Это и подозрительно. А она все по подругам, все по курортам. Все ей на месте не сидится. А чтобы с соседями по-людски поговорить − ее нет. Ведет себя очень подозрительно. Записываете?

− По курортам? Не работает что ли? − оперативник пытался вылепить из слов бабы Влады Андреевны мой преступный облик. − Только отдыхает?

− Нет, почему? И на работу ходит. Только какая же это работа − шубами торговать? Это не работа − это удовольствие.

− А вы в последнее время не замечали…

− Конечно, замечала, − подхватывала Влада Андреевна. − Я все замечаю. Вот, запишите: у них под дверью о позапрошлую ночь отиралась подозрительная собачка.

− Причем здесь собачка? Это их собачка?

− Нет. Это и подозрительно. Пинчер, ухоженный, без намордника, ошейник − золотой…

− Ой, давайте не будем про собачку, − предлагал дезориентированный сотрудник, теряя терпение. − Ближе к делу. Кроме собаки, кого-то заметили?

− Почему не будем про собачку? Вы это бросьте. Я вот считаю…

В сущности, баба Влада Андреевна смотрела в корень. Просто сотрудник из органов не догадывался, как это важно, и начинал нервничать.

− Уберите от меня эту бабулю, а то я сейчас застрелюсь, − застонал похожий на Дукалиса парень, появившись на кухне. − Все у нее в кучу − собаки, ошейники, мужья, любовницы, досье на всех жителей дома. У бабушки − звездный час. Готова сутки висеть в эфире. Даже боюсь задавать ей вопросы. Водопад.

− Ну-ну, это твоя работа, − буркнул следователь Свиридов. − Придумай что-то, отделайся от нее по-тихому. Ты это умеешь. Найди вменяемых свидетелей. И нечего на кухне толкаться. В поля, в поля, пока место преступления не остыло.

Проводив сотрудника строгим взглядом, следователь Свиридов вежливо обратился ко мне:

− Попили водички? Успокоились? Вынужден вас задержать, гражданка Нарышкина, как и положено по закону. До выяснения обстоятельств.

− Вы меня подозреваете? − подавленно спросила я.

Мне казалось, подозревать меня невозможно: на лбу написано, что и мухи не обижу, а резню устраивать и вовсе кишка тонка.

− Еще как подозреваю, − охотно согласился следователь. − Ситуация-то обыкновенная, бытовая. Неверный муж, его любовница, а по совместительству подруга жены. Далее обычно, как по расписанию, праведный гнев обманутой жены. Разводы нынче не дешевы. Все на нервах. Поэтому лучше так, одним махом решить все проблемы, да? Имущество делить не надо. Очень удобно. Соседи утверждают, что ваш муж был обеспеченным человеком. Разве не обидно такое сокровище дарить подруге? Полина, вы взрослая женщина, и прекрасно понимаете, кого в подобных ситуациях подозревают в первую очередь. Практика показывает, что подозрения, как правило, оправдываются. Это в кино мужей убивает колумбийская мафия. А у нас всех убивает быт.

Когда меня паковали, я услышала, как оперативник спросил у следователя:

− Ты действительно веришь, что она способна вырвать сердце у мужа и его любовницы? Не такая у нее конституция. Хлипкая она какая-то для того, чтобы сердца из груди рвать…

Вырвать сердце?

Конечно. Как я сразу не поняла?

У них не было сердец.