Таблетка от реальности

Глава 37. Мой путеводный свет

Кажется, дождь льет с того самого дня, как горсть влажной земли просыпалась между моих пальцев на крышку дубового гроба.

Небо над Рочестером рухнуло, как только моя душа сорвалась в бездонную яму у моих ног. Она рывком соскочила в пропасть вслед за своей вечной владычицей и притянула мои колени к земле.

Не было сил стоять. Как нет их и до сих пор.

Я так и остался тем калекой, который скорчился у ее могилы под гнетом непосильной вины.

За те дни мое пустое тело напиталось болью достаточно, чтобы застыть у ее могилы подобием памятника. Вечно скорбящего памятника, что нарушал бы покой городского кладбища своим тихим воем и изредка бы поглаживал белые пионы, возложенные на изумрудного цвета траву. Совсем как ее глаза.

Я закрылся в нашей квартире, в стенах, что держат ее аромат. Я слег на пол в нашей гостиной, не в состоянии подняться на ноги.

Я и не пытался.

Неделями не пытался. Или месяцами.

Я забросил клинику. Наверняка, меня заочно уволили – я даже не интересовался. Я не спас ее… Зачем мне спасать еще кого-то.

Кортни приходила и приходила. Поднимала меня с пола, усаживала в кресло, варила кофе. Такой же невкусный, как готовила и она. Говорила и говорила, но я долго не воспринимал.

Кудрявого извращенца Девиса, кстати, нашли. Это единственное, о чем я сообщил, выбравшись из чертовой лаборатории.

Я сдержался, чтобы не спалить гребаный особняк Фреда вместе с его телом, разлагающимся в подвале, только в дань уважения его отцу. Все-таки я обязан ему за свое спасение.

Бедный Девис старший. До конца своих дней ему придется запивать неимоверным количеством бренди образ испустившего дух сына с передавленной шеей и членом в руке. Среди ее многочисленных фотографий. Думаю, эта картина будет преследовать Девиса старшего даже во снах. И мне его искренне жаль… Что нельзя сказать о гниющем в земле трупе его двуличного отпрыска.

Я не скорблю. И не сожалею.

Ривз не соврал и мастерски выполнил свой план по уничтожению Фреда без единой зацепки. Никто бы не догадался, что Фредерик Девис – вовсе не жертва ублажения своей похотливой натуры, а внеплановый очевидец запрещенного научного открытия, за которое поплатился собственной жизнью. Никто бы не догадался, если бы не обнаружили нас. Можно только додумать, сколько еще таких, как Девис, подохло от рук психопата Ривза.

Психопата Ривза, который не выдержал и вздернулся прямо в своей камере, осознав крах гениального проекта.

Пала и вся корпорация Nebula. Главу организации, как и сотрудников секретного отдела, отправили за решетку. Остальных работников постигла участь жалких тараканов: разогнали всех до единого, будто они никогда и не занимали престижное место в престижной компании.

Об этом вещали все СМИ Соединенных Штатов. Не без заслуги Стеллы, конечно. Она выпустила сенсационный репортаж о разоблачении крупнейшей фармацевтической корпорации, подкрепленный неоспоримыми фактами об их незаконной деятельности. К счастью, ей хватило мозгов не упоминать в статье наши с Вивьен имена. Фамилия Девиса, как и его вклад в расследование, в тексте отмечены не были (светлой памяти моей Вивьен).

Лицо Стеллы не сходило со страниц американских газет, новостных телеканалов и сайтов. Она даже подумывала объединить свои статьи в целую книгу, посвященную краху Nebula. Мне плевать, но единственное, чему я действительно рад, – она ни разу не пришла ко мне. Думаю, над этим поработала Кортни и доходчиво объяснила Стелле, что я больше никогда не захочу ее видеть. Я бы не смог оставаться тем самым «сдержанным Эйсто», переступи она порог моего добровольного заточения.

Лично мне до сих пор нет никакого дела до заслуг Стеллы. Мне никогда не было интересно, и я не собирался принимать в этом участие. Это все Кортни, которая не умолкала, навещая меня, а мне приходилось делать вид, что я слушаю ее. Такой вид мне приходилось делать довольно часто.

– Эйсто, пожалуйста, съешь хотя бы что-нибудь.

– Перестань играть роль моей сиделки, Кортни, умоляю.

– Нет, не перестану. – Она взмахивает пышной копной волос и выпрямляет спину перед тем, как уверенно ринуться в мою сторону. – Быстро ешь! – Выхватывает вилку из моих рук и накалывает на нее ломтик медовой моркови. – Я кому сказала.

– Прекрати пичкать меня своей здоровой пищей. Я все равно мертв внутри.

Она бросает прибор на стол, и тот со звоном отскакивает от края керамической тарелки. Кортни отворачивается, сжимая ладонью край деревянной столешницы, и громко всасывает в себя воздух.

– Я тоже скучаю по ней, Эйсто… – тихо произносит она.

– Кортни. – Я стискиваю кулаки, лежащие по обе стороны от тарелки.

– Да. Скучаю. До безумия скучаю по нашей…

– Кортни! – Я вскакиваю на ноги, не выдержав острой боли в груди, как будто туда вогнали нож. Но разве сердце не умерло вместе с ней?

– Эйсто, мы не должны молчать. Мы не должны отмалчиваться о том, что произошло. – Кортни поворачивается ко мне лицом, и я вижу, как по ее щекам катятся слезы. Точно такие же, что собрались и в моих глазах. – Нам нужно говорить, слышишь? Хотя бы друг с другом. Думаешь, я справляюсь? Думаешь, мне легко приходить сюда почти каждый день? Чувствовать ее присутствие в каждой комнате? Видеть, как ты умираешь без нее?

– Кортни, прошу… – Внутри меня снова бурлит жерло вулкана.

Не трогай, Кортни, иначе я опять взорвусь.

– Поговори со мной, Эйсто, – не замолкает она. – Мне тоже больно. Мне тоже не хватает ее. – Кортни всхлипывает и плачет, а я впиваюсь пальцами в спинку стула, пытаясь обрести опору.

– Кортни, уйди.

– Нет, поговори со мной!

– Кортни, уйди! – Я срываюсь на крик и отбрасываю стул в сторону. Он летит в стеклянный кофейный столик и разносит его вдребезги. – Уйди! Уйди отсюда на хрен! Пошла вон!

Под свой зверский рев я сметаю со стола весь приготовленный ею завтрак. Или это был ужин. Неважно. К черту все! Я кричу навзрыд тем же голосом, что отдается между моих висков. Придавливаю их ладонями, но легче не становится.

– Корти, уйди! Уйди отсюда!!!

Толкаю корпусом кресло, в которое она постоянно стремится усадить меня, и падаю возле него на колени. Я закрываю лицо руками и чувствую, как мокнут ладони.

– Уйди… Уйди отсюда, Кортни, пожалуйста… – Мои вопли теряют силу и резко угасают, когда ее теплые пальцы касаются моих щек. – Уходи…

– Я знаю, как ты любил ее, Эйсто. – Ее тонкие руки опускаются на мои вздрагивающие плечи.

– Я не спас ее… – Я окончательно обмякаю и позволяю слезам вновь сделать себя слабым.

– Ты не мог, Эйсто… И ты не должен винить себя за это.

– Я не могу без нее, Кортни… Не могу… – Обхватываю ее в ответ и крепко прижимаю к себе. – Плевать, что я слаб. Без нее я никто.

Мужчины не плачут.

Они воют.

Воют на протяжении всей своей жизни и приглаживают соленой ладонью вечно свежую рану.

Это был последний раз, когда я говорил с Кортни. Она пыталась и дальше, продолжала являться в квартиру и готовить мне какую-то еду, но я больше не съел ни куска и не обмолвился ни словом. Я лишь попросил ее больше не приходить и замолчал для нее навечно.

Мне вернули ее вещи. Всю сумку с того самого проклятого уикенда. Даже ноутбук, видимо, посчитав, что это не улика, а ее личная «игрушка». Верно. Для чего федералам ее вещи, когда было заимствовано все имущество Ривза?

Я положил лэптоп на обеденный стол и обходил его стороной несколько дней, как высококвалифицированный сапер. Выписывал вокруг него круги и смотрел на кусок металла, боясь прикоснуться. Вроде бы мины нет, но подорвет меня однозначно.

Но однажды я сел за стол. Положил на него руки и вытянул их вдоль закрытого ноутбука.

Просидел так три дня. Меняя положения, конечно. Но финальная поза всегда оказывалась одинаковой.

Где-то на седьмой день (если я не ошибаюсь) я смог поднять крышку. И встретился с предсказуемым окном «введите пароль».

Я его знал. Я ввел пароль с первого раза, потому что знал ее.

– Amor non est medicabilis herbis, – проговариваю вслух каждую букву и нажимаю «ввод».

Вся ее жизнь упала мне на руки. Вся она еще чувствовалась под подушечками пальцев, нажимающих на буквы клавиатуры, которой касалась только она.

«DiveIN2» – горит ярлык на рабочем столе, погубивший ее жизнь.

Он забрал и мою.

Кортни по-прежнему приходит, а я по-прежнему игнорирую ее присутствие. И молчу.

Прости, Кортни, но я буду молчать до самого конца. Я не выдам тебе свою тайну. Еще не время.

Она все равно не сдается и предпринимает попытки меня разговорить. Пора бы ей сдаться. Я никогда не вернусь. Но обязательно попрощаюсь с ней.

Сегодня, как и в тот день, когда небо ревело над головой в унисон с моим вырванным сердцем, я стою на коленях на том же месте и касаюсь пальцами вырезанных на мраморе букв. Сегодня они еще холоднее и присыпаны тонким слоем снега:

Свежий букет пионов накрывает мягкими лепестками надпись. Он впитывает в себя упавшие с небес хлопья и соскочившие с моего подбородка слезы.

– Я скучаю по тебе каждый день…

Сегодня все так же. Те же цветы. То же опустошение. Та же иступляющая боль. Она не исчезла и не растворилась. И, к сожалению, еще не добила меня. С этим я справлюсь сам.

Нет только хрупкой ладони Кортни на моем плече, которая, как она думала, сможет притупить мои страдания.

Она и до сих пор так думает. Каждый раз обнимает меня, наведываясь без спроса в наш с Вивьен дом, хоть я и запретил. Кортни считает, что так мне будет легче. Что так я быстрее приду в себя.

Она не понимает. Хоть и любила Вивьен… Но ее не было там. Она не держала ее руку, в которой едва прощупывался пульс. Она не смотрела ей в глаза, которые меркли напротив моих. Она не делила с ней последний вздох, который навсегда отпечатался шепотом на моем лице.

– Совенок, я больше не приду. – В последний раз касаюсь пышных бутонов, смахиваю налетевший на них снег и сжимаю покрасневшие от холода пальцы в кулак. – До скорой встречи, моя звезда.

«Я так счастлива, Эйсто. Здесь так спокойно, и нас только двое».

– Мы обретем покой. Вместе. Я обещаю.

Чувствую в груди давно забытый ритм.

Это сердце бьется или ударил адреналин от мысли об осуществлении моего плана?

Неважно. Главное то, что я ко всему готов.

Я нашел одного из бывших выдающихся программистов Nebula, который теперь нуждался в содержании себя и своей семьи. Я мог им все это дать за определенную анонимную услугу для себя. Он согласился.

И только из-за его согласия я сейчас сижу перед ее ноутбуком, перекатывая в ладони две белые капсулы с отчеканенным на них ранее презентабельным: «Nebula».

Программист сделал все, как я попросил. Как рассказывала мне Вивьен.

Я отчетливо помню план «Б», который она уготовила на случай, если бы я отказался от нее после раскрытия тайны. Глупо было думать, что ей вообще потребуется этот план «Б». Однако он пригодился мне.

По словам Вивьен, после каждого запуска «Погружения» вся информация, считанная с мозга любого участника, сохранялась в программе на ее лэптопе. После чего, благодаря полученной информации, можно было создать разумную проекцию личности. Не запрограммированного робота, как вся масса людей на вечеринке Девиса, а раскрепощенного «почти» человека. Живую личность.

Так Вивьен хотела воссоздавать меня, вернувшись в Рочестер после уикенда.

Я тысячу раз не достоин ее жертв. Но я бы никогда не смог переубедить ее. Она чокнутая. И сегодня мое время примерять к себе это амплуа.

У меня все готово. Я продумал все до мельчайших подробностей. Я учел каждую из ее ошибок. А бывший «светлый разум» Nebula блестяще справился с поставленной задачей. Не жалею ни цента из выплаченной ему суммы. Если бы он запросил больше, я бы завещал ему даже свои органы.

В этот последний раз все будет по-другому. В этот раз нам с Вивьен не помешает ни одна чертова проекция. Ни Майли, ни Стелла, ни даже ублюдок Девис, которого я запрограммировал на вечное заточение в красных стенах его логова. Там ему самое место. Там он сгниет в любой из реальностей. Уж я об этом позаботился.

Наше с Вивьен счастье будет непоколебимо. И я составил для него свою формулу.

Ингредиент первый: две последние белые капсулы, которые она, видимо, припасла для себя на случай, если мы вернемся в Рочестер порознь.

К первому ингредиенту плюсуем второй, не менее важный, чтобы я не свалился с ног через первые же сутки в рамках «Погружения» – лиловые «мозгоправы», которые не успели вернуть Вивьен к жизни. Нет, не так. Это я не успел, поэтому таблетки не пригодились. Поэтому каким-то чудом они оказались в заднем кармане моих джинсов. Я обнаружил их случайно, когда запихивал одежду в мусорный мешок, чтобы сжечь. Таблетки рассыпались по полу, и уже тогда я понял, что они однажды пригодятся мне.

Третье: сумма двух основных составляющих подкрепляется отключением автоматического завершения эксперимента, как это сделала и Вивьен. Я скопировал все ее настройки, что помогло сократить время до нашей встречи.

Нанятый программист оказался молчаливым, сговорчивым и довольно смышленым. Хотя кто бы не проглотил язык за такие бабки. Но главное, что мы с ним достигли поставленной цели спустя полгода. Наверное, спустя полгода… Я давно перестал считать дни своего существования.

Но сегодня все изменится.

Сегодня я снова оживу рядом с живой Вивьен.

Горсть лиловых таблеток сыплется мне в рот, и я уповаю на возможный скорый сердечный приступ от передозировки, о котором упоминала Вивьен.

Нужно умереть здесь раньше, чем я скончаюсь там от изнеможения, которое в любом случае со временем наступит. Но я постараюсь максимально оттянуть этот момент.

После того, как произойдет остановка сердца, мозг еще продолжит функционировать около восьми минут, а это значит, что там, в рамках эксперимента, я еще буду жив. Этот ничтожный промежуток времени можно приравнять к целой вечности внутри проекта. Целой вечности с Вивьен.

Следом за «мозгоправами» я посылаю в рот и пару белых капсул с гравировкой «Nebula» на ребре – вход во врата моего рая. Я выбрал его сам. Моя жизнь в моих руках, и я сам проложу дальнейший путь. Впереди меня ждет счастье. Я проживу еще целую жизнь рядом с Вивьен.

Перед тем как закинуться смертельным «миксом», кладу на обеденный стол конверт для Кортни. Надеюсь, со временем она сможет понять меня и примет мой выбор. И надеюсь, что, когда Кортни снова ослушается и переступит порог этой квартиры, – а это обязательно случится, – она найдет меня мертвым.

Ну что ж… Все готово.

Теперь нужно лишь закрыть глаза. Всего на пару секунду опустить веки, а потом снова открыть. Точно так же, как делаю это каждую ночь, каждый час, после реалистичных снов о ней. Только сейчас это будет не сон. И я больше не проснусь. Сейчас все будет по-другому. Через пару секунд я снова смогу жить.