Таш любит Толстого

2

Я умру от разрыва сердца раньше, чем моя сестра получит аттестат.

Солнечные лучи бьют прямо на трибуны футбольного стадиона «Кэлхаун-хай», и я зажата между папой и Джек. Пола только что вызвали, теперь осталось пересечь огромный алфавитный пустырь между «H» и «Z». На улице восемьдесят пять по Фаренгейту и такая влажность, что можно достать соломинку и пить воздух вместо коктейля. Утром я полагала, что поступаю мудро, надевая свое лаймовое льняное платье. Думала, оно спасет меня от жары. Но я не учла, что моя пятая точка пропотеет насквозь, и на платье появятся два позорных полукруглых следа. В зеркало я себя не видела, но отлично их чувствую. Пятна пота, как и пятна от месячных, просто нельзя не почувствовать.

Так что я сижу, тушусь в собственном соку, очень хочу пить и прикидываю, как бы отсюда исчезнуть так, чтобы при этом не вставать. И тут Джек наклоняется ко мне и шепчет:

— Взгляни на телефон.

Церемония только-только дошла до буквы «М», так что я ничего особого не пропущу, если на секунду отвлекусь.

— Половина двенадцатого, — отвечаю я.

— Нет, ты на канал глянь! — Джек тычет свой телефон мне в лицо. Я щурюсь.

— Ничего не вижу, солнце.

Джек кидает телефон мне на колени:

— Просто посмотри.

Я накрываю телефон руками; экран все еще слишком темный и отражает все вокруг, но что-то уже можно прочесть. Страница нашего канала на YouTube выглядит как обычно: оранжево-розовая шапка с длинными тонкими буквами Seedling Productions, логотип — арбуз на фоне лучей солнца среди туч, и два активных плейлиста — один с моим собственным влогом, другой с сериалом. Ничего необычного.

Джек смотрит на меня без улыбки, так что я готовлюсь к худшему:

— Чего там? — таращусь на страницу, пытаясь увидеть, что же я упускаю из виду. — Что случилось, нас кто-то взломал? Я не вижу…

— Подписчики. Только взгляни!

Обычно я проверяю количество подписчиков раз в неделю, по воскресеньям, когда загружаю влог на утро понедельника. В это воскресенье их было ровно четыреста девять. Я помню потому, что из-за этого целый день напевала одноименную песню Beach Boys, пока Клавдия не прикрикнула на меня, чтобы я заткнулась, и не порадовалась, что в августе она наконец отсюда съедет.

Обычно мой влог за неделю смотрят раз сто, а «Несчастливые семьи» — чуточку больше. Маленькая, но верная аудитория. Думаю, сложно ожидать большего, если тебе семнадцать и ты влоггер-любитель с полной учебной нагрузкой. Ничего большего я и не ожидаю, переводя взгляд на красное поле с числом подписок.

Там стоит: «43 287».

На нас. Подписалось. Больше. Сорока. Тысяч. Человек.

— Черт, — выдыхаю я.

Папа хлопает меня по колену сложенной программкой, смотрит с деланной строгостью и кивает в сторону сцены. Я гляжу на него с наигранным раскаянием, но не возвращаю Джек телефон. Я просто пялюсь в экран. Потом обновляю страницу, в полной уверенности, что это какой-то глюк. Теперь их 43 293.

Зрачки Джек расширены, а ее кислотно-фиолетовые волосы, кажется, наэлектризованы больше, чем обычно. Ее щеки заливает краска. Частично, конечно, от солнца — черт бы побрал традицию вручать аттестаты на улице! — но по большей части, думаю, от полного изумления.

— Черт, — повторяю я. — Это ведь какая-то ошибка, да?

— Что-то произошло, — отвечает Джек. — Наверно, какая-то большая шишка что-то про нас сказала. Это единственное объяснение.

Я все еще таращусь на экран, когда слева материализуется чья-то рука. Я поднимаю голову: мама тянется ко мне через папины ноги и строго смотрит на меня уже безо всяких шуток. Она хватает телефон и поднимает бровь, как бы говоря: «Наташа Зеленка, неужели я слишком многого хочу, когда прошу тебя посвятить час времени этому важному для нашей семьи событию?»

Я мотаю головой. Удовлетворенная, мама разжимает руку. Вот такая у меня мама, вроде и строгая, но ее так легко задобрить, что вся ее строгость сходит на нет. Я возвращаю Джек телефон и больше не свожу глаз со сцены, как образцовая дочка. Шутка дня: все знают, что это место давно и прочно занято Клавдией.

Клавдия симпатичнее, выше и умнее меня. Никто никогда не говорил мне этого вслух, все и так очевидно до боли — до боли от ампутации без наркоза. Осенью она уезжает учиться в университет Вандербильта, а после него планирует получить докторскую степень по химическому машиностроению. А потом она будет строить химические машины, выйдет замуж, родит семерых детей и, наверно, между делом станет президентом.

Я совершенно не завидую ее идеальной жизни, потому что это значит вот что — ко мне будут куда меньше приставать с требованиями найти мужа и плодить потомство. У меня такая теория: пока старший ребенок делает все как надо, младший может пускаться во все тяжкие. Взять хоть Уильяма и Гарри. Принц Гарри — это я. Вот только я веду свой род от чешских политических диссидентов и новозеландских рыботорговцев, а не от британских королей. И, как уже было сказано, самая горячая у нас в семье тоже не я.

Так что пусть Клавдия забирает мудрость и материнство, а я с радостью похлопаю с трибун. В переносном смысле или, как сегодня, в буквальном. Но, черт возьми, сорок. С лишним. Тысяч подписчиков. И это я еще просмотры не видела.

Сцену топчут выпускники с фамилиями на «П», но мои мысли сейчас блуждают далеко от школьного стадиона посреди штата Кентукки и теряются где-то в интернете. Джек права: должно быть, кто-то — кто-то очень серьезный — умудрился нас упомянуть. Но кто? И что там о нас сказано, хотя бы что-то хорошее?

И тут мне становится дурно. При виде этих волшебных пяти цифр меня захлестнула эйфория, но теперь я начинаю думать, что случилось что-то плохое. Что если нас раскритиковали в пух и прах? Но не будут же люди подписываться на канал с какой-то дрянью? Или будут? Кто в этом вообще разбирается, профессиональные пиарщики? Где найти видео с руководством, как жить, если твои ролики становятся вирусными?

«Вирусный», по-моему, отвратительное слово. Как будто интернет-сообщество это одно огромное больное тело, съедаемое одной болезнью за другой. Разве нельзя придумать термин поприятнее? Например, «ролик становится сверхновой звездой». Это и звучит круче, и, похоже, аналогия гораздо точнее: мощный взрыв, а потом постепенное угасание.

И, похоже, проект Seedling Productions становится сверхновой звездой прямо сейчас. Мы мчимся вперед в буйстве света и цвета прямо в тот момент, когда мне стоило бы размышлять над торжественной речью и пускать слезу, глядя, как сестра перекидывает кисточку на шапке выпускника справа налево. И почему это не могло случиться посреди января, когда было холодно и пусто, время текло вдвое медленнее, и я от нечего делать запоем смотрела «Друзей» по «Нетфликсу». Все десять сезонов подряд. Почему это происходит сейчас, одновременно с другим Жизненно Важным Событием?

Краем глаза я вижу, как дрожат колени у Джек, и как ее пальцы летают по экрану.

«Всего один час, — говорю я себе. — Один час можно пережить».

Мой организм со мной не согласен и, кажется, выделяет слишком много желудочного сока. В мозгу бушуют бесконечные перспективы. Хэштеги, фан-арт, посты в блогах — и все это про нас. Может, даже… «Золотая туба»?

«Хватит, Таш, — говорю я себе. — Дыши ровно».

Между тем церемония добралась до буквы «Т», и к сцене тянется последняя порция выпускников. Я вижу Клавдию; на ее темно-зеленой шапке выпускника стразами выложено: «Поступаю в Город Музыки».

Может быть, когда Клавдия узнает новости, она решит остаться в Лексингтоне и дальше сниматься с нами. Может быть, она перечитает все статьи, которые я ей посылала, и осознает наконец, что свободный год между школой и колледжем поможет ей более полно и гармонично развиться как личности.

«Если бы я шла в театр или кино, это было бы чудесно, — ответила мне Клавдия, когда я пыталась ее в этом убедить. — Но вряд ли хоть одного инженера впечатлит, что я буду год играться с камерой».

После этого — дело было в марте — мы крепко поругались, и я до сих пор оправляюсь от этой раны. Пусть себе Клавдия будет идеальной, пусть у нее будут планы на будущее, но зачем вести себя так до отвращения снисходительно? Думаю, можно делать ставки, будет ли Клавдия искренне рада нашему успеху или подожмет губы, напустит на себя скучающий вид и проговорит: «Какая прелесть, Таш, я знаю, сколько для тебя значит эта твоя сумасшедшая идейка».

С тех пор, как Клавдию приняли в Вандербильт, она постоянно поджимает губы и со скучающим видом повторяет, что ждет не дождется конца августа.

— Клавдия Мари Зеленка.

Мой ряд — по большей части семья и друзья — подается вперед и наблюдает, как Клавдия выходит на сцену. Она идет выверенными шажками, спина идеально прямая, и широко, но не по-дурацки, улыбается, пожимая руку директору Хьюитту, когда принимает из его рук диплом. С мест выпускников долетает парочка восторженных взвизгов — наверно, кричат ее подруги Элли и Дженна. Потом Клавдия покидает сцену и самый, самый последний выпускник, Чарли Чжан, тоже получает право несколько секунд погреться в лучах славы. И все.

Так… скучно.

Наверно, через год у меня, Джек и остальных будущих двенадцатиклассников все будет примерно так же. Даже грустно. Хотя кто знает? Может, если у нас уже сорок три тысячи подписчиков (и будет больше!), мне вообще не понадобится заканчивать школу? Я вполне успею заработать огромную кучу денег и спокойно купить поместье где-нибудь в Калифорнии.

На этот раз я даже не пытаюсь обуздать свое воображение. Потому что мы столько раз шутили об этом, а теперь это уже не шутка. Это жизнь.

Как вы могли догадаться, моя комната просто увешана Толстым. Над моим туалетным столиком висит огромный постер с его портретом, на стенах — с полдюжины цветных карточек с его фразами. Раз в несколько месяцев я нахожу новые цитаты, выписываю их на карточки и вешаю на место старых.

Одна из фраз такая: «Нет сильнее тех двух воинов, терпение и время».

Просто правда жизни. Вот, например, вручение аттестатов уже закончилось, но время идет так, та-а-ак медленно, что мое терпение тает. Больше всего я сейчас хочу запереться в спальне, включить ноутбук и разобраться, кто, как и почему устроил нам скачок подписчиков. Но то, что аттестаты уже вручили, вовсе не значит, что все закончилось. Нафотографировавшись и наобнимавшись вокруг стадиона, — я все время держала руки за спиной, пытаясь прикрыть пятна пота на заднице — мы отправились праздновать к семейству Харлоу.

Я предпочитаю думать, что мы с Полом и Джек были бы такими же неразлучными, закадычными друзьями, даже если бы не жили на одной улице. Что мы бы гоняли на великах, перестреливались из водяных пистолетов и ночевали в палатке на заднем дворе, даже поселись мы на разных концах города. Наша с ними железобетонная дружба течет из спокойного лета в длинную суровую зиму и снова в лето. И так долгие, долгие годы. Это адская смесь истеричного хохота, сломанных лодыжек, воплей на улице и первых плохих слов. Такая дружба должна была быть написана на роду. А то, что наши родители когда-то удачно купили недвижимость — просто приятное совпадение. И никто не убедит меня в обратном.

Конечно, близость наших домов очень кстати. Например, сегодня, когда Пол и Клавдия вместе празднуют окончание школы: с семьи Харлоу — участок, потому что у них есть бассейн, и гриль лучше работает; с нас — еда, потому что мой папа — лучший шеф-повар Лексингтона, штат Кентукки. Все, что требуется для этого идеального симбиоза — пятнадцать секунд езды между двенадцатым и двадцать четвертым домом по Эджхилл-драйв. Нам очень удобно вместе отмечать дни рождения, потому что мы с Полом оба родились на одной неделе в августе. Думаю, вряд ли кто-нибудь может соперничать со мной по количеству вечеринок с бассейном. Только, конечно, Пол.

Сегодня будет первый праздник у Харлоу, который напрямую не касается меня. И немного удивляет, как Клавдия на это согласилась. Она никогда не была одной из нас и никогда не стремилась стать частью нашей компании. У меня с ней всего пятнадцать месяцев разницы, но она с младенчества считала нужным вести себя так, будто годится мне в матери. Когда я подружилась с Полом и Джек, Клавдия немедленно списала нас троих со счетов как стайку маленьких вредных троллей. Конечно, она никогда не делала нам гадостей, но всегда соблюдала дистанцию.

Так что у нас чуть челюсти не отвисли, когда мы узнали, что Клавдия собирается праздновать выпуск вместе с Полом. Хотя, мне кажется, тут дело в том, что это семья Харлоу и семья Зеленок будут праздновать вместе, а мы всегда так делаем.

Сейчас представитель Зеленок как раз ищет своих Харлоу: мне надо найти Пола, чтобы нормально поздравить его с окончанием многолетней борьбы со средним образованием. А ещё надо отыскать Джек, чтобы вместе разобраться, что же происходит с нашим каналом. По пути я еще раз проверила: подписчиков уже больше сорока пяти тысяч. Почему-то у меня заслезились глаза. Похоже, организм не очень-то способен справиться с непонятными эмоциями, которые на него навалились.

С тех пор, как я пришла на вечеринку, меня преследуют родственники и друзья семьи. Все они считают нужным поздравить меня с выпуском сестры, как будто я в этом хоть как-то участвовала. Выскользнув из когтей очередного преисполненного благих намерений соседа, я замечаю Джея Прасада, который стоит один-одинешенек на краю бассейна. Точнее, раскачивается на краю бассейна. Он всегда начинает раскачиваться, когда ему неловко.

— Джей! — кричу я, бросаясь ему на шею. Он подается назад, увлекая меня за собой, и мы некоторое время шатаемся вдвоем, прежде чем нам удается восстановить равновесие.

Джей — друг Пола, значит, и мой тоже, следовательно, Клавдия с ним не дружит. Он невысокий, стройный — и бесценный член команды Seedling Productions.

— Я никого здесь не знаю! — произносит Джей, поправляя съехавшие очки. Я оглядываю собравшихся гостей.

— Есть такое. Молодец, что пришел. Пол будет просто счастлив тебя видеть!

Я хватаю его за руку и веду вдоль края бассейна. Пол сидит на вышке для ныряния в обтягивающей футболке и шапке выпускника. Судя по всему, он успел на что-то поспорить с ребятами, стоящими у подножья вышки.

— Пол! — зову я. — Смотри, кто пришел!

— ДЖЕЙ! — ревет Пол. Он вихрем слетает с вышки и разгоняет стоящих вокруг парней. Сейчас друг напоминает мне короля, который величаво спускается с лестницы и царственным взмахом руки отпускает слуг.

Они с Джеем хлопают друг друга по спинам, потом Пол поворачивается ко мне и чмокает меня в щеку:

— Где ты пряталась?

— Давно собиралась подойти тебя поздравить, но родственники проходу не давали.

Пол вглядывается в мое лицо и указывает на мои слезящиеся глаза:

— Таш, ты плакала? Грустишь обо мне? Больше никаких плюшек от знакомства со мной!

— Не то, чтобы они когда-то были, лузер, — парирую я. — Если с кем-то и круто дружить, то это с Тони.

Тони — будущий двенадцатиклассник и тоже играет в нашем веб-сериале. У него трехдюймовый ирокез, и я точно не знаю никого круче него. А еще он бывший парень Джек.

— ТОНИ! — Пол пользуется любым шансом проорать чье-нибудь имя на весь зал. — Есть тут Тони?

Джей снова начинает раскачиваться. У некоторых чувства на лице написаны, а у него, похоже, все огромным шрифтом вышито на груди, как будто он в аляповатом вязаном свитере.

— Он, наверно, гоняет по вечеринкам всех своих друзей, — отвечаю я.

— Это какие-такие друзья важнее, чем я? — надувается Пол. Конечно, не всерьез. Он никогда не умел обижаться по мелочам.

— Ах, во-от ты где! — произносит резкий голос за моей спиной. Это Джек. Я двигаюсь в сторону, чтобы она тоже поместилась в нашем растущем кругу. — Я поняла, что происходит.

— А что происходит? — спрашивает Джей.

Пол складывает руки на груди и так высоко поднимает брови, что они исчезают под его длинными лохматыми темными волосами.

— Сериал пошел в массы, — тихо и весомо произносит Джек.

— Что?! — в унисон спрашивают парни.

— Ну, не настолько уж в массы, — продолжает Джек. — Эллен Дедженерес нам звонить пока не собирается, но статистика взлетела до небес. Думаю, сегодня дойдем до пятидесяти тысяч подписчиков.

— Что?! — ошеломленно повторяют Пол и Джей.

— А теперь самая шикарная новость, — продолжает Джек.

Я восхищена: ей удается сообщать все это даже без намека на улыбку.

— Знаете, кто во всем виноват? Тейлор Мирс.

— Что?!! — теперь изумленно верещим уже мы с Джеем.

Лицо Пола принимает виноватое выражение, которое я очень хорошо изучила за последние пару лет. Пола не интересуют веб-сериалы, актерское искусство и театр. Он просто не может поддерживать некоторые разговоры. За несколько месяцев съемки у нас накопилось слишком много внутренних шуток, специфических терминов и культовых имен. Одно из них — Тейлор Мирс.

— Это такая интернет-звезда, — объясняю я, прежде чем Пол успевает спросить. — Она почти изобрела веб-сериалы. В те давние-предавние времена, когда их еще не пытался снимать каждый, у кого есть камера.

— «Гробовой перевал», чувак! — Джей поражен неведением Пола. — Ты правда никогда о нем не слышал? Девочки ни разу не заставляли тебя его смотреть?

— Я что-то о нем слышал. — У Пола краснеют кончики ушей. — Я только не знал имен. Как вы говорите, Тейлор Спирс?

— Мирс, — поправляет Джек. — Она помогала писать сценарий, помогала продюсировать, а еще играла Кэти. Она просто богиня! А еще у нее есть влог, и в нем она упомянула о нас. Сказала, что у нас одни из лучших актеров среди всех любительских сериалов, которые она только видела.

— Она так сказала?! — почти кричу я.

Я хватаю Джек за обе руки и радостно их сжимаю, потом яростно трясу, затем поднимаю вверх, обезумев от счастья. Все это проделываю я одна, Джек не относится к разряду людей, с которыми можно вместе поорать. Она хладнокровная почти до состояния льда и вечно имеет мрачный вид. Но хоть она никогда не унизится до того, чтобы прыгать и орать, она так же взволнована, как и я. Это видно по легкому изгибу ее накрашенных фиолетовой помадой губ.

— Покажи мне это! — прошу я. — Прямо сейчас!

— Ага, не волнуйся, у меня уже открыто.

У Джек всегда наготове телефон, так что она немедленно загружает нужную страницу: на стоп-кадре замерла радостно улыбающаяся Тейлор Мирс. Джек выкручивает звук на полную и включает видео.

Ролик называется «Новые и недооцененные». Сначала Тейлор рассказывает, что просмотрела десятки малоизвестных веб-сериалов, снятых режиссерами-любителями с маленьким бюджетом, и сообщает, что хочет поделиться тремя сокровищами, о которых мир еще не знает. Первые в списке — «Несчастливые семьи».

— Ребята, — говорит Тэйлор с горящим, искренним взглядом. — Ребята! Шагом, нет, бегом марш смотреть этот сериал. Там уже сорок серий, так что найдите время посмотреть их все. Понятия не имею, как этим девочкам удалось сделать огромный русский роман таким чертовски понятным, но, поверьте мне, им это удалось. Они подошли к проблеме радикально — сократили число персонажей «Анны Карениной» до семи: оставили Анну, Алекса, Вронского, Долли, Стиву, Левина и Китти. И, господи, что за прелесть они сделали из любовной линии Левина и Китти! Оба актера чертовски талантливые и обаятельные, вы в них просто влюбитесь! Так что, если вам надо осилить эту книгу к уроку литературы или вы просто хотите провести ночь за прекрасно снятым сериалом, немедленно смотрите «Несчастливые семьи»!

— Ни хрена себе… — выдыхает Джей, и я с ним полностью согласна.

Я долго молчу, поэтому Джек спрашивает:

— Ты собираешься умереть от счастья? Моргни дважды, если слышишь меня.

Но я ничего не слышу и ошеломленно молчу всю вечеринку. Я даже вкуса торта не чувствую. Голоса гостей сливаются в белый шум.

— У тебя укуренный вид, — замечает через некоторое время Пол.

— Поверить не могу… — начинаю я и не могу договорить.

Пол гладит меня по щеке.

— Иди домой, Таш. Никто не заметит. Ты все равно потеряна для общества.

Звучит резко, но Пол не хочет меня задеть. Его глаза лучатся заботой.

— Пол прав, — включается Джек. — Иди, приходи в себя.

Они хорошо меня знают. Мне правда надо пойти домой, свернуться калачиком в кровати и тщательно изучить всю возможную статистику и отклики в соцсетях. Мне нужно надеть удобные пижамные штаны, налить себе огромную чашку «Эрл Грея» от «Твайнингс» и врубить на полную мощность новый альбом Сен-Венсан. Все, что отделяет меня от этого блаженного состояния, будет белым шумом, бессмысленным копошением.

— Спасибо, — отвечаю я и поворачиваюсь к Полу: — Хорошего праздника!

Он салютует мне двумя пальцами.

Пока я бегу домой, мне в голову приходит мысль, и я тут же спрашиваю себя, не слишком ли она эгоистичная. Мысль такая: «Сегодня великий день для Пола и Клавдии, но, может, и для меня тоже?»