Соблазнение красавицы

Глава 39

Элерик собирался войти в спальню Кили, когда к нему подошел Кэлен.

— Передай ей привет от меня и скажи, что я ни секунды в ней не сомневался, — сказал Кэлен с насмешливой ноткой в голосе.

— Обязательно. Спасибо тебе, Кэлен. Даже не знаю, что и сказать. Ты так самоотверженно защищал меня и Кили. Мы перед тобой в неоплатном долгу.

Кэлен улыбнулся.

— Твоя возлюбленная многому научила меня, Элерик. Никогда не встречал таких бескорыстных, преданных и самоотверженных женщин, как она. Это Кили запретила рассказать тебе о нападении лэрда Макдоналда, ибо знала, что ты наделаешь глупостей, и боялась, что это помешает твоей свадьбе с Рионной. Она прекрасно понимала, как важен для нас этот союз, и поскольку считала клан Маккейбов своей семьей, не задумываясь отказалась от своих желаний, посчитав интересы клана более важными. Разве я мог поступить иначе?

— Будь снисходительней к Рионне, — сказал Элерик. — Мейрин и так переживала, что я буду слишком сурово ней, а теперь она, зная твой характер, наверняка еще больше боится за Рионну.

Кален фыркнул.

— Почему-то Мейрин считает, что мы все стремимся держать бедную девушку в ежовых рукавицах, и опасается, что ее индивидуальность будет ущемлена, — пожимая плечами, сказал Элерик. — Понятия не имею, что это значит, но я тебя предупредил. Думаю, это, как-то связано с тем, что Рионна предпочитает носить мужское платье, скачет верхом и владеет мечом лучше, чем многие воины.

— Она будет делать то, что я скажу, — медленно процедил Кэлен.

— Хотел бы я на это посмотреть!

— Еще успеешь, а теперь иди к своей леди. К своей жене, — прервал разговор Кэлен, подталкивая брата к двери.

Элерик хлопнул его по плечу и вошел в покой Кили К его удивлению, на кровати сидел Ганнон и заботливо промокал влажной тряпочкой лоб Кили.

Элерика это рассмешило. Его Кили покорила всех, завоевав любовь и уважение. Он не удивился бы, увидев здесь всех домочадцев, по очереди ухаживающих за Кили.

Ганнон поднял голову и увидел Элерика.

— Мэдди увела Мейрин покормить ребенка, а меня оставила здесь, пока кто-нибудь из вас не вертимся.

Элерик кивнул и махнул рукой, чтобы Ганнон уступил ему место.

— Как она? Приходила в сознание?

— Она сильно потеет, но в какой-то момент ей стадо жарко, и пришлось поднять штору, чтобы впустить немного прохладного воздуха. Время от времени Кили приходят в себя, но потом снова отключается. Но я не думаю, что она теряет сознание, скорее, это сонливость от слабости.

Элерик вздохнул с облегчением.

— Ты можешь идти. Теперь я сам буду за ней ухаживать.

У двери Ганнон задержался.

— Как все прошло? Говорят, король приказал тебе оставить Кили?

— Это правда, — с улыбкой ответил Элерик.

Ганнон нахмурился, приподняв плечи, словно собирался взорваться от гнева.

— Но я не послушал его.

Ганнон удивленно поднял брови.

— Ты посмел сказать «нет» королю?

— Да, — мрачно подтвердил Элерик. — И это оказалось легче, чем можно было представить.

— И что теперь будет?

— Это долгая история. Лучше найди Колена, — думаю, он с радостью поделится с тобой впечатлениями. А я хочу остаться со своей леди, чтобы снова и снова повторять, как сильно я люблю ее.

Ганнон улыбнулся и весьма поспешно покинул комнату.

Элерик быстро нырнул в постель и прилег рядом с Кили. Она гут же прижалась к нему, и он с наслаждением впитывал восхитительное ощущение ее близости, ее мягкой, теплой кожи. Рядом с сильным воином она казалась невероятно хрупкой и уязвимой.

Она была настоящим чудом. Его чудом! И за этот подарок он будет благодарить Бога до конца своих дней.

— Элерик, — прошептала Кили.

— Да, любовь моя?

— Ты собираешься отказаться от меня? Но теперь, когда я выжила, мне это кажется предательством. На этот раз я так просто не сдамся. Ты мой муж, и я не хочу отдавать тебя другой женщине.

Услышав и ее голосе искреннюю обиду, Элерик усмехнулся. Она была явно раздражена и оскорблена тем, что это может произойти, Элерик поцеловал ее в нос и потерся щекой о ее щеку.

— Нет, любовь моя, я не собираюсь от тебя отказываться. Отныне ты моя навеки, ибо я пренебрег желанием самого короля, моего брата, лэрдов двенадцати кланов, не говоря уже об этом ублюдке, лэрде Макдоналде, который посмел напасть на тебя, о чем ты, кстати, предпочла умолчать.

— М-м-м, и все это ты сделал ради меня? — сонно проговорила она.

— Да, именно.

Кили уткнулась ему в шею со счастливой улыбкой.

— Как же я тебя люблю! Я тебе не говорила, что почти смирилась с мыслью о смерти, но мне не давало покоя то, что я больше никогда тебя не увижу, если ты женишься на другой?

Элерик нахмурился и, приподняв ее за подбородок, заглянул в глаза.

— Не смей даже думать об этом, слышишь? Я запрещаю тебе умирать!

— Хорошо. Раз ты запрещаешь мне думать о смерти, обещаю окончательно поправиться. Правда, рана очень болезненная и при каждом неловком движении меня подташнивает, но я собираюсь встать на ноги через неделю, запомни это.

Ее храбрый тон рассмешил Элерика, он усмехнулся и, наклонившись, запечатлел на губах любимой нежный поцелуй.

— Я люблю тебя, Кили Маккейб. Ты теперь полноправный член клана. Мы муж и жена перед Богом и нашими людьми. Остается только вступить в супружеские отношения.

Кили застонала.

— С этим придется немного повременить.

Элерик осторожно обнят Кили и прижал к груди, ощутив прилив радости только от того, что она жива и принадлежит ему, что он может всему миру рассказать о споен любви.

Я буду ждать, сколько потребуется, любовь моя. У нас впереди целая жизнь, чтобы доказывать друг другу нашу любовь. Мне почему-то кажется, что мы поставим это на ежедневную основу. Когда ты окончательно поправишься, конечно.

Кили вздохнула и прижалась щекой к его груди.

— Я тоже люблю тебя. Элерик Маккейб. И я желаю провести репетицию вступления в супружеские отношения на следующей неделе, если мой муж этот захочет, конечно.

Со счастливым смехом Элерик нашел ее губы и прильнул к ним долгим страстным поцелуем.

— Если твой муж этого захочет? Красавица моя. больше всего на свете я мечтаю о жизни с гобой, наполненной любовью, смехом и детьми.

Кили кивнула и закрыла глаза, а Элерик наблюдал, как она погружается в сон, прижавшись к его груди. И ничего в этом мире все было более важного, чем чувствовать расслабленное тело и осознавать, что Отныне она принадлежит только ему. До последнего в эпоха…