Скандал в Дуате

Часть 27

Водитель такси, которое я тормознула перед входом в отель, выслушал адрес с легким удивлением. Он оценивающе осмотрел меня с ног до головы, потом удивился. Названный адрес и я не совмещались в голове опытного деляги. Это был чисто выбритый, положительный дядя с темной, лоснящейся кожей и крупной шеей жизнелюбивого здоровяка.

Таксист переспросил − точно ли мне надо в Саккалу, в Мину? Вдруг на самом деле мне надо в торговый центр или на рынок за фруктами? Я должна хорошо подумать, определиться. Он также знает отличный рыбный ресторан в районе Дахара. Недорого и такие деликатесы − язык скушаешь, не заметишь. Полжизни будешь друзьям рассказывать, как было вкусно. Такие деликатесы в отелях не подают. Можно также заехать в популярное рок-кафе, посмотреть на местный бомонд. А «Тысяча и одна ночь»? Вот где развлечений завались. Но это вечером. А пока можно прокатиться, скажем, на улицу Шератон, там магазины на все вкусы, если мадам желает купить отличное золото и сувениры. У его друга как раз есть собственная ювелирная торговля, и он наверняка сделает для мадам отличную скидку. Нет? Как это − нет? Мадам не пожалеет о потраченном времени и деньгах. Тогда есть другой друг, он торгует папирусами. Кто знает толк в этом деле − все к нему. Самый настоящий папирус во всей Хургаде! Глаз не отвести. Папирусы у других торговцев − так, подделка. Если не пользоваться советами знающего человека, в Хургаде хороших вещей не купить. Вокруг одни мошенники. Так жаль. Очень много мошенников. На папирус также будет специальная скидка, если он, таксист, хорошо попросит друга.

Я заметила, что сервис в Хургаде прежде, чем сделать то, о чем вы их просите, предложит массу других услуг, вам совершенно не нужных. Местные таксисты, лавочники, официанты, горничные, менеджеры в отеле, портье и кто угодно еще всегда лучше знают, что вам надо, а что не надо. Турист чувствует себя дрессированной собачкой, которая обязана сразу прыгать через кольцо, как только местному таксисту или официанту взбредет в голову сказать «ап». Надо иметь крепкие нервы, чтобы не сбиться с пути.

Я ответила, что именно сейчас мне надо именно в Мину, не сворачивая в магазины или рестораны.

Но это такой прекрасный город, чудесный курорт, здесь столько развлечений, воскликнул таксист. Развлекайтесь! Зачем вам в Мину?

Я пригрозила, что поймаю другое такси.

Разве, опять удивился он, где вы видите другое такси?

Вокруг я не увидела ни одной свободной машины. Странно. Обычно здесь в надежде перехватить клиентов всегда дежурят машины. Только и ждут, когда ты махнешь им рукой.

Нет, конечно, мадам может ехать, куда пожелает, любезно согласился таксист, но его долг предупредить, что район Мина — так себе, не туристический. Сложно представить, что в этом районе будет делать такая красивая девушка. Жители района Мина − добрые, гостеприимные люди, только совсем не любят чужих. У них своя жизнь.

Не надо вмешиваться в установленный порядок и чужие дела. Он сделал многозначительную паузу.

− Если ты отдашь мне пантеру, скарабея с птицей и браслет Маат, для тебя все закончится, − вдруг четко произнес таксист. − Эти предметы сейчас в твоей сумке, как и голова бедняги Анубиса. Отдай мне их. Голову Анубиса тоже можешь отдать. Это даже весело. А потом развлекайся, отдыхай, живи! Если Маат тебя отпустила − так тому и быть. Никаких проблем. Скоро сядет солнце. Наступит чудная египетская ночь. Возвращайся к мужу. Еще не поздно. Или − хочешь? − я подкину тебе такого сладкого мальчишку, что голова закружится от любви. Решайся.

В его глазах мелькнул так хорошо знакомый мне озорной, но и стальной огонек. Я выпрямилась, сделала шаг назад и крепко прижала к груди сумку.

Таксист выскочил из машины, но не стал ко мне приближаться. Так и застыл около своей тачки, облокотившись на капот. Он держался игриво и уверенно, а говорил с легкой издевкой, будто наслаждался моей реакцией на каждую произнесенную им угрозу.

Милашка Сет. Соблазнитель Сет.

− Куда же ты? − сказал таксист, поигрывая ключиками от машины. − Ах, в отель! Вот в чем дело. Тебе страшно. Бедная девочка, ты боишься. Правильно, у нас с тобой случилась размолвка в прошлом. Или теперь получается, что в будущем? Не бойся, дело прошлое. Детка, я тогда весь был на нервах. Как ты хотела? Какому воину понравится, когда в твои дела лезут гражданские? Путаются под ногами? Срывают твои планы? Любой нормальный бог поневоле разозлится. Но теперь прошло время, мы оба хорошо подумали, не так ли? В прошлый раз я взял с тобой неверный тон, вот что. Думаю, ты из тех, с кем следует говорить спокойно и напрямик. Сейчас ты отдашь мне пантеру, скарабея, браслет, голову Анубиса − и все неприятности закончатся. Можно отдыхать, веселиться. Потом вернешься домой и все позабудешь. До чего ты себя довела? Вместо того, чтобы спокойно отдыхать, носишься с чужими проблемами. Неужели ты поверила, что мир действительно рухнет? Ты видела, как он рушится? Нет. Это Маат запудрила тебе мозги. Маат − красивая девчонка, и голос приятный. Однако в Дуате с ней никто не считается, вот Маат и доказывает всем подряд, какая она важная птица. Никаких устоев и принципов Маат не существует. Это сказка¸ которую она выдумала, чтобы запугивать людей. А я хочу освободить их от глупых предрассудков.

Таксист все-таки сделал ко мне один шаг.

Я тут же на шаг отпрыгнула от него, и оглянулась на двери отеля. Если станет горячо, я в любую минуту готова сбежать туда. Надеюсь, Сет не собирается, размахивая копьем, гнаться за мной через весь холл?

Таксист рассмеялся и поднял руки в жесте, который обычно означает «Сдаюсь!»

− Не бойся. Давай все обсудим, я готов заключить сделку, − произнес он тоном, с каким уговаривают несмышленого малыша скушать утреннюю кашку.

− Я не боюсь, − храбро ответила я. − Ты не можешь отнять у меня сувениры. Убить меня ты тоже не можешь, у меня на руке браслет Маат, ключ от власти над Дуатом.

− Не могу убить, − охотно согласился он. − Но из отеля ты не выйдешь никогда. Такси или какую другую машину, чтобы уехать в Мину, тоже не найдешь. Никто не повезет тебя. Соберешься дойти до «Сувениров Шенти» пешком − поверь, на твоем пути возникнет столько препятствий, что мало не покажется. Ты заперта в этом отеле. Тебе некуда деваться. Сегодня до заката ты совершенно точно не попадешь в Мину.

−Еще не вечер, − сказала я, развернулась и пошла назад в отель.

Теперь Бишр не рассматривал на свет желтую купюру, а любовно разглаживал ее.

− Госпожа вернулась? − позевывая спросил он, в который раз за сегодняшний день увидев меня перед стойкой ресепшн. − Госпожа что-нибудь забыла в отеле?

− Бишр, мне нужен катер. Я вижу, около отеля есть небольшая пристань. Там всегда стоят катера. Мне нужен один из них.

Бишр ожил, посмотрел за окно и динамично, с выражением принялся расписывать мне прелести индивидуальной морской прогулки, скажем, от отеля до острова Гифтун. Когда море успокоится − возможно, завтра или послезавтра − Бишр обещал устроить для меня катер. По доступной цене.

− Бишр, − остановила я его. − Ваш Гифтун − кусок песка в море с синей бочкой для мусора посередине. Но это не важно. Мне сейчас нужен катер. Прямо сейчас. Плачу две цены.

− Нет, катер нету, − менеджер отрицательно покачал головой и развел руками. − На море плохо, шторм. Никто не хочет потерять катер. Бум. Будет «бум». Когда шторм, Гифтун нету.

− Нету Гифтун − значит, нету, − обозлилась я. − Мне нужен не ваш Гифтун, а катер. Только катер, и человек при катере, который отвезет меня в Морской порт. Отсюда до порта рукой подать. Мне срочно надо в район Мина, который около порта. По морю ехать десять минут, не больше. Да и шторм − так, средней паршивости. Не утонем.

− В Мину? Катер в порт нету. Есть такси. Пожалуйста. Я сейчас найду для вас такси, − просиял Бишр.

Он с готовностью указал рукой в сторону выхода из отеля.

У дверей действительно стояло несколько машин. Целый парк такси: не то, что десятью минутами раньше.

Некоторое время я потратила на то, чтобы разъяснить менеджеру, насколько мне нужен и важен именно катер и ничего, кроме катера.

Бишр с недоумением вглядывался в мою активную жестикуляцию. На лице было написано, что загадочная русская душа отныне стала для него еще на порядок загадочней. Бишр все выслушал, согласился со всеми аргументами и… предложил найти такси.

Я ушла на диванчик в глубине холла, где в этот момент никого не было. Постояльцы не хотели пропускать последний солнечный часок. Из-за ветра на пляже стало неуютно. Гости отеля потянулись в закрытые бары, кофейни, кто-то отправился в баню и на массаж, на прогулку по городу, или решил вздремнуть перед ужином в номере. На фоне других развлечений неказистый холл отеля не котировался.

Оставалось одно средство. Я выставила на столик Анубиса. Хороший знак: нефрит потемнел, однако где-то внутри, в глубине сердца статуэтки, если оно есть у камня, бились сполохи молочного света.

Не подведи, Анубис. Без тебя никак.

Я собиралась сделать это несколько позднее, но если нет другого выхода, к чему тянуть? Я нащупала в сумке выданный Бишром антикварный нож. Зажмурилась, три раза выдохнула и быстро провела по лезвию пальцем.

− Мне не больно, − повторяла я, пока разрисовывала нефритовую статуэтку собственной кровью.

Погуще, чтобы наверняка нарушить второе правило.

Хорошо, что служащие отеля не обращали на меня внимания. Уверена, я производила впечатление не самого здорового человека.

Я пристально смотрела на статуэтку, чтобы не пропустить тот момент, когда камень впитает кровь. Отключилась лишь на мгновение − будто кто-то нажал и тут же отпустил кнопку паузы в моей голове. Этого оказалось достаточно: крови на статуэтке больше не было, нефрит потемнел, а глаза Анубиса потухли. Из них ушла вся жизнь. Передо мной стоял обыкновенный каменный болван, каких в лавочках Хургады − тысячи.

Как он это делает?

Очевидно, надо немного подождать. Если ничего не произойдет (хотя я не знала, что именно должно произойти), я отправлюсь к пристани.

К дивану подошел Бишр.

− Господин менеджер, − раздраженно сказала я. − Если не можете помочь с катером, лучше уйдите. Не до вас.

− Идем, у нас мало времени, − произнес он.

− Бишр? А…

− Полина, вставай, живо. Нам надо на пристань.

Два раза просить не пришлось. Бишр схватил меня за руку и потянул за собой − из холла на территорию отеля. По газонам, по аккуратным клумбам цветов и любовно постриженной травке, мимо шариков и кубиков, баров и столиков мы понеслись к пристани.

Пожиратели булочек и пиццы все еще сидели за столиком.

− Полина, куда же вы?! − крикнул мне вслед железнодорожник Женя.

Я на ходу неопределенного махнула рукой в сторону бунтующего моря.

У пристани как раз швартовался симпатичный овернайтер с полноценным камбузом, в данном случае заваленным дайверским снаряжением. Других катеров не было, кроме потертого спортивного буксировщика, который предназначен для лыжников или вейкбордистов. Парень в шортах и замызганном белом джемпере, который рулил овернайтером, в голос критиковал качку, из-за которой он никак не мог укрепить трос.

− То что надо! Прыгаем! − скомандовал Бишр.

Мы пронеслись по мосткам и заскочили в овернайтер. Я мельком успела заметить сумасшедшие глаза хозяина катера. В следующую секунду Бишр столкнул парня за борт, включил зажигание и вывернул руль. Мы резко пошли перпендикулярно к берегу в море. Нас обдало водопадом брызг. Я перекинула длинный ремень сумки через шею, для страховки закрепила с помощью застежки на поясе. Если суждено утонуть, то вместе с сувенирами. Никогда больше с ними не расстанусь.

− Я знаю хорошую стоянку рядом с Миной! − прокричал Бишр.

− Ты − Анубис? − громко спросила я.

Бишр что-то ответил мне, но шум двигателя и вой ветра заглушили его слова.

− Ты Анубис, я знаю, − я обняла его сзади и прижалась лбом к спине

− Не мешай, − не слишком вежливо отшил меня Бишр

Вскоре я заметила, что за нами устремился спортивный буксировщик.

Я не могла разглядеть, кто управляет машиной, но догадывалась. Бишр прибавил скорость и слегка оторвался от преследователя. Море под нами и вокруг нас кипело, как в адских котлах, и плевалось водой. Я промокла, словно побывала под тропическим ливнем. Катер болтало из стороны в сторону. Бишр виртуозно маневрировал, чтобы придерживаться нужного направления.

Спортивный буксировщик шел по волнам гораздо легче. Правда, из-за меньшей мощности пока не мог нас достать. Когда справа показались сооружения порта, Бишр свернул к городу и вынужденно сбросил скорость.

Напротив порта буксировщик нас нагнал. Незнакомый мне египтянин с перекошенным лицом направил машину прямо на нас. Бишр попытался прижать катер ближе к берегу. Однако, не позволяя нам улизнуть, буксировщик ударил в борт, подпрыгнул и перевернулся. Я не успела понять, куда подевался человек, который так упорно стремился нас задержать.

Для начала нас накрыло мощной волной, а затем выкинуло из катера в море. Пустой овернайтер продолжил свой путь к горизонту. Я лихорадочно заработала руками и ногами. Вода была холодной. Волны гуляли над моей головой во все стороны. Я сжала зубы и поклялась самой себе, что ни за что не утону сегодня, не просите. Выплыву на одном энтузиазме. Бишр, которому шторм был нипочем, подхватил меня под руку, чтобы транспортировать к берегу. Долго плыть не пришлось. Довольно скоро навстречу нам вылетел, разрезая волны, катер спасателей, который и доставил утопленников к пристани.

Задушевные беседы с разъяренными спасателями Бишр взял на себя: они на него здорово насели. Трясли перед его носом своими документами, орали, что-то требовали. Улучив момент, Бишр подал мне знак, который мог означать только одно − отличный момент сбежать. Что я и сделала.

Я почти не замечала, что промокшая в море одежда скребет по телу, в кроссовках хлюпает, и от холода зуб на зуб не попадает. Я пробиралась между домами, все дальше и дальше от берега, вглубь квартала, двигаясь в правильном направлении, скорее по наитию, чем по здравому рассуждению.

Молоденькая девушка в покрывале, спрятавшим и лицо и фигуру, вдруг остановила меня, когда я застыла не перепутье, выбирая между двумя улочками.

− Ты опять заблудилась, − укоризненно произнесла она, над кромкой покрывала сверкнули миндальные очи восточной красотки. − Тебе не надо на эти улицы. Вот короткий путь. Он выведет тебя к Шенти.

Девушка уверенно указала на узкий и темный проход между домами, который выглядел опасным тупиком. Сама бы я туда ни за что не сунулась

− Ты − Анубис?

− Анубис-Саб. Если не сложно, в следующий раз называй меня так. Чего ты ждешь? Иди!

− А вдруг ты − Сет?

− Тебя не поймешь, − девушка убрала край покрывала с юного, почти детского лица. − То начинаешь обниматься, как только что на катере, то не веришь ни одному слову. Если будешь топтаться на месте, Сет действительно нагонит тебя. Всему свое время − и сомнению, и доверию. Иди же! Быстро! А я попробую задержать Сета.

С ее одежд сорвалась хорошо знакомая нефритовая дымка, которая свернулась в сверкающий зеленый жгут и, как нить Ариадны, устремилась в проход между домами, приглашая за собой. Я без лишних слов побежала за ней в хитро заверченные лабиринты этого опасного района.

Ветер вдруг резко усилился, а небо почернело. За моей спиной как будто загудела огромная турбина. Окна и двери домов мелко затряслись. Послышался чудовищный треск. Я обернулась. Между домами образовалась огромная трещина, которая уже подбиралась ко мне. Из дверей домов выскакивали люди, мужчины и женщины, вооруженные кто чем − ножами, кольями, даже сковородками. Их лица были искажены ненавистью.

Девушка одним движением сорвала с себя покрывало и сбросила его в образовавшуюся трещину, которая − о, чудо − остановилась буквально в метре у моих ног. В руках девушки блеснул короткий меч. Разъяренная толпа подбиралась к моей спасительнице.

− Не оглядывайся! Беги! − крикнула она. − Я удержу их! Даже не думай возвращаться!

Я повиновалась. За спиной я слышала затухающий металлический лязг. Очевидно, развернулась нешуточная битва на мечах и сковородках.

− Эй, Сет! − звонко подначивала врагов девушка. − Что же ты насылаешь на меня всех грешников побережья, а сам прячешься? Выходи, поговорим! Мне твои грешники на один зуб. Жду не дождусь отведать, каковы на вкус их черные сердца!

Даже представлять не хотелось, какая кровавая баня сейчас начнется.

Сгибаясь под порывами ветра, я не бежала, но упорно шла вперед, вслед за светящейся зеленой нитью. В какой-то момент нить растаяла в воздухе. Мне показалось, что я перешла незримую границу между двумя мирами. В одном мире дома ходили ходуном, засвистывал ветер, носились тучки, где-то вдалеке выли обезумевшие люди, которым Анубис пообещал вырвать сердца. В другом мире − предзакатном и неспешном − ничто не нарушало тишину, дома не тряслись, люди выглядели обычно, ветер стих, а небо расчистилось.

Я узнала улицу и фальшивый фасад, за которым притаился пустырь с головешками и мусором − все, что осталось от магазина «Сувениры Шенти».

Напротив фальшивого фасада, подпирая спиной стену дома, прямо на тротуаре сидел старик в изношенных одеждах. Его можно было принять за нищего, который заснул, не дождавшись подаяния. Голова старика, прикрытая бесформенной темной шапочкой, безвольно упала на грудь. Узловатые пальцы сжались в кулаки.

Он сидел в позе абсолютной отрешенности. Лишь время от времени старик вскидывал тяжелую голову, чтобы проследить взглядом очередного прохожего. Но большей частью смотрел в землю и шевелил губами, однако ни звука не издавал. Сердце заболело от мысли, что старик, возможно, давно утратил рассудок. О чем я буду говорить с ним? Поймет ли он хоть слово?

− Шенти…

Я позвала его по имени − раз, другой, в третий − настойчиво и громко. Наконец, старик, пробудившись от своих грез, поднял на меня удивительно ясные и печальные глаза. Я молча протянула ему браслет. Некоторое время он вглядывался в украшение, пока, наконец, по его морщинистой щеке не сбежала слеза.

− Да, это браслет Маат. Я сам вырезал анкх пером Маат, − проскрипел он.

− Вы держали в руках перо Маат?

− Держал. Перо… Такое нежное, но крепче, чем алмаз. Потом Сет забрал его. Но прежде я с помощью Пера сделал еще кое-что.

Шенти негнущимися пальцами с великим трудом расстегнул одежды на груди. Я увидела татуировку − копию анкха с моего браслета.

− Твой анкх и мой анкх − они берегут нас. Нас нельзя превратить в ушепти. Нас нельзя убить. Мы можем умереть только сами, когда сочтены дни. И вот я умираю, дитя. Мои дни выпиты до последней капли. Хорошо, что ты здесь. Я боялся, что умру, не искупив вину перед Анубисом. А ведь ему взвешивать мое сердце на великом суде в Зале Двух Истин. Как без Пера Маат они поймут, грешно мое сердце или нет? Я не хотел умирать с мыслью, что справедливого суда больше не существует − даже там, в Дуате.

− Мастер Шенти, взгляните еще на два сувенира. Эти предметы также сделали вы? − я достала из сумки пантеру и скарабея с птицей.

Слабое подобие улыбки тронуло лицо старика.

− Я не видел их больше двадцати лет. Я знал, что пожар им не страшен. Я сделал пантеру из куска черного дерева, заговоренного жрецами Гизы. Такое дерево приобретает способность впитывать частицу силы и духа Ра. Когда-то он принял облик Большого Кота, чтобы сразится в подземном Ниле с Апопом. Тогда Большой Кот победил, и отрезал Апопу голову. Отличная была заварушка.

− Но Апоп возродился, − сказала я.

В сущности, все эти битвы со смертельными исходами представителей добра и зла остались для меня загадкой. Убивали друг друга такими способами, после которых выжить невозможно. При этом все здоровы и активны.

− Да, Апоп возродился. Он всегда возрождается, потому что зло − вечно, − печально заметил старик. − В пантере − сила Большого Кота, сила Ра. А священный скарабей − это амулет и доспехи воина Маат, его защита. Я вырезал скарабея из камня у подножья Сфинкса, хранителя устоев. Птица на его спине − сосуд для души Воина Маат. Она вдохнет жизнь в пантеру и скарабея после того, как ты прикоснешься к ней ключом Маат. Теперь ты воин Маат, девочка. Каждый, у кого есть эти предметы, Воин Маат. Я так долго ждал тебя. После того, как я сделал для Сета эти амулеты, боги рассердились и отняли у меня способность создавать магические артефакты. После пожара, который уничтожил магазин, я каждый день приходил сюда и ждал Воина. Не думал, что он будет выглядеть именно так. Какая ирония, что это именно ты − слабое дитя! Девчонка…

− Мастер Шенти, я − еще ничего, нормально выгляжу. Далеко не худший вариант. Вы других кандидатов не видели, − сказала я. − Что мне теперь делать?

Опираясь о стену, старик с трудом поднялся с тротуара. Я поддержала его, и тут же поняла, что сил у мастера Шенти практически не осталось. Его шатало из стороны в стороны, словно веревочную куклу.

− Идем, − сказал он мне, отдышавшись. − Надо спешить.

− Да, надо спешить. За мной охотится Сет. Мне, видимо, надо пробраться в Дуат, ведь так? Не представляю, как я сейчас попаду в Абидос, Гизу или на остров Филе? Мне говорили, именно там находятся входы в Дуат? Подскажите, что делать?

− Абидос… Гиза… Зачем так далеко? − устало удивился Шенти. − Вход в Дуат там, где есть могила любого из богов Загробного Царства. Здесь могила Анубиса, склеп, куда положили его останки. Надеюсь, ты в курсе, что разгневанные боги Дуата обратили Анубиса в нефритовую статую и разбили ее? Здесь эти осколки и находятся. Из одного из таких осколков я сделал фигурку опального Саба.

− Так просто? − я была поражена. − Здесь погребен Анубис?!

− Просто? Ничего простого в этом нет. Слышала бы ты, что творилось, когда Ра и Осирис треснули по статуе кулаками! В Хургаде решили, что началось землетрясение. Потом и другие боги набежали, чтобы выслужиться перед Ра. Все там были, кроме Маат. Эта никогда не участвует в расправах. Тихо заперлась в своей личной пустыне. И Анубис не погребен, а заточен. Боги никогда не умирают до конца, дитя, даже если их разбивают на тысячу осколков, − сказал старик Шенти. Он взял меня за руку и с неожиданной силой потащил к двери на фальшивом фасаде сгоревшего магазина. − Конечно, могила Анубиса здесь, за дверью. Где ей еще быть? Поэтому Анубис привел тебя ко мне. Поэтому я и ждал столько лет, каждый день. Я должен проводить Воина Маат к Анубису. Надо оживить Анубиса. Восстановив целостность оболочки, он обретет былую силу. Дальше ты сама поймешь, что делать. Анубис тебе подскажет. Знаешь, Воин Маат, конечно, способен сразиться с Апопом в одиночку. Но вдвоем с Анубисом будет вернее.

Похоже, у старины Шенти открылось второе дыхание. Он подмигнул мне, за порогом двери поднял какие-то пыльные досточки и извлек две саперные лопатки − не антикварные, обыкновенные.

С лопатками наперевес мы вышли к середине заваленного мусором пустыря. Мастер Шенти внимательно осмотрелся, словно вспоминая что-то важное. Он ногой отодвинул грязную ветошь и обломки горшков, затем уверенно ткнул пальцем в землю − копаем здесь.

В сумерках мы принялись за работу.

Когда у родителей была дача, я всегда манкировала работами в саду. Лопатки, грабли и мотыги − это все не мое. Не лежит душа. А жаль. Сейчас навыки пригодились бы, так как землекоп из меня был средней паршивости. Я больше пыхтела, ковыряя землю, чем копала. Лопатка вечно цеплялась за вросший в пустырь мусор, звякала о металл, застревала. Зато Шенти орудовал лопаткой так, что любо дорого смотреть. Мне даже стыдно стало, что подвожу пожилого человека.

Как бы там ни было, вскоре мы откопали большую − в человеческий рост − надгробную плиту. Шенти упал на колени и руками нетерпеливо расчистил от мелкого мусора и земли ее поверхность. Теперь на плите был четко виден рисунок − изображение Анубиса. Я не представляла, как мы с Шенти сможем поднять эту огромную плиту, хотя и чувствовала нарастающий азарт.

Старика Шенти трясло от нетерпения. Он позабыл о своих болях и хворях.

− Брось браслет на плиту. Прямо на изображение Анубиса, − сказал он.

− Это подействует?

− Не сомневайся! Делай, что говорят! Бросай! − по-стариковски капризно прикрикнул он на меня.

Я сняла браслет и осторожно положила его на рисунок.

Мой браслет ожил, как только коснулся плиты. С ним произошли быстрые и необъяснимые с точки зрения здравого рассудка метаморфозы.

Цепочка звонко разомкнулась, затем она начала утолщаться и удлиняться. Спустя мгновение передо мной на надгробной плите лежал огромный железный посох, увенчанный сияющим, словно его хорошенько обработали полиролем, ключом жизни.

− Что уставилась? Бери посох. Он твой, − приказал Шенти. − Посох − и есть оружие Воина Маат. Только этим оружием можно поразить Апопа и вернуть Перо.

Я, кряхтя, подняла тяжеленный посох, впрочем, не сразу справившись с задачей. Мне показалось, что посох весит килограммов сто. Я могла удерживать его, только уперев в землю. Меня охватили самые недобрые подозрения.

− Мастер Шенти, что вы такое говорите? Я этот посох вообще не могу поднять. Не представляю, как я стану им размахивать, и тем более бить врагов. Это нереально! У меня не та весовая категория. Нет ли другого оружия, на десяток-другой килограммов полегче? − заныла я.

− Другого посоха нет. Ничего-ничего, к этому приноровишься, − Шенти поощрительно похлопал меня по плечу. − Как увидишь Апопа, жить захочешь, этот посох сразу покажется тебе пушинкой.

− Это что − шутка? Да, разве только от страха. От страха можно и рельсой помахать. Но недолго.

− И вообще: любая ноша, которая нас спасает, только в первый момент кажется неподъемной. Но когда наступает решающий час, неподъемная ноша здорово облегчает жизнь. Только не забывай про силу принципов Маат. Надеюсь, ты их знаешь? − уточнил он строго.

− Было дело, учила, все сорок два принципа. На память не жалуюсь, − вздохнула я. − Ладно, мастер Шенти, попытаюсь справиться. Хотя не уверена, что именно посох мне поможет. Для такого оружия нужен баскетболист или качок весом в два цейнтнера. Что дальше?

Мастер Шенти, собрав все силы, топнул ногой по плите. Из земных глубин под ней прокатилось гулкое эхо. Плита со скрежетом пошла вниз, открывая ступеньки, теряющиеся во тьме подземелья. Тьма безмолвно взывала, она тянулась ко мне из-под земли, как живое существо. Я остолбенела от страха.

− Иди, − ласково сказал Шенти. − Спускайся, девочка, вниз. Судьба призывает Воина Маат.

Судьба−то призывает… Но это подземелье − натурально могила могилой. И спускаться в могилу совершенно не хотелось.

− Я не могу последовать за тобой, − Шенти подтолкнул меня к первой ступени. − Здесь начинается твоя история, а моя заканчивается. В усыпальницу Анубиса может войти только Воин Маат. В усыпальнице ключ жизни оживит все, что ты захочешь оживить.

− И это все, что вы можете мне сказать? Больше инструкций не будет? Я надеялась, что вы откроете мне какие-то заклинания, магические ритуалы, − уперлась я.

− Заклинаний нет, − подтвердил Шенти. − Ключа жизни Маат достаточно, такая это универсальная вещь. Лучше любых заклинаний.

− Расплывчатые указания, не конкретные, − проворчала я.

− Какие есть, − он пожал плечами. − На месте разберешься.

− Мастер Шенти, − подпирая железный посох плечом, я нерешительно взглянула на старика. − Как вы думаете, я справлюсь?

− Хватить болтать, а то и я начну сомневаться, − он отвернулся, пряча от меня слезы. − Иди. Я благодарен тебе. Теперь могу умереть спокойно. Я спокоен за свое сердце на последнем суде в Зале Двух Истин. Я помог свершиться справедливости во славу Маат, и теперь моя совесть чиста. Иди! Не медли, солнце садится. Ты − наша последняя надежда.

Я не была в этом уверена. Посох мне точно не осилить. Может быть, это оружие для Анубиса? Моя работа только в том, чтобы доставить его к усыпальнице? На мой взгляд, это само по себе было бы подвигом.

− Ну ладно, пойду потихонечку, − я с трудом оторвала от земли посох. Хитро балансируя, чтобы не упасть, с помощью Шенти взвалила тяжесть на плечо, потом, прибитая ношей, стала медленно спускаться по ступенькам в кромешную темноту. Я нащупывала ступеньки, не видя их. Долго я так не выдержу. С позвоночником можно попрощаться. Пот катился градом, через минуту умру от обезвоживания. С каждой следующей ступенью, с каждым следующим шагом где-то там, далеко внизу становилось светлее.

Это был молочно-зеленый, струящийся по стенам мистическим дымом, нефритовый свет. Точно такой, как тогда, в моем доме, в полнолуние: призывный свет, к которому я потянулась, и вот он привел меня к могиле Анубиса.