Командировка, в которую отправилась Жулия, весьма походила на авантюру. Но сенсационные материалы чаще всего и добиваются авантюрными методами, а в данном случае речь шла как раз о возможной сенсации.
Еще в Токио Жулия заинтересовалась одной довольно сомнительной информацией, промелькнувшей в тамошней печати: будто бы некая бразильская знахарка с высшим медицинским образованием синтезировала препарат, способный вызывать в человеке чувство любви, — стимулировать не сексуальное влечение, а именно внушать любовь к другому человеку.
Это сообщение было опубликовано под рубрикой слухи, поэтому докопаться до источника информации Жулии тогда не удалось. Журналист, готовивший к печати тот материал, сказал, что получил его через десятые руки — вроде бы какой-то путешественник, побывавший в Бразилии, рассказывал об этом в дружеском кругу, откуда эта информация и просочилась.
Жулия прекрасно знала, как появляются на свет подобные сенсации. За ними не надо ездить в Бразилию и даже не обязательно иметь знакомого путешественника — они сочиняются самими журналистами в рекламных целях, из желания привлечь к своему изданию побольше читателей. И все же она позвонила своему главному редактору в Сан-Паулу и посоветовала ему заглянуть в банк данных о бразильских знахарях. Главный редактор так и поступил, доверившись ее журналистской интуиции, но ничего заслуживающего внимания не нашел.
С тех пор прошло довольно много времени, Жулия уже и забыла о знахарке, и вдруг главный редактор позвонил ей сам, уже в Рио:
— Интуиция тебя не подвела! Срочно отправляйся в командировку. Один делец, торгующий такого рода информацией, продал мне за большие деньги адрес этой знахарки. Она действительно существует, правда, живет в глухой сельве, на острове. Однако добраться туда можно. Записывай маршрут… И не тяни с отъездом, потому что я хорошо знаю этого типа. Информация у него всегда надежная, но продает он ее, подлец, сразу нескольким изданиям. И делает это через подставных лиц, так что поймать его за руку невозможно. А деньги, разумеется, с каждого берет как за эксклюзив. Поэтому поторопись, а то нас вполне может кто-нибудь опередить!
В течение суток Жулия преодолела огромное расстояние сначала на самолете, потом на катере, а потом и пешком, так как дальнейший путь по реке был невозможен из-за обилия каменистых порогов. Здесь, в небольшом индейском поселении, приютившемся на скалистом берегу реки, проживал некто Ногейра — единственный в этих краях владелец моторной лодки и должен был отвезти Жулию на остров.
Его лодку — невообразимое сочетание традиционной пироги с элементами современной спортивной яхты — Жулия приметила еще издалека, а, подойдя поближе, увидела и самого Ногейру. Он загружал на борт какие-то ящики, очевидно, готовясь к отплытию.
Жулия окликнула его, но не была им услышана. И это оказалось благом нее, потому что в следующий момент она увидела вблизи лодки… Шику Мота!
Теперь ей стало абсолютно ясно, куда собирался плыть Ногейра, и кто его подрядил.
У Жулии практически не было времени на раздумья, однако она приняла единственно верное решение: она не стала просить Ногейру взять еще, одного пассажира Шику бы этого не позволил, а рискнула пробраться на лодку самовольно, тайком.
Мужчины, взойдя на борт, расположились в носовой части лодки, что вполне устраивало Жулию. Проплыв несколько метров под водой, она прокралась к корме, подождала, пока взревет мотор и, никем не замеченная, легко перемахнула через небольшое ограждение. Затем нашла свободное местечко между ящиками и спряталась там.
Шику обнаружил ее слишком поздно, когда они, пробиваясь сквозь пороги, уже вышли в открытое море.
Не владея собой, он бросился на Жулию и попытался вытолкать ее за борт:
— Я не позволю тебе украсть у меня материал! Пусть тебя сожрут акулы!
— Нет, это тебе придется меня переварить! — не уступала ему Жулия, отчаянно цепляясь за ограждение.
Когда первый, самый мощный приступ гнева понемногу пошел на убыль, Шику оставил Жулию и ухватился за сотовый телефон:
— Я свяжусь с береговой охраной, с вертолетами, но тебя здесь не потерплю! Ты вернешься обратно, Жулия Монтана, еще и заплатишь штраф за самовольное вторжение на частную лодку! Алло! Будьте добры, вашего командира… Командира, девочка, у меня срочное дело! Алло!..
Пока он кричал, преодолевая помехи связи, Жулия выхватила у него телефон и швырнула его за борт.
— Идиотка! Это же была наша единственная связь с миром! Ты что, не понимаешь?
От огорчения и досады Шику даже перестал кричать.
— Уйди с глаз моих! — процедил он сквозь зубы.
— У нас есть возможность договориться, Шику Мота, — предложила ему Жулия. — Раз уж мы оказались в одной лодке…
— Это еще ничего не значит. Все начнется там, в Сельве! Там у тебя не будет никаких шансов обставить меня! Если тебя не слопали акулы, так сожрут ягуары!
— Ты сам не захотел мира, — угрожающе произнесла Жулия. — Поэтому я объявляю тебе войну!
— Ну что ж, война, так война, — принял ее вызов Шику.
Добравшись до острова, они оставили Ногейру на берегу, а сами углубились в лес. Шли молча, каждый сам по себе. Солнце между тем скрылось, наступили сумерки. Тропинка, и без того едва заметная в зарослях, стала совсем неразличимой.
Идти было трудно обоим, но Жулия почувствовала усталость первой и стала понемногу отставать. Воспользовавшись этим, Шику еще прибавил скорости, надеясь оторваться.
Он оставил Жулию уже достаточно далеко позади, когда прозвучали ее отчаянные крики:
— На помощь! Помогите! Есть туч кто-нибудь? Куда подевался этот кретин? Помогите!
Шик пошел на крик и расхохотался, увидев Жулию в глубокой яме, из которой она не могла выбраться.
— Я провалилась в яму с листьями, помоги мне, Шику!
— Это ловушка для крупных животных, — пояснил он, — Но, как видно, она вполне годится и для змей! Ты не пробовала выползти наверх по стене?
— Шику Мота, это подло — издеваться над человеком в моем положении. Вытащи меня сейчас же!
— А ты попроси, как следует, вежливо. Может, я тогда и вытащу тебя, — продолжал насмехаться он.
— Подлец! дурак!
— Прощай, Жулия, — ответил на это Шику. — Кстати, если в яму провалится ягуар, не обзывай его дураком, он может обидеться.
— Нет, не уходи! — истошно закричала она. — Ради Бога! Помоги мне! Пожалуйста!
Шику, уже отошедший на несколько шагов, вновь вернулся к яме.
— Ты сказала, пожалуйста? Я не ослышался?
— Нет! Вытащи меня, не уходи. Я не стану тебе мешать. Бери интервью у кого хочешь. Я вообще откажусь от этой темы. Клянусь!
Шику ей не поверил. Раз уж она добралась до этого острова, то без интервью отсюда не уедет. Надо хотя бы ненамного опередить ее. Так что пусть уж сидит в этой яме, грех упускать такой шанс.
— Помнится, ты объявила мне войну, не так ли? — заговорил он, приняв жесткое решение. — А на войне как на войне! Ты сама допустила промах, я тебя не сталкивал в яму. Посиди тут, подумай хорошенько о причине своей неудачи, а на обратном пути я тебя заберу и отведу к лодке.
— Негодяй! Подлец! Я убью тебя, как только выберусь отсюда! — в бессильной злобе закричала Жулия, а Шику, прежде чем уйти, дал ей еще один совет:
— Не открывай слишком широко рот: здесь полно муравьев. Береги себя. Прощай!
Он ушел, но вскоре понял, то идти дальше не имеет смысла. В темноте можно запросто сбиться с дороги, и тогда ему придется плутать по этому острову не одни сутки. Выбрав подходящее место для ночлега, он развел костер и принялся готовить нехитрый походный ужин.
А тем временем Жулия, вынужденная полагаться только на себя, несколько успокоилась и стала тщательно обследовать яму. Это оказалось занятием небесполезным — на дне среди листьев Жулия нашла довольно длинную палку, вполне пригодную для того, чтобы использовать ее как опорный шест. С помощью этой палки она и выбралась из западни. А затем пошла прямо на свет костра, слабо пробивавшийся сквозь лесную чашу.
Увидев ее, Шику не поверил своим глазам:
— Если это не привидение, то ты и вправду змея! Выползла-таки по стене, воспользовалась моим советом?
Не обращая внимания на его язвительный, недоброжелательный тон, Жулия обратилась к нему миролюбиво:
— Я устала, продрогла, проголодалась. Надеюсь, ты не прогонишь меня от костра?
— Присаживайся, — обреченно махнул он рукой. — Похоже, мне сегодня не суждено от тебя отделаться.
Западня для ягуаров отняла у Жулии много сил — теперь она была тихая, молчаливая, не ругалась с Шику и ни в чем его не упрекала.
Внезапный треск сучьев, раздавшийся неподалеку, заставил ее вздрогнуть.
— Ты слышал? Что бы это могло быть, Шику?
— Слышал. Не знаю, может, ягуар.
— Мне страшно, Шику!
— Неужели? — засмеялся он. — А я думал, ты ничего не боишься!
— Я очень многого боюсь.
— Вот как? А писать статью о любви ты не боишься? Формула любви — это ведь не твой материал! Насколько я понимаю, тебе неведомо это чувство.
— А ты себя считаешь корифеем в этой области? Ну да, герой-любовник, донжуан факультета журналистики! Я наслышана о твоих подвигах. Но вот что я тебе скажу, Шику Мота: даже если мир рухнет и на земле из всех мужчин останешься только ты один, я и тогда не польщусь на такого мерзавца!
— Примерно то же могу сказать и я. Мне надо прежде сойти с ума, чтобы клюнуть на такое чудовище, как ты!
После обмена такими заявлениями они больше не разговаривали. Шику вскоре уснул, а Жулия еще долго маялась без сна, дрожа от страха: ей постоянно чудилось рычание подкравшегося ягуара.
К утру, однако, сон сморил и ее.
А Шику проснулся, едва начало светать, и, не разбудив конкурентку, пустился в путь один.
Заслышав малейший шорох, он оборачивался, боясь увидеть у себя за спиной ненавистную Жулию, но его опасения всякий раз оказывались ложными.
Наконец он вышел к большой поляне, на которой располагалась невзрачная хижина, и сердце его возликовало.
— Ну, Жулия Монтана, чья взяла? — произнес он вслух. — Спи, дорогая, приятных тебе снов!
Ему оставалось пройти всего несколько шагов до хижины, как вдруг сверху на него что-то обрушилось, он упал и в два счета оказался упакованным в мешок из рогожки.
— Помогите! Ради Бога, на помощь! Где эта змея? Помогите! — кричал он, барахтаясь в мешке и безуспешно пытаясь из него выбраться.
Кто-то волоком потащил его куда-то, Шику больно ударился головой о какой-то твердый предмет и потерял сознание.
Очнувшись, он увидел склонившуюся над ним женщину, которая собиралась сделать ему укол в вену.
— Где я? — спросил Шику. — Ты кто?
— Я — доктор Датшунт — ответила она, — а ты в моей лаборатории.
— Доктор Датшунт? Та самая, которую я искал? — обрадовался Шику.
— А зачем искал? — спросила она, вонзая иглу в вену.
Шику закричал от боли:
— Не надо! Убери шприц! Я боюсь уколов!
— Не дергайся, — строго произнесла она. — Если эксперимент удастся, твои ощущения будут только приятными!
— Какой эксперимент? Эй, мы так не договаривались! — вскочил Шику, выдернув шприц из вены.
— А мы и о встрече не договаривались, — резонно заметила Датшунт. — Ты ведь журналист? Я терпеть не могу журналистов!
— Нет, ты не права, — глядя на нее осоловевшими глазами, нараспев произнес Шику. — Не хмурься, дорогая, тебе это не к лицу. Позволь тебя поцеловать!
— Подействовало! Получилось — воскликнула Датшунт, от удовольствия потирая ладони.
Однако радоваться ей пришлось недолго. То ли она неверно рассчитала дозу, то ли препарат еще нуждался в доработке, но воздействие его на Шику оказалось чрезмерно эффективным. С криком: «Я тебя люблю!» он набросился на Датшунт и едва не задушил ее в объятиях. Она отталкивала Шику, пытаясь вырваться, но сила его была огромной. Он рвал на докторше одежду и все норовил завалить ее на кушетку.
— Пусти! Пусти! Я должна ввести тебе противоядие! — твердила Датшунт, а Шику отвечал ей:
— Не хочу противоядия! Хочу тебя!
Силы рискованной экспериментаторши были уже на исходе, и неизвестно, чем бы закончилась ее упорная борьба с подопытным пациентом, если бы на помощь не подоспела Жулия.
Войдя в хижину, она буквально задохнулась от негодования:
— Какая же ты дешевка, Шику Мота!
Услышав се голос, Датшунт взмолилась:
— Помогите! Кто там? Прошу вас, помогите!
— Да ты просто маньяк, Шику Мота! — Заключила Жулия. — Сейчас ты у меня получишь!
Она принялась колошматить его кулаками по голове, потом вцепилась ему в волосы, а тут уже не подкачала Датшунт: ловко перехватила жгутом обе руки Шику и связала их вместе, крепко затянув узел.
Но этого оказалось мало: Шику носился за докторшей по лаборатории, клялся ей в любви и просил избавить его от Жулии:
— Дорогая, сделай ей какой-нибудь укол, чтобы она перестала, наконец, меня преследовать!
— Подонок! — бросила ему Жулия, а Датшунт прибегла к хитрости:
— Хорошо, подожди немного, оставь меня на минутку в покое, я наберу в шприц лекарство и сделаю ей укол.
— Вы с ума сошли! — не поняла ее маневра Жулия. — Сначала просите меня о помощи, а потом…
Она не договорила, потому что в этот момент докторша изловчилась подставить Шику подножку. Он упал, и Датшунт вновь обратилась к Жулия:
— Помогите мне! Его надо связать по рукам и ногам, иначе я не смогу ввести ему противоядие. Он стал таким бешеным от моего предыдущего укола.
— Вы успели опробовать на нем свой препарат?! — изумилась Жулия, с огромным удовольствием затягивая тугой узел на туловище Шику.
Чуть позже, когда буйная страсть Шику под воздействием укола прошла, и дамы его развязали, Датшунт попросила у него прощения.
— Вы были первым человеком, на котором я опробовала оба препарата. До сих пор мне приходилось работать только с обезьянами, поэтому я несколько ошиблась в дозировке.
— Да, я могу засвидетельствовать. Ты был поразительно похож на гориллу! — вставила шпильку Жулия. — Представляешь, сколько страстных поклонниц у тебя прибавится после моей статьи? Они не дадут тебе проходу!
— Не забывай о журналистской этике, — напомнил ей Шику. — Это мой материал!
— Ладно, потом разберемся, — не стала спорить она. — Доктор, а вы можете рассказать нам подробнее о предмете своего исследования?
Датшунт пребывала в эйфории от только что проведенного эксперимента, который вполне можно было считать удачным. Поэтому она пренебрегла своей неприязнью к журналистам, сделав исключение для Шику и Жулии:
— Хорошо, я расскажу. Но сначала угощу вас чаем. Вы ведь устали с дороги.
Потчуя их чаем, она довольно подробно изложила суть своего научного открытия, а заодно предложила и свое определение любви:
— Это всего лишь химическая реакция, протекающая в мозге человека. Она не имеет никакого отношения к сердцу, душе и прочим глупостям, о которых любят распространяться поэты. Я много лет изучала химическую природу любви и нашла вещество, способное стимулировать этот процесс. Мне удалось выделить его из корня одного растения, которое можно встретить только здесь, в сельве. Поэтому я и живу вдали от людей, от цивилизации.
— Но теперь, когда препарат существует, вы могли бы и заявить о нем. У вас не было отбоя от желающих приобрести его, — заметил Шику.
Датшунт сразу же помрачнела, ее глаза злобно сверкнули.
— Это еще одна причина, по которой я вынуждена скрываться от людей, — заявила она, — Люди очень глупы. Любовь привлекает их, как наркотик. Многие даже готовы платить огромные деньги, только бы впасть в состояние любовного недуга. А я — врач! Моя задача лечить людей, а не прививать им болезнь.
— Вы считаете любовь болезнью? — попросила уточнить Жулия.
— Конечно! Это тяжелейшая болезнь! В молодости, наблюдая за любовными страданиями моей сестры, я поклялась изобрести лекарство, способное излечить не только ее, но и тысячи других столь же несчастных людей.
— Жулия, у тебя есть единомышленница! — съязвил Шику.
Датшунт тем временем продолжила свою речь:
— Теперь вы понимаете, что стимулятор любви не был моей конечной целью? Он интересовал меня всего лишь как возбудитель болезни. Я должна была выделить его в чистом виде, чтобы затем найти соответствующее противоядие.
— И вы достигли своей цели! — подхватил Шику. — Я на себе это испытал. Почему же теперь вы не выходите к людям е результатами своих исследований?
— Я ведь только что вам объяснила почему! — раздраженно ответила Датшунт. — Люди так глупы, что не хотят и слышать о препарате, подавляющем любовь. Зато жаждут получить стимулятор этой чудовищной, изнурительной болезни! Моя сестра, для которой я так старалась, попросту высмеяла меня, когда я предложила ей свой препарат. Она всю жизнь сохнет по одному подонку и не желает выздороветь!
— Так что же, выходит, вы поставили перед собой ложную цель? — спросил Шику.
— Вы абсолютно ничего не поняли, молодой человек! — рассердилась Датшунт. — Я посвятила свою жизнь науке, и мои усилия не пропали даром. Мне удалось впервые в истории медицины описать на химико-биологическом уровне механизм любовного недуга. А это в корне меняет нынешние представления о физиологической природе человека! Кроме того, я открыла метод управления процессом любви!.. К сожалению, человечество пока не готово к разумному восприятию моих открытий. Поэтому я не спешу предать их гласности.
— А почему же вы доверились нам? — спросила Жулия.
— Потому что вы первые, кому удалось сюда проникнуть. Но вам все равно никто не поверит. Решат, что вы оба сошли с ума! У вас нет никаких доказательств.
— А разве вы не покажете нам свои отчеты?
— Возможно, и покажу, — уклончиво ответила Датшунт. — Потом, позже. А пока — пейте чай!
Жулия и Шику выпили еще по кружке чая и уже не смогли встать из-за стола, погрузившись в тяжелый крепкий сон.
— Ну вот, голубчики, — удовлетворенно произнесла Датшунт, — после этого чая вы будете спать долго-долго. А когда проснетесь, ни меня, ни моих препаратов, ни лабораторных журналов здесь уже не будет!
Очнувшись ото сна, Жулия и Шику обнаружили себя лежащими рядом на кровати, к которой они вдобавок еще и были привязаны жгутами.
Какой кошмар! У меня голова разламывается от боли и все тело ноет, — пожаловался Шику. — А эта сумасшедшая, похоже, сбежала!
— Она не просто сумасшедшая она садистка! — сказала Жулия. — Ей удалось додуматься до самой ужасной пытки: привязать меня к тебе!
— Не трать силы на пустые разговоры, — одернул ее Шику. — Давай лучше вместе поднатужимся, сделаем одновременно рывок, и, даст Бог, ослабим узел. А потом я попробую дотянуться до него рукой.
Далеко не сразу, но все же им удалось освободиться. За окном стояла глубокая ночь, и бушевал ливень.
С трудом передвигая затекшие ноги, Шику принялся обследовать хижину и не нашел ничего, что могло бы хоть как-то подтвердить существование уникальных препаратов Датшунт. Лабораторные журналы исчезли, пузырьки и пробирки — тоже. Лишь непочатая бутылка виски одиноко стояла на полке.
— Нет, она действительно изощренная садистка! — Вновь повторила Жулия, взглядом указав на эту бутылку. — Оставила нам утешительные приз: дескать, выпейте, ребята, с горя!
— Да она просто сволочь! — подхватил Шику. — Представляешь, все мои записи исчезли! Можно не сомневаться, что и твои тоже. Мы оба остались с носом. А тут еще и дождь!..
— Меня дождь не остановит! — заявила Жулия. — Я лучше переночую где-нибудь под деревом, чем буду терпеть тебя здесь до утра!
— Не дури, там же гроза, — попытался остановить ее Шику, но Жулия решительно шагнула за порог хижины.
Однако долго она там не выдержала и, преодолев гордыню, вернулась обратно.
Шику рассмеялся, увидев ее, насквозь промокшую, стучащую от холода зубами.
— Я запрещаю надо мной смеяться! Понял? — в бессильной злобе закричала Жулия.
— Прости, я не нарочно, — охотно повинился Шику. — Тут действительно смеяться не над чем. Тебе надо согреться, а то схватишь воспаление легких. Снимай эту мокрую одежду и ложись в кровать.
Ни за что на свете! Лучше умереть, чем лечь с тобой!
— Я бы мог сказать: ты не знаешь, от чего отказываешься, но поскольку ты фригидна…
— Это мать твоя была фригидной!
— Ладно, поступай, как хочешь. Я устал от безумных женщин. На сегодня лимит исчерпан.
Жулия сидела в дальнем углу хижины и все никак не могла согреться. Ее бил озноб, душил кашель. Но идти в постель к Шику она тоже не могла, поэтому, дотянувшись до бутылки с виски, тихо откупорила ее. После нескольких глотков дрожь, наконец, унялась, Жулия почувствовала приятное тепло…
Очнулась она оттого, что Шику тормошил ее:
— Ты кашляешь. Перестань упрямиться. Иди в постель, укройся одеялом, а я здесь посижу.
К его удивлению, она не стала возражать, наоборот, сама протянула ему руку. Уложив ее в постель, Шику наклонился над ней, чтобы поправить одеяло, и тут Жулия обняла его.
— Не уходи!..
— Жулия! Не могу поверить… Я об этом только мечтал… Господи, как же я люблю тебя, Жулия! — говорил Шику, осыпая ее поцелуями.
— Я тоже тебя люблю! У меня больше нет сил сопротивляться. Твои поцелуи сводят меня с ума…
Сколько времени мы потеряли напрасно! — сказал Шику и, поцеловав Жулию в губы, уловил слабый запах спиртного. — Постой, ты что, пила виски?
Да, мне нужно было согреться.
— Ну, теперь все ясно. Ты выпила, и тебя понесло. А я, дурак, принял все за чистую монету.
— Шику, не уходи, я люблю тебя!
— Нет, спи, — а я посижу в уголке.
— Шику, перестань, иди ко мне! — требовала Жулия. — А то я всем расскажу, что ты импотент, и это опубликуют на первых полосах газет!
— Ради Бога, говори что хочешь. Только сначала проспись. Тебя снова надо сунуть под дождь, как под холодный душ.
— Не надо холодный душ, я не хочу!
— Тогда я сварю тебе горячий кофе.
— Шику, я не хочу кофе, я хочу тебя! Иди ко мне, любимый!
— Жулия, прекрати, я же не железный!
— Раздень меня! Поцелуй!
— Лежи тихо, Жулия! Тебе надо проспаться!
— Значит, так? Ты не придешь ко мне? — Обиделась она и пригрозила: — Потом не говори, что я не давала тебе шанса. Не жалуйся! Я буду ненавидеть тебя до конца своих дней!
Она еще долго ворочалась и осыпала Шику оскорблениями, а, проснувшись утром, ничего не могла вспомнить. Шику спал рядом с ней, и это насторожило Жулию.
— У меня голова гудит. Что ты со мной сделал, Шику Мота?
— Ничего.
Жулия ему не поверила, и тогда он рассказал ей обо всем, что произошло минувшей ночью, опустив только свое признание в любви.
Жулия сгорала от стыда, слушая его, но из упрямства твердила:
— Откуда мне знать, что все это — правда?
— Хочешь, верь, хочешь не верь, — отвечал ей Шику.
Потом они шли по сельве и мирно беседовали — как коллеги, как добрые приятели. Шику говорил, что все же напишет статью о сумасшедшей Датшунт, а Жулия не советовала ему этого делать:
— Ты хочешь поставить под удар свою репутацию? У тебя же нет никаких доказательств.
— Я сам доказательство — я выпил эту гадость!
— Но тебе ж никто не поверит! Ты только выставишь себя на посмешище, и все. Я думаю, нам обоим надо поставить крест на этой дурацкой теме.
— Да, пожалуй, ты права, — согласился Шику.
Позже, когда они уже плыли в лодке Ногейры, Жулия смущенно поблагодарила Шику за то, что минувшей ночью он не воспользовался ее слабостью. А он оказался не готов к возможной перемене в их отношениях и сбился на привычное ерничанье.
— Я вообще кавалер по натуре, Жулия. Но у тебя на сей счет другое мнение.
— Ладно, я тебя поблагодарила… — еще больше смутилась она.
— А я не ищу твоей благодарности, — продолжил в том же тоне Шику. Я поступил так, как мне подсказывала совесть. Впрочем, это было нетрудно. Во-первых, ты не в моем вкусе, а во-вторых, я просто не мог приставать к девушке моего друга!