Скандал в Дуате

Часть 30

Я сделала буквально два шага к темному коридору, но за моей спиной мгновенно выросла глухая стена. Я оказалась в кромешной тьме, словно на лицо накинули непроницаемый платок. Анубис провел меня как маленького ребенка. Или насильно толкнул на путь истинный? Другим этот путь быть не может, с учетом того, какое именно Перо сейчас у меня в руках. Мы ведь даже не попрощались.

Здесь было холодно и очень страшно. Но надо идти, раз подписалась на авантюру. Перо в моимх руках вдруг ожило, стало теплым и светлым, как маленькая лампадка. Этот слабый огонек не пробил тьму, но под ногами я разглядела узкую молочно-зеленую тропинку. Нечто, затаившееся в коридоре, непонятное, неразличимое и враждебное, пришло в движение. Казалось, шевелятся сами стены и потолок коридора. Платье и джинсовая куртка сразу взмокли на спине.

«Брось Перо!» − гаркнул кто-то над ухом, и тысячи голосов повторили приказ. Из тьмы ко мне потянулось множество рук с кривыми узловатыми пальцами. Если пристанут, я даже не смогу от них отбиться. Я должна держать Перо. Именно этого они хотят − чтобы я бросила сокровище Истины и с воплями ускакала прочь.

− Да что вы мне сделаете?! − громко кникнула я, чтобы себя подбодрить. − Вы просто мертвые души, которые боятся Суда Анубиса! Нагрешили − вот и страшно. Убирайтесь с моего пути! Надо было при жизни головой думать, а не гадить людям.

− Это ты трясешься от страха, − сказал мне кто-то в самое ухо. Интересно, кому принадлежал этот бархатный мужской голос в земной жизни? − Ты ничего о нас не знаешь. Мы многое можем… Мы можем…

Вот теперь меня толкнули − с одной стороны и с другой, настойчиво и довольно сильно. Я едва не потеряла равновесие. Десятки липких рук, холодных, как лягушачьи лапы, коснулись меня. Они вцепились в ноги в попытке задержать. Как их стряхнуть?

− Хочешь погубить нас? − взвыл все тот же мужской голос. − Мы не отступим. Нам нечего терять.

Я словно попала в трясину, идти невозможно, меня засасывает в гущу жадных рук грешников. Вот теперь я перепугалась не на шутку. Сколько грешных душ скопилось в коридоре за два десятилетия? Должно быть немало, и большинство из них не жаждут встречи с Анубисом, потому что хорошо знают, чем она для них закончится. Тропинка лежала передо мной, маня зеленым светом, но я застряла в коридоре − без доспехов, без браслета Маат, без поддержки Анубиса.

− Мети! − звонко крикнула впереди какая-то женщина и повторила гневно. − Мети, оставь ее!

Перед глазами возник полупрозрачный, словно сотканный из солнечных нитей женский силуэт.

− Ифе, проклятая Ифе, − застонал тот же мужчина. − Всегда была глупой, как пробка! Как ты не понимаешь? Анубис вырвет наши сердца, как только Перо окажется в хранилище! Он нас не простит!

− Я не жду прощения Анубиса, − прошептала Ифе так близко, что я вздрогнула. − Мы ответим за свой грех. Но я не дам тебе, Мети, погубить еще одну душу. Хватит, Мети, примем достойно нашу участь. Иди за мной, девочка, не бойся. Я украла Перо Маат − я и верну его на место.

Женский силуэт был едва различим, с нечеткими границами. Отдельные фрагменты лица, плеч, ног, длинных широких одежд то приобретали четкость, то теряли ее. Мне казалось, в этой пульсации я заметила копну рыжих волос и веснушки на лице, а еще глаза, такие печальные, что сердце сжалось. Ифе, грешная мать Александра, протянула мне тонкую, эфемерную руку, и тени отпрянули в сторону, как от чумы, убоявшись ее чистоты и силы. Какой же визг поднялся вокруг − ультразвук, от него на раз мозги лопнут.

− Остановись, Ифе! − зарыдал неисправимый грешник.

− Нет, Мети, ты меня не остановишь.

Я прижала левую руку с зажатым в ней Пером к груди, а правую протянула к Ифе, поймав воздух, ведь тела там не было. Однако меня подняло и понесло по коридору вслед за трепещущей, как листок под ветром, тенью Ифе. По ногам чиркали мертвые, гнилые пальцы. Со всех сторон окружали стоны и всхлипы, но громче всех сыпала проклятьями перепуганная душа Мети. Светящийся шлейф, протянувшийся за стремительной Ифе, подхватил и выплеснул меня из коридора в маленькую комнату с земляным полом. Вместе с Ифе мы опустились около простой глиняной вазы с широким горлом, она стояла в середине хранилища.

И так же вместе, лелея Перо Маат в наших ладонях, мы положили его в вазу.

Бессмысленные проклятья и стоны отчаянья сразу стихли. Исчезающая Ифе улыбнулась мне, с горчинкой и прощальным сожалением, перед тем, как вернуться в коридор и занять свое место в очереди на Суд Анубиса. Я почувствовала прохладу на щеке. Это она в последний раз прикоснулась к живому человеку, а в следующую секунду я поняла, что в хранилище больше никого нет, ни душ, ни людей, ни богов. Я заглянула в вазу. Серебряное Перо покоилось на дне, словно никогда не покидало свой безыскусный сосуд.

Я огляделась. В комнате не было ни дверей, ни окон, ни малейшего намека на выход из подземелья. Все та же проблема − как выбраться на белый свет, увидеть солнце, настоящих людей, вернуться в мир, по которому невыносимо соскучилась, каким бы он ни был. Страха не испытывала. Теперь я твердо знала, что выход всегда найдется, стоит только захотеть и поверить в себя.

− Давай, Истина, укажи мне путь, ведь ты можешь, − попросила я. − Я хочу выйти отсюда.

Внезапно из вазы с Пером ударил сильный свет. Комната озарилась, будто здесь взошло солнце. Я зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела в стене узкий, в человеческий рост проем и ведущие вверх ступени.

Мимо Сфинкса продефилировали два верблюда с полисменами на горбах. Полисмены Гизы обычно одеты в устрашающую черную форму и вооружены плетками. Сейчас они отправились приструнить туристов, которые дружно полезли на одну из пирамид. Подобные инциденты случались нечасто. Большинство гостей Гизы даже не думали под палящим солнцем карабкаться к вершинам древних сооружений − слишком трудоемкий путь, и есть риск перегреть темя или сорваться вниз. Однако время от времени попадались сумасшедшие, готовые ради селфи на вершине пирамиды Хеопса практически на все.

Дедушка на ослике, который, как и множество его коллег по бизнесу, продавал туристам мороженое и напитки по заоблачным ценам, изощренно проклинал вдруг возникшего на пути конкурента с точно таким же ассортиментом продуктов.

Неподалеку от разбушевавшегося дедушки мальчик, якобы торгующий ориентальными платками, филигранно разводил английского туриста по старой, как мир, схеме. Едва познакомившись с ним, добрый мальчик напялил на туриста − долговязого, лощеного дядю в «авиаторах» − свой платок. Турист заявил, что покупать это барахло не станет. Мальчик заверил, что и не надо покупать, платок нужен только для фото. Красиво же. Английский турист, загипнотизированный дружелюбием юного проходимца, согласился. Мальчик взял у дяди смартфон, чтобы щелкнуть разомлевшего туриста на фоне пирамид. Турист к тому моменту успел наснимать два десятка селфи, но мальчик убедил его сделать «настоящий», панорамный снимок. После краткой фотосессии мальчик вдруг спрятал смартфон в своих объемных одеждах и с непроницаемым лицом потребовал за услугу десять долларов, иначе смартфон туриста останется в заложниках навсегда.

Турист пытался призвать юного бизнесмена к ответственности. Однако к месту разгорающегося конфликта поспели еще три дюжих молодца из аборигенов − совсем не юнцы, с бандитской щетиной на толстых щеках и в самом сумеречном настроении.Они представились дядьями и братьями малолетнего коммерсанта. Турист жалобно поозирался в поисках представителей закона, но, судя по всему, внутренне сразу решил заплатить, чтобы не связываться с мордоворотами.

У левой лапы Сфинкса толкалась небольшая группа немецких туристов. Мальчик лет десяти, чьи родители сейчас с утомленными, скучными лицами слушали гида, прохаживался вокруг самого известного египетского артефакта с целью отколупать от статуи камушек на память. Гид, не спуская с него суровых глаз, продолжал монотонное повествование. Из-за слепящего солнца и неприятного ветра рассказ гида плохо оседал в головах аудитории. Впрочем, от частого повторения заунывное повествование о сокровищах плато Гиза стерлось до дыр. В нем образовались существенные пробелы. Гид и сам плохо понимал, что говорит. Солнце сегодня как паяльная лампа, не зимнее. Туристы въедливые, а доходы падают. Сезон в этом году неудачный, не такой урожайный, как в прежние времена. Хорошо бы прилечь в тенечке с баночкой ледяной колы, но приходится тянуть лямку.

− Во время последней реставрации тело монумента было очищено от солей, которые угрожали целостности Сфинкса, − монотонно продолжал гид. − Реставраторы укрепили его шею и грудь … Длина изваяния − семьдесят два метра, высота − двадцать метров. Ну, об этом я уже говорил. А о чем не говорил? На чем мы остановились?

− Вы обещали рассказать, что находится под Сфинксом. Правда ли, что власти Египта скрывают эту информацию? − встрял один из туристов, самый дотошный, из тех, кого не проймешь ни солнцем, ни ветром.

− Что находится под Сфинксом, доподлинно не известно до сих пор. Может быть, и ничего не находится, пусто там, − мстительно бросил гид.

− Мумии там находятся. И зомби, которые нападают на людей, а потом разрывают их на куски и съедают, − с иррациональным восторгом подсказал немецкий мальчик.

− Мумии? Зомби? − задумался гид, вычисляя, как бы грамотно заткнуть рот неугомонному пацану, который за полтора часа экскурсии его достал. − Нет там никаких мумий. Вот под этой лапой, глубоко внизу вроде обнаружили коридор, но куда он ведет, доподлинно не известно. В общем, коридор завален, и пройти по нему невозможно. Поэтому все легенды о том, что находится здесь − только легенды. Вряд ли сохранилось хоть что-нибудь, даже если…

В этот момент из-под ног гида раздался явственный стук.

Он почувствовал, как земля под ним зашевелилась. Ошеломленный гид отскочил в сторону. Вместе с туристами он уставился на то место, где только что находился. Земля еще раз вздрогнула. Отчетливо послышался звук осыпающейся каменной крошки. На ожившей земле обозначился контур небольшой квадратной плиты. В следующее мгновение плита с треском пошла в сторону.

Это я подвинула ее, чтобы выбраться на поверхность по разбитым временем земляным ступеням.

Выбравшись наружу, я с трудом, кряхтя и чертыхаясь, задвинула плиту на место, немного припорошила землей, вытряхнула из волос килограмм пыли, обернулась и тут же наткнулась на дюжину пар уставленных на меня сумасшедших глаз. Первым пришел в себя немецкий мальчик:

− Тетя, вы кто? Мумия? − спросил он с нездоровым воодушевлением. Глаза горели от счастья.

Мумия?! Вот негодяй. Неужели я так плохо выгляжу?

− Я тут это…Я тут арбайтен, мальчик, работаю, не мешай, − проворчала я.

Надо было чем-то разбавить затянувшуюся паузу. Я приосанилась и широко повела рукой в сторону Сфинкса.

− Перед вами древнейшая статуя на Земле, − сказала я туристам. − Прекрасный памятник местного зодчества. Недавно установлено, что камень, из которого изготовлен Сфинкс, на тысячи лет старше блоков, из которых сложены здешние пирамиды. Отлично сохранился, с учетом того, что по нему стреляли из пушки наполеоновские солдаты. Среди вас часом нет французов? Точно нет?

Потрясенные немецкие туристы энергично помотали головами − нет, что вы, как вы могли подумать!

− Это хорошо, что нет французов, − успокоилась я. − Итак. Высота изваяния − двадцать метров, длина… Большая длина у него, у изваяния в смысле. Ну, вот наш уполномоченный товарищ гид вам все подробно расскажет. Спасибо, что зашли.

Я на всякий случай пожала руку гиду (он потом долго не мог оторвать от нее глаз), и быстрым шагом направилась к выходу. Пока не догнали.

Все это прекрасно, я вернулась в мир людей. Но я в Каире, а надо бы оказаться в Хургаде.

За оградой я бессильно опустилась на первую попавшуюся скамью. Грязная, голодная, без денег и документов. Хорошо бы вернуться в Хургаду прямо сейчас, но как это сделать? До отеля еще пилить и пилить. Придется обратиться в консульство и что-то там соврать. Только не рассказывать про спасение мира, а то упекут в египетскую психушку, а я даже не знаю, как они выглядят. Вряд ли там комфортно. На всякий случай я проверила карманы джинсовой куртки. В нагрудном кармане к моему удивлению обнаружила банковскую карточку Иры. Забыла вернуть. Хорошо, если Ира не спохватилась и не заблокировала ее. Я должна знать код… Я помню код! Ира как-то нализалась на дискотеке так, что ручки ходуном ходили. Пришлось мне снимать для нее наличность в банкомате. Вот тогда Ира заплетающимся языком и сообщила мне заветные цифры. Сама она вряд ли захотела бы сейчас оплатить мой билет на самолет до Хургады. Ладно, деньги я ей верну, когда появится настроение это сделать. С другой стороны, Ира столько потратила на всяких проходимцев. Почему бы ей для разнообразия не профинансировать спасение мира?

Тут я сообразила, что без паспорта меня в самолет не пустят. Сразу одолела безумная жажда. Пол−Дуата за маленькую бутылочку воды! Без денег мне даже местной водопроводной жижи не нальют. Я повесила голову, почувствовав одиночество и безысходность. Спасла мир − а сижу на лавке, как бомж, и не знаю, что делать дальше.

− Тетя мумия, тетя мумия, − кто-то тормошил меня.

Это был тот самый белобрысый немецкий мальчик, сын неугомонных туристов. Он протягивал мой паспорт.

− Тетя мумия, вы выронили это около Сфинкса.

Я полистала документ − точно, мой паспорт. Но я не брала с собой паспорт, оставила в отеле, в сейфе.

− .Мальчик, где ты.., − начала я и осеклась.

Мальчишка, склонив голову набок, хитро улыбался мне. Все и без слов ясно. Я в последний раз взглянула в нефритовые глаза Анубиса. Мальчишка развернулся и побежал к родителям.