Тайны прошлого

Глава 38

Дела Антониу Сан-Марино складывались как никогда удачно. Наконец-то Торкуату разобрался с Элиу Арантесом, с этим старым болтливым кретином, разобрался раз и навсегда и тем самым решил для Сан-Марино давнюю и серьезную проблему. Вместе с Элиу Арантесом ушла в небытие стародавняя история, ворошить которую Сан-Марино не позволял никому. Во всяком случае, он очень надеялся, что ни Отавиу, ни кто-либо другой никогда ничего не узнают о событиях почти двадцатилетней давности. Теперь, когда главный источник опасности был устранен, Сан-Марино мог спокойно вздохнуть и целиком погрузиться в бушующее море избирательной кампании. Теперь он не боялся ничего, или почти ничего, — Антониу имел привычку не зарекаться и никогда не сбрасывать со счетов самый худший вариант развития событий.

Но сейчас судьба была благосклонна к нему. Избирательная кампания набирала обороты, и Боб Ласерда исправно докладывал шефу о растущем рейтинге. Сан-Марино выслушивал отчеты имиджмейкера с бесстрастным лицом, хотя внутри крепла уверенность в близкой победе. Но Сан-Марино тут же гасил радость и продолжал слушать Боба со сдержанным, если не холодным вниманием. Однако советы опытного имиджмейкера Сан-Марино старательно выполнял. Надо быть более открытым — и Сан-Марино стал регулярно появляться то на открытии крупного супермаркета, то на народном гулянье в парке. Мелькал он и в воскресных семейных телешоу, а на страницах собственной «Коррейу» рассказывал о собственной же благотворительности.

Благотворительность была главным коньком Сан-Марино. Еще никогда в своей жизни он не спускал так много денег на ветер, мо впереди маняще рисовался сенат, и Сан-Марино не жалел денег. Хорошо бы помочь приюту! И Сан-Марино без излишней задумчивости давал указание перечислить кругленькую сумму на адрес, указанный Бобом. У Ирасемы проблемы с жильем, — подкрадывалась Гонсала, и Сан-Марино согласно кивал головой, быстро прикидывая в уме, во сколько обойдется покупка небольшого дома для верной служанки. Но каждый свой шаг, каждую трату денег Сан-Марино умело обставлял, привлекая к этому всеобщее внимание. Как ни странно, избирательная кампания изменила к лучшему и семейные дела Сан-Марино. Антониу не верил собственным глазам, наблюдая за старшим сыном, без опозданий появляющимся в офисе каждое утро. Будто подменили парня, — поражался он такому волшебному превращению шалопая в примерного сотрудника и начинал доверять и поручать Арналду все более ответственные задания.

— У нас довольно неплохой сын, Гонсала. Я, честно говоря, не ожидал обнаружить у него какие-либо способности. Но, представь, он полом отличных идей, он инициативен, грамотен, смело берется за дело, умеет договариваться с людьми. Хотя амбиций у него тоже предостаточно… Но, впрочем, это не плохо: чтобы в жизни добиться настоящего успеха, надо знать себе цену и надо многого хотеть. В этом мы с Арналду схожи.

Гонсале слова мужа казались сладкой песней. Но она не спешила все успехи сына приписывать темам мужа. За всеми переменами к лучшему ей виделось положительное влияние Бетти Монтана. Однако Сан-Марино был далек от мысли радоваться крепнувшим отношениям старшего сына с дочерью Отавиу. Гонсала удивлялась такому оппозиционному настроению мужа, на что он всегда невозмутимо отвечал:

— Это не оппозиция, а позиция, я считаю, что наши отношения с семьей Монтана должны оставаться на том же уровне, где они находятся сейчас.

Гонсала огорчалась, и Сан-Марино ласково, насколько это удавалось ему, добавлял:

— Поверь, дорогая. Лучше не пытаться совместить несовместимое. Супругой Арналду я вижу девушку нашего круга, к примеру, дочь адвоката, того же Алвару, в конце концов. У нас много общих интересов, совместных проектов, а это, как известно, всегда цементирует любой союз, в том числе и брачный. А что такое Элизабети Монтана? Да, она дочь моего друга детства, я к нему очень тепло отношусь, готов всячески помочь… Но глупо забывать, что они сейчас относятся к совершенно другому слою, с которым у нашей семьи очень мало общего. Да к тому же не стоит забывать, что любое охлаждение между Арналду и Бетти неизбежно осложнит мою дружбу с Отавиу. Поэтому пусть Арналду не спешит, осмотрится и выберет в жены лучшую во всех отношениях девушку. Ему есть из чего выбирать. А семья Монтана пусть живет своей жизнью.

Сан-Марино поймал скептический взгляд жены и безошибочно точно угадал его происхождение: Гонсала, конечно, думала о Жулии, вернее, о его отношении к старшей дочери Отавиу. Впрочем, с того момента, как он сменил портрет Евы на портрет Гонсалы, ревность последней пошла на убыль. Сан-Марино и сам до конца не понял, почему в один момент вдруг решил убрать столь дорогой его сердцу портрет. Потому что боялся, что дотошные журналюги, обслуживающие его противников на выборах, пронюхают, что в своей потайной комнатке Сан-Марино прячет портрет чужой жены? Потому что захотел преподнести еще один подарок Гонсале по случаю серебряного юбилея? Потому что появилась Жулия — живое воплощение его юношеской любви? На все эти вопросы он мог ответить «да», но несомненно, что появление девушки сыграло здесь решающую роль.

Он не искал с ней встреч, не докучал своим вниманием, просто старался, чтобы она всегда чувствовала рядом его надежное плечо, защиту, потому что знал: любая женщина, даже такая сильная, как Жулия, нуждается в поддержке сильного мужчины. Такого мужчины рядом с Жулией не было — Отавиу больше напоминал ребенка, для которого Жулия была скорее матерью, чем дочерью. Ну а про увивающегося вокруг нее журналиста Шику Мота и говорить нечего: обременен бывшей семьей, беден, легкомыслен, сумасброден. Именно таким до недавнего времени представлялся Сан-Марино ведущий корреспондент «Коррейу» и настойчивый поклонник Жулии. Но расследование темных делишек Пабло Фернандеса, проведенное Шику, заставило Сан-Марино отчасти изменить мнение об ухажере Жулии. Ловок, предприимчив, смел, находчив… В душе Сан-Марино был чуточку благодарен ему. Еще бы! Притащить материал («Не материал — бомбу» — как справедливо заметил Ласерда), раскрывающий все махинации Фернандеса, счета, открытые на подставные имена, суммы полученных взяток, список нелегальных игорных домов и борделей. А чего стоили фотографии будущего сенатора в обнимку со шлюхами из стриптиз-шоу! Сан-Марино вспомнил, как горели глаза у Шику, когда он придумывал название своей статьи: «Ночной король утопает в море грязи»… Но дело Шику Мота — таскать жареные каштаны из огня, а призвание Антониу Сан-Марино — употреблять эти каштаны на пользу собственному здоровью. Сан-Марино зажмурился от удовольствия, перебирая в памяти подробности своего разговора с «ночным королем».

— Ты знаешь, Пабло, передо мной лежит любопытная статья. Сказать, как она называется? «Ночной король утопает в море грязи»… Ты не представляешь, сколько в ней всего любопытного. Здесь даже есть адреса всех твоих подпольных казино и борделей, даже названы суммы, которые выплачивали тебе уличные сутенеры, и еще много всего интересного. Вот держу в руках твои фотографии с очаровательной длинноногой блондинкой. А я всегда думал, что тебе нравятся брюнетки, дорогой Пабло. Нет, я не сказал, что этот материал уже опубликован, я хочу сказать, что он может быть опубликован, хотя, честно говоря, я предпочел бы видеть на первой странице «Коррейу» другой заголовок:

«Ночной король снимает свою кандидатуру». Тебе не кажется, что так звучит гораздо пристойнее, а главное, абсолютно безопасно и для бизнеса, и для имиджа, и для твоего здоровья. Ты, я слышал, собирался поехать полечиться, отдохнуть? Почему бы тебе не сделать этого прямо сейчас, а объявить об этом завтра? Я готов немедленно поставить твое обращение на первую страницу газеты. Ты согласен? Отлично! Я с самого начала знал, что мы поймем друг друга. Обнимаю… Привет супруге.

Даже на опытного Ласерду, категорически запретившего вступать в контакт с противником, этот разговор произвел впечатление: такого в книгах не прочтешь, ситуацию надо чувствовать спинным мозгом. А такого, спинно-мозгового чутья Сан-Марино не занимать. И это чутье подсказывало Антониу объясниться с Шику. Как ни круги — парень он толковый, дело свое знает, пригодится еще не раз.

..Сан-Марино закончил завтрак, поднялся из-за стола и нежно поцеловал Гонсалу:

— Мне кажется, мы давно никуда не выезжали с тобой. Я измотан, ты тоже устала, у меня есть неделя — дней десять перед главной схваткой. Я хочу куда-нибудь съездить и отдохнуть вдвоем с тобой. Жду твоих предложений!

Гонсала проводила его до машины, что не случалось с ними е десяток лет, и Сан-Марино счел это добрым предзнаменованием: наступающий день предвещал удачу.

Вид мечущегося по коридору Шику Мота не испортил настроения Сан-Марино. Он распахнул перед ним дверь.

— Хорошо, что ты пришел, Шику. Заходи.

Они проговорили около часа. Для начала Сан-Марино позволил Шику выговориться, и когда тот закончил свою возмущенную речь, поблагодарил его за прекрасно подготовленный материал.

— Я благодарю вас, сеньор Сан-Марино, за вашу высокую оценку, но мне была обещана первая полоса для вот этого самого прекрасного материала. — Шику ткнул пальцем в распечатку своей статьи.

— Я понимаю твое негодование и вполне разделяю его. — Сан-Марино поднялся и заходил по кабинету. — Но ведь ты писал не с целью быть опубликованным на первой странице? Ты хотел разоблачить Фернандеса! Ведь так? — Сан-Марино повысил голос, и Шику ничего не оставалось, как утвердительно кивнуть головой. Преградить ему дорогу к сенаторскому креслу — вот в чем я, вижу нашу с тобой общую цель. И я добился этого, он снял свою кандидатуру! Ты ведь уже знаешь эту новость? Но я счел, что есть более эффективные способы влияния на Фернандеса, хотя, не буду скрывать, твоя статья дала мне определенные козыри, которые я с успехом разыграл. Но публиковать статью, считаю, было бы неверным и по политическим, и по эти этическим нормам. У меня на тебя большая ставка, я вижу в тебе задатки крупного журналиста, может быть, самого яркого в современной журналистике. — Сан-Марино обернулся и увидел Шику, направляющеюся к двери. — Я что-то не так сказал?

— Все так, просто я не вижу достойной газеты для моих гениальных статей.

Сан-Марино проводил его тяжелым взглядом и вдруг почувствовал, как его прекрасное настроение куда-то улетучивается. И причиной тому были дурные предчувствия, захлестнувшие кандидата в сенат.

Назревавшая гроза разразилась вечером с приходом Алвару. Тот положил на стол перед Антониу вечерний номер «Новостей», с первой страницы которых Сан-Марино широко улыбался Пабло Фернандес, обнявший за талию шикарную блондинку. «Качество печати неважное, на фотографии девица выглядела куда как моложе», — мелькнуло в голове Сан-Марино. Он начал читать и вскоре понял, что все факты, разоблачающие Фернандеса, были хорошо ему известны: взятки, подпольный игорный бизнес, проституция… Он быстро пробежал текст до конца и вперился глазами в подпись автора: Жулия Монтана. Алвару с нетерпением ждал реакции шефа, и тот, неимоверным усилием совладав с Собой, спокойно произнес:

— Жулия Монтана — отличный журналист, от Бога. Не по6ояться опубликовать компромат на самого Пабло Фернандеса! Сенсационная статья, и я нахожу, что она косвенным образом мне помогла.

— Ну и как же, интересно, она тебе помогла? — В голосе Алвару прозвучало сомнение.

— Я не мог в своей газете опубликовать всю эту грязь, потому как договорился с ним накануне: я молчу — он снимает свою кандидатуру. Но мне было противно, что этот подонок хоть и вышел из предвыборной гонки, но по-прежнему считается порядочным человеком.

— Скажи мне, а как Жулия узнала обо всем этом?

— Я же говорю, она очень талантлива, и я рад, что с Пабло Фернандесом покончила именно она. — Чем дольше говорил Сан-Марино, тем убежденнее, увереннее звучал его голос. — Эта красивая, милая девушка помогла мне убрать главного конкурента в борьбе за сенаторское кресло.

— Только не говори, что это ты передал Жулии все доказательства. Такая грубая игра не в твоих правилах.

— Я не понимаю твоего сарказма, Алвару. Где раздобыла Жулия компромат — пусть будет ее журналистской тайной. Главное, — Сан-Марино поднял вверх указательный палец, я абсолютно чист перед моим другом Фернандесом, я сдержал данное ему слово: в моей газете он не прочел о себе ничего дурного. И я оказался человеком слова… А теперь, извини, у меня полно дел.

Он выпроводил Алвару, и устало сел в кресло. Разговор с адвокатом окончательно испортил ему настроение. Убедил ли он старого лиса в том, что непричастен к появлению статьи Жулии? Впрочем, это было не самым важным. Главная неприятность скрывалась в другом: Сан-Марино догадывался, кто снабдил Жулию неопровержимыми доказательствами, что стали гвоздем ее статьи. А это означало лишь одно… Сан-Марино быстро набрал номер телефона.

— Жулия? Я звоню, чтобы поздравить тебя с замечательной публикацией…

Целый день она принимала поздравления от друзей, коллег, издателей, даже сам Сан-Марино и тот позвонил, наговорил кучу любезностей. А один из сенаторов, у которого она когда-то брала интервью, прислал длиннющую поздравительную телеграмму. Жулия прочитала ее и небрежно бросила на стол.

— Ты думала, это от Шику? — Сели подняла с пола не долетевший до стола листок.

Жулия замерла с расческой перед зеркалом: «Как Сели, совершенно ничего не понимающая в этой жизни, додумалась до такого: ждать поздравления от Шику?!» Жулия хмыкнула:

— Он слишком завистлив, чтобы признать мой успех.

— Он очень хороший, Жулия, — с чувством произнесла сестра, — как ты этого не понимаешь? Он, я в этом уверена, очень рад твоему успеху.

Жулия подошла и обняла сестру за худенькие плечи.

— Это ты очень хорошая и очень добрая девушка, Ли. Но мужчин ты не знаешь. Они скорее проглотят собственный язык, чем похвалят коллегу, а тем более женщину.

— Но для Шику ты не просто коллега! Ты — женщина, которую он любит.

— Я же просила не говорить о Шику…

— Хорошо, не буду, — Сели покорно кивнула головой, — только я знаю, что и ты его любишь.

Это было слишком! Жулия спустилась на кухню, где под руководством Отавиу у плиты проворно суетилась Онейди. Жулия не стала им мешать. Налила себе кофе и уселась здесь же за столом, вдыхая странно-приятную смесь запахов кофе и умопомрачительного соуса — изобретения Отавиу. На это кулинарное чудо отец делал особую ставку в новом предприятии, о котором столько говорилось в их доме. Еще бы! Отавиу и Алекс с Онейди организуют новое дело — продажу хот-догов, самых обычных сосисок с хлебом, но вот вместо привычной горчицы или кетчупа к ним будет добавляться изобретение Отавиу — фантастический по вкусу соус, над которым сейчас и корпела Онейди, доводя изобретение до совершенства. Жулия поинтересовалась отсутствием Алекса и получила ответ, что он занят покупкой фургончика.

— А потом он поедет договариваться об оптовой закупке сосисок. — Отавиу довольно улыбнулся. — Ты только попробуй, Жулия, какой соус! Он принесет нам баснословные деньги, помяни мое слово!.. — Отец снова бросился к плите, выхватил у помощницы ложку и стал что-то быстро перемешивать на огромной сковороде.

Деньги, о которых мечтал Отавиу, пока приходилось тратить, покупая все необходимое: холодильник, фургончик, одноразовую посуду. Алекс теперь не расставался с калькулятором, беспрестанно просчитывая все возможные варианты покупок, стараясь побольше сэкономить. Денег было в обрез, хотя вкладывали их совместно — семья Алекса и Онейди и семья Монтана. Потраченных денег Жулия не жалела, как не ждала и баснословных прибылей — она просто тихо радовалась жизнерадостному виду отца, его энергии, задорному блеску глаз, которые так благотворно действовали на его физическое и душевное здоровье.

— Мы завтра же начнем, а пока я покажу тебе наши фирменные костюмы. Посмотри! — Отавиу предстал перед дочерью в симпатичной синей курточке и белом фартуке, на котором красовалась эмблема с надписью «Папины сосиски». — Да что я все о себе и о себе. Сегодня наш герой — это ты! Ведь это полный успех. Мы с Алексом утром смотрели интервью с тобой по центральному каналу. Ты прекрасно смотрелась, Жулия. Я рад, очень рад за тебя, дочка.

— Забыла сказать: звонил Сан-Марино, поздравлял с большим успехом, говорил, что хотел бы видеть такую статью в своей газете, а меня — сотрудником «Коррейу», а тебе передавал огромный привет.

— Мой друг Сан всегда очень любезен. Но есть еще один друг, который меня очень беспокоит.

Жулия, заранее зная ответ, все же спросила, кого имеет в виду отец.

— Моего друга Шику. Разговаривал с ним сегодня. Он показался мне очень грустным. Говорит, проблемы на работе…

— Папа, — всплеснула руками Жулия, — ну неужели у нас мало своих проблем? Зачем обсуждать проблемы Шику, который и сам большая проблема для меня! А теперь еще он расстраивает и тебя.

— Девочка моя! — Отавиу передал ложку Онейди и отошел от плиты. — Шику никакая не проблема, просто ему сейчас неважно. Я очень горд за тебя, за твой успех, но мне кажется, что жизнь, наполненная только профессиональными делами, пусть и очень успешными, в конце концов, окажется безумно пустой, если в ней не будет близкого человека, о котором хотелось бы заботиться…

— Ты должна ему позвонить.

Жулия услышала за спиной тихий голос Сели, незаметно появившейся в дверях кухни.

— Ни-за-что!

— Я вот все думаю, — Онейди вытерла о фартук руки и присела за стол, — а если это он послал тебе те материалы, которым ты так радовалась вчера?

Жулия дернула плечом:

— Он слишком эгоистичен, чтобы поступать так великодушно. — Она допила кофе и торопливо вышла из кухни.

Девушка вернулась в свою комнату, легла на диван и задумалась, припоминая все странные события последних дней.

Она давно охотилась за Ванессой Уау, любовницей Пабло Фернандеса, надеясь «раскачать» девушку на разговор о делах «Ночного короля», но та всячески избегала ее. В охотничьем азарте Жулии пришлось устроиться танцовщицей в бар, которым владел Фернандес и в котором танцевала Ванесса. Ей казалось, что так она быстрее все разузнает. Но и опять все хлопоты оказывались пустыми. Ванесса молчала как рыба, более того, в последний вечер, после выступления Жулии в костюме Клеопатры, Ванесса просто шарахалась нее как от прокаженной. Что здесь можно было разнюхать? Жулия уже потеряла всякую надежду раздобыть «жареный» материал, как вдруг Онейди, словно Санта-Клаус в Рожественский Сочельник, приносит ей подарок — конверт без обратного адреса, без письма… Но лежащая в нем дискета содержала сногсшибательную информацию, которой так не хватало Жулии. Она не верила своему счастью: ей на блюдечке выложили то, за чем она охотилась уже несколько месяцев. Но кто этот благодетель, Жулия не знала, хотя первой ей на ум пришла Ванесса Уау. Но чем дальше, тем более невероятным казался Жулии этот благородный жест стриптизерши. Нет, здесь было что-то не так. И догадка Онейди выглядела не такой уж дурацкой. Ведь Шику тоже крутился вокруг Ванессы, она явно благоволила к нему. И уж если она решилась заложить своего неверного любовника, то, скорее всего она сдала бы его Шику.

Из гостиной до Жулии донеслись голоса и какая-то возня — девушка вспомнила, что отец горел желанием сводить Сели в зоопарк. Впрочем, сам Отавиу — большой ребенок — мечтал посмотреть на зверей с не меньшей силой, чем Сели. Жулии внезапно стало стыдно: за всей этой возней со статьей она забыла о сестре, не устроила ее в коллеж, и до сих пор грустная Сели печально бродит по дому, изредка выходя на улицу либо в одиночестве, либо в сопровождении Онейди или отца. Бетти же целыми днями пропадает в компании с Арналду и появляется домой к ночи, погруженная в собственные заботы и успехи, и при всей любви к Сели сейчас ей было явно не до младшей сестры.

Несмотря на восторженное состояние Бетти, Жулия скептически относилась к планам сестры окрутить Арналду Сан-Марино. Жулия регулярно наблюдала этого загорелого красавчика на светских тусовках, в дорогих клубах, на пышных презентациях окруженного толпой холеных девиц. В последнее время он стал ей попадаться в коридорах «Коррейу» — со слов Бетти она знала, что Арналду как никогда увлечен работой в офисе отца, который поручил ему курировать газету, — но она не могла отделаться от ощущения, что «плейбой» смотрелся бы куда естественнее на пляжах Капакабаны. Жулия не раз пыталась вызвать Элизабети на разговор об их отношениях с Арналду, но Бетти не хотела копаться в сложных проблемах, о которых говорила Жулия.

— Сначала я завоюю его целиком и полностью, а уже потом буду разбираться, насколько он мне нужен и насколько я ему нужна.

Жулия встала с дивана и направилась в гостиную, где застала Бетти, погруженную в телефонный разговор. Бросив один только взгляд на нее, Жулия безошибочно поняла, что сестра разговаривает со своим кумиром. Бетти быстро закруглилась, и трубку взяла Жулия — наконец она решилась позвонить Гонсале, которая лучше, чем кто-либо из знакомых, могла помочь с устройством Сели в коллеж.

Гонсала рада была слышать Жулию, расспрашивала ее об отце и сестрах, о делах. В расспросах Гонсалы слышалось неподдельное участие и нелицемерньий интерес к их жизни, и Жулия легко простила Гонсале излишнюю болтливость и с удовольствием отвечала на ее вопросы. Улучив момент, Жулия изложила свою просьбу: помочь устроить Сели в тот же коллеж, где учится Тьягу.

— Помогу с удовольствием! Думаю, что эту проблему я улажу без труда.

Мерное течение их разговора внезапно нарушила Бетти, стараясь привлечь к себе внимание сестры. Жулия попрощалась с Гонсалой и обернулась к Бетти:

— Что случилось?

— Только что передали. Будет большая пресс-конференция президента. — Бетти выразительно округлила глаза. Соберется вся пресса. Жулия! Ты не забыла про ваш спор с Шику? Мне кажется, настал тот самый момент, он захочет его выиграть…