Спящая красавица, или Сказка про пушистого котика

глава 31 окончание

Сидеть возле камня и ждать непонятно чего было скучно.

Нет, сначала все строили предположения о том, что именно может произойти. Потом просто разговаривали. Потом доедали предусмотрительно захваченную магистром Леской еду и вслух размышляли о том, что вернуться в любом случае придется не сегодня, так завтра. Не будешь же возле этого камня сидеть голодным. А потом и вода, набранная в ручье, закончится.

Потом магистры и аспиранты пытались измерить какой-то непонятный Нэлле фон, а Лост давал всем советы. С фоном так ничего и не вышло — то ли божественное прикосновение мешало, то ли какая-то защита. Так что это дело быстро бросили. Поспрашивали еще немного друг друга об особенностях родных миров, а потом дружно заскучали.

— Может в него палкой потыкать? — задумчиво спросил Шелест.

Магистры переглянулись.

— Хм, — задумчиво ответил магистр Леска. — Не слышал, чтобы кто-то чем-то тыкал в таких местах. А вот камнями бросались. В озеро. Выясняя, правду оппоненты говорят или нет. И, представьте, когда говорили правду, эти камни всплывали. Своими глазами видел.

— Ооооо! — дружно удивились все присутствующие.

Камень нашли довольно быстро. С помощью жребия нашли героя, которому этот камень вручили. Им оказался Шелест, сразу же помянув свою везучую невезучесть. Потом все отошли, хотя, наверное, даже самый тупой воин Дома понял бы, что тут может не помочь даже побег на край леса, а то и в город. Шелест что-то пробормотал, примерился и бросил камень на камень.

— Пам! — со странно мягким звуком столкнулись они.

Большой камень немного подумал и осыпал людей искрами. И Нэлла почувствовала, что проваливается в колодец, замахала руками и схватила кого-то за одежду. Рядом кто-то тихо ругался. А магистр Леска спокойно, как на лекции, объяснял, что пугаться не стоит, что это всего лишь проявление божественной силы. Минимум, какую-то занятную картинку покажет, максимум, подальше от камня вышвырнет. Хотел бы убить, эти искры бы сожгли и пепла не осталось бы.

Кто там магистра в итоге обозвал, девушка уже не поняла, потому что провалилась слишком глубоко, утащив за собой того, за кого цеплялась.

А потом появились звуки, радостный смех, музыка, а еще запах сливового вина со специями. Подогретого такого, которое продают за две монетки на празднике Первого Летнего Дня. И Нэлла даже не сразу поняла, что стоит с закрытыми глазами. А когда открыла, обнаружила, что стоит на площади Девы На Коленях, как раз перед продавщицей этого самого вина и стоит. Женщина широко улыбается. На ее голове алый платок, наверченный так, что выглядит странной короной. А вокруг пестрая толпа.

— Надо же, — сказали рядом.

Нэлла повернула голову и растерянно уставилась на котика в человеческом обличье. Почему-то картина, открывшаяся глазам, казалась очень знакомой. Нет, Нэлла бывала на этом празднике, но обычно в новой части города, там, где и вино получше, и музыка, и возможная компания. А в места вроде этой площади она ходила только в далекой юности, просто было любопытно и хотелось поискать отличия.

А после того, как посмотрела на котика, происходящее вокруг стало еще более ярким и знакомым. Потому что Лост выглядел молодо, совсем юнцом выглядел, если честно.

— Забавная картинка, да, боевая цапля? — спросил он, широченно улыбнувшись. — Помнится, ты любишь вино с южными травами и кислой ягодой.

— А? — глуповато спросила девушка и тряхнула головой, словно пыталась избавиться от давно забытого и вдруг почему-то вернувшегося наваждения. — Подожди. Хочешь сказать, что мы встречались на этом празднике и на этой площади?

— Хм.

— Если мы встречались… — задумалась Нэлла. — Нет, подожди, ощущение точно такое, словно встречались, но я почему-то совсем…

И замолчала. Взгляд, метавшийся по людям, лишь бы не смотреть в глаза улыбчивому котику, вдруг выхватил в толпе странного мужчину в темно-красной одежде. У мужчины было суровое лицо, чем-то неуловимо выделявшееся среди других лиц. И шел он сквозь толпу так, словно ее не было. А люди неимоверным образом, даже будучи к нему спиной, успевали убраться с пути и продолжали вести себя так, словно этого мужчины не было.

— Ух, ты, Алый Воин! — с юношеским восторгом произнес котик.

— Что? — растерянно спросила Нэлла.

А потом на ее плечо легла изящная женская рука в белой перчатке.

— Как нехорошо, — с теплотой а голосе сказали у Нэллы за спиной. — Так вот что она имела в виду, когда говорила, что память слишком уж плоха. Как нехорошо. И почему в Доме не заметили?

А потом мир для Нэллы начал меркнуть.

— Держи ее и неси за мной, — коротко приказала женщина. — Какой наблюдательный мальчик. И никто же не видел, наверное потому, что достаточно близко не подходили. Держи. И неси. Бедная девочка.

А потом все пропало, осталось только чувство полета и тепло. Хорошее и уютное тепло.

— Куда нести? — спросил Лост, подхватывая на руки надумавшую потерять сознание Нэллу.

Странно некрасивая и одновременно прекрасная женщина мягко улыбнулась, положила ладонь ему на голову, а потом убрала ее и сказала:

— За мной неси.

Развернулась и просто пошла, не смущаясь того, что подол длинного белого платья пачкается в пыли. Лост пошел за ней, не сразу сообразив, что после прикосновения Белой Чародейки он для толпы такой же невидимка, как и она. Невидимка, с пути которого все очень ловко и очень быстро убираются. Богиня дошла до фигуры девушки, стоявшей на коленях, опираясь ладонями на меч. Зачем-то погладила каменную деву по голове, а потом махнула перед собой рукой, сделала еще шаг и пропала.

Лост хмыкнул, но тоже донес боевую цаплю до девы и шагнул вправо от нее. И оказался где-то посреди леса. В овраге, подозрительно похожем на тот, в котором был камень, к которому бог касался. Вот только камня здесь не было, на его месте стоял Алый Воин, сложив руки на груди. Он хмыкнул. Потом молча расстегнул застежку, держащую на плечах тяжелый плащ, и так же молча, сделав шаг назад, расстелил его на том месте, где стоял.

— Ложи ее на плащ, — приказала Белая Чародейка. — Этот плащ — лучшая защита из существующих в тех семнадцати мирах, в которых наша сила и сила мира одинаковы. Ну, почти одинаковы, — добавила она, заметив скептический взгляд Лоста, отлично знавшего, благодаря пчеловам, что даже в абсолютно человеческих мирах магия и божественные чудеса хоть немного, но отличаются по каким-то показателям. У пчелов была даже таблица этих отличий, которую они называли спектром миров.

— И что с этой боевой цаплей случилось? — спросил Лост, уложив ее на плащ, не забыв потыкать в него пальцем.

Ощущение от тыканья было странным, настолько странным, что Лост даже не смог объяснить себе на что оно похоже.

— Думаю, с ней охота в горах случилась, — задумчиво сказала Чародейка. — Давно уже случилась и это даже хорошо. Раньше они еще не знали точно, что нужно делать, и влияние невелико. Большинство тех, в ком проросла семечка тьмы позже, уже мертвы. Либо глупая тьма их съела, не понимая, что уничтожает и себя, разума там пока немного, к счастью, либо родственники убили, после того, как они либо сошли с ума и начали убивать всех подряд, либо сначала кого-то убили, а потом сошли. С другой стороны, именно такие старые ростки заметить очень сложно.

— Хм, — сказал Лост. — И что же вы с этими ростками делаете?

— Ничего. Мы ничего не можем с ними делать в своем мире, только люди могут, но там мы даже сказать людям не можем. Это будет слишком сильное вмешательство, а чем больше нашего вмешательства, тем больше шансов, что эта неразумная пока тьма возьмет и хлынет из своих гор. Пока этой силе кажется, что мы ничего не замечаем, она ничего не делает, старается стать чем-то большим.

— А если хлынет? — спросил Лост.

— Будет очень плохо. Люди, люди из того мира, совсем не умеют от тьмы защищаться, — с сожалением сказала богиня, поводив руками над Нэллой, а потом засунув руку ей в голову.

— Да, я знаю, они даже не верят, что защищаться нужно, — проворчал Лост.

Белая Чародейка мягко улыбнулась.

— Разве миру нужна еще одна великая битва? — спросила. — Нужно, чтобы Алый Воин мечом перекраивал сушу и море? А я собирала пыль и пыталась вернуть ей хоть часть того, чем она была?

— Думаю, нет, — признал Лост.

— Значит, сражаться должны люди. Боги должны только помогать в самом крайнем случае.

И улыбнулась. Очень загадочно.

— С боевой цаплей все будет в порядке? — спросил Лост, поняв, что больше ему все равно не скажут. Кто он такой, чтобы боги делились с ним планами?

— Да. Это чужой мир. В этом мире мы можем помочь, не привлекая ненужное внимание.

— Чудесно. Значит, вы этот камень бросили в овраг, чтобы можно было кому-то помогать в чужом мире?

— Это не наш камень, — загадочно сказала Белая Чародейка. — Он общий. И в овраге его не было. А скоро опять не будет.

И улыбнулась.

А Алый воин стоял, скрестив руки на груди, и смотрел непонятно куда. А у Лоста все равно было неприятное ощущение. Такое у него было когда-то давно, когда давно сгинувший учитель пытался решить, нужен ли ему еще один ученик, всего лишь сын птицелова, глупый юнец, сбежавший от отца, поверив в то, что где-то там он станет выше и лучше.