Спящий дракон

Глава 12. On cloud nine

— Тиш, ты не видела Некраса?

Я оторвалась от объемной модели магопровода над голографом и сощурилась: в дверях стояла начальница топографического отдела, и вид у нее был крайне обеспокоенный.

— Нет, — сказала я. Увы, мы обе отлично понимали, что это еще ни о чем не говорит: уткнувшись в чертеж, я и войну могла пропустить, не то что Некраса. — А что?

— Никто его не видел, — хмуро сообщила она. — И трубку он не берет.

— На вахте не спрашивали, отмечался он сегодня или нет? — подбросила здравую мысль Малуша Путиславовна.

Начальница топографического отдела воспряла духом и убежала вниз, допрашивать вахтера.

Через полчаса все бюро было в курсе, что Некраса нет на работе. На звонки он не отвечал. Жил топограф один, в домике в том же районе, что и я; его ближайшие соседи — два молодых конструктора — ничего успокоительного сообщить не могли. Некраса трудно было назвать душой компании, и на работу он обычно добирался в одиночку.

К обеду я сдала участок магопровода в отдел нормоконтроля и, временно оставшись без заданий, поднялась в архив в надежде на языковую практику, но эльфийка, как выяснилось, выехала взглянуть на лед на магистрали. Печальная архивариус пила чай в гордом одиночестве, и я составила ей компанию — хоть и пришлось всю беседу аккуратно избегать обращения по имени.

Архивариус отвечала мне той же любезностью.

Нормоконтроль был традиционно мной недоволен: привыкнув видеть чертеж в виде объемной модели, я зачастую забывала прикинуть, как он будет выглядеть в проекции. В результате я до вечера перетаскивала выноски и размеры с места на место, бурча себе под нос и кляня последними словами извечную бумажную волокиту. До выпуска у меня было еще четыре дня, и в пять часов я плюнула и засобиралась домой.

На пороге развернулась и вытащила из стаканчика с карандашами и ручками длинную деревянную шпильку с трогательно пушистым облачком. Малуша Путиславовна проводила меня тяжелым взглядом. Я улыбнулась ей и задержалась у зеркала, прилаживая шпильку в волосы.

Ну, дура, кто ж спорит. Зато вполне довольна жизнью и точно знаю, что дома меня встретят не нотацией и требованиями, а горячим ужином и каким-нибудь всенепременным сюрпризом. А потом еще и дисциплинированно проводят до магистрали — и даже нудить не будут о том, как не хочется куда-то идти на ночь глядя.

Перспективы в этих странных отношениях не было совершенно. Это Хотен предлагал стабильность и уверенность в завтрашнем дне (хоть он и обещал превратиться в день сурка). А Найден — сегодня здесь, завтра — ищи ветра в поле…

Что самое странное — меня это, кажется, всецело устраивало.

Сюрприз определенно удался — дальше некуда. Дома меня ждал умопомрачительно пахнущий стейк и Тайка, лелеющая коварные планы на его счет.

Найденыша не было.

Я мимоходом взглянула в зеркало в прихожей и криво (вот понахваталась же) улыбнулась бледной девице с растрепанной гулькой на голове. Шпилька вписывалась в прическу удивительно гармонично — такая же легкая и безалаберная.

— Ты хоть понимаешь, что это «завтра», когда пора искать ветра в поле, вполне могло наступить только что? — поинтересовалась я у своего отражения.

Менее безалаберным и недальновидным оно не стало, а потом и вовсе поплыло в сторону кухни и пропало, наотрез отказываясь жалеть о принятом решении. Тайка его всецело поддерживала.

Что ж, по крайней мере, сегодня она не ошиблась в своих надеждах и чаяниях: во-первых, я не выдержала и выделила-таки ей кусочек со своей тарелки, а во-вторых, Найден вернулся уже через полчаса и выглядел еще довольнее собственно Тайки.

— Два генератора в плюс, — отчитался он из прихожей и вошел в кухню, тут же прикипев ко мне взглядом.

Шпилька в моих волосах заставила его и вовсе просиять.

— Признавайся, ты продал генератор Некрасу, а он весь день пытался его установить? — с нарочитой подозрительностью поинтересовалась я, ощутив уже знакомый азарт сродни охотничьему: кто выиграет сегодняшний раунд в неизменной ежевечерней пикировке?

— Не исключено, — пожал плечами найденыш. — А кто такой Некрас? — в его голосе мне почудились ревнивые нотки, и он подозрительно быстро отвернулся, доставая чашки с сушилки.

— Топограф, — сообщила я, подавив какое-то нездоровое желание сыграть на чужих нервах, проверяя границы дозволенного. Мне-то казалось, я переросла эту дурь лет в двадцать — ан нет! — Почему-то не вышел сегодня на работу. О, может, пройдем мимо его дома? Это как раз по пути к магистрали. Я загляну, спрошу, все ли в порядке.

— С такой же кислой миной? — насмешливо уточнил Найден, обернувшись.

— Мы не очень хорошо ладим, — признала я, виновато улыбнувшись. — Но от этого не перестаем быть коллегами.

Найденыш как-то нехорошо прищурился, но кивнул и поставил передо мной чашку с чаем. Тайка высунула нос из-под стола, но быстро убедилась, что ничего особо интересного здесь уже не едят, заползла обратно и разлеглась, блаженно вытянув лапы. Я не удержалась и, наклонившись, цапнула ее за белую шерсть на кончике хвоста. Сытая собака лениво покосилась на расшалившуюся хозяйку, но хвостом все же завиляла.

— А ты останешься дома, — назидательно сообщила я ей, — чтоб неповадно было терять кроссовки.

Тайка предсказуемо не расстроилась. Дома было тепло, а снаружи то и дело творилось какое-то совершенно неприемлемое безобразие, пугающее приличных собак.

— Баловень, — хмыкнула я, выпрямилась — и вздрогнула от неожиданности, обнаружив Найдена в полушаге от себя.

Найденыш удивленно моргнул, но назад не отступил.

— Я ни слова не сказал про серьезные отношения, не делай такое лицо, — попросил он, однобоко усмехнувшись.

С лицом я ничего поделать не могла.

Он стоял совсем близко. Настолько, что я могла почувствовать запах машинного масла — должно быть, слишком долго возился с генераторами — и сушеной мелиссы, которую он добавлял в чай. Вблизи стало заметно, что царапину, оставившую шрам на его лице, тоже зашивали — и стежки были очень маленькие и аккуратные; а вот рубцы на горле, похоже, зарастали сами по себе.

Я собралась было спросить об этом — странно, что такие глубокие раны на шее оставили без внимания — но запнулась, едва встретившись взглядом с серьезными орехово-карими глазами. Дыхание перехватило, и голова вдруг стала странно легкой — а какая-то неизменно прагматичная часть меня малодушно порадовалась, что я осталась сидеть. Шансов устоять на ногах у меня определенно было исчезающе мало.

Самое смешное, что найденыш так ничего и не сделал. Просто стоял рядом, с неуместной серьезностью наблюдая, как одна пустоголовая дурочка пытается вспомнить, что она там говорила про «время, чтобы отойти от этой истории», «семь лет» и прочую совершенно неважную дребедень — и все равно растекается по стулу сладкой лужицей.

Из-за здорового мужского запаха, теплого дыхания и его близости. Из-за этих вечеров наедине, из-за понимающих ухмылок, горячих ужинов, язвительных пикировок. Из-за очертаний грелки под свитером, из-за пирожка с соленым тестом, генератора в моем куполе и света на кухне. Из-за тонкой шпильки и пушистого облачка — кажется, уже вместо мозгов, а вовсе не в волосах, потому что я сама протянула руку, цапнула его за горловину свитера и заставила нагнуться.

Найденыш неаккуратно, со звоном и плеском, поставил на стол свою чашку и, судорожно втянув в себя воздух, ответил на поцелуй. Целовался он тоже как-то несимметрично: осторожничал, явно опасаясь сделать неприятно. Шрам под губами и правда ощущался неожиданно четко, но мне он показался просто теплым и чуть шершавым.

Намек в виде попытки (не увенчавшейся успехом, но все же) стянуть с найденыша свитер вышел вполне наглядным и понятным, и Найден, уже не стесняясь, сдернул меня со стула. Я досадливо прикусила его губу — свитер был шерстяной, ну очень колючий — но разрывать поцелуй Найд не спешил: глухо усмехаясь, задрал мою кофту и положил горячую ладонь мне на поясницу, крепко прижав к себе — и я вздрогнула, вдруг через все слои одежды ощутив, насколько серьезно он настроен.

Черт.

Мне было хорошо, слишком хорошо, чтобы я остановилась. Но Найден привычно отреагировал на малейшее изменение моего настроения — и отступил, прикрыв потемневшие глаза и выравнивая сбившееся дыхание.

Я молчала, прижав ладони — увы, слишком горячие — к пылающим щекам. Тайка индифферентно дремала под столом и даже ухом не повела, когда найденыш протянул руку и убрал с моего лица выбившуюся из прически прядь волос.

А я вздрогнула снова.

— Не бойся, — хрипловато попросил Найд. — Может, я и не мужчина мечты, но не сделаю ничего против твоей воли.

— Не боюсь, — призналась я и снова села на стул, не рискнув доверять вес тела ватным коленкам. И прикусила губу: не признаваться же, что эта дрожь — вовсе не из-за испуга? — Найд…

— Все нормально, выше нос, — скомандовал он.

Но не коснулся этого самого носа, задирая его вверх, как запросто сделал бы еще утром. Я наградила его удивленным взглядом и, поняв, что найденыш действительно настроился выдерживать вежливую дистанцию, потянулась и легонько, сгибом пальца, приподняла его нос.

Найден заломил бровь и послушно соорудил нарочито гордую мину, запросто подхватывая игру.

— Не нормально, — сообщила я ему, и только что состроенная горделивая гримаса мгновенно сползла с его лица, обнажая растерянность и порушенные надежды. Я насладилась видом и пояснила: — Свитер твой — это ненормально. Как из колючей проволоки связан. Ты уверен, что шрамы на твоей спине не он оставил?

— Абсолютно, — с облегчением усмехнулся найденыш. — Свитеру ровно три недели, а спина, увы, постарше.

Я несколько смутилась, поскольку почему-то была уверена, что нашла его в этом же свитере, но сбить себя с толку не позволила.

— Может, все-таки снимешь его?

— Не зна-аю, — насмешливо протянул Найден. — Кажется, он — единственная преграда между мной и пучиной порока.

И тут же стянул его через голову, окончательно взлохматив волосы. Под свитером, как назло, оказалась простая белая футболка, и мне оставалось только полюбоваться, как она на мгновение задирается, обнажая смуглый живот и неровную полоску темных волос, убегающую под ремень штанов.

— Увы, — скорбно вздохнула я, и впрямь почувствовав себя воплощением порока, — не единственная.

— Твоя правда, — согласился найденыш и, нагнувшись, снова поцеловал меня — медленно, не спеша, словно пытаясь распробовать на вкус. Я ответила, увлеченно запустив руки ему под футболку и распутывая бинты.

Возможно, не стоило признаваться, что впервые начинаю прелюдию с попытки отвязать грелку на ощупь, но от неловкости не осталось и следа, и я ничуть не удивилась, когда, откинувшись назад в поисках опоры, обнаружила свою кофту небрежно брошенной на стол — а мгновение спустя и вовсе оказалась сидящей на этом же столе. Так было гораздо удобнее, и я даже исхитрилась снять с найденыша еще и футболку.

Он не остался в долгу.

У него были шершавые, загрубевшие и вместе с тем удивительно чуткие ладони, а вот кожа спины и плеч почти утратила чувствительность — зато, стоило провести с нажимом по шрамам или вовсе царапнуть ногтями, как он весь покрывался мурашками, отзываясь на прикосновение. А татуировка почему-то не ощущалась никак — разве что казалась чуть холоднее, чем остальное тело. Найденыш напрягся было, когда я коснулась его груди, но быстро расслабился, поняв, что мне нравится.

А мне нравилось. До головокружения, бездумной, сладкой темноты перед глазами и колкого онемения в кончиках пальцев.

Странно жесткое тело, так легко откликающееся на любую ласку, подхватывающее любой ритм и любую игру. Обжигающе горячее дыхание, сбившееся, тяжелое. Срывающийся голос и пушистое облачко — вместо любых мыслей в голове.

Мне было нужно вовсе не время, чтобы отойти от неудавшихся отношений с Хотеном.

Кажется, Найден понимал это едва ли не лучше меня.

Профессия всегда накладывает свой отпечаток на личность и тип мышления, но, справедливости ради, особо романтичной и чувствительной я не была никогда. Даже в старших классах, пока сверстницы витали в облаках и лелеяли надежду на вечную любовь, которой не страшны бури и преграды, я цинично присматривалась к темпераменту и интересам поклонников, прикидывая, с кем я могла бы ужиться хотя бы теоретически. Выводы неизменно оказывались неутешительными, зато расставаться до Хотена мне всегда удавалось легко и без сожалений — причем с обеих сторон. Отношения никогда не были для меня важны. А секс — даже самый хороший — не казался достаточным поводом, чтобы отвлечься от обожаемой работы.

Так я думала. Организм рассудил иначе.

Я не помнила, во сколько мы уснули. Поздно. Очень. Найден словно стремился отыграться за все то время, пока я не решалась перевести отношения на следующую ступень. Сил и энергии ему было не занимать, но, в конце концов, устал и он.

Меня разбудила Тайка. Жалобный скулеж и деликатный, приглушенный лай были способны растопить сердце даже распоследнего кошатника.

Найдена не проняла даже она. Найденыш сонно пробурчал что-то себе под нос и только крепче прижал меня к себе. Я довольно зажмурилась, потерлась лопатками о его грудь — тереться ниже было чревато — но Тайка бескомпромиссно уперлась лапами в кровать и ткнулась мне в лицо холодным носом.

Я вздрогнула всем телом, отпихнула ее морду, но перед укоризненным собачьим взглядом все-таки выбралась из объятий Найдена. Это его, наконец, разбудило.

— Который час?

Я машинально бросила взгляд за окно и поняла, что это чертовски хороший вопрос.

Генератор окончательно согнал с купола наледь, и снаружи жизнерадостно сияло весеннее солнышко. Судя по нему, я безнадежно проспала.

— Черт!

— Исчерпывающий ответ, — пробурчал Найден мне в спину.

Разряженный переговорник нашелся на кухне, в кармане брошенных на стуле штанов. Судя по всему, будильник честно сработал — и срабатывал, как положено, каждые пять минут, пока окончательно не посадил батарею.

Я безнадежно оглянулась на кладовку. Можно, конечно, воспользоваться динамо-машиной, но это так долго…

Тайка ткнулась носом мне в ладонь, напоминая, что есть вещи и поважнее звонка на работу. Я устыдилась и честно высыпала в миску утреннюю порцию корма.

— Может, хоть буржуйку растопим? — предложил Найден, опершись плечом о дверной косяк.

Выглядел найденыш возмутительно бодрым и довольным и наблюдал за мной с нескрываемым интересом.

— А ты остаешься дома? — уточнила я, убирая остатки корма в шкаф.

— Нет. Но я был бы полным идиотом, если бы предложил тебе одеться.

— А… — я глянула вниз и мучительно покраснела.

— Поздновато стесняться, не находишь? — рассмеялся найденыш.

Он так точно ничего не стеснялся, как будто без одежды ему было гораздо комфортнее, чем в ней. Мимоходом потрепал Тайку за ухом, куда основательнее поцеловал меня — я с удивлением осознала, что совсем не прочь повторить вечерние события — и осторожно коснулся основания шеи, убирая растрепавшиеся волосы и едва не убедив меня в острой необходимости немедленного нецелевого использования кухонного стола. Опять.

— Есть массажная щетка? Кажется, это ты так просто не расчешешь, — задумчиво сказал Найден.

— А что, ты еще и волосы укладывать умеешь?

Я собиралась спросить это с сарказмом, но получилось почему-то удивленно.

— Я умею их расчесывать, — невозмутимо признался найденыш и осторожно вытащил из вороньего гнезда на моей голове длинную деревянную шпильку.

Расчесывание пришлось отложить: подключить переговорник непосредственно к генератору мог только Найден, я в электрических схемах не разбиралась совершенно. Пока трубка заряжалась, употребили на завтрак недоеденный вчера ужин — а после этого найденыш, вопреки своим же словам, каким-то чудом сумел соорудить на моей голове вполне приемлемый пучок. Все с той же шпилькой.

— Не убирай ее, ладно? — попросил он, закончив.

Я допила чай и обернулась.

— Метишь территорию?

— Хорошая мысль! — радостно заметил Найден и наклонился, жадно целуя меня в шею.

Я возмущенно вскрикнула и увернулась, но, судя по его довольной физиономии, было поздно.

— У тебя же есть водолазка? Фиолетовая такая, — ехидно подсказал найденыш.

— Она тонкая, — обреченно вздохнула я. — Ладно, надевай свой свитер невинности, мне нужен мой переговорник.

— Свитер невинности? — прыснул Найден, покорно натягивая эту чудовищную власяницу.

— Ну да. В средневековье прибегали к поясу верности, а ты…

Кажется, нужно было отбежать подальше, прежде чем отпускать подобные рискованные шуточки. Теперь мне светило носить водолазку еще добрую неделю, а посмеивающийся агрессор вдобавок обнял меня со спины, всем туловищем впечатав в свой колючий свитер.

— Может, возьмешь выходной? — коварно предложил найденыш, и не думая меня выпускать, несмотря на сопротивление.

Я поймала себя на том, что посматриваю на кухонный стол с неуместным сожалением, но упрямо покачала головой.

— Нужно подготовить проект к выпуску. Работы не очень много, я приду домой к шести.

В отместку меня несильно укусили в многострадальную шею, тут же поцеловав пострадавшее место.

На кухонный стол косились оба.

Малуша Путиславовна приняла мою объяснительную без лишних комментариев, но на водолазку взглянула неодобрительно. Кажется, будь здесь Велислава или бестактный Некрас, я бы уже наслушалась. К счастью, Любовь Казимировна и Малуша Путиславовна предпочитали обсуждать нравы современной молодежи тет-а-тет: «молодежь» то и дело комментировала их беседу, напрочь сбивая осуждающий настрой.

Работа в кои-то веки спорилась: я успела сдать проект на повторную проверку до обеда, к трем часам получила разрешение на печать и отправилась озадачивать сектор выпуска документации. Отвлекла техников от чая, но ко мне отнеслись со снисходительностью: им тоже изрядно надоело вынужденное безделье.

К вечеру оставалось только занести один экземпляр в архив, и я нахально прибрала к рукам эту задачу.

Леди Ивиш была на месте. То есть на стеллаже.

Переводчица слегка осипшим голосом зачитывала ей очередной отчет с места происшествия и моему появлению искренне обрадовалась. Хотен, что-то быстро дописывающий за сортировочным столом, — не особо. Я вежливо поздоровалась на двух языках и сдала документацию архивариусу, стараясь не смотреть на ревизора.

Хотен знал меня давно и хорошо. Слишком. Он всегда говорил, что я совершенно не умею скрывать свои эмоции, и, по большому счету, был прав. Претендовать на звание сдержанной, чопорной дамы я даже не пыталась. А вот звание любопытной Варвары — совсем другое дело.

— Как продвигаются ваши исследования, леди Ивиш? — спросила я, расписавшись в ведомости.

Эльфийка бросила острый взгляд мне за спину и мелко дернула кончиком хвоста. Я не стала оборачиваться. Архивариус мышкой шмыгнула мимо нас к нужному стеллажу.

— Вполне успешно, благодарю, — церемонно сказала леди Ивиш и спрятала хвост за спину.

Переводчица перевела взгляд с эльфийки на меня — и обернулась. Судя по тому, как она поспешно выпрямилась на стуле, Хотен отрастил рога и хвост и всерьез подумывал о том, чтобы начать дышать огнем.

— Вам запрещено делиться результатами? — без особого разочарования поинтересовалась я. Испепеляющий взгляд я буквально чуяла спиной, и идея завязать светскую беседу с леди Ивиш уже не казалась хорошей.

— К сожалению, — эльфийка развела руками, имитируя человеческую жестикуляцию. Но мелко подрагивающий от любопытства кончик хвоста из-за ее спины все равно выглянул.

Я с облегчением поддакнула и выскочила из архива, рискнув обернуться только на пороге.

Зря я это сделала. Нужно было убегать сразу. Хотен не относился к людям, способным замалчивать обиды — особенно такие.

Отойти от архива я не успела. Оглушительно громыхнула металлическая дверь, и ревизор третьего чина схватил меня за запястье, рывком оттаскивая к окну в торце.

— Озверел?!

Глупый был вопрос. Озверел, естественно. Настолько, что как-то упустил из виду, что я больше не его девушка.

— Значит, я был прав? Найден?!

Он был настолько рассержен, что на какое-то мгновение мне страшно захотелось пролепетать что-нибудь вроде: «Нет, что ты, разве я могла?». Проблема заключалась в том, что Хотен отлично понимал: я могла. А лгать ему вообще не было смысла. В такой ситуации лучше сразу расставить акценты, нежели потом разбираться с последствиями своих оговорок.

— Найден, — подтвердила я, подняв глаза, и все-таки малодушно попыталась перевести тему: — Кстати, Лют отвязался от тебя с повесткой?

— Нет, вызвал и допросил, потому-то он до сих пор не потерял погоны, — саркастично сообщил глава комиссии, без труда раскусивший мой маневр. — На что ты рассчитываешь? У Найдена же не то что работы нет — разрешение на нахождение здесь и то временное!

Я тяжело вздохнула в ответ на эту старую песню о главном. Кажется, Хотена с его радикально консервативными взглядами было невозможно убедить в том, что женщина может рассматривать мужчину не только как поддержку и опору, с учетом дальнейших перспектив. С его точки зрения, я совершила ужасную глупость, променяв его, обеспеченного и амбициозного, на найденыша без кола и двора.

Самое досадное, что в мире полно женщин, которые с ним согласятся и радостно займут мое место. Но прицепился он почему-то именно ко мне!

— Хотен, мы это уже обсуждали, — я честно старалась говорить спокойно. — Сейчас меня не слишком интересует возможность создания семьи. Найдена — тоже. По-моему, удачно, что мы взаимно нейтрализовались и не стоим на пути у тех, для кого это…

— Да ты хоть знаешь, кто он такой?! — взорвался Хотен, не дав мне договорить.

— Нет, — честно призналась я. — И у меня нет ни малейшего желания лезть…

— Откуда у него столько навыков? — продолжал ревизор, словно не слыша моих слов. — Как он умудряется каждый раз остаться в живых, оказавшись возле магического прорыва? Почему пригласивший его в город человек так удобно оказался мертв? Почему Велислава внезапно поправилась после того, как ей передали подарок от Найдена? Зачем леди Ивиш ускользнула от охраны, чтобы повидаться с ним?..

— Он знает леди Ивиш? — удивилась я.

— Их видели вместе на магистрали, — пояснил ревизор и, вдруг словно сдувшись, безнадежно махнул рукой. — А, да что я тебе доказываю…

Он развернулся и ушел обратно в архив, оставив меня в глубокой растерянности. Я проводила взглядом его квадратную спину и, помедлив, вынула из волос шпильку. Повертела ее в руках, рассматривая, понюхала.

Пахло деревом и моим шампунем.

Не то чтобы меня не занимали те же вопросы, что и Хотена. Но я была уверена: кем бы ни был мой найденыш, он не желал мне зла. Ревизора, может, и недолюбливал — но, справедливости ради, его в принципе не любили. А что до его умений… странный набор навыков, что спорить, но Хотен говорил о них так, будто Найден какой-нибудь лазутчик из Альго-Сай-Тара. В лучшем случае.

Представить себе коварного эльфийского шпиона, лепящего пирожки на моей кухне, отчего-то не получалось. Но зачем он встречался с леди Ивиш?..

Минутку. Не могла же эльфийка ускользнуть от охраны и при этом прихватить с собой переводчицу!

Я покосилась на дверь архива, но зайти и задать вопрос леди Ивиш, пока там был Хотен, не рискнула.

К счастью, долго терзаться любопытством мне не грозило: я всегда могла спросить об этом у самого Найдена.