Тайны прошлого

Глава 36

Жулия словно окаменела.

— Пусть Шику видит, что ты слушаешь его. — Отавиу легонько подтолкнул ее к окну.

Жулия стояла как вкопанная.

— Нет, такая серенада заслуживает более серьезной награды: спустись и поцелуй этого парня, сестренка. Элизабети игриво тряхнула копной светлых волос.

Даже скромница Сели и та не удержалась совета: выйти на улицу и поблагодарить Шику.

На шум прибежал Алекс и тут же присоединил свой голос к общему хору:

— У серенад есть свои правила: ты обязана выйти, потому что это песня — для тебя!

— Ну, все, хватит! — В сердцах бросила Жулия. Я выйду, только потом не вините меня! — Она громко хлопнула дверью и вышла на улицу.

Под ее гневным взглядом Шику немедленно замолчал, хотя гитаристы все еще продолжали наигрывать.

Легкая улыбка пробежала по лицу Шику, Жулия почувствовала, что тонет в нежности его бархатных глаз, но все же совладала с собой. Словно со стороны она услышала свой строгий голос, требующий прекратить безобразие. Улыбка немедленно сползла с лица Шику, он пытался скрыть свою растерянность, шутил, а заодно пытался понять, насколько серьезна строгость Жулии.

— Какая муха тебя укусил? Это прекрасная музыка… — Шику окинул Жулию долгим взглядом. Что с тобой происходят?

Жулия чувствовала себя безмерно усталой. Перед глазами неизвестно почему вдруг возникла несчастная Сели; потом пронеслись тревожные мысли о встрече отца с Элиу Арантесом… Она вспомнила о ненаписанной статье… Ей нужно работать, а вместо этого она стоит здесь и под прицелом десятка глаз изображает любящую девушку, свято чтящую традиции исполнения серенад. С нее довольно!

— Послушай, Шику Мота. Все было замечательно, большое тебе спасибо… Теперь ты можешь катиться отсюда с чистой совестью на все четыре стороны. Будь добр, исчезни с моих глаз, а еще лучше — из моей жизни вообще!

Шику пытался удержать ее, требовал объяснения, но Жулия твердым шагом двинулась к дому, лишь коротко бросив на ходу;

— Я не нуждаюсь в твоей любви!

Жулия поднялась в гостиную и, натолкнувшись на осуждающие взгляды родных, сказала, как отрезала:

— Я больше не хочу слышать имя Шику Мота в этом доме! Спокойной ночи! — Она повернулась к двери и уже на выходе услышала голос Бетти:

— Страх жить, любить и быть любимой — это наше фамильное заклятие!

…Жулия долго ворочалась в кровати, перебирая в уме сначала события уходящего дня, а потом и всех предыдущих дней. Она думала о сестрах, о том, какие они разные и как по-разному не просто складываются их жизни. Вот Сели: с ней предстоит еще немало повозиться устроить в коллеж, найти ей друзей, но основная задача — помочь девушке найти свое место в этом незнакомом, а потому и непростом для нее мире. Перед глазами Жулии встало по-детски трогательное личико младшей сестры, заливающееся краской от любого намека Бетти на чувства Тьягу. Жулия была согласна с Бетти: Сели избегает влюбленного в нее юношу лишь из-за боязни покинуть свою скорлупу… Собственно, и монашеская обитель притягивала Сели не более как надежное убежище, где можно было бы укрыться от враждебного ей мира.

«Глупая, милая девочка». — Жулия повернулась на другой бок и вспомнила слова матушки-настоятельницы: отказываясь от мирской жизни, ее хотя бы надо немного знать, чтобы после не мучиться напрасными сожалениями о потерянном навсегда… Жулия разделяла мнение мудрой монашенки на все сто процентов, но что-то в этих словах больно задевало ее, словно касались они не только Сели, но и ее лично.

Неужели Бетти права и она, Жулия — журналист, современная женщина, находящаяся в самой гуще событий, — такая же трусиха, как и серенькая мышка Сели, стращавшаяся всего и всех? Но та хоть любит Бога, а кого любит она, Жулия? Но сейчас ей не хотелось думать о себе, о своих проблемах, и она стала думать о Бетти.

Вопрос, кого любит Элизабети, не стоял. Ответ на него представлялся Жулии предельно ясным: Бетти любит мужчин, предпочтительно красивых и молодых, обязательных и щедрых. В настоящий момент наиболее полно всем этим критериям отвечал Арналду Сан-Марино, и Бетти не делала секрета из своих планов — заполучить красавчика в свои сети. И, кажется, в ее планах Арналду отводилась роль отнюдь не очередного любовника. Во всяком случае, мечта об обручальном кольце, которое наденет ей на палец старший сын Антониу Сан-Марино, заставила Бетти переменить тактику ведения любовных войн. Она, не без помощи друга Шику Раула, разработала особую тактику неторопливого движения вперед, постепенного захвата и абсолютного воздержания. Последнее давалось Бетти невероятными усилиями. Теперь, возвращаясь со свидания, сестра регулярно подставлялась под струи ледяной воды, а на вопросительные взгляды Жулии, смеясь, отвечала:

— Я слишком сильно разогрела себя, надо было затушить пожар….

Жулия невольно улыбнулась, представив себе, как Сели, выслушав очередные игриво-фривольные признания Бетти, срывается с места и бежит поить молоком котеночка, которого ей недавно подарил Тьягу. «Маленькая трусишка, отгораживается от греховных напастей блюдечком с молоком…» Но сейчас, глубокой ночью, наедине сама с собой, Жулия ясно осознавала, что и Сели, и Элизабети, и она сама, Жулия, — все они принадлежат к одной породе женщин — темпераментных, обуреваемых страстями, искренних и готовых на любые жертвы ради любви.

Перед глазами Жулии возник Шику Мота, поющий серенаду, сгорающий от страсти… А ведь все начиналось с нелепого полудетского спора: кто — кого… Жулия победила, но радости эта победа не принесла. Почему?

Внезапно она ощутила себя неким аккумулятором, к которому десятками проводов подключены отец и сестры. Ее энергией возрождается к жизни Отавиу, она направляет Бетти и поддерживает Сели. Жулия видела перед собой Шику Мота и чувствовала только одно: этот симпатичный парень, с которым у нее так много общих интересов и который вовсе не безразличен ей, тоже не прочь подключить к ней свой проводок, на котором болтаются, помимо него, его стервозная мамаша, бывшая супруга и дочь-подросток. Нет, с нее достаточно обязательств перед собственной семьей, а любовь пока не для нее. Сейчас ей нужен не пылкий певец дурацких серенад, а надежный советник, крепкое мужское плечо, на которое можно было бы переложить часть непростых проблем. Уже засыпая, Жулия решила завтра же встретиться с Сан-Марино и рассказать ему о появлении Элиу Арантеса.

Эта мысль не оставила ее и утром, и, выбран минуту, когда рядом никого не было, Жулия набрала номер Сан-Марино. К телефону подошла Гонсала, и Жулия терпеливо отвечала на ее расспросы о здоровье Сели и Отавиу и обо всем том, что составляет предмет насущных интересов скучающей женщины. И все же Жулия, улучив момент, попросила передать сеньору Сан-Марино ее просьбу:

— Мне очень нужно повидаться с ним…

— Конечно, дорогая. Как только он появится, я передам о твоем звонка. Обнимаю тебя! Всем привет!

Жулия едва успела повесить трубку, как в столовую впорхнула Элизабети. Капельки воды искрились в ее ниспадающих на плечи волосах, свежий румянец играл на щеках, глаза сияли молодостью, здоровьем, предвкушением радостного дня.

— У меня есть что-то, способное развеселить мою строгую сестрицу. — Элизабети уселась напротив Жулии и протянула ей плитку шоколада. — Если отказываешься от сладостей любви, съешь хоть шоколадку.

— Ты не забыла мою просьбу — не говорить о Шику? — Жулия постаралась сразу оборвать сестру и закончить неприятный разговор.

Элизабети обиделась:

— Я ведь забочусь о тебе и о твоем счастье, ведь ты моя сестра, и я люблю тебя.

— А кто сказал, что мое счастье — это Шику? Этого не будет никогда! — Жулия поднялась и стала складывать сумку.

Повисла пауза, которую прервала Бетти:

— Ах, Жулия! Тебе не повезло, в твоей жизни встречались только плохие мужчины. Но они не все такие, уверяю тебя. Просто нужно измениться самой, и тогда изменятся люди вокруг тебя. Посмотри на меня! Раньше кто только ни крутился вокруг меня, но я решила изменить себя, свою жизнь — и возник Арналду! Его не просто завоевать и удержать, но, правду говорят, за собственное счастье надо бороться! И Шику, мне кажется, и есть твое счастье, твоя возможность изменить жизнь к лучшему. — Бетти наклонилась к сестре. — Он очень хороший, Жулия, хотя и у него есть существенный недостаток — он беден, но ведь ты — не я, для тебя деньги не важны…

— Деньги как таковые не важны… Но меня вряд ли можно покорить исполнением серенады под окном. Я хочу видеть рядом с собой сильного, самостоятельного человека… — Жулия замолкла под лукавым взглядом сестры. — Ну что ты так на меня смотришь?

— Ничего. Просто я знаю такого человека. Зрелый, самостоятельный, сильный… Богатый… Обаятельный. И знаешь, как его зовут? Антониу Сан-Марино.

Щеки Жулии залились алым цветом.

— Бетти!

— Я шучу, это ты все воспринимаешь всерьез…

Они сидели в глубине маленького ресторана, составлявшего гордость закрытого клуба, членом которого был Сан-Марино.

Жулия с наслаждением положила в рот серебряной вилкой кусок лангуста и отпила глоток восхитительного белого вина. В зале было прохладно, что в этот жаркий день воспринималось как особая благодать. Где-то вдалеке остались все треволнения и проблемы. Покой и умиротворение окутали Жулию, давая ей столь желанную передышку.

— Сан-Марино, ты уверен, что Элиу Арантес больше никогда не будет беспокоить моего отца?

— Можешь быть спокойной. Вряд ли мы когда-нибудь его увидим: в полиции с ним поговорили как надо, и, надеюсь, отбили всякую охоту соваться в чужие дела. Главное, чтобы он уже не наболтал лишнего твоему отцу. — Сан-Марино кивнул официанту и попросил подать десерт. — Отавиу подробно передал их разговор?

— Насколько он в состоянии это сделать, я не знаю. Он что-то запоминает сразу, что-то вспоминает потом, что не задевает его памяти абсолютно. А про их встречу с Элиу Арантесом он сказал немного: встретились, тот обнял его, попросил прощения — за что, отец так и не понял, потом подъехала машина, в которой находились дочка Арантеса и какие-то подозрительные типы. На этом их встреча закончилась.

Сан-Марино задумался.

— Наверное, в машине были помощники негодяя.

— Я тоже так думаю. Жулия отодвинула опустошенную креманку и потянулась за сумкой. — Спасибо за все, Сан-Марино.

Он накрыл ее руку своей большой и теплой рукой:

— Может, ты хочешь чего-нибудь еще?

Она покачала головой:

— Ты же знаешь, журналисту сидеть на одном месте подобно смерти. — Она на секунду прижалась к его плечу. Я даже не знаю, как мне тебя отблагодарить.

Через она уже стояла на плавящемся от жары асфальте и пыталась поймать такси, чтобы успеть в редакцию на вечернюю летучку. Редакция встретила ее несмолкаемым говором, стрекотом клавиатур и неким непрекращающимся движением сродни броуновскому — появлением людей, мельканием лиц, шуршанием бумаг, хлопаньем дверей, передвижением стульев. Иногда эта суматоха раздражала Жулию, чаще развлекала, но обычно она ее не замечала, потому что сама была ее частью, плотью от плоти.

На столе у секретаря лежала верстка ее статьи, и Жулия принялась читать и править.

— Хорошо, что я тебя застал. Нам нужно поговорить, — Жулия нехотя оторвалась от чтения.

— Я думала, что мы уже все сказали друг другу, Шику Мота.

— Не беспокойся, я не собираюсь раздражать тебя разговорами о моих чувствах. Скажу честно, я тоже от всего этого устал, — Шику протянул руку и положил ей на плечо, — или почти устал. Давай отойдем в сторону. — Он взял ее за руку и потянул за собой в дальний конец редакционного коридора.

— Расскажи мне, что ты знаешь об Элиу Арантесе, адвокате твоего деда. Мне кажется, он наведет нас на верный след, и мы, наконец, получим ответы на все наши вопросы.

Жулию будто стегнули кнутом. Она резко подняла голову и отчеканила:

— Забудь все, что касается моего деда, если ты друг моего отца и если у тебя есть хоть капелька сочувствия к нему.

— Жулия, неужели ты не хочешь знать, что произошло на самом деле? Ты!

— Нет. Что произошло — то произошло: дело прошлое. Мой отец, моя семья — мы должны жить настоящим. — Жулия посмотрела в глаза Шику и с мольбой в голосе произнесла: — Забудь об этом. Сделай мне последнее одолжение.

Шику медленно кивнул головой.

— Спасибо! — Жулия шла по коридору, и, пока она не скрылась за дверью кабинета ответственного секретаря, Шику не сводил с нее глаз. Влюбленных глаз.