Стихия

Глава 13

— Нет, мам, ты представляешь, он назвал меня предательницей! — возмущенно сопела я, расстегивая сандалики и снимая порванные колготки. — За то, что я Мише отдала мячик, а не ему! Он сказал, что больше не будет со мной разговаривать, — почти ревела я, плюхнувшись на ковер. Мама села рядом и обняла меня теплыми руками, пахнущими корицей.

— Прямо так и сказал? — с негодованием переспросила она, и я усердно закивала.

— А еще он сказал, что предателей ненавидит и никогда меня не простит! — взвыла я, дав волю своим слезам. — Хотя позавчера в любви мне признавался! — жаловалась я, схватившись за мамину руку.

— Если любит, обязательно простит. Всё простит, и предательство тоже. Но ты в следующий раз постарайся и про него не забыть, ладно? Он ведь твой друг…

Голубой шифоновый балдахин, как обычно, пытался скрыть меня от остального мира. Шелковые подушки обиженно валялись на полу, раскиданные мною, дабы не занимали мое личное пространство на кровати. Потолок, потолок… Когда я тонула, посмотреть наверх не было времени, зато сейчас его было мучительно много, и я могла лицезреть сверкающие водные блики сколько угодно. Наверное, так и выглядит вода изнутри. Утонуть бы… Пробовала в бассейне — не получилось, даже сама не знаю, почему. Может быть, инстинкт самосохранения не позволил, или мне просто рано покидать сей бренный мир.

Сны-отрывки из детства постоянно снятся мне после событий в Лабиринте Теней. Не знаю, почему. Может, мама все-таки почувствовала, что я хотела вызвать ее? Хотя вряд ли… Наверняка моя психика просто в очередной раз получила травму. Но сны все время снятся какие-то… познавательные. Каждый раз мама давала мне советы. Вот сегодня про предательство. Мам, да не простит он меня. Наверное, просто не любит, ведь ты не могла ошибаться.

Я подошла к окну. Вечер. Люди, как обычно, снуют туда-сюда, что-то покупают, кого-то обсуждают. Только вот хмурые все какие-то. Ну, конечно, одна из Защитников Миртрана подхватила неизвестную болезнь и не может принимать участие в военных операциях. Ха, да уж, потеря Силы Воды — та еще болезнь… Интересно, как он управляется с двумя полярными Стихиями?

Подвал в храме если и не был камерой пыток, то напоминал точно. Скелеты в цепях, конечно, не висели, но какие-то непонятные металлические агрегаты на стенах присутствовали. Может, меня пытать будут? Мне, в принципе, уже все равно.

Максим шел впереди. У него даже походка изменилась. Если включить вокруг него легкую подсветку, можно увидеть волны ненависти, излучаемые всем телом и направляющиеся ко мне. Позади шел Воин, точнее, шла. Женщина лет под сорок с синими глазами и белыми волосами, собранными в затейливый пучок. Ну, правильно, зачем приставлять ко мне хорошую охрану, что я могу сделать без своей Силы. Хотя кое-что могу, конечно, но тело все еще настолько болело, что я и ноги-то с трудом передвигала. Удивительно, как на цепях меня не потащили.

Запутанная дорога по подземелью вскоре закончилась, и мы оказались в небольшом овальном зале с низким потолком. Атмосфера этого зала могла вогнать в уныние кого угодно. Место в центре предназначалось, по-видимому, мне, так как там стояла клетка. Серые толстые прутья словно вырастали из каменного пола и упирались в потолок. Правда, была в клетке и некая странность: прутья находились на слишком большом расстоянии друг от друга, любой мог бы спокойно сбежать. Получается, на меня тут морально давить собираются? А наплевать мне…

Не дожидаясь чьего-либо приглашения, я сама шагнула в клетку и наткнулась на злорадный взгляд Греты, так и говорящий мне "ага, сама признаешь свою вину!" Захотелось показать ей средний палец, тем более, она все равно, наверное, не поймет, но я подумала и сдержалась. Вокруг клетки стояли трибуны, и сейчас они были заняты Гретой, Гросом, Мисой (вот кого я совсем не ожидала здесь увидеть), Воином и моими друзьями. Вся эта картина напоминала мне суд вперемешку с клубом знатоков почему-то. Я, подавив желание распасться на атомы, медленно проводила взглядом по всем присутствующим. Бесстрастное лицо женщины-Воина, явно сопереживающий мне взгляд Эрики, сосредоточенный вид Глеба, Максим… Стоял и смотрел в пол, словно это его сейчас собирались обвинять во всех грехах. Миса заметно волновалась, наверное, ей впервые приходилось судить предателя. Глаза Гроса грозно сверкали из-под седых бровей, но это был его привычный взгляд, так что он казался мне здесь чуть ли не самым родным человеком. Грета… Выражение ее лица менялось с невероятной скоростью, и если вначале она выглядела чуть ли не злой ведьмой, то сейчас в маске сострадания сложно было найти фальшивые ноты. Ну когда же они начнут свой допрос, или что там у них по плану?

— Раз тебе не терпится, можно и начать, — произнесла Грета, прочитав мои последние мысли. Мне никогда не нравилось, если с провинившимся человеком разговаривают спокойно. По мне так лучше бы орали. Наверное, Грета знала о моих предпочтениях, поэтому кричать не собиралась. — Может, хочешь что-нибудь сказать?

Отлично. А последнее желание перед смертью можно?

— Хочу, — ответила я. — Начну с того, что я вам не верю. Никому из Хранителей.

— Почему? — еле слышно прошептала Эрика, глядя на меня с глубочайшим непониманием.

— А зачем верить тем, кто что-то вечно скрывает и лжет? Возьмем Лабиринты Теней. Не вы ли, Грета, назвали их "просто горы"? Спрашивается, почему вы соврали? Что страшного было бы в том, узнай мы тайну этих гор? Ваша вина в том, что вы промолчали и я узнала об этом от других людей. Они согласились помочь мне, когда вы предпочитали отмалчиваться, — говорила я, забыв, что обвинять сейчас должны меня.

— Вся проблема в том, что ты просила помощи не у простых людей, а у врагов, — скромно вставила Хранительница.

— А вот это еще спорный вопрос, кто здесь друг, а кто враг, — выпалила я под общий вздох изумления. — Вы сказали, что войну развязала Горная Долина. Где доказательства?

— Тебе недостаточно наших слов? — подал голос Грос, и я с улыбкой на него посмотрела.

— А с какой стати я должна безосновательно верить? Мы ведь на войне, не так ли? Мы прибыли сюда в разгар войны, так откуда нам знать, кто ее развязал? Эрика, Глеб, Максим, — на последнем имени мой голос предательски дрогнул и перед глазами возникла влажная пелена, — вы помните нападения миртранцев на нас на Земле? Естественно, мы списали все на врагов, но вот какая тут загвоздка… Хранители сказали, что правители Горной Долины хотят узнать местонахождение Прохода. Возникает вопрос: каким образом враги могли посылать своих агентов, не имея понятия о том, как попасть на Землю? — задала я свой коронный вопрос. Эрика в изумлении распахнула глаза, Глеб скопировал сестру в менее эмоциональном варианте, а Максим бросил разглядывать пол и медленно повернул голову в сторону Греты. Тишина, возникшая на несколько секунд, была не просто мертвой, она была убийственной. Ну что, товарищи Хранители, будем врать на этот раз?

— На вас нападали миртранцы в вашем мире? — со смесью потрясения и праведного гнева переспросил Грос. — И вы говорите нам об этом только сейчас?

Так, Грос у нас тоже несостоявшийся актер. Как изумление-то сыграл! Даже поверить можно.

— Ника, если ты не выбросишь из своей головы лишние мысли, наш разговор будет протекать в иной форме, — предупредила Грета.

— Разговор? Так вы называете этот допрос? — усмехнулась я.

— По-моему, тебя еще не начинали допрашивать, а вот обвинений в нашу сторону мы уже услышали немало.

Я закусила губу и прокрутила в голове всё с момента моего прихода сюда. Блин, она права.

— Ладно, вы правы, — согласилась я, — тогда давайте все-таки поговорим на тему миртранцев-убийц на Земле. Факт в том, что они были, а еще в том, что враги не знают, где Проход. Они вообще не знали о нас. Что скажете в свое оправдание, товарищи Хранители? — злорадно спросила я. Глеб мне подмигнул и едва заметно одобрительно кивнул. Что он сделал?! Получается, друг сейчас на моей стороне. Сразу стало чуточку легче. И только тут я заметила, что у Гроса с момента произнесения моих слов о нападениях глаза горели ровным желтым светом. Так, сиреневые глаза — это заглядывание в будущее, а желтые? Старый Хранитель пару раз моргнул и посмотрел на всех нас.

— По всем знаниям, имеющимся у нас, я могу предположить, что враги смогли попасть на Землю благодаря секретному оружию…

— О-о-о, вот мы подобрались к еще одному загадочному вопросу. Никто из Воинов Горной Долины ни слова не слышал о каком-либо секретном оружии. Меня терзают смутные сомнения по поводу существования этого объекта нашей охоты. Может быть, его и нет вовсе, вы просто не могли самостоятельно одолеть врага, разыскали нас и послали завоевывать Горную Долину?

— Мне кажется, мы еще не посылали вас что-либо завоевывать, — парировала Грета с раздражающим меня спокойствием.

— Так всё еще было впереди! Сначала мы ищем секретное оружие, но, естественно, ничего не находим, и вы говорите, что нам нужно штурмовать Долину и тогда мы точно что-нибудь да найдем. Угадала? — с фальшивой веселой улыбкой спросила я, хотя сейчас было совершенно не до радости. К тому же боль не проходила, и я просто устала стоять.

— Нет, не угадала. У врагов определенно есть какой-то скрытый резерв, иначе мы бы давно завершили войну. Раньше победа всегда оставалась за нашей Долиной.

— А признаться в том, что у вас просто недостаточно сил, слабо? — спросила я и тут же получила пощечину. Ни от кого. Наверное, это была какая-нибудь энергетическая волна. Я пошатнулась и сжала кулаки, собираясь выпалить еще одну язвительную реплику, но мне не позволили говорить, перекрыв доступ воздуха к голосовым связкам.

— Право твоего голоса закончилось, — нейтральным голосом объявила Грета. — Сейчас начнется допрос. Покажи мне все, что ты видела, слышала и делала с момента твоего расставания с друзьями.

Я не могла сопротивляться. Наверное, ко мне применили какое-то принуждение. В голове мелькали кадр за кадром, тщательно извлекаемые из моей памяти. Не хотелось подставлять Крайма, но что-либо поделать оказалось невозможно. От воспоминаний на лугу Грета перешла к воссоединению команды, обратному путешествию, потом к побегу и уже ритуалу. Все это продолжалось ужасно долго, Грета так усердно сканировала мой мозг, что от перенапряжения у меня непроизвольно потекли слезы. Наверное, принуждение с извлечением воспоминаний действительно жесткий метод допроса. Когда Хранительница закончила, вздохнули хором четверо: я и присутствующие Хранители. Значит, они тоже принимали участие в моих пытках. Грета перевела дух.

— Итак, все твои доводы и убеждения появились благодаря словам этого молодого Звездочета? — спросила она. А то непонятно!

— Да. И, знаете, его слова звучат гораздо убедительнее ваших.

— И ты не допускаешь мысли, что он лгал тебе?

— Почему же, поначалу я так и думала, но, говорю же вам, что его логические суждения сложнее оспорить, чем все ваши туманные фразы типа "верьте нам на слово".

— Все ли его слова подтверждены логикой? Вспомни замок в День Святого Ангела. Он сказал, что напали заполночь. А доказательства? — задала Грета мой же стабильный вопрос. Я провела рукой по волосам и посмотрела себе под ноги.

— Я просто верю ему, — сдавленно пробормотала я. Всё, угодила в собственную ловушку.

— Без доказательств? — тем же нейтральным голосом спросила Хранительница, но я чувствовала, что она хотела улыбнуться. — Эрика, — она повернулась в девушке, — ты была в саду, когда на замок напали?

— Да, — настороженно ответила подруга.

— Ты наверняка видела там прекрасные белые цветы с синими крапинками, верно?

Боже, еще ботанических разговоров нам тут не хватало!

— Видела. Очень красивые, — пробормотала Эрика, тоже явно не понимая, при чем здесь цветы.

— Ремен рассказывал тебе что-нибудь о них?

— Да… Выращенные Звездочетами, они… закрываются после полуночи, причем, чем ближе к новым суткам, тем плотнее сжимаются лепестки…

— Продолжай.

— Когда на замок напали, цветы были полностью раскрыты, — произнесла Эрика и посмотрела на Грету. Та, в свою очередь, посмотрела на меня. Я в оцепенении уставилась куда-то в сторону. Эрика не солгала, а Ремен не мог соврать ей. Значит, лгал Крайм.

— Получается, что не такой уж и он любитель правды, Ника? — подытожила Грета.

— Он мог ошибиться, — пролепетала я, слабо веря собственным словам.

— Так, быть может, он ошибался и в остальном? Или он настолько хорошо целуется, что ты готова принять любые его слова?

Я замерла. Максима передернуло, и он сжал края трибуны так, что побелели костяшки. Эрика в изумлении открыла рот. Удар ниже пояса, значит. С каждым мгновением Хранители усиливали давление. И после всего этого они говорят о доверии и уважении?

— Ника, что я говорила об открытых сердцах при нашей первой встрече? Зачем же скрывать от других свои чувства? И присутствующим станет понятно, что ты верила всем его словам, просто влюбившись.

— Да не люблю я его! — взревела я, безумно желая, чтобы мы прекратили об этом говорить.

— Хм… А зачем же тогда…

— Пожалуйста, — прошептала я, — давайте закроем эту тему, какой от нее толк?

— Хорошо, — неожиданно легко согласилась Грета, хотя я ждала еще много издевательств. — Тогда скажи, почему ты вообще продолжила с ним общение, узнав, что он твой враг?

— Я хотела получить от него какую-либо информацию, которая могла бы нам помочь. Как видите, информация была получена, да только не в вашу пользу, — буркнула я, яростно желая сесть, потому что сил почти не осталось.

— В твоем голосе слышатся сомнения. Я чувствую, что твоя вера Краймиусу ослабевает. Теперь перейдем к теме Лабиринтов Теней. Ты спрашивала, почему я ничего о них не рассказала? А зачем? Чтобы вы мучились, узнав их тайну? Не только ты, твои друзья тоже могли захотеть увидеть погибших родных, а мы не позволяем тревожить души умерших, это осквернит их. Но вы бы не отказались от своей идеи, не в силах совладать с кое-как спрятанной болью, которая бы непременно вырвалась наружу. И что же нам тогда было бы делать? Сажать вас на цепь? Ставить охрану у Лабиринтов? Пойми, я молчала для вашего же блага! Каждый миртранец, каждый, — Грета сделала акцент на этом слове, — знает, что вызывание души наказуемо смертью! Думаешь, Краймиус согласился помочь с ритуалом для твоего же благополучия?

— Он и собой в той же степени рисковал, так что я не имею права его обвинять, — пробормотала я, беспомощно смотря в персиковые глаза.

— Нет, Ника, собой-то он не рисковал, ведь в ритуале не участвовал. Будь там хоть толпа людей, наказывается человек, желающий вызвать душу, а также проводящий ритуал и служитель, допустивший нарушение закона.

— И вы бы убили меня? — дрожащим голосом спросила я. Грета даже растерялась от такого вопроса.

— Ритуал не проведен, незачем задавать такие…

— Вы бы убили меня?! — проорала я, пытаясь совладать с дрожью во всем теле. В персиковых глазах промелькнул отблеск не совсем понятной мне боли.

— Нет. И не потому, что ты наша Защитница, а потому, что твоя боль служит тебе оправданием. Ты знаешь, что мы можем читать души. Видя твою, я каждый раз поражаюсь твоей силе… К тому же, ты ведь ничего не знала о ритуале. Но хватит обсуждать то, чего не было. Теперь ты понимаешь, почему я молчала о Лабиринтах Теней?

— Да, — я слабо кивнула. Почему-то вдруг закружилась голова, и я почувствовала, что могу упасть в любую минуту.

— Итак, ты познакомилась с Краймиусом, чтобы добыть информацию, но ничего нам не рассказала, так как поверила в невиновность народа Горной Долины и, к тому же, хотела провести ритуал, в чем он обещал помочь? — подвела небольшие итоги Грета.

— Да, я молчала из-за ритуала, так как понимала, что помощь от врага и вообще общение с ним, вы, мягко говоря, не одобрите. И тут вы сами виноваты. Расскажи вы раньше о ритуале и Лабиринтах Теней, ничего бы меня с Краймом не связывало, — снова я пустилась в обвинения.

— Я признаю свою ошибку, Защитница Миртрана. Твоё доверие нам возвращается?

— Нет.

— А вера врагам?

— Больше, чем к вам.

— Даже несмотря на то, что Краймиус подвергал тебя смерти?

— Я не верю в это. Он не мог, просто не мог, — отвечала я, глядя Хранительнице прямо в глаза. Грета вздохнула.

— Тогда продолжим. Максим, мне нужны твои воспоминания. Прости, но я тоже извлеку их сама, так будет точнее. Ты согласен?

— Согласен.

С Максом дело обстояло гораздо быстрее. Интересно, как проявилась его метка, среагировав на предательство? Наверное, это было больно?

— Отвечаю на твой мысленный вопрос: ощущения должны быть не самые приятные. Но, когда ты попала в Лабиринты Теней, заключила сделку с врагом и участвовала в ритуале, метка Максима загорелась сразу двумя цветами. Следовательно, своим предательством ты, к тому же, угрожала собственной жизни.

— Что же такого со мной могло случиться, встреться я с душой мамы? — нахмуренно спросила я.

— Начнем с того, что с душой матери ты бы и не увиделась. Просматривая твои воспоминания, я сомневалась, но, увидев все со стороны глазами Максима, отбросила сомнения. Фандиф, который, кстати, является чуть ли не правой рукой Правителя Горной Долины…

— Что?! — изумилась я, вспоминая распевающего пророчества старика.

— Да-да, ты не ослышалась, и я поражена, как Краймиус смог найти его, а тот согласился. Хотя нет, мотивы Фандифа мне понятны. Он бывший Звездочет, ставший Хранителем, поэтому смог распознать твою сущность еще наверняка до встречи с тобой, лишь увидев тебя в мыслях Краймиуса. Итак, Фандиф заключил с тобой сделку и начал подготовку к ритуалу. Только узоры, что он чертил, должны были призвать не душу твоей мамы, — Грета сделала паузу, то ли давая мне возможность морально подготовиться, то ли не желая говорить дальше. — Он хотел принести тебя в жертву.

— Быть не может, — прошептала я и ухватилась за холодные прутья. Принести. Меня. В жертву.

— Получается, что может. К тому же, чтобы ритуал сработал, жертва должна сама на него согласиться. Прости, но здесь я вижу только твою вину, — бессердечно заметила Хранительница.

— И что… И что тогда случилось бы?

Грета сняла капюшон и посмотрела куда-то поверх моей головы. Её глаза стали полностью белыми, излучая ровный свет.

— Ты нарушила покой, — не своим голосом заговорила женщина. — Потревожила души. Из-за тебя погибли тысячи. Ради своей прихоти ты пролила реки крови. Ты больше не сможешь существовать ни среди живых, ни среди умерших, поэтому станешь приносить хаос и тем, и другим. Ты — нарушение всеобщего равновесия. Ты — предатель.

Грета вернула глазам прежний цвет и посмотрела на меня.

— Это пророчество, к счастью, не сбылось. Ника?

Я медленно сползла на пол, став задыхаться. Как же я могла не вспомнить того служителя? Ведь это он был в моем сне! Он предупреждал, что из-за меня погибнут тысячи. Ради моей прихоти… Нарушение равновесия, предатель… А я еще возмущалась и думала, что со мной никогда не случится ничего подобного. Поздравляю, Ника, даже после предупреждения ты не смогла что-либо изменить. Ты никогда не сможешь победить свою слабость.

Я поднялась, все еще держась за прутья, и направила измученный взгляд на Грету.

— А теперь можно простыми словами? Что случилось бы?

— Ты бы не умерла окончательно, точнее, твоя душа не освободилась бы, оказавшись в магическом плену Фандифа. Поверь мне, душа Защитника Миртрана — это огромная сила и мощнейшее оружие. Энергия твоей жизни пошла бы на оживление самых черных душ, обитающих в Лабиринтах. С помощью твоей души Правитель Горной Долины управлял бы армией мертвых. Скажу тебе прямо: мы бы оказались уничтожены в ближайшие дни. Война была бы завершена. Оживленные души больше упокоить нельзя, и они бы прорвались в ваш мир. Дальше ты можешь догадаться.

Картинки апокалипсиса молниеносно сменялись одна другой. Мы бы все погибли из-за меня. Ника, я уже говорила, что ненавижу тебя?

— А Крайм… Он был в курсе всего этого? — негромко спросила я.

— Я не знаю. Скорее всего, нет. Ника, я задаю тебе главный вопрос. Ты действительно добровольно заключила сделку с врагом? — медленно спросила Грета, четко произнося каждое слово. На меня устремились шесть пар глаз, ожидая ответа. Лишь бледно-голубые глаза отказывались смотреть, упрямо уставившись в трибуну. Мне не нужно было много времени для размышлений, я с самого начала знала ответ. Но Миса опередила меня на доли секунды.

— Подождите! — взволнованно попросила она. — Мне кажется, что я чувствую следы гипноза.

Максим словно встрепенулся и посмотрел на Мису. В его взгляде было столько… надежды. Он до сих пор надеется, что я не виновата? Что я не предавала их? Я еще никогда не видела такой безумный взгляд, источающий надежду. Неужели он… Какая теперь разница, Ника.

— Миса, тебе кажется, или ты чувствуешь? — недовольно проворчал Грос. Наверное, его давно все это достало. Как я его понимаю.

— Позвольте мне, Хранитель Грос, — произнесла Грета и подошла ближе, протягивая руку сквозь прутья, но не заходя в клетку. Я протянула ей свою, вкладывая ладонь в изящные пальцы. Женщина слегка прикрыла глаза и что-то шептала, а в моей голове снова замелькали картинки. Все закончилось довольно быстро. Грета открыла глаза и, посмотрев на меня, улыбнулась. Улыбнулась так печально, что у меня защемило сердце.

— Это не гипноз. Это что-то вроде приворота, к тому же, даже светлого. Ты с самого начала испытывала к Краймиусу легчайшую симпатию, а он лишь многократно усилил ее. Теперь понятно, почему ты так себя вела, хотя потом чары были разрушены. К сожалению, все действие приворота направлено исключительно на Краймиуса, поэтому, — Грета вернулась на свое место, — я повторяю вопрос…

— Не нужно, — я перебила ее, поднимая взгляд на всех присутствующих. — Да, я добровольно заключила сделку с врагом.

И снова тишина. Давящая, убивающая, невыносимая. Первым очнулся Грос.

— Ты принимаешь сторону Горной Долины? — спросил он противным нейтральным голосом. Я грустно улыбнулась.

— Нет.

— Твое доверие к нам вернулось? — задал еще один вопрос Хранитель. Улыбка исчезла с моего лица, уступив место маске отчаяния.

— Не совс… Нет.

— Кому ты веришь?

— Я уже никому и ни во что не верю, — вздохнув, произнесла я. Эта фраза стала единственной, в которой я была убеждена на все сто процентов.

— Ответ принимается. Мы, Хранители Серебряной Долины, не отрекаемся от тебя. Выражаем свою надежду на то, что когда-нибудь твое доверие к нам возвратится, потому что мы клянемся своими жизнями, дарованными нам Святым Ангелом, — Хранители заговорили хором, — что никогда не причиняли вред и не причиним, не лгали и не будем лгать, защищали и будем защищать свой народ и вас, Защитники Миртрана, ставших частью нашего народа.

Хранители замолчали. По лицам друзей можно было догадаться, что они верят им. Это хорошо, мы должны кому-нибудь верить, иначе просто потеряемся в этой дурацкой жизни. Хорошо, что они верят.

Я думала, что допрос завершился, но Грета повернулась к Максиму.

— Ты слышал то, что слышали мы. Мы не отреклись от нее. Твое решение не обсуждается, но ты можешь его изменить. Узнав истину ее действий, ответь: ты возвращаешь Нике, Защитнице Миртрана, Силу Стихии Воды?

И Максим посмотрел на меня. Один-единственный раз за все время, что мы находились здесь. Я бы все отдала за то, чтобы увидеть его глаза во время этого проклятого допроса, но сейчас… Он смотрел на меня пустым взглядом, смотрел так, будто меня не существовало. Больше не существовало в его жизни.

— Нет.

Очнувшись от воспоминаний, я снова сфокусировала взгляд на прохожих и заметила, что три человека остановились посреди дороги и беспардонно на меня уставились. Бросив на них колючий взгляд, удалилась на кухню. Налила чай, взяла штук двадцать конфет и уселась на бортик фонтана. Смотрела на струи воды и пыталась привыкнуть к отсутствию способностей. Протянув руку к воде, закрыла глаза и сосредоточилась. Ничего, абсолютный ноль. Без Силы я чувствовала себя калекой. Даже в Лесу Пустоты все было по-другому. Что ж, надо как-то принять свою инвалидность. Вот живут же люди без магии и не жалуются, а я за эти полгода настолько привыкла управлять водой, что сейчас у меня просто не укладывалась в голове потеря способностей. И он не хочет мне их возвращать.

Я безвылазно жила в своем номере уже несколько дней. Друзья отправились в очередную разведку, и до сих от них не было новостей. Наверное, они уже нашли способ пробраться в Горную Долину. Я членом команды больше не считалась, и статус Защитницы Миртрана у меня вроде как забрали. Спрашивается, что я вообще здесь делаю? Вот и мне непонятно. Домой я вернуться определенно не могла, так как Проход для меня открывать никто не собирался. В принципе, можно было наслаждаться столичной жизнью, но показываться на людях стало просто стыдно. Да и вообще, я заболела, поэтому должна соблюдать постельный режим. Конфеты закончились одновременно со второй кружкой чая, но я не двигалась с места. Так и просидела в кухне, пока не наступила ночь. Ощутив острое желание поговорить хоть с кем-нибудь, я решила выбраться наконец из своей маленькой крепости. Только вот с кем мне говорить, да еще ночью? У меня здесь нет ни одного близкого человека, готового выслушать в любое время. Я когда-нибудь избавлюсь от этого чертового одиночества, в конце-то концов? Внутренний голос очнулся и тут же вставил, что предатели не имеют права высказывать претензии и должны смиренно довольствоваться тем, что есть. Я всегда знала, что мое второе Я меня не любит.

Схватив накидку, вышла из номера и спустилась в холл. Подойдя к стеклянным дверям и убедившись, что поблизости людей нет, вышла на улицу. На этот раз я брела не закоулками, а шагала по центральным дорогам. Возле каждого магазина, кафе, жилых домов все еще гулял народ, но накидка с большим капюшоном, которую я отыскала в своей гардеробной, помогала сливаться с толпой. Добравшись до храма, неспешно поднялась по ступенькам и потянула на себя тяжелую дверь. Та нехотя поддалась, и я чуть ли не нос к носу столкнулась с Николаем.

— Вы что тут делаете? — удивленно спросил он. — Вам сказали не вставать без причины.

О настоящем положении дел знали только те, кто присутствовал на допросе, всем остальным скормили историю о моей болезни.

— Мне уже гораздо лучше, Николай, — ответила я, вежливо улыбнувшись Хранителю. — Прошу прощения за столь поздний визит. Вы не подскажете, Сергей еще не спит?

— Сержен? Он у себя. Вас проводить? — предложил Хранитель, но от помощи я отказалась и направилась к единственному адекватному человеку во всем этом параллельном мире. Я постучалась и просунула голову в дверной проем.

— Серег, ты тут? — почему-то шепотом спросила я, разглядывая многочисленные заваленные полки. Из-за одного шкафа показалась голова Сергея.

— Ника? Заходи. Чего не спишь?

— Не спится. Можно я у тебя посижу? Мне ужасно хочется поговорить с не-миртранцем, — призналась я, усаживаясь на табуретку. Сергей устроился за своим столом.

— Соскучилась по нормальной жизни? — усмехнулся парень.

— По нормальным людям, — поправила я.

— Ну, вряд ли меня можно считать нормальным, я ведь тут уже столько лет, как вот со мной о нашем мире разговаривать? Я не помню ничего. Ты, кстати, почему ночами по городу бродишь? Тебе восстанавливаться нужно, — заметил сердобольный парень, а у меня свело зубы от очередного напоминания о моей якобы "болезни".

— Да к черту восстановление, мой организм в полном порядке, — отмахнулась я. Мне бы душу подлатать. — Хочешь, военную тайну тебе расскажу? — с заговорщицким видом спросила я. Сергей испуганно на меня посмотрел.

— Э, нет, мне военные тайны, тем более Защитника, знать нельзя. И вообще, с ума сошла, военные тайны рассказывать?

— Да она не совсем военная, наверное, больше личная, — задумчиво пробормотала я. Потребность поговорить хоть с кем-то возрастала с каждой минутой, да вот только не с кем было перекинуться даже парой слов. Серега вон и тот слушать меня не хочет. Отличное наказание — одиночество.

— Если личная, мне тем более знать нельзя, ты ж…

— Да забудь ты, что я Защитница Миртрана, я просто Францева Ника, ученица девятнадцатой школы, любительница танцев и Шекспира. Меня достал этот мир, я домой хочу, к нормальным людям, а ты со мной даже поговорить не хочешь, — я вздохнула, уронив голову на стол.

— Почему не хочу-то? С радостью поговорю, только давай не на тему военной тайны, — предложил Сергей. Ладно, будет ему другая тема.

— Вот ты любишь кого-нибудь? — внезапно спросила я, подняв голову со стола и уставившись на сероглазого парня. Он удивленно открыл-закрыл рот и покраснел. Так мило.

— Ну… Да, — как-то неуверенно признался он, почесав макушку. Я слегка улыбнулась.

— Правда? Здорово. Красивая, наверное? И наверняка хорошо готовит, вышивает и поет. А зовут как? — спрашивала я, подперев голову рукой и наблюдая за тем, как растерянная физиономия Сергея сменяется влюбленно-мечтательной. Эрика так же выглядит, когда Ремена вспоминает.

— Иртин. Она невероятно красива. Волосы цвета луны, а глаза небесно-голубые…

И впрямь красивая девушка, увидеть бы.

— А ты? — спросил Сергей. Моя голова снова перекочевала на стол.

— А что я? У меня вообще боязнь любить, представляешь? Честно. Я боюсь полюбить человека из-за мысли, что смогу его потерять. Хотя плюнула потом на эту фобию и решила влюбиться. И знаешь, что? Не успела толком полюбить, а уже потеряла. Права, значит, фобия была, чтоб ее? А, наверное, оно и к лучшему. Пусть сейчас я его потеряла, потом было бы больнее. Согласен? — уныло спросила я, разглядывая магический хлам на столе. Сергей как-то непонятно вздохнул.

— А как потеряла-то? — печально поинтересовался парень. — Что с ним случилось?

— А почему с ним должно что-то случиться? — удивилась я. — Жив-здоров, слава Богу.

— Живой, что ли? Я-то подумал! — воскликнул Сергей. — Зачем тогда так убиваться? Все еще наладится.

— Ничего уже не наладится, — голосом, граничащим между печалью и истерикой, сказала я. — Я для него больше не существую, понимаешь? Словно меня и не было, — добавила я.

— Значит, он просто дурак, раз смог так легко вычеркнуть такую девушку из своей жизни, — заключил Сергей, явно желая меня подбодрить. — А что у вас случилось-то?

— Так вот мы и подошли к теме военной тайны! — оживилась я, снова испугав кладовщика.

— Блин, Ника, опять ты за свое! Так, погоди, что-то я недопонял, — нахмурился он и вознамерился огласить причину недопонимания, но вдруг затрезвонил телефон. Сергей повторил мой маневр и брякнулся лбом об стол, но тут же выпрямился и поднял трубку.

— Сержен слушает. Иду!

Не успела я подумать, что это самый короткий телефонный разговор, который я только слышала, как Сергей уже вскочил на ноги и собрался куда-то бежать.

— Ты куда? — расстроилась я, чуть ли не схватив его за руку. Видимо, у меня был слишком разбитый вид, потому что Сергей замер в нерешительности.

— Хранители зовут, зачем-то я им понадобился. С тобой-то что? Неужели так нуждаешься в общении?

— Да я умру скоро от одиночества, я в своей квартире, как в тюрьме, только она еще хуже! Знаешь, почему? Потому что я легко могу из нее выйти, а идти-то некуда! Я с ума так сойду, — пожаловалась я, не позволяя себе разреветься.

— Дела-а, — протянул Сергей, и неожиданно его лицо озарила улыбка, правда, она тут же сменилась беспокойством. — Так, вот что, — шепотом заговорил он, — я тебе сейчас дам одну вещь… Если Хранители об этом узнают, они меня повесят, я уверен. Обещай мне, что никто ничего не узнает, — потребовал Сергей, и я покорно выполнила требование, совершенно не догадываясь, что за опасную штуку он собирается мне вручить. Сергей убежал к дальним шкафам и притащил оттуда зеркало где-то метром в высоту с прозрачной рамой. Хотя, судя по виду, рама была явно бриллиантовая. Тогда неудивительно, что за утерю зеркала Хранители Сергею голову оторвут.

— Серег, спасибо, конечно, но я еще на Земле пообещала подруге не разговаривать с отражением, — призналась я, недоуменно взирая на сей предмет интерьера.

— У меня тут простых зеркал и вещей вообще нет, — похвастался парень. — Ты его незаметно донести сможешь?

— Смогу, но делать-то с ним что? — не понимала я, глядя на свое отражение. Сергей явно хотел мне ответить, но почему-то молчал.

— Я не могу сказать, на меня заклинание наложено, чтобы я не разболтал секреты самых важных магических предметов. Не думай, будто они мне не доверяют, это на всякий случай, — начал оправдываться кладовщик, и тут снова подал признаки жизни телефон. Сергей схватился за голову и в панике на меня посмотрел. — В общем, попробуй догадаться сама, что с ним делать, а я побежал, — и парень выбежал из комнаты. Я ошарашенно посмотрела на зеркало и горестно вздохнула. Зеркало как зеркало, чего в нем необычного? Просидев тут несколько минут, я поняла, что погорячилась, когда сказала, будто смогу незаметно пронести зеркало к себе. В городе, может, и не скажут ничего, мало ли, вдруг я стекольщик, а вот вынести этот атрибут интерьера из храма… Я оглядела гигантскую кладовую и нашла то, что было нужно: картину с изображением озера, вокруг которого кружатся маленькие розовые… феи, наверное. Хотя, возможно, это круаны, я ведь их еще ни разу не видела. Вполне симпатичные девицы, только ростом не вышли. Осторожно сняв картину, я приложила ее к зеркалу: размеры сошлись один в один. Осталось только решить, каким образом мне эта картина поможет. Снова обшарив весь склад, я, к своему счастью, нашла пузырек с гордым названием "Маскировочная хрень", написанным весьма корявым почерком. Наверняка Сергей писал. Под бутылечком лежал листок с инструкцией. Пробежав по нему глазами, я нашла пункт "Маскировка одного предмета с помощью другого". Ознакомившись с довольно простыми указаниями, вплотную приставила друг к другу картину и зеркало и капнула пять капель на позолоченную раму картины. Оба предмета охватило белым дымом, и через минуту передо мной стояло только произведение миртранского искусства. Радостно вернув пузырек на место, я подошла к картине и решительно за нее схватилась, намереваясь поднять. Не тут-то было! Может, зеркало и замаскировалось, но вес свой не потеряло, а тащить картину с зеркалом, честно говоря, дело не из легких. Но ужасное любопытство придало мне сил, и я, подняв картину и чуть не лопнув от натуги, медленно побрела прочь из комнаты, а потом и из храма. В главном зале я, к несчастью, наткнулась на Мису. Улучив момент, я быстренько поставила картину на пол, чтобы передохнуть.

— Здравствуй, Ника. Забрала картину у Сержена? — поинтересовалась девушка, разглядывая Круанное (если это вообще оно) озеро. Кстати, теперь она обращалась ко мне на "ты", так как, потеряв статус Защитницы, я стала простой смертной. Хотя все равно мне пришлось долго ее уговаривать на такое обращение.

— Да, она мне так понравилась, что он разрешил забрать, — соврала я. — Это ведь круаны?

— Да, это они. Мне кажется, тебе тяжело нести. Позвать кого-нибудь помочь?

— Нет-нет, спасибо, я сама. Слушай, вы что, вообще ночью не спите? Сначала меня встретил Николай, теперь еще Сергея вызвали…

— Хранители мало спят, — ответила Миса, слегка улыбнувшись. — По крайней мере, пока идет война.

Я понимающе кивнула.

— А вот я люблю поспать, поэтому пойду к себе. Доброй ночи, Миса.

— Ночи без кошмаров тебе, Ника, — в ответ пожелала юная Хранительница, и я спешно покинула храм.

Не буду описывать, как тащила картину-зеркало до гостиницы. Скажу только, что по прибытии в номер я без сил рухнула на диван. Повалявшись минут пятнадцать, посмотрела на картину: зеркало всё еще не проявилось. Переведя взгляд на потолок, я снова почувствовала какую-то давящую безысходность. Хуже тюрьмы… Зарычав на саму себя, встала и перетащила картину в гардеробную, а то вдруг кто-нибудь в гости нагрянет, а у меня тут зеркало появится из белого дыма. Объясняй потом, что я за фокусы тут устраиваю. Хотя кого я обманываю, какие гости? Нужна я им.

Переодевшись, я плюхнулась на кровать, потому что заняться было абсолютно нечем. Музыка снова не доставляла радости, телевизором я так и не пользовалась, к воде старалась приближаться реже, не желая вспоминать, что стала самым обычным человеком. Тран в сны не приходил. То ли не мог пробиться сквозь всплывающие воспоминания, то ли его забрали Воины и ему сейчас не до меня. Правильно, кому нужны предатели?

Внезапно раздался непонятный звук, исходящий откуда-то из тумбочки. Я спрыгнула на пол и выдвинула ящик: браслет-рация оживился, показывая светящуюся тройку. Эрика?

— Да? — как-то неуверенно произнесла я. После того допроса она не успела ничего мне сказать, потому что они почти сразу улетели. Или, быть может, подруга и не хотела со мной разговаривать.

— Привет, — так же ответила девушка негромким голосом. — Как ты?

— Как? Да никак, — я обреченно усмехнулась. — Сижу в своем номере в гордом одиночестве. В принципе, неплохо, если не считать, что я скоро сойду с ума или прибегну к суициду. А вы как там? Уже в Горной Долине? — поинтересовалась я, ненавидя себя за то, что сижу здесь, а друзья рискуют жизнью.

— Я не могу тебе сказать…

— А, понимаю…

— Нет, ты не поняла! Максим, — здесь Эрика стала говорить еще тише, — запретил нам что-либо рассказывать тебе. Он воздействовал на нас с помощью своей метки, и сейчас я просто физически не могу что-либо сказать тебе. Они с Глебом… В общем, я тут пока одна, поэтому и звоню тебе, чтобы узнать, как ты, — объяснила девушка. Я тяжело вздохнула и потерла лоб. Что-то Максим стал слишком часто пользоваться своим особым статусом.

— А как… Как Максим вообще? — осторожно поинтересовалась я. Не могла не спросить.

— Если ты насчет Воды, то он ей почти не пользуется, только если совсем необходимо станет, он же не умеет обращаться с ней так, как ты, — извиняющимся тоном пробормотала Эрика. В голове всплыла наша встреча с Максимом в парке, когда он раскрыл меня. Я возмущалась и говорила, что только мне можно управлять водой, а он улыбнулся и ответил: "Я не претендую". Интересно, он сам помнит эти слова? Кто бы знал, что все так обернется. — А говоря в общем о его состоянии… Мне кажется, с ним явно что-то не то, словно он действительно сходит с ума, таким я его никогда не видела. Глеб сказал, что Максим винит себя…

— Винит себя?! — в изумлении переспросила я, почувствовав, что ноги подкашиваются. Но почему?

— Он обвиняет себя в том, что велел нам разделиться. Если бы мы не разошлись, ты бы не встретила того парня, ну и… Дальше понятно, — объяснила подруга. Я уставилась куда-то в пространство. Он считает себя виноватым, но силу мою отобрать не забыл. Вычеркнул меня из своей жизни, но превращается в безумного. Понять его не легче, чем себя саму. — Он даже имя твое произносить запретил, но… Один раз я слышала, как он во сне звал тебя. Ты же знаешь, Глеб у нас слегка целитель, так он пытался определить состояние Максима и вынес не слишком утешительный вердикт: в скором времени наш лидер может на самом деле лишиться рассудка. Мы не знаем, что делать. От помощи Глеба Макс отказался, а вернуться в Дилариум мы пока не можем. Вычеркивание тебя из своей жизни обошлось Максиму слишком дорого, — с горечью произнесла Эрика. Я потрясённо слушала подругу не шевелясь. Неужели мое предательство ударило по нему слишком больно?

— Эрика, пожалуйста, — умоляющим тоном заговорила я, — сделайте что-нибудь, не давайте ему вот так просто сходить с ума. Если отказывается от помощи, насильно лечите, к дереву привяжите, придумайте что-то!

— Все не так просто, как кажется на словах. Ой, они возвращаются, извини!..

Я со злостью швырнула потухший браслет и свернулась калачиком на ковре среди разбросанных подушек. Казалось, после разговора с Эрикой я стала чувствовать всё, что чувствовал Максим. Безумие, растекающееся по артериям, проникающее в мозг и отключающее его работу. Боль от потери дорогого человека выворачивала душу наизнанку. Мы виним себя, обвиняем друг друга, но никому, черт возьми, от этого не легче. Путешествие в Миртран побивает все рекорды среди проверок на прочность. И я сильно сомневаюсь, что мы выдержим его.

Наверное, мой организм решил включить функцию аварийного спасения нервной системы и принудительного сна, потому что проснулась я в том же положении на том же месте, когда солнце вовсю светило за окном. Опустошенная и заторможенная, я, словно зомби, побрела в гардеробную, чтобы посмотреть, появилось ли зеркало. К радости или нет, теперь оно стояло рядом с картиной. Я закинула произведение искусства в дальний угол и, усевшись на пол, уставилась на свое заспанное и безжизненное отражение. Не знаю, в чем заключалась магия этого предмета интерьера, но никакого чуда не происходило. Я просидела час, два, может, три, потому что двигаться не было сил, точнее, мозг сигнала к движению не подавал и, видимо, в ближайшее время этого делать не собирался. Постепенно ощущения стали возвращаться, и первым напомнило о себе дикое чувство одиночества, которое подавляло все остальные. Мне был просто необходим кто-то родной, всегда понимающий меня человек, но в Миртране такого, увы, не существовало. Я вздохнула и сфокусировала взгляд на своем отражении. Надо же, у меня уже галлюцинации начались. Или мозг не может разобрать информацию, поступающую из зрительных рецепторов. Нефритовые глаза непонимающе смотрели на меня, русые волосы укоротились и торчали во все стороны, и вообще все черты моего лица и тела изменились. Может, я бы еще долго пыталась сообразить, откуда взялось такое отражение, но обнаженный мужской торс вывел меня из оцепенения, и я в панике оглядела себя. Хм, я в одежде, и все у меня на месте. Заставив сознание очнуться, я снова посмотрела в зеркало, в изумлении распахнув глаза. Отражение сделало то же самое.

— Ника?!

— Богдан! — хором проорали мы, и я молниеносно подлетела к зеркалу, дотронувшись пальцами до холодной гладкой поверхности. С противоположной стороны брат сделал то же, приложив ладонь к якобы моей. Конечно же, зеркальная преграда не позволила почувствовать прикосновение.

— Что это такое? — ошарашенно прошептала я. — Как это?..

— У меня спрашиваешь? Кто из нас сейчас в параллельном мире? Так что жду твоих объяснений, — весело улыбнувшись, потребовал Богдан. Боже, его улыбка стала для меня глотком воздуха, возвращая к жизни, ведь за дни, проведенные здесь, я попросту начала превращаться в овощ.

— Я не знаю… Погоди, наверное, это зеркало! — догадалась я. Так вот что делает это магическое зеркало! Соединяет миры! Тогда понятно, почему за его утерю Хранители могут голову оторвать.

— И что с зеркалом? — любопытствовал Богдан, с интересом разглядывая видимую часть гардеробной. Сам он, кстати, сидел в дачном домике, судя по интерьеру на заднем плане.

— Волшебное оно, с его помощью осуществляется общение между мирами, — объяснила я, надеясь, что правильно истолковала работу зеркала.

— Круто! Что ж ты раньше им не пользовалась? — с ироничным осуждением спросил брат. — И вообще, рассказывай, как у вас там дела, мы тут уже задолбались догадки строить!

— Тебе с какого момента начать? — уныло поинтересовалась я, уже зная ответ и морально готовясь пережить все еще раз.

— С начала, естественно.

— Всё-всё? — уточнила я, грустно улыбнувшись. В детстве я каждый раз задавала этот вопрос Богдану, когда он просил меня, ревущую во весь голос, рассказать, кто же посмел обидеть его сестренку. Видимо, брат тоже вспомнил эти слова и улыбнулся в ответ.

— Всё-всё.

И я начала рассказывать, описывая все до мелочей, начиная с миртранской местности и заканчивая своими эмоциями. Богдан внимательно слушал, улавливая каждое слово, выражение его лица постоянно менялось в зависимости от того, о каких событиях я рассказывала. Неудивительно, что под конец моего повествования брат сидел мрачнее тучи, а я пока успешно сдерживала слезы. Я столько раз плакала в последнее время, что мне это ужасно надоело, поэтому для разнообразия я решила вспомнить, что значит держать себя в руках.

— Теперь ты знаешь, какая у тебя плохая сестра, — подвела я итог, разведя руками.

— Глупостей не говори, — поморщился Богдан. — Хранители сами виноваты, могли бы быть с вами полностью честными. Парням что рассказать из всего этого? — спросил брат.

— Говори, что считаешь нужным, мне уже все равно. Кстати, где они?

— Сенька часами напролет с девушкой по телефону трещит, вон ходит по грядкам. Ян на озере со всеми девушками подряд знакомится, а Данька уже успел с одной из местных расстаться и с горя за сигаретами ушел.

— Отдыхаете, значит. Нападений больше не было?

— Нет, всё спокойно, мы уже и забыли, что живем тут в качестве резервных бойцов, а не как обычные отдыхающие, — усмехнулся парень. — Может, мы к вам придем?

— Нет! — выпалила я и поспешила объяснить свою реакцию. — Не потому, что я не хочу вас тут видеть, просто… Тут слишком опасно.

— Ну, мы за себя и за других постоять-то сможем, — заверил меня Богдан.

— Здесь гораздо опаснее не погибнуть, а свихнуться, поверь мне. О, привет, Сень, — поздоровалась я, совершенно забыв, что нахожусь сейчас не на даче, а в другом мире и веду беседу через зеркало. Арсений, подошедший к столу и взявший огурец, повертел головой и, увидев в зеркале меня, замер в изумлении, выронив овощ из пальцев. Богдан обернулся и рассмеялся, я последовала его примеру. Сеня подошел к зеркалу, постучал по нему, посмотрел повнимательнее и медленно опустился на стул.

— Ник, ты откуда вещаешь? Из Миртрана? — спросил он, все-таки совладав со ступором.

— Угадал. Хотя где же мне еще быть? — я пожала плечами и случайно уронила коробку, лежавшую позади меня на полке. Она упала, и под крышкой оказались изящные туфли кораллового цвета.

— Ты там в магазине одежды и обуви, что ли, сидишь? — поинтересовался Сеня, разглядывая мою гардеробную.

— Нет, у себя в шкафу, — с улыбкой ответила я. Парень подошел ближе и сосредоточенно на меня посмотрел.

— Что-то я не чувствую твою силу. Наверное, это из-за того, что ты в другом мире, — предположил друг. Я нервно сглотнула и посмотрела на Богдана: тот понял, что о потере силы я все-таки распространяться не хочу.

— Сень, Яна не видел? — спросил брат, подойдя к столу и взяв тарелку с ягодами.

— Кто там меня не видел? — послышался голос за кадром, и через пару секунд в комнату вошел Ян. Проследив за взглядами друзей, смотрящих в зеркало, он тут же повернулся в мою сторону и дико заорал.

— А-а-а, чтоб меня молнией ударило! Ника?! Ты что делаешь в нашем зеркале?! И отвернись вообще, я ж в одних плавках! — Ян с воплем закутался в огромное полотенце и спикировал на диван, скрывающийся за обеденным столом. В нашем домике стоял такой хохот, что было удивительно, как не упали стены и не треснули стекла. Я лихорадочно вытирала слезы, наблюдая за другом. Тот, высунув голову из своего укрытия, увидел, что я все еще на месте, почесал затылок и отложил полотенце в сторону.

— Значит, у меня не солнечный удар, — заключил парень, ошарашенно вглядываясь в зеркало. — Ну, синьорина, после такого вы обязаны выйти за меня замуж.

— После чего? — не переставая хихикать, спросила я. — После твоего дефиле в этом симпатичном предмете одежды?

— Естественно! — закивал Ян, воруя ягоды из тарелки Богдана.

— Тогда у тебя уже должен быть гарем из всех девушек, обитающих на пляже.

— Ну, а ты мой гарем возглавишь. Кстати, что это за фокусы с зеркалом?

Я не успела ответить, потому что послышались гулкие шаги. Хмурый Данила окинул взглядом компанию друзей и глянул на многострадальное зеркало.

— О, Ник, привет, — вяло поприветствовал он и направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Уже миновав три ступеньки, он вдруг споткнулся, слетел обратно вниз, ударился всем, чем только можно, и снова повернулся ко мне. — Что?!

Парни уже просто рыдали, хотя я от них не отставала. Вот оно, мое спасение от одиночества.

Когда массовая истерика малость поутихла, мы с Богданом вкратце рассказали суть происходящего.

— С ума сойти, — протянул Ян. — А остальные где? — спросил он, имея в виду друзей. Я замялась, соображая, что же ответить.

— В разведку ушли, — ответил Богдан. — А Ника заболела.

— Заболела?! Чем? — хором воскликнули парни.

— Как бы это сказать… — пробормотала я. — Мне нельзя пользоваться своими способностями. Как только начинаю что-нибудь делать, жизненная энергия меня бросает, — опустив глаза, врала я. Когда-нибудь я извинюсь перед ними за свою ложь.

— Как так получилось? — хмуро произнес Арсений.

— Пыльца одного растения так подействовала. Теперь сижу дома, пока для меня разрабатывают лекарство.

Парни расстроенно вздохнули. Надо же, так переживают за меня, а я тут вру про болезнь и скрываю про предательство.

— А дома — это где, кстати? — поинтересовался Ян, рассматривая полки с одеждой. — Это у тебя, кажись, гардеробная?

— В самую точку, — ответила я. Ян хитро сощурился, и я поняла, что он сейчас скажет что-то не слишком радостное.

— Слушай, если у тебя такой склад одежды, то какими должны быть другие комнаты? Покажи, а? — вкрадчивым голосом попросил парень. Вот, чего я и боялась.

— Ян, ну ты что, предлагаешь ей с зеркалом по квартире шататься? — нахмурился брат.

— А что, большое зеркало? — полюбопытствовал Данила.

— Ну, немаленькое, — согласилась я.

— Ник, ну, покажи, — заныл мой несостоявшийся муж и владелец гарема в одном лице.

— Ян, не веди себя, как баба, — усмехнулся Сеня.

— Я, может, дизайнером стать хочу, а тут такая возможность узнать тенденции параллельного мира! — возмутился парень. Я снова засмеялась, почувствовав, что они буквально возвращают меня к жизни. Вследствие этого осознания появился и трудовой энтузиазм.

— Ладно, так и быть, выполню твою просьбу, — сжалилась я. — Только предупреждаю, что ничего особо миртранского здесь нет.

Поднявшись с заваленного пола, я развернула зеркало, взяла его за переливающуюся раму и вынесла в спальную, поставив так, чтобы было видно всю комнату.

— Неслабый у тебя тут творческий беспорядок в виде раскиданных по полу подушек, — заметил Ян. Я смутилась. Да уж, про подушки-то я и забыла.

— А я не знал, что в Миртране комаров много, — задумчиво произнес Данила, вызвав у меня удивление.

— Нет тут никаких комаров, — ошарашенно возразила я, пытаясь понять, как он пришел к такому умозаключению.

— А сетка от комаров зачем?

— Дурак, это балдахин! — воскликнула я, обидевшись за оскорбление своей любимой кровати.

— Так а он для чего тогда? — не унимался парень.

— Для красоты! — буркнула под смех друзей.

— Всегда знал, что девушки — существа странные, — пробурчал Данила и хотел что-то добавить, но Богдан его перебил:

— Ник, наклони зеркало слегка назад, покажи потолок.

Углядел все-таки. Я улыбнулась и расположила зеркало под более удобным углом. Восторженные присвистывания не заставили себя ждать.

— Миртранские художники-дизайнеры превзошли все мои ожидания, — выдохнул Ян. — Я так понял, апартаменты обустроены специально для обладателя силы Воды.

— Да. Идем дальше? — спросила я, поудобней хватаясь за хрупкий, но тяжелый предмет интерьера.

— Давай. Куда теперь?

— Святая святых, — усмехнулась я. — Ванная.

В ванной эмоций было побольше.

— Джакузи?

— Десять кранов?

— Бассейн?..

— Водопад?!

Сложно было разобрать, кто что выкрикнул, но гордость за ванную меня так и распирала. А уж водопад вообще полюбился еще сильнее. Всегда знала, что вода прекрасна, и изумление парней тому подтверждение. Хотя, быть может, они просто удивлены, что у меня в ванной прирученный водопад.

— Ник, можно я к тебе перееду? — вкрадчиво поинтересовался Ян. — Я даже могу спать на коврике у двери, лишь бы ты пускала меня в эту прекрасную обитель.

— Почему же сразу на коврике? У меня еще диван есть, — сказала я, переместив зеркало в гостиную. — Вот, полюбуйся. Только, боюсь, он для тебя коротковат.

— По-моему, тут с водной тематикой слегка перебор, — признался Арсений. — Я бы себя тут утопленником почувствовал.

— Мне тоже порою так кажется, — ответила я, выглянув в окно, пока парни рассматривали гостиную. Красный закат придавал городу зловещий вид, окрашивая улочки и дома в кровавый цвет. Казалось, что атмосфера столицы, такая напряженная и угнетающая, предвещала что-то сродни концу света. Кое-как отогнав наваждение, я вернулась к ребятам.

— Что там у тебя еще осталось? — спросил Данила, чем-то хрумкая.

— Кухня. Пойдем туда?

— Погоди-погоди! — затормозил меня Ян. — Что вон там за шар такой со звездочками?

— Музыкальный центр, — с усмешкой ответила я и, предугадывая следующий вопрос, сказала:

— А вон тот прозрачный куб — телевизор, только не спрашивайте, как он работает, сама не знаю.

— Всё, вопросы исчерпаны, дуй на кухню, — скомандовал Ян. Я вспомнила, как сказала нечто подобное светлячку, и засмеялась.

— Чего смеешься? — полюбопытствовал Богдан, пока я поудобнее пристраивала зеркало на кухне.

— Вспомнила одного милого дракона.

— Драконы бывают милыми? — усомнился Арсений, и я, усевшись на бортик фонтана и посмотрев на парней, усиленно закивала.

— Он до ужаса обаятельный, в него запросто можно влюбиться.

— Ты влюбилась в дракона? — с наигранным потрясением спросил Ян. — Значит, в дракона она влюбилась, а замуж за меня не хочет! Ты прав, Дань, девушки очень странные.

— Я всегда прав, — философски изрек Данила.

— И ты говоришь такое после того, как я выполнила твою просьбу и таскала это тяжеленное зеркало по всему номеру? Вот она, благодарность! — воздавая руки к потолку, говорила я.

— Номеру? — перепросил Арсений. — Ты в гостинице?

— Да, ее специально для нас построили, поэтому и интерьер такой, — ответила я.

Данила с Яном начали оживленно возмущаться и требовать еще одну гостиницу для них, а Богдан с Сеней лишь многозначительно переглянулись.

— Мы точно не нужны в Миртране? — спросил повелитель Льда.

— Нет, пока все нормально, если военное время вообще можно назвать нормальным. Оставайтесь на Земле, будет лучше, если вы в принципе сюда не попадете. Я вам так завидую, ребят. С радостью бы сейчас променяла эту гостиницу на дачу с озером, — произнесла я наполовину мечтательно, наполовину печально.

— У вас там нет озёр, бедняги? — отвлекшись от обсуждения гостиницы, спросил Ян.

— Есть. Только там живут злостные феи, которые на всю жизнь сводят человека с ума, — ответила я усмехнувшись.

— Я так и знал, что Ян там уже побывал, — с глубокой скорбью произнес Данила, за что получил пластиковой бутылкой по макушке. В долгу он не остался, и вскоре в Яна полетел половник. Все остальные не могли сдержать смех.

— А фотоаппаратов в Миртране нет? Всё равно хочется посмотреть на параллельный мир.

— Насчет фотоаппаратов не знаю, но спросить могу.

Неожиданно раздался скромный стук в дверь. Я замерла, боясь пошевелиться. Если это кто-то из Хранителей, и он увидит здесь зеркало, Сергея накажут, а меня уж точно тогда казнят. Парни замерли вместе со мной.

— Что случилось? — посерьезнел Богдан, почувствовав мое напряжение.

— В дверь стучат. Извините, ребят, но сеанс общения между мирами придется прервать. Ещё, может, поболтаем потом, ладно? Не скучайте, — прошептала я и на цыпочках, еле удерживая равновесие, потащила зеркало обратно в гардеробную. По дороге окно в другой мир закрылось и снова стало просто прямоугольником с отражающей поверхностью. Закрыв склад одежды и заодно покидав подушки на кровать, я поспешила к двери.

Глазок в ней отсутствовал, поэтому у меня не было возможности узнать, кто же вспомнил о моем существовании. Помедлив несколько секунд, я потянула дверь на себя, но она не поддалась. Правильно, потому что она открывается в другую сторону.

— Дура, — шепотом обозвала я себя и толкнула дверь. Та бесшумно отворилась, и передо мной предстала женщина в темно-серой форме с отличительным знаком на груди. Большой капюшон скрывал верхнюю половину лица, и я могла видеть только изогнутые в едва заметной улыбке губы. Это же форма вражеского Воина! Как она смогла сюда пробраться? И почему обязательно ко мне, блин? Пока я пыталась сообразить, что же делать, женщина скинула капюшон. Персиковый глаз мне подмигнул, и Грета улыбнулась чуть шире.

— Ты позволишь?