Тайная жена

Глава 4

Ашер

Как только за Рейной закрылась дверь, я сжал кулаки. Нельзя злиться, тем более что девушка во многом права и именно это выводило из себя больше всего. Но терять самоконтроль было крайне опасно — последний раз мой приступ гнева стоил летней резиденции целого крыла, восстановление которого позже прошло за счёт моей личной сокровищницы. Таким образом неуважаемый отец, по его словам, приучал нас нести ответственность за свои поступки. Забавно. Ведь подобные меры применяли лишь ко мне.

Помню, когда Астион узнал об изгнании императрицы, что была ему родной матерью, он впал в драконью ярость. Его несдержанность привела к тому, что с карты исчезло несколько небольших деревень со всеми её жителями, а также к уничтожению леса Роумд, что являлся настоящей кладезью целебных растений.

И что же сделал отец? Просто посадил брата под домашний арест за последнее, и отправил личную гвардию, чтобы те со всей жестокостью пресекли… неудобные слухи. Теперь об этом случае знают только члены семьи, а также самые доверенные люди. Но даже так королевскую семью Мэйвера стали бояться ещё больше и их трудно в этом винить.

Сила, что давали нам древние драконы, нередко сводила с ума тех, в ком текла королевская кровь. Мы могли получить больше магии великих ящеров, могли получить их здоровье, долголетие, могли полностью подчинить драконов себе, но платили за это высокую цену. Как раз поэтому у императора, помимо наследника, должны всегда иметься «запасные варианты» — отец был как раз одним из таковых, а в итоге он лучше всех справился с Зовом драконов, что заставлял нас терять человечность. Это знание неплохо помогало держать себя в руках, потому что чем чаще ты теряешь контроль, тем сложнее вспомнить, кто ты есть на самом деле.

— Господин? — вырывая меня из размышлений, обратился Вальд, благоразумно не переступая порог комнаты. — Принести Ясную пыль?

Неужели я настолько плохо выгляжу? Снадобье помогает в кратчайшие сроки вернуть равновесие между человеком и драконом в душе, но из-за побочных действий не рекомендуется к частому использованию. Поэтому сам Вальд предлагает его только в крайних случаях.

Прислушавшись к себе, осознал, что действительно на грани. Всё это время я не просто стоял будто изваяние, а ещё дышал так, словно только закончил тренировку с парными мечами, на которых был добавлен груз. Стоило же опустить взгляд, как увидел, что мраморная плита под моими ногами потрескалась и оплавилась. Погасшие предки!

Продолжая ругать про себя не самый удачный день, я, медленно сжимая и разжимая кулаки, постарался выровнять дыхание. Только когда это удалось, ответил:

— Нет, Вальд, оставь меня ненадолго. Я сам справлюсь с Зовом. — Стоило это сказать, и камердинер поспешил скрыться в коридоре, при этом оставив дверь приоткрытой.

Как всё некстати. Утром Астион сбросил на меня переговоры с островной делегацией, потом приказ от отца слетать на юг и напомнить, что император второго шанса никому не дает. А после… Рейна. Она вдруг не ограничилась сухим разговором, как делала это всегда — случайная жена решила озвучить крайне опасные идеи, дерзко воззвать к моему благоразумию, и мне так понравилась мысль, что зародили во мне как раз слова Рейны, что мой самоконтроль дал трещину.

Едва пришло это осознание, и на грани слуха стал ясно различим шёпот моего дракона. Он насмехался надо мной, называл идиотом, потому что не понимал, зачем всё это терпеть? Дрейкейлейс предлагал попросту сжечь всё: и моего брата, что так старательно отрезал меня от власти, способной даровать желанную свободу, и моего отца, которому нужна лишь моя с драконом сила, и девушку, чьи серебристые глаза что-то ворошили во мне.

Первые две цели я бы сам с радостью испепелил: Астион становится всё больше неуправляем, потому что его воля подавляется драконом, а император просто слишком мерзкий человек. Будь это не так, то он не заставил бы своего маленького ребёнка дать абсолютную клятву верности. Мне тогда никто не объяснил, что это всё не шутки, что нарушить обещание не позволит окружающая нас магия, и что тем самым я добровольно стал рабом своего отца. И уж тем более никто меня не предупредил, каким отбросом может быть император, который будет использовать эту клятву, как ему вздумается. Моя ненависть к нему росла, но что толку? Всё во мне подчинялось клятве.

Что же до Рейны… не знаю, она всё ещё для меня закрытая книга. Глупая, так легко дала такую же клятву, что и я когда-то отцу, но в отличие от меня она ведь явно понимала всю серьезность своего поступка. Тогда зачем? Хотела обменять своё безрассудство на толику моего доверия? Даже так она слишком настораживает — каждый раз, когда Рейна приближается ко мне, в груди разливается какой-то дискомфорт, а драконья магия будто ослабевает. Что-то с ней точно было не так.

Вот только проверки не дали никаких ответов. Прежде чем подпустить Рейну к сестре, Астион в присутствии императора лично проверил, как сильна в ней магия Тарга. Он тогда переборщил с маной, и девушке стало плохо, но это случилось лишь потому, что уровень дара в ней был крайне низким. Такие маги как она способны лишь считывать поверхностные эмоции при прикосновении и то с разрешения второй стороны, что делало её почти обычным человеком.

А ведь самыми сильными магами всегда были как основные, так и побочные ветви правящей семьи Тарга, к коим относилась семья Лейланд. Именно эти таргийцы способны влиять на чужие эмоции, буквально заглядывать в душу, а их принцесса в состоянии не только исцелить незримые травмы, облегчить душевную боль, но и разрушить чужую душу лишь пожелав.

Рейна же хоть и являлась дочерью старейшины, который также был не одарён магией, оказалась ближе к обычным людям. Однако даже так её не подпускают ни к еде Арабеллы, ни к каким-то комнатам кроме гардероба избалованной сестры. Не знаю, как Астион убедил отца оставить Рейну при дворе и «подарить» её Белле (может, представил девушку в качестве дичи и предложил императору ради забавы бросить её придворным псам и понаблюдать за травлей), но император отказывать не стал. Вот только хладнокровие с коим Рейна вошла во дворец, вызвало общее недовольство. И не только её терпеливость.

Многие уже открыто заявляют, что неблагоразумно давать возможность опальной таргийке приближаться к самой беззащитной из правящей семьи Мэйвера. Наивные. Те, кто знают Беллу достаточно хорошо, скорее тайно сочувствуют Рейне, а никак не принцессе. Если бы женщинам разрешали наследовать корону, то Астион убрал бы со своего пути самой первой именно Беллу — её связь с драконом уступает только мне.

Уже порядком успокоившись, я подошёл к столу, где лежало приглашение сестры и, откинув крышку коробки, посмотрел на изумрудную перевязь. Да, именно так Арабелла решила себя обезопасить. Чтобы Астион не видел в ней конкурента, с виду глупая принцесса стала той, кем её хотят видеть. Уверен, даже нянька Беллы не замечает подвоха. Что уж до других.

Переведя взгляд туда, где совсем недавно стояла моя тайная жена, я перечислил то, что знал о ней.

Рейна Лейланд, двадцать два года, дочь покойного старейшины Лейланда, бывшая леди Тарга. Всю свою жизнь провела при дворе, потому обучена всему, что должно знать аристократке. Хорошо знакома с принцессой Мираэллой Таргиской, точнее бывшей принцессой, потому два-три раза в месяц Рейна спускается в темницы с разрешения Беллы и навещает пленницу. Император закрывает на это глаза по одной причине — до праздника Единства Мираэлла нужна ему живой и здоровой. Как и все остальные наделённые уникальной магией пленники. Милости в его попустительстве не было. Только расчёт.

Вот и всё, что я знал о собственной жене. Хотя нет, было ещё кое-что — каким-то образом, мои мысли так или иначе постоянно крутятся вокруг Рейны.

Почему это происходит? Мой интерес подстегивает шлейф тайн, что следует за ней по пятам? А может моё внимание пленяет её рассудительность? Или то, как филигранно она выходит из всех конфликтов? Всё из этого подходит. Однако более веским казалось то, что я никак не могу забыть нашу первую встречу.

Думал ли я, что пойдя за разгоряченным битвой братом, наткнусь в саду на картину, что будто выжжется в моём сознании? Астион стоял как вкопанный и смотрел на девушку у своих ног нечитаемым взглядом. Она не сопротивлялась, не молила о пощаде, а решила поступить так, как сделали все «неугодные» старейшины Тарга — покорно ждала, когда захватчик исполнит приказ. В ней не было страха, ни когда рядом с Астианом возник я, полностью облачённый в чёрную броню, ни когда брат велел мне избавиться от неё. Сними Рейна тогда с себя проклятый жемчуг, что носили все, в ком была хоть капля крови первой семьи Тарга, и может, смогла бы сбежать. Но нет, она сидела там, гордо держа на своих плечах сети из приговора.

У меня до сих пор каждая деталь её облика стояла перед глазами. Серые волнистые волосы девушки развевались на ветру, что нёс запах гари, пока парные косички на левом виску позвякивали украшениями. Её слишком лёгкое платье цвета неба стелилось по поляне из ярких цветов нарцисса — под нашими ногами они превратились в блёклую кашу, но Рейна сидела среди цветов так аккуратно, что они жались к ней словно к незаменимой части сада. Слишком красивая, слишком отчуждённая.

Тогда мне на миг показалось, будто девушка перед нами вообще не из нашего мира, потому что она была первой, кого мне не удалось хоть немного «прочитать». Я не обладаю телепатией или эмпатией в магическом смысле, но наблюдательность всегда заменяла мне редкое проявление дара. Так было ровно до встречи с девушкой, чьё поведение сбивало с толку, и чья внешность заставляла затаить дыхание.

Никакие цвета Вечного царства не могли скрыть: ни точеного профиля, ни мягких губ, ни томного разреза глаз, ни пушистых ресниц, под которыми плескалось настоящее серебро. И всё это подобно искусной огранке дополняла стойкость во взгляде, что присуща не всем мужам. Лишь позже я заметил, как хрупкие плечи Рейны слегка подрагивали, а бледные руки сжимали ткань платья, но это было всё, чем она выдала свой страх.

А вот мои колебания Астиону были видны невооруженным глазом. Тогда-то брат и напомнил мне, что вся верхушка Тарга, кроме правящей семьи, должна быть уничтожена. Оракул чётко на это указал. Пожалуй, в тот день я ещё никогда так часто не проклинал ту девчонку и отца, поверившего ей. Благо императора там не было, иначе я бы исполнил приказ, прежде чем его осознал. Но даже так Астион рядом всё сильнее давил на меня, призывая следовать плану.

Вот только как можно поднять свой меч на безоружного? Тем более, когда он смотрит на тебя так спокойно и… доверчиво? Будь на месте Рейны ребёнок или старик, я бы так же колебался, но только сцена с её участием могла закончиться так — налюбовавшись моими колебаниями, Астиону поделился «гениальной» идей как спасти девушку. Нужно было просто здесь и сейчас сделать так, чтобы она перестала быть дочерью Тарга. А это возможно только при… замужестве.

Вспоминая всё это, я понял, что ни разу не пришёл к выводу, что не стоило идти тогда за Астианом. Не сделай я этого, то Рейна уже была бы мертва. Да, это был мой выбор — спасти её, первый за долгое время. Хоть брат повернул ситуацию в свою пользу, но этот сложный путь был выбран мной и только мной. Значит, нужно хотя бы попытаться понять, что за демоны бродят в душе девушки безропотно ставшей мне женой.

Что ж, думаю пока можно действовать по плану Рейны. Однако если заподозрю неладное, то заставлю её пожалеть не только о попытке манипулировать мной, но и вообще о нашей встрече.