Скандал в Дуате

Часть 5

Так и вышло, что на следующий день я оказалась в отеле в одиночестве − на громадной территории, где все деревья и кусты усилиями неутомимых садовников стали кубиками, шариками, конусами, пирамидками. Это добавляло пространству сходства с гигантской детской комнатой, в которой ищут совсем не детских развлечений взрослые дети. В первый момент я не поняла, нравится мне новое чувство свободы или нет.

Железнодорожники подорвались в Каир, вернее, супруга Катя потащила усатого Женю проветриться, как только он повадился засиживаться с нами в баре за полночь.

Влюбленные Витя и Валя вдруг решились на поездку к коралловым островам. Тем, кого согревает большое чувство, не страшны зимние ветра. Они взяли с собой маски и ласты − совершенно одинаковые, одного бренда и даже одинаковой степени потертости. Я почему-то поняла, что Витя на Вале никогда не женится. Только если супруга внезапно скончается. Впрочем, в тот день я чувствовала себя доброй волшебницей, несущей человечеству исключительно благую весть о будущем: я наверняка знала, что Витина жена никогда не умрет, не такая у нее философия.

Бронислав побежал известно куда и известно к кому. Курортные будни разметали по интересам и других участников нашего импровизированного сообщества. Такое бывает на отдыхе: вроде масса народу вокруг − и вдруг никого, хоть «ау» кричи.

Я полежала на пляже, подышала морем, побродила по геометрическому царству зеленых шаров и кубов, поприкладывалась то к одной стойке с напитками, то к другой, пофлиртовала с бичбоем, поразмышляла о собственной жизни − словом, примерила роль одинокой неприкаянной пляжницы, которой я наверняка стану после развода с мужем и замужества моей подруги Иры. Я верила, что подруга добьется своего, раз в ней заговорил «внутренний продавец», и она впредь не собирается тратить на чиновников мэрии больше тридцатки за вечер.

Мне вдруг захотелось повременить с разводом.

Я не знала больше, каких изменений в своей жизни хочу на самом деле.

Я наслаждалась одиночеством и самоанализом только до обеда. После обеда мне надоело врать или отмалчиваться в ответ на вопрос «А где ваша подруга Ира?» Оказывается, служащие отеля учитывают каждое наше движение. Все и всё видят и запоминают − кто, откуда, когда, как и с кем. Выхода не было.

Вернее, он был − это богато декорированный выход из отеля, на улицу, забитую магазинами и страждущими торговцами.

На улице я огляделась, выбирая в какую сторону двинуть? По мне, в какую ни поверни − всюду одно и то же. Пока я не покинула зону ответственности отеля и не ступила на променад, продавцы вели себя тихо.

Стоило мне сделать несколько шагов по «ничейной полосе» брусчатки, для торговцев я превратилась в мишень в тире. На меня открыли охоту. О, нет, внешне все выглядело пристойно. Зазывалы не позволяли себе резких движений, как когда-то. В мои руки с настойчивой деликатностью совали карточки с адресами магазинов. Ласково пытались заговорить на общечеловеческие темы с плавным переходом в рекламу товаров.

С легким нажимом предлагали понюхать реплики брендовых духов и местные масла.

Выбрать «уникальный» и «натуральный» папирус.

Отведать восточные сласти.

Приобрести пять маечек по цене двух с шарфиком в подарок.

Выгодно купить местную сумку Шанель и кожаные тапки с вышивкой. Лучше приобрести их в комплекте − тогда скидка.

Заценить эксклюзивные ювелирные украшения. Знаем, плавали.

Посетить новое ориентальное заведение с кальяном. Ага, там из−за дыма официантов не видно.

Намекнули на возможность дегустации по сходной цене местной дури. Неужели я так выгляжу?!

От возможностей бездарно потратить деньги зарябило в глазах и зазвенело в ушах. В итоге, я получила те самые предложения, которые получает всякая одинокая посетительница променада в Египте. Увлекательным шепотом меня принялись зазывать на дискотеку «с продолжением» на всю ночь или даже неделю, если у меня денег хватит.

Погода на глазах поменялась. Ветер вроде стих, что само по себе чудо, а солнце прибавило градус. Я незаметно для себя удалилась от отеля на приличное расстояние. Хорошо бы вернуться на пляж, пока тепло. Я развязала шарф, свободно накинула его на плечи − жарко.Возвращаться по променаду, продираясь через коммерческие предложения торговцев, не хотелось. Я нырнула в ближайшую улочку, которая, петляя между домами, выводила к морю. Я рассчитывала вернуться к своему отелю по пляжу.

Не тут-то было. Дорожка уперлась в тупик с глухим забором. На заборе висела сбитая набок доска с надписью на арабском. Наверняка нечто запретительное. «Не курить», «не сорить», «не влезай − убьет», «пляж закрыт на профилактику». Вдалеке, за кучей мусора призывно плескалось море. И ни одной лазейки к нему. Через кучу мусора я не полезу.

Улочка, по которой я сюда попала, казалась мне прямой. Но, возвращаясь по ней к променаду, я неожиданно уперлась в тупик − в грязный дворик, где старая тетя в длинном сером платье и таком же платке, подняла голову от тазика со стиркой и произнесла несколько неприветливых слов в мой адрес. Я вторглась на чужую территорию неприглядной курортной изнанки. Здесь меня никто не ждал. В поведении женщины не было и намека на гостеприимство. В довершении ко всему из дома выскочила худая собачка, которая самым беспардонным образом облаяла меня с ног до головы.

Я извинилась и попятилась. Кажется, добрая египетская бабушка погрозила мне кулаком.

Я забыла об особенности восточных улочек: они всегда петляют, даже когда выглядят прямыми. Теперь я пошла к отелю по наитию, стараясь, чтобы море, мелькавшее в просветах между домами, всегда оставалось справа. Не хотела признаваться себе, что заблудилась. Ничего-ничего, подбадривала я себя, шарахаясь от каждой тени, до отеля рукой подать.

Ничего не подать, тем более рукой. Я даже обратно на променад (теперь родной и желанный) не могла вырулить. Все мой топографический кретинизм и самонадеянность. С моими способностями к ориентированию на местности я могла заблудиться и на Красной Площади. Хотелось поднять подбородок к солнцу и завыть − люди добрые, спасите! Останавливало только то, что на мой призыв из подворотни появятся вовсе не помощники и не спасители. Вдруг, петляя по трущобам, я давно пропустила родной отель? Спрятавшись под шарфом, я позвонила Ирине. Ее телефон был отключен.

Оставалось обратиться к консулу. Или к навигатору.

А как же предупреждение туристических менеджеров и гидов не светить дорогие гаджеты в подозрительных местах? Вырвут игрушку из рук, еще и по голове настучат. Поневоле задумаешься, не пора ли запихнуть гаджет на дно сумки?

Меня не покидало чувство, что за мной кто-то неотступно наблюдает. Я чувствовала этот взгляд затылком и шеей, плечами, руками − он ощупывал меня, оценивал, фиксировал каждый мой шаг.

Это не паника. С головой у меня было все в порядке. Кто-то за мной следил. Возможно, из окна, из-за приоткрытой двери, скрываясь за домом или забором, этот неведомый взгляд вел меня, вычислял мои планы и что-то решал по моему поводу.

Ничего удивительного, размышляла я, бочком ныряя во все новый и новый поворот. Вот дома. Они стоят здесь не сами по себе. Их построили люди, чтобы в них жить. Я нарушила их покой, и люди за мной наблюдают, чтобы я не натворила лишнего. А что я собственно сделала? Всего лишь заблудилась. Если они хотят, чтобы я ушла, пусть помогут выбраться из лабиринта. Зачем попусту на меня глазеть?

Я все шла и шла, не оглядываясь, лишь бы убраться отсюда подальше. Дома-развалюхи соседствовали с незавершенной стройкой и пустырями, обнесенными кривой изгородью. Погода в декабре переменчива. Небо опять потемнело, набежали серые облака. Недобрый ветер отвесил мне воздушную оплеуху, как только я сунулась в новый поворот.

Ветер сорвал с меня красный шелковый шарф и потащил его по узкой и грязной дорожке между домами. Я бросилась вслед, надеясь, что шарф намотается на какой-нибудь куст. Но подгоняемый ветром шарф улетал от меня все дальше. Как я ни старалась угнаться за ним, видела лишь красный хвостик, заманивающий меня в очередной поворот. Моря не было ни справа, ни слева. Я перестала понимать, где нахожусь. Вот уже и шарф пропал из виду. Я побежала наугад по узкой улице, в конце которой, как мне показалось, услышала голоса людей.

Неожиданно я выскочила к цивильному магазину с большой стеклянной витриной и аккуратной надписью на английском «Сувениры Шенти».

Мой шарф мирно повис на ручке двери этого магазина, лениво шевелясь под вздохами ветерка. Сувениры так сувениры, там мне наверняка будут рады. Я сняла шарф, накинула его на плечи и вошла в магазин.

Сразу бросилось в глаза, что сувенирный магазин не похож на другие в Хургаде, скорее напоминает музей. Оформлено в минималистском стиле, с той негромкой роскошью, которая не кричит, а шепчет.

В большом зале располагалось несколько овальных стеклянных стоек с экспонатами (иначе не скажешь), которых я прежде не видела в других магазинах. Нет, это были все те же канонические Ра, Гор, Осирис, Исида, Тутанхамон, Рамзес и другие − все те же, да не те. Исполнение иное. Витрины и полочки магазина украшала подлинная древность, настоящие произведения искусства. Возможно, это была имитация древности, но выполненная на высшем уровне. Кто бы ни был Шенти, вписавший свое имя в название магазина, он знал толк и в истории, и в искусстве.

Там, где заканчивалась внешняя витрина, начинались полочки с небольшими сувенирами и ювелирными украшениями. Я была единственным посетителем в магазине. О присутствии человека напоминала лишь тихая, как вздох, печальная мелодия, которая лилась из глубин торгового зала. Кто-то не играл, а плакал на местном духовом инструменте, название которого я не помнила наверняка − мизмар, кажется. Гортанный плач мизмара мягко поддерживали струнные инструменты. От мелодии, словно вобравшей всю грусть и нежность мира, сжималось сердце − и сладко, и немного больно. Должно быть, радио. Вряд ли в задней комнате прячется целый оркестр. Кроме меня покупателей нет, некого развлекать.

Я задержалась у витрины, изучая статуэтки и украшения, а потом пошла на мелодию. Зал заканчивался небольшой нишей. Здесь за конторским столом, в современном эргономичном компьютерном кресле, перед ноутбуком сидел молодой человек. Он увлеченно читал объемную книгу на английском языке. Судя по названию, нечто о ядерной физике.

Заметив меня, смуглый паренек захлопнул фолиант, отложил его в сторону и деликатно улыбнулся после почти беззвучного приветствия. Мелодия лилась из ноутбука. Чтобы она не мешала разговору, парень уменьшил звук, но не до конца.

На нем были дорогие джинсы и синий джемпер, из которого торчал белоснежный воротничок рубашки. Могла поклясться, что и ботиночки его приобретены отнюдь не в лавке на променаде. Модная дорогая стрижка. От него исходил аромат Пако Рабан, а изящные очки в титановой оправе были из коллекции Булгари. Если все это подделка, то я аплодирую стоя тому мастеру. Но интуиция подсказывала, что ни одна вещь у парня не подделка, как и он сам. Он ничего не впаривал мне, не предлагал, не навязывал с порога. Он терпеливо ждал, что я скажу.

− Вы Шенти? − я обратилась к нему на английском.

Если парень выглядит настолько круто, логично принять его за хозяина магазина.

− Шенти? − удивился он и тут же по-мальчишески открыто улыбнулся. − Ах, это, вывеска… Нет, не Шенти. Магазин принадлежит моему дяде. Впрочем, он тоже не Шенти. Шенти − это… Да ладно, не обращайте внимания. «Сувениры Шенти» − только название. Я присматриваю за магазином, когда у меня есть время. Я учусь в университете.

Его английский был безупречен.

− Я так и поняла. Ну, и как идет торговля?

− Смотря что считать торговлей, − уклончиво ответил он. − Как вы отыскали наш магазин?

− Случайно. Заблудилась. Не ожидала, что здесь, вдалеке от променада есть магазин. Вряд ли туристы про него знают. Не хотите разместить на променаде рекламу или поставить указатели?

− Указатели? Нет-нет, нам они не нужны, − парень небрежно махнул рукой. − Дядя считает, что его магазин не для всех. Кому надо, сами найдут этот магазин.

− Интересно. «Не для всех», значит? Не слишком распространенная в Египте концепция торговли. Здесь наверняка и цены не для всех? − заподозрила я, оглядывая полки.

− Цены? Как договоримся, − парень был из тех, кто держит интригу до конца.

Дверь за спиной парня была наполовину отворена. Я заметила в комнате большой антикварный стол, на нем стопки конторских папок, несколько потрепанных, древних на вид книг, электрический чайник и вполне себе европейский набор белых чашек с блюдцами. По-своему истолковав мой взгляд, парень галантно предложил мне кофе или чай на выбор.

Вскоре мы с ним пили кофе с молоком и непринужденно болтали на отвлеченные темы, как старые приятели. Он оказался очаровательным, легким собеседником. Его звали Александр. Имя вроде не арабское.

− Интернациональное имя, − пояснил парень. − Мой отец египтянин, но мама англичанка. Имя выбирала мама. Итак, вы зашли в магазин, чтобы узнать дорогу в ваш отель?

Видимо, это был намек, что пора и честь знать.

− Нет уж, раз я здесь, немного осмотрюсь, если позволите. Вдруг какой-то сувенир окажется мне по карману?

− Выбирайте, − парень щедро повел рукой в сторону центральных витрин. − Что понравится, несите мне. На месте разберемся.

− Все что понравится?

− Совершенно верно. Смело выбирайте, а я потом подскажу, что вам подходит, а что − нет.

Необычный совет.

Обходя витрины и полки, я потеряла счет времени. Хотелось купить все. Ценников нигде нет, но это традиционно для Египта.

− Выбирайте то, что не сможете забыть, если не купите, − подсказал Александр, затем снова углубился в книгу.

Через четверть часа я выложила перед Александром четыре предмета.

Красивый серебряный браслет с подвеской в виде «ключа жизни» на цепочке сложного плетения. Александр одобрительно кивнул.

Изящная фигурка пантеры из черного дерева, небольшая по размеру, но непостижимым образом передающая силу благородного зверя.

− Она − чудо, − вновь кивнул Александр.

Роскошный скарабей, на спине которого разместилась диковинная птица с пышными сложенными крыльями и человеческим лицом. Вырезано из камня, и сразу видно, что стоящий предмет.

− Отличный выбор. У вас чутье.

− Дорого? − я затаила дыхание. Вещь сразу показалась мне старинной.

− Бесценно, − широко улыбнулся студент. − Берите, не пожалеете. Мне за нее не стыдно.

Я мысленно пересчитала наличность в кошельке.

− Принимаете карточки? − спросила я.

− О да, мы все принимаем, − туманно ответил Александр.

Юноша-загадка. Ни слова в простоте.

Над четвертым предметом он помрачнел. Это была вырезанная из нефрита собачья голова Анубиса. Такими бюстами, маленькими и большими, алебастровыми, базальтовыми, гипсовыми, даже пластиковыми, завалены все лавки в Египте.

Этот Анубис был похож и не похож на тысячи тысяч своих клонов. Однако исполнение статуэтки, которую я держала в руках, радикально отличалось от потоковой продукции. Возможно, дело было в самом материале фигурки. Нефрит с молочной подсветкой и выраженной искрой в переплетенных нитях прожилок. Особенности камня словно оживляли статуэтку, добавляли ей выразительности. И главное − понятия не имею, как мастер этого достиг, но я держала в руках зловеще прекрасное произведение искусства, с которым более не в силах была расстаться.

Статуэтки притягивала меня к себе. Мне не хотелось выпускать ее из рук.

На сей раз улыбка сползла с лица Александра. Он задумался, побарабанил пальцами по столу, созерцая статуэтку Анубиса, и, наконец, произнес:

− Это плохой парень. Очень плохой, − Александр упрямо сжал губы.

− Некоторые считают меня очень плохой девочкой. Я плохая, он плохой − вдруг мы с Анубисом друг другу подходим? − беспечно ответила я.

− Никогда так не говорите, − с досадой произнес Александр, будто я сморозила глупость. − Вы уверены, что хотите взять именно эту статуэтку?

− Вы сами мне посоветовали: я должна выбрать то, что не смогу забыть. Так вот, я не смогу забыть эту вещь, если не куплю ее. Спать перестану. Я вас убедила?

− Скверный парень, − повторил Александр. − Вы уверены? Вы действительно хотите его?

− Да, хочу. Без Анубиса я отсюда не уйду, не надейтесь. Он − мой. Анубис только мой. Даже не думайте меня отговаривать.

− Ну, вот вы и сказали то, что я должен был услышать, − внутренне подобрался Александр. − Что ж, это ваш выбор. Хотя я его не одобряю. В этом магазине столько прекрасных вещей. Подумайте еще раз, Полина, здесь боги и фараоны с более комфортным нравом. Они прекрасны. Среди них есть герои, изменившие жизнь целых народов, сам ход древней истории, спасители и созидатели. Почему именно Анубис?

− Он так на меня смотрел... Словно хотел что-то сказать мне.

Кстати, это была правда. Я еще подумала, как удалось мастеру добиться в камне такой живости взгляда?

− Анубис − мой, − сказала я.

Я уже считала его своим, и не понимала, почему Александр не хочет продавать статуэтку? Он сам положил на нее глаз?

− Вот этого я и боялся, − безнадежно произнес Александр.

− Послушайте, уважаемый, в первый раз вижу, чтобы продавец отговаривал клиента от покупки.

− Я предупреждал, я не совсем продавец. Я помогаю дяде в свободное от учебы время.

− Александр, не томите, называйте цену. Вы меня с ума сведете своими загадками.

Я словно потеряла над собой контроль. Даже заоблачная сумма не смогла бы меня остановить. Если у меня не хватит денег, попрошу у Асика. Я готова была, если другого выхода не останется, отказаться от покупки трех других сувениров. Но Анубис должен принадлежать мне.

Александр кивнул. Некоторое время он копался в компьютере, затем будничным тоном озвучил цену:

− За все четыре предмета одиннадцать долларов.

− Сколько?! − я едва не выронила Анубиса. − Да ладно. Вы шутите.

− Вообще-то все четыре вместе стоят пятнадцать долларов. Но я готов сделать скидку.

Что происходит? Я еще раз взглянула на сувениры, которые собиралась приобрести. Высокое качество, не придерешься. Они выглядели старинными. По моему разумению, сейчас мне эти предметы практически дарили.

− Это нефрит? − уточнила я, указывая на статуэтку Анубиса.

Александр утвердительно кивнул.

− Как насчет остальных сувениров? Браслет из серебра? А этот скарабей действительно из камня, не из пластмассы? И черное дерево − это черное дерево, а не что-то другое?

Александр понимающе улыбнулся. Его темные глаза хитро блеснули из-за стекол очков.

− Полина, выбранные вами предметы бесценны. Я мог бы запросить за них и сто долларов, и десять тысяч, и гораздо больше. Все равно ни одна сумма не отражает их ценности. В нашем магазине именно вам эти предметы отдают за одиннадцать долларов. Я еще и сертификат выпишу, чтобы на таможне не придирались.

− Могут возникнуть проблемы? − насторожилась я. В этой истории в чем-то должна быть засада.

− Для того и выдают сертификат, чтобы проблем не возникло. Не беспокойтесь. Я заверну сувениры в специальную упаковку для транспортировки. Развернете их дома, а пока не стоит. Без упаковки вы можете их повредить.

− Даже браслет? − удивилась я.

− Все можно повредить, − в своем уклончивом стиле ответил студент. − Не открывайте упаковку и никому не показывайте сувениры, пока не вернетесь домой.

− Это… Это странно, Александр! Вот что.

− Знаю, − он равнодушно пожал плечами. − И еще один совет. Раз уж Анубис теперь ваш, надо усвоить правила обращения со статуэткой. Как вы с ней собираетесь поступить?

− Собираюсь поступить? − растерялась я. − Так же, как все поступают. Дома поставлю сувенир на полку, наверное. Пусть украшает интерьер. И сама, конечно, буду на статуэтку смотреть, Египет вспоминать. Она мне нравится.

Александр сокрушенно вздохнул. Разве он рассчитывал услышать что-то другое? Например, что я собираюсь гастролировать с Анубисом по стране, или отдать одну из комнат квартиры под святилище для египетского бога.

− Никогда не принимайте пищу в присутствии Анубиса. И никогда не кормите его человеческой кровью, − отчетливо произнес Александр. − Запомните. Никогда этого не делайте.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Я не могла определить, шутит он или говорит серьезно?

− Что с вами?!! − моему изумлению не было предела. − Кто кормит сувениры человеческой кровью? Как вы себе это представляете?

− Не знаю. Я говорю вам то, что должен сказать. Это как техника безопасности. Лучше ее соблюдать. Не передумали покупать статуэтку?

Нет, не передумала. Я только сильнее вцепилась в нее. Если парень по какой-то причине не хочет расставаться с Анубисом, не надо было выставлять его на продажу.

Убедившись в моей непреклонности, Александр вдруг успокоился, завернул сувениры в три слоя плотных пластиковых листов, затем в золотую бумагу с названием магазина, еще и скотч намотал, как бинты на мумию. Затем сложил все вместе с сертификатом в пакет − также золотой, фирменный − и галантно протянул покупку мне.

Я все еще не знала, как мне вернуться в отель.

− Это просто, − Александр открыл свою книгу и удобно устроился в кресле. − От двери магазина идите все время прямо, пока не упретесь в променад. Затем поверните направо. Первый справа отель − ваш.

− Я не говорила вам название своего отеля, − я уставилась на парня с растущим подозрением.

− Я видел вас в том отеле. Я иногда захожу туда выпить чаю, поболтать с кондитером и поглазеть на туристов. Там вкусная выпечка, − сказал он, миролюбиво позевывая.

− Неужели магазин находится прямо под боком у нашего отеля? − удивилась я.

− Либо отель расположен под боком у моего магазина. Это с какой стороны посмотреть.

Я видела, что мое присутствие тяготит Александра. Он собирался вернуться к чтению, то и дело нетерпеливо поглядывал на свою умную книгу. Прижимая к груди пакет с сокровищами, я смело двинула прямо по указанному Александром маршруту, и набрела на свой отель.