Связанные вечностью

ГЛАВА 18

С Ниам что-то не так.

А так как Кийо не знал, что именно, не представлял, как это исправить. Тревожило сильнее то, что он хотел знать, что не так и исправить положение. Он списал это на ревность, но было что-то ещё. Он чувствовал. И ему это не нравилось.

Он говорил себе не задавать ей вопросы. Отпустить. Сам же решил создать дистанцию после разговора в самолёте. Ниам просто подражала его примеру. Кийо должен радоваться. Но, хоть Ниам была рядом, казалось, их разделяли миллионы миль. Её отдалённость беспокоила по разным причинам.

Было легко молчать в джипе, пока Харуто вёз их в Чуо. Кийо не хотел, чтобы стая знала его дела и кто для него Ниам. Поведение Сакуры в отеле было рождено из ревности. Она думала, что Ниам его женщина. Он не знал, как она так быстро пришла к такому выводу, но ласки, флирт и не мягкое требование служить, когда она захочет, были для того, чтобы задеть Ниам. Если бы Ниам не затрещала энергией, когда Сакура коснулась его, альфа и не стала бы затрагивать тему. Хотя, может, стала бы. Нет, скорее всего, стала бы.

Кийо мысленно вздохнул. Харуто высадил их у отеля.

— Я должен знать что-то новое о городе? — спросил Кийо, выходя из машины, зная, что Харуто поймёт его.

— Ковен вампиров захватил Акихабару. Пока они не трогают остальной город, мы к ним не лезем. Никаких волков.

Кийо кивнул. Он и не собирался в район развлечений.

— Что-то ещё?

— Возможно, ты слышал, что рынок Цукиджи переехал в Тойосу, но рынок с едой там остался.

Он чуть не рассмеялся. У Харуто еда всегда важнее.

— Приятно знать.

Харуто кивнул, выглядя удовлетворённо от передачи важных новостей.

— Аруфуа-сан свяжется, когда ты понадобишься.

Кийо подавил недовольство и кивнул. Повернувшись к Ниам, которая ждала у входа в отель с холодным отстранённым выражением лица, Кийо проклинал видение, которое привело их в Токио. Он понимал мотивы Ниам, что им нужно быть тут, чтобы защитить его (кто бы знал, от кого), но пока от них были только беды. И он раскрыл Ниам Сакуре и её стае.

Это ему тоже не нравилось.

Он прошёл к ней.

— Пора в номер.

Она кивнула, повернулась, и он неосознанно положил ладонь на её поясницу, чтобы направить в башню отеля. Жест был инстинктивным. Но ему пришлось сопротивляться, когда она отодвинулась от его прикосновения. Отказ и гнев опалили внутренности. Гнев не на неё. На себя. Он все испортил, когда проснулся в самолёте.

До этого она злилась на него. Он понимал. Он мог справиться. Но… не с этим.

Он поспешил догнать её, но уже не касался.

Кийо поговорил на японском с женщиной за столом, и она передала, что фойе отеля на тридцать восьмом этаже. Он сказал это Ниам, она тихо кивнула и прошла за ним в лифт.

— Отсюда открывается хороший вид, — без надобности отметил он, пока лифт тихо двигался наверх.

— Угу, — отозвалась она.

Он стиснул зубы, чтобы не зарычать.

Когда дверцы открылись, Ниам почти выпрыгнула, чтобы оказаться подальше от Кийо. Её глаза чуть расширились, и хоть изменение было едва заметным, Кийо понял, что отель ей нравился. Тут не было западной роскоши, как в отеле Сакуры. Но Кийо нравилось тепло «Нацукашии» с паркетом, мебелью середины века, лампами в стиле бумажных фонарей и стенами из шоджи. Открытые лестницы вели к этажу ниже. Поразительные окна во всю стену тянулись от этого этажа до потолка фойе. Токио было видно на мили.

— Тебе нравится? — спросил он у Ниам по дороге к столу.

Она кивнула, всё ещё не глядя на него.

— Красиво.

— Лучше, чем в отеле стаи?

— Намного. У них слишком пафосно. Тут всё о Токио, и дизайн продуман.

Он согласился.

— Фионн платит за это?

— Бран назвал это бонусом.

Тишина вернулась между ними, пока они ждали в небольшой очереди за ключами от номера. Когда Кийо подошёл к клерку, использовал имя в паспорте, который дал Бран. Клерк сверился с компьютером, сказал Кийо на японском, что у них забронированы два номера делюкс. Кийо покачал головой, ответил на их родном языке:

— Нам нужен один номер. Номер с диван-кроватью. И видом на гору Фудзи, если есть. — Он не знал, зачем добавил последнюю часть. Может, думал, что это приободрит Ниам и сотрёт странное настроение.

— У нас нет диван-кроватей, но в номерах есть диваны.

Сойдёт.

— Номер с видом, — повторил он.

Парень ввёл и драматично вздохнул.

— Боюсь, с видом на Фудзи доступен только номер-ориентал. Это номер с одной спальней и отдельной гостиной. Новый ход.

Кийо не знал, было дело в тоне парня и его намёке, что он не мог это позволить, или было что-то глупее — типа желания сделать приятно Ниам, но он сказал:

— Мы берём.

— Двести тысяч йен за ночь.

Примерно тысяча девятьсот долларов за ночь.

Проклятье.

Ладно.

Фионн много платил ему за защиту Ниам. Он мог это позволит. Кийо отплатит Брану.

— Мы берём его, — твёрже ответил он.

Похоже, получилось гораздо жёстче, чем он намеревался, с каплей альфы, потому что клерк побелел и поспешил забронировать номер. Затем отсканировал их паспорта, вручил ключ-карты и даже обрадовался, когда Кийо отказался от демонстрации номера.

— Что это было? — спросила Ниам в лифте.

— Бран забронировал нам два номера. Я поменял их на один. Я буду спать на диване.

— Я предпочитаю свой номер.

Кийо с трудом подавил рычание.

— В последний раз ты сбежала из своего номера.

— Так я в заложниках?

Если бы она рявкнула в гневе, он сдержался бы. Но её тусклый голос без эмоций раздражал.

— Нет. Но, если не заметила, у меня тут враги, так что ты в опасности. И нас сюда привело твоё видение.

— Вряд ли Сакура — твой враг, — буркнула она, когда лифт открылся.

Следуя по указателям, Кийо остановился у их двери и провёл ключом над замком. Когда они прошли внутрь, он услышал вдох потрясения Ниам и обрадовался.

Они стояли в гостиной с большим диваном, где ему было бы удобно спать. Номер была стильной, минималистичной, но в том же дизайне Японии средних веков, как и фойе. Сильнее всего впечатляло окно во всю стену, где не только был чудесный вид на Токио, но и чётко вырисовывалась гора Фудзи.

Ниам прошла мимо по комнате и остановилась у окна. Он проследовал за ней и приблизился, желая быть рядом с карамельно-пряным запахом. У окна возникло ощущение, будто они парили над городом.

— Что означает название этого отеля?

— «Нацукашии»?

— Да.

— Технически, это означает «ностальгия».

— Красиво. Отель, комната… всё красиво. Ты выбрал его?

— Номер — да. Подумал, что тебе понравится вид.

И тут свет в её красивых глазах потускнел, она отвернулась, подошла к сумке, которую бросила у входа, взяла её и отправилась через открытые раздвижные двери в спальню.

Терпение Кийо лопнуло. Он пошёл за ней.

Комната была длинной и узкой, с огромной кроватью и окнами, дающими вид на город с двух сторон. За ним была дверь в мраморную ванную с душевой кабиной, куда уместились бы пятеро, и ванной, где можно было плавать. Он разглядывал Ниам, а она прошла в ванную, пальцы скользили по стенам и поверхностям, пока она не прошла мимо него. Она без слов бросила сумку на кровать и смотрела на город.

— Теперь будет вот так?

— Как будет?

Рычание, которое он сдерживал, вырвалось, привлекая внимание Ниам. Наконец-то.

— Что с тобой? Злишься, потому что я не рассказал тебе о стае и о Сакуре до прибытия сюда?

— Было бы хорошо знать это, чтобы избежать засады, но я ни на что не злюсь.

— Ты — нечто. Ты почти со мной не говорила после самолёта.

Она прищурилась, вспышка гнева в её глазах извращённо радовала его.

— Ты ясно дал понять в самолёте, что не хочешь быть друзьями. Я следую твоему примеру.

Услышав обиду в её голосе, которую Ниам старалась скрыть, Кийо шагнул ближе.

— Ниам, это не личное. У меня просто нет друзей, — с нежностью сказал он.

— Ложь. Фионн — твой друг. Отец и дед Коналла были твоими друзьями. И Сакура уж слишком дружелюбна для врага… — Она встала, и разочарованный взгляд беспокоил его. — И это всегда личное, когда кто-то считает тебя недостойным дружбы.

— Ты определённо достойна дружбы. — Его гнев рос от разочарования. — И мне напомнить, что я рассказал тебе то, что никому не рассказывал?

— И ты пожалел, что рассказал об этом, раз проснулся и вёл себя как чужой мудак.

Он вздохнул, провёл ладонью по волосам, выбившимся из пучка на макушке.

— Я не жалею, что рассказал тебе о маме, если это помогло. — Кийо пытался подобрать слова, которые смягчат удар от следующей фразы. — Но не хочу, чтобы ты думала, будто моё признание что-то означало.

Это самые неправильные слова. Он понял это, как только они слетели с губ. Обида мелькнула в бирюзовых глазах Ниам, за ней быстро пришёл гнев.

Они смотрели друг на друга миг в молчании, он готовился к словесному удару. Но она снова удивила его.

— Понимаю, — со смирением произнесла она.

Растерявшись от резкой смены тона, он выгнул бровь.

— Что понимаешь?

— Как это бояться своих эмоций. Я не хочу к тебе сильно привязываться, зная, что тебе нельзя привязаться и спокойно уйти. И ты не позволяешь себе сближаться с кем-то, потому что никому не доверяешь.

Он не мог дышать от её смелой честности. Ниам отвела взгляд, но он успел заметить тёмное одиночество в её глазах.

— Ниам… — Он не знал, что сказать.

Да и что мог сказать, когда она права?

Она смотрела на город.

— Я не хочу проводить следующие несколько недель или дольше, пытаясь разгадать значение видения, с таким напряжением между нами. — Она поймала его взгляд с яростной, но холодной решимостью. — Мы — не друзья, — заявила Ниам без эмоций. — Мы тут для работы. Будем собой, а не холодно отталкивать друг друга, напоминая, кем не являемся друг для друга. Мы всё понимаем. Разговоры или история — ради миссии, их не нужно принимать как некую связь. Давай просто согласимся на это, чтобы понимали ситуацию.

Что-то похожее на страх заполнило грудь.

Но Ниам права. И он кивнул.

— Договорились.

Ниам снова отвела взгляд, но немного расслабилась, словно напряжение покидало тело.

— Что же, — она медленно выдохнула, — не знаю, как ты, но я могу съесть лошадь. То бенто в самолёте никак не насытило.

Волнение ещё гудело в нём, но Кийо заставил ещё раз кивнуть.

— Да, я не отказался бы от еды.

— Что посоветуешь? — Она высыпала содержимое сумки на кровать. — Пока ты говорил с парнем в фойе, я читала буклеты. В здании есть ресторан со звездой Мишлена. Может, там подают на ланч.

Кийо покачал головой, вдруг захотев показать настоящий Токио. Он думал, что ей понравится.

— Ты любишь суши?

Она нахмурилась, губы задумчиво дрогнули.

— Не знаю, — ответила она после паузы. — Вряд ли я ела до этого хорошие суши.

— Я отведу тебя на рынок Цукиджи на поздний завтрак.

— Рынок Скиджи?

— Рынок Цукиджи — самый известный рыбный рынок Токио. Там сотни лотков с едой и ресторанов. Там суши, сашими, жареная рыба. А ещё окономияки, шио-яки, имагава-яки, томорокоши, якисоба, никуман…

— Ладно, хватит перечислять еду. — Она рассмеялась. — Я не знаю даже, что означают все эти названия, но голодна.

Кийо рассмеялся, и от этого звука Ниам удивлённо посмотрела на него.

— Что?

— Ты смеялся.

— И? — он нахмурился.

Она пожала плечами с румянцем на щеках.

— Ничего. Просто я не слышала твой смех прежде.

Это неправда.

Или да?

Как сильно он закрывался от неё?

Чёрт.

Кийо шагнул к гостиной.

— Иди, помойся первой. Сообщи, когда смогу использовать ванную. — Душ ему был нужен сильнее, чем еда.

— Я быстро, — пообещала она.

Ниам сдержала обещание, появилась в гостиной через пятнадцать минут, приняв душ и переодевшись в узкие джинсы и обрезанную футболку, которая демонстрировала манящую гладкую бледную кожу.

— Я всё. — Она прошла мимо к окну, и запах окутал его. Тело отреагировало так сильно, что потрясло. Ощущая напряжение в пахе и жар на коже, Кийо уставился на неё.

Она собрала волосы на макушке в неряшливый пучок, но волосы были такими длинными, что пряди ниспадали до плеч. Было что-то в её беспечном стиле, от чего хотелось снять резинку с волос и посмотреть, как они рассыпаются. И он даже не хотел начинать о том, как джинсы обтягивали её попку. Тело Ниам сложно игнорировать, как он ни пытался. Но она фейри, насколько он знал, частью их генетики заманивать другие виды.

— Тебе нужна куртка.

— Мне не бывает холодно.

— Люди посчитают странным, что ты без куртки в Токио в феврале. — Он смотрел на полоску кожи, открытую короткой футболкой.

Ниам пожала плечами, прислонилась к окну, не глядя на него.

— Мне плевать, что подумают люди.

Помрачнев, он встал с дивана и пошёл к ванной быстрыми шагами. Он не хотел, чтобы она заметила его мужскую реакцию на неё. Но, когда зашёл в душевую, эрекция сильно и яростно пульсировала. Вода стекала по телу, напоминала прикосновения. Все нервные окончания пылали от ощущения. Он не помнил, когда в последний раз ощущал такое. Он хотел Ниам. И хотел с того момента, как коснулся.

Он не удивлялся, что дни (хотя казалось, что месяцы) подавления реакции на неё скажутся на нём, когда защита ослабла возвращением в Токио. Но было типично, что, как только она вырвалась из его досягаемости своей речью о том, что они не друзья, он стал терять контроль над влечением. Люди в этом плане запутанные. Даже оборотни.

Из-за воды в душе Ниам не слышала его. Кийо закрыл глаза, сжал ладонью член и нырнул с головой в горячую и пульсирующую тьму. В глубокое удовлетворение. Где была Ниам.

Когда он кончил, оргазм был долгим и сильным, и Кийо стиснул зубы, чтобы подавить громкий стон. Кийо обмяк у мокрой плитки стены, потрясённо выдохнул. Он кончил сильно… но этого было мало.

«Проклятье».

— Ты не удивляешься, как я так быстро высушила волосы? — спросила она с дразнящей улыбкой, пока они спускались на лифте на первый этаж отеля. Всё ещё не оправившись от неуправляемой физической реакции, Кийо хмыкнул в ответ. — Я использовала магию. Я могу и чистить себя магией. Порой я так и делаю. Но нет ничего лучше ощущения горячей воды. — Он с подозрением посмотрел на неё. Почему она говорила о душе? Она слышала его там? Дразнила? Ниам смотрела на него невинными глазами. — В этом суть магии. Я могу сделать ею почти всё, но порой делать это как люди куда приятнее.

Почему все её слова стали звучать сексуально?

Дело не в ней, а в нём. Он кашлянул, пытаясь придумать то, что его отвлечёт.

— Больше никаких видений?

— Ты узнал бы, — сухо ответила она, следуя за ним из лифта в фойе.

Он хмыкнул снова и махнул швейцару вызвать им такси.

— Я читала буклеты в комнате о разных местах, и хотела бы побывать в Акихабаре.

Она хотела в единственное место, куда они не могли попасть.

— Недоступно. Территория ковена вампиров.

Такси подъехало, Ниам проворчала:

— Чёртовы вампиры всегда всё портят.

Кийо забрался в машину, дав швейцару чаевые, и дал водителю указания ехать к рынку.

— Мы можем осторожно сходить, — сказала Ниам.

— Куда?

— В Акихабару.

— Нет. Дело не в этом. Между ними и Ирёку соглашение, — он понизил голос. — Волки под запретом.

Она нахмурилась.

— Но я — не волк.

— Ты никуда не пойдёшь в этом городе без меня.

— Кийо, я заботилась о себе задолго до твоего появления.

— Мой город — мои правила, — отчасти он сказал это, зная, что это разозлит её.

Так и случилось.

— Я пойду, если захочу.

— Ты забыла, как пахнешь? — тихо спросил он, пытаясь усмирить вспышку ревности и собственничества, которые были естественны для многих волков, но не для него. До этого.

Ниам вздохнула, но не продолжила спор. Она повернулась к окну, смотрела на город с привычным удивлением в больших глазах. Они вскоре добрались до рынка.

Кийо опустил ладонь на поясницу Ниам, не думая, но её короткая футболка означала, что его ладонь прижалась к шелковистой коже. Его пальцы сжались, ток пробежал по руке. Ниам напряглась и посмотрела на него, словно тоже это ощутила. Решив, что безопаснее не трогать её, он подтолкнул вперёд и опустил руку. Рынок состоял из узких проходов с лотками и ресторанами с нависающими крышами по бокам. Здания, потрёпанные и сумбурные, но с ощущением истории и порядка, тесно стояли вместе. Дым, пряности и острый запах мисо ударили по чувствам, и Кийо объяснял блюда у каждого лотка. Сейчас время для позднего завтрака и ланча, так что на рынке людно, и разговоры сливались в многослойный шум. Ниам остановилась, наблюдая, как юноша, сжимая то, что напоминало меч, а не нож, резал кусок тунца как масло.

— Что он делает?

— Магуро бочо. — Кийо подошёл к ней, опустив рот к её уху, пока указывал на нож. — Он очень острый. Небольшое давление, и он может нарезать тунца на кусочки для сашими. Хочешь попробовать тунец?

Ниам взглянула на Кийо.

— А он вкусный?

— С васаби — да. — Он повернулся, чтобы позвать юношу, заказал два тунца. Они взяли заказ и палочки, отошли в сторону, чтобы поесть, стоя. Губы Кийо дрогнули, пока он смотрел, как Ниам неуверенно разглядывала тунца. Он поднял кусочек тунца палочками и сказал: — Итадакимас.

— Что это означает?

— Это одно из многих наших слов, у которого нет дословного перевода. Ближе всего «приятного аппетита», но значение гораздо шире. Это способ выразить благодарность всем, кто создавал еду, от рыбака до повара.

— Скажи ещё раз.

Он произнёс медленнее:

— Итадакимас. — Она подняла тунец в его сторону с благодарностью на лице, а потом обмакнула его в васаби в уголке контейнера.

Кийо перестал есть и наблюдал за ней. Она робко попробовала. Удивление мелькнуло на лице, она стала есть с большей охотой. Через секунды два кусочка пропали.

— Вкусно? — он усмехнулся.

Её взгляд упал на его рот, а потом вернулся к глазам.

— Удивительно, но да.

Когда они закончили, он повёл её к лотку с чаем.

— Зелёный чай?

— О, да.

Кийо пугало то, как он радовался, наблюдая, как Ниам открывает для себя рынок. Парень готовил зелёный чай чуть больше пяти минут, и Ниам смотрела на всё, что он делал, с восторгом.

— Вкусно, — радостно выдохнула она, сделав первый глоток, и постучала по белой чашечке. — Как это называется?

— Юноми.

— Юноми?

Он кивнул.

— Хай.

— Хай, — повторила она, сияя, как ребёнок в Рождество. Будто напряжения и разговора до этого и не было. — Мне нравится это слово. Хай. Ты сможешь учить меня японскому, пока мы тут?

— Если хочешь.

Она улыбнулась ему, глаза сияли от радости.

Кийо пришлось отвести взгляд, он стал искать, куда ещё отвести её. Или это, или он поцелует её прямо посреди рынка.

Они шли с зелёным чаем в руке, он указал на узкие переулки, где готовили еду, рассказал ей о пельменях со свининой, кукурузе с мисо и лапше-соба. Но её внимание привлёк тамагояки. Свёрнутый омлет. Она настояла, и он купил ей попробовать.

— М-м-м, — застонала она и радостно закивала, жуя кусочек со шпажки. Она проглотила и спросила. — Что в нём?

— Традиционно, яйцо, соль и даши. Потому он слаще, чем омлеты, к которым ты привыкла. Дальше они попробовали жареные рыбные шарики на шпажках, пока Ниам разглядывала лоток, где продавали окономияки. Оладушки.

— Я планировал угостить тебя суши. Ты сможешь съесть и это?

— Хм. Начнём с суши. Посмотрим, как я буду себя чувствовать потом.

— Ты ешь больше всех женщин, каких я знал.

— Эм, фейри. Моя скорость выше двухсот миль в час, — сказала она, притворяясь обиженной. — Представляешь, какой у меня метаболизм?

Ухмыляясь, Кийо кивнул и повёл её дальше по рынку. Вскоре он взял Ниам за руку и осторожно завёл в людный суши-бар. Он разглядывал её, а она смотрела, как повара за высокими столами делают суши на огромной скорости, опускают блюда на деревянные подставки перед ждущими клиентами.

— Они такие быстрые, — пробормотала она. Он посмотрел на её губы. — И всё так хорошо выглядит. Всё свежее. Но, думаю, я все равно съем те оладушки потом. И, может, пельмени со свининой, о которых ты говорил. — Она сжала его руку, заставляя посмотреть в глаза. — О, и кукурузу с мисо.

Плечи Кийо задрожали от смеха.

— Ты ведёшь себя так, будто не ела годами.

Она отпустила его и смущённо улыбнулась.

— Я не знаю, почему такая голодная. Просто… хочу всё попробовать. — Она сморщила нос, и Кийо это показалось очаровательным, хотя ещё ничто в жизни он не считал очаровательным. — Кроме кальмара. — Она хмуро посмотрела на деревянную подставку с этим головоногим. — Я не хочу кальмара.

— Замётано. Я съем кальмара.

Кийо не мог поверить, как ему нравилось проводить с ней время. Он не помнил, когда в последний раз было так весело. По-человечески весело. Ниам не просто хотела еды, она жаждала жизни, опыта, знаний, и в тот миг с ней он не ощущал себя измученным, старым, пойманным в плен монотонной вечности. Раньше он всегда знал, что лежало впереди. Вечность блужданий, одних и тех же дел и ощущений. Но теперь у Кийо была свобода, какую он давно не ощущал. Свобода от незнания, что было впереди.

Все из-за неё. Она невероятно опасна для него.

Часть Кийо хотела наплевать, если он мог хоть какое-то время ощущать себя так. Её слова в отеле, что их связывала только миссия, звенели ложью тогда, а теперь — ещё сильнее.

Решив, что эти мысли испортят настроение, он отогнал их, поговорил с поварами о том, что они делали, а потом перевёл Ниам их слова. Они стояли, пили тёплое саке из чашек, ели у стойки. Ей безумно понравилась сериола, и он отдал ей свою порцию, а у неё забрал кальмара раньше, чем она попросила. Она благодарно улыбнулась и опустила ролл в соевый соус.

— Ты быстро научилась пользоваться палочками.

— У меня хороший учитель.

Они тепло переглянулись. Кийо был так расслаблен, увлечён моментом, что следующие слова привели его в чувство так, будто его облили ведром холодной воды.

— Расскажи мне о Сакуре. — Он чуть не подавился роллом со снежным крабом. Ниам фыркнула. — Что? Мы уже решили, что не друзья, и слова между нами ничего не значат.

Раздражение вернулось от напоминания.

— Что ты хочешь знать?

— На взгляд, вы близки, хотя ты ни с кем не сближаешься.

Он пожал плечами, не видя причины не раскрыть Ниам правду.

— Я стал биться на подпольных боях десятки лет назад. В 90-х прибыл в Токио по работе. Когда она закончилась, решил попробовать подпольные бои тут. Эйто, дядя Сакуры и альфа стаи, увидел меня в бою. Я глупо согласился поучаствовать в одном из его боев — профессионально устроенном, в подвале отеля, где люди делали ставки. Эйто стал думать, что владел мной. У меня не было планов задерживаться, и я не видел проблем во временных отношениях. Но Сакура привязалась. Она стала намекать Эйто, кто я для неё… и он стал готовить меня.

— Готовить?

— Получить его империю с Сакурой, как альфу. Быть её парой.

— И что случилось?

— Они знали, каким я был, когда они встретили меня. Я не собирался меняться, не давал повода думать, что изменюсь, — он знал, что говорил, будто оправдывался, но это правда. Он не виноват, что Эйто и Сакура поменяли правила. — Я не мог остаться, даже если бы хотел. Никто не знал, что я не старею. Но проблема в том, что они использовали меня, и возникло ощущение, что я в ловушке. С другой стороны Дайки. Сильный альфа, волк-сирота, которого растил Эйто. Предполагалось, что они с Сакурой будут парой. Дайки любил её, но Сакура считала его братом. Дайки злился, если не сказать хуже, когда узнал, что я спал с его суженой, — сухо сказал он. — Он и его стая пытались достать меня, а не стоило.

— Она того не стоила?

— Для него, — ответил Кийо. — Она стоила усилий для него, и я уважал это. Но она не стоила этого для меня. И я уехал из Токио.

— И не явился на бой.

Он кивнул.

— Я не обещал биться, но и не отказывался. Потому я буду биться ради Сакуры, чтобы она отстала от меня.

— Вряд ли она хочет этого. — Ниам хитро посмотрела на него. — Больше скажу, она хочет тебя.

От этих слов в голове возник образ, только он видел не Сакуру.

Кийо отвёл взгляд.

— Она может хотеть чего угодно, но вряд ли она это получит.

Напряжённая тишина возникла между ними на пару секунд, но её разбили слова Ниам, полные паники:

— О, нет. Не тут и не сейчас.

Кийо посмотрел на Ниам, которая напряглась, как подставка стула в баре.

— В чём дело?

Она раздражённо посмотрела на него.

— Я ощущаю опасность.

Кийо недовольно зарычал и указал ей следовать за ним из бара. Он огляделся на людной улочке, готовый биться или бежать, в зависимости от источника опасности. А потом увидел его, шагающего в толпе с его людьми.

— Дьявол.

— Что? Что такое? — Ниам прижалась к его спине, и жар её тела послал желание защищать.

— Это Дайки.

— Красивый хмурый мужчина, который идёт к нам, глядя на тебя так, словно хочет убить?

«Красивый?» — он мрачно оглянулся на Ниам.

— Да.

— Почему? Что он сейчас от тебя хочет?

— Ну, я предполагаю, прогнать меня.

— Откуда?

— Подальше от своей пары. — Кийо поймал взгляд Ниам. — От Сакуры.

На её лице отразилось понимание.

— Твою мать.

Да, именно.