Темная принцесса

10

ДЕЙМОН

Взволнованный крик Калли наполняет тишину вокруг нас, когда она бросается в воду.

Она должна быть напугана. Большинство взрослых мужчин в ужасе смотрят мне в глаза, когда я погружаюсь в это темное, разрушительное место внутри меня. Но не мой ангел.

Каким-то образом она видит больше, чем кто-либо другой.

Это чертовски страшно. Это волнующе. Это… черт.

Вода касается моих икр, когда я бросаюсь в море за ней, но я почти не чувствую холода. Мой взгляд прикован к моей девочке, когда она пытается убежать от меня.

— Срань господня, — ахаю я, когда мои яйца опускаются в воду, температура внезапно становится более чем очевидной.

Однако вскоре все забывается, когда я наконец обнимаю Калли за талию и притягиваю ее спиной к себе.

— Бежала недостаточно быстро, Ангел, — рычу я ей на ухо, продолжая вести нас дальше, вода доходит мне до пояса.

— Может быть, я никогда на самом деле не хотела сбежать. — Она тянется сзади, ее пальцы запутались в моих волосах и прижимают меня ближе. — Может быть, мне нравится быть твоей пленницей, дьявольский мальчик.

Глубокое рычание вырывается из моего горла за секунду до того, как я бросаюсь вперед, погружая нас обоих в ледяную воду.

Поворачивая ее в своих объятиях, я располагаю ее так, что, когда мы снова всплываем на поверхность, ее ноги обвиваются вокруг моей талии, а ее киска находится именно там, где я хочу.

— О Боже мой, — выплевывает она, вытирая воду с лица. — Это чертовски хол— Мои губы захватывают ее, обрывая слова, в то время как мои пальцы погружаются глубже в ее задницу, притягивая ее ближе.

Я провожу языком по ее губам, отыскивая ее собственный и позволяя себе утонуть в ней.

Мой гнев угасает с каждым прикосновением ее губ к моим, ее свет прогоняет часть моей тьмы.

Мысли о ней с кем-то другим, с Алексом… они пробуждают во мне собственническую, психотическую часть меня, которую даже я немного боюсь.

Это было терпимо до того, как я попробовал ее на вкус.

Но теперь она моя, даже если это ненадолго, я не уверен, что переживу, наблюдая, как она уходит, что ей неизбежно придется сделать.

Я недостаточно хорош для нее.

Эван и Нико никогда не позволят этому случиться.

У них есть план на ее счет, и я точно знаю, что я не часть этого.

Мне просто нужно взять то, что я могу. Подарить себе достаточно воспоминаний в надежде, что этого будет достаточно, когда придет время.

Боль пронзает мою грудь, но затем она прижимается ко мне бедрами, и я возвращаюсь в настоящее, напоминая, что в эту самую минуту в моих объятиях именно то, чего я всегда хотел.

— Черт возьми, Ангел. Ты — все, — стону я в наш поцелуй, пока вода продолжает плескаться у наших плеч.

Высвобождая одну руку от ее задницы, я просовываю ее между нами, прижимая головку моего члена к ее входу.

— Николас, — стонет она, когда я легко проскальзываю в нее.

— Грязный маленький ангел, — стону я, ее тепло окружает меня и оживляет все мое тело.

Ее хватка на моих волосах усиливается, и она издает самый невероятный, наполненный похотью стон, когда я тяну ее вниз, чтобы она полностью села на мой член.

— Скажи мне, что ты не занималась голышом с моим братом, — требую я у ее губ.

— Конечно, нет. Единственный человек, с которым я была обнаженной, — это ты, — говорит она между вздохами, когда я медленно выхожу из нее.

— Лгунья.

— Ч-что? — спрашивает она, в замешательстве хмуря брови.

— Алекс видел тебя обнаженной. Как и все остальные.

— Нет, они… купание нагишом, — говорит она со вздохом.

Удерживая ее одной рукой, я обхватываю другой ее горло, мои глаза прыгают между ее.

— Мне не нравится, когда другие видят то, что принадлежит мне, Ангел.

— Н-никто не с-смотрел, — заикается она, когда я ускоряю темп.

— Я не думаю, что это было так.

— Черт возьми… Меня не интересует Алекс.

Ее глаза удерживают мои, позволяя мне увидеть в них честность.

— Почему? — настаиваю я, желая услышать, как она это скажет.

— П-потому что я хочу тебя, — кричит она, когда я врезаюсь в нее так сильно, как только могу.

— Черт возьми, да, — рявкаю я в ночь. — ЧЕЕЕРТ.

Мои бедра входят и выходят из нее так быстро, как я могу, с силой волн, пытающихся утащить нас в море.

Я заявляю права на ее губы, мой язык погружается в ее рот, имитируя то, что происходит под поверхностью.

— Не могу насытиться тобой, Ангел.

— Николас, — кричит она, подстегивая меня.

— Зависимый. Никогда не хочу тебя отпускать.

— Так что не надо. Я твоя.

— Черт. Если бы только это было правдой.

Моя хватка на ее горле усиливается, когда мои яйца начинают подтягиваться, я проигрываю борьбу даже с холодом, отчаянно пытающимся вонзить в меня свои когти.

— Кончай для меня, красавица. Я хочу слышать, как ты выкрикиваешь мое имя, чтобы вселенная знала, что ты моя. По крайней мере, сейчас.

— Николас, — выдыхает она, ее глаза широко распахнуты, как будто она в восторге от меня. Это сводит с ума, потому что это почти заставляет меня думать, что я мог бы быть чем-то. Кем-то. Но затем я толкаюсь бедрами и вспоминаю, что она реагирует всего лишь на мой член. Когда ее киска сжимает меня, как тиски, я позволяю всем этим ядовитым мыслям выпасть из моей головы и утонуть в ней. Мой ангел, мое все.

— Громче, — требую я, стиснув зубы, чтобы попытаться сдержать свое освобождение.

— Николас, — плачет она, но мне этого все еще недостаточно.

— Расскажи гребаному миру, Калли. Кому ты принадлежишь?

— Ты, Николас. ТЫ, — кричит она, ее влагалище сжимает меня невероятно крепко, когда ее тело сотрясается. — О Боже мой, — кричит она, когда на нее обрушивается оргазм. Волна за волной удовольствия захлестывает ее, вытягивая из меня мое собственное.

— Черт, Ангел. Черт. Черт. КАЛЛИ, — мой голос эхом отдается в темном ночном небе.

Мой член яростно дергается внутри нее, когда удовольствие прогоняет последнюю частичку тьмы, которая пыталась поглотить меня.

Отпуская ее горло, я обнимаю ее, крепко прижимая к груди, напоминая себе, что прямо сейчас она моя. Она здесь, и она вся, черт возьми, моя.

Я просто должен молиться, чтобы все это не закончилось слишком быстро.

Ее горячее дыхание касается моей шеи, когда я смягчаюсь внутри нее. Но поскольку толчки от ее освобождения заставляют ее киску сжиматься, вскоре я готовлюсь ко второму раунду.

К сожалению, у тела Калли, похоже, другие планы, поскольку она дрожит рядом со мной.

Запуская пальцы в ее волосы, я отрываю ее лицо от изгиба своей шеи и смотрю, как стучат ее зубы.

— Черт, красавица.

— Я-я в п-порядке.

— Много лет назад я поклялся, что всегда буду заботиться о тебе.

Крепче прижимая ее к себе, я вывожу нас из воды. Не обращая внимания на нашу одежду, я шагаю по песку, с нас обоих капает морская вода, когда мы входим в дом.

Она взбирается на меня, как паукообразная обезьяна, и я не могу не задаться вопросом, как долго у меня будет возможность таскать ее вот так.

Заметив бутылку любимого виски моего дедушки в шкафу, мимо которого мы проходим, я тянусь за ней и направляюсь к душу в главной ванной комнате.

Ее губы скользят вверх и вниз по моей шее, когда мы двигаемся, и рычание вырывается глубоко из моего горла, когда она впивается в меня зубами.

— Дьявол, — бормочу я.

— Интересно, откуда я это взяла, — слегка бормочет она, когда я кладу ее задницу на стойку и неохотно отпускаю ее.

Стон неодобрения вырывается из ее горла, и она быстро тянется ко мне, ее пальцы впиваются в мои предплечья.

Мое сердце тает, когда я смотрю на нее, дрожащую передо мной. Ее щеки ярко-красные, губы припухшие, а соски такие твердые, что ими можно резать стекло.

Но затем я опускаю взгляд ниже, и у меня перехватывает дыхание при виде моей спермы, капающей из ее набухшей киски.

Черт. Я сделал это.

— Вот, — говорю я, откручивая крышку виски и передавая ей бутылку.

Но она не делает ни малейшего движения, чтобы забрать ее у меня.

— Это согреет тебя изнутри. Поверь мне. — Я подмигиваю, подношу бутылку к губам и делаю пару глотков, прежде чем передать ее обратно. Тепло стекает по моему горлу, прежде чем поселиться в животе, именно так, как я ей и обещал.

На этот раз ее пальцы касаются моих, когда она берет бутылку.

— Хорошая девочка.

Я опускаюсь перед ней на колени, едва замечая, как кусаются плитки.

— Тьфу, черт. Это отвратительно, — жалуется она, проглотив порцию виски. — Как ты это пьешь— о Господи. Деймон. — Ее крики наполняют комнату, когда я раздвигаю ее колени и провожу языком по всей длине ее влагалища. — Это… ты…

Просто чтобы доказать свою точку зрения, я опускаюсь ниже, облизывая языком ее вход, пробуя нас обоих.

Ее глаза вспыхивают жаром, когда она смотрит на меня глазами, полными похоти.

— Выпей еще, — требую я, обводя ее взглядом вдоль всего тела.

— Но это… — Ее слова прерываются, когда наши взгляды встречаются. Вместо того чтобы спорить, она просто подносит бутылку к губам, делая еще один глоток, прежде чем ее лицо искажается от отвращения, когда обжигающий алкоголь попадает ей в горло. — Фу.

— Доверься мне, — бормочу я, прежде чем обхватить ее руками за задницу и подтащить ближе к краю.

Бутылка со стуком падает на стойку, прежде чем ее пальцы обхватывают гранит, когда я, черт возьми, почти отрываю ее от этой штуковины, нуждаясь в большем.

Мой язык снова находит ее клитор, и я кружу по нему, пока она не выкрикивает мое имя.

— Черт, мне нравится заставлять тебя кричать, — говорю я, отстраняясь и глядя на нее снизу вверх, когда я толкаю два пальца внутрь нее.

— Так почему же ты тогда останавливаешься? — она тяжело дышит, ее глаза горят похотью, а грудь вздымается.

— Чертовски хороший вопрос.

Я сжимаю пальцы внутри нее, сильно посасывая ее клитор, и всего через несколько минут она кричит, наполняя тихий дом своими криками.

В ту секунду, когда она заканчивает, я встаю, прижимаюсь губами к ее губам и поднимаю ее со стойки. Она стонет, когда пробует себя на моем языке, но не отстраняется.

У меня были все намерения приготовить для нее душ, чтобы помочь ей согреться, когда мы впервые вошли сюда, но все пошло насмарку, когда я захожу за ширму и поворачиваю ручку, позволяя нам обоим снова обдаться ледяной водой.

— О Боже мой, — кричит она, отрывая свои губы от моих.

— Я согрею тебя, Ангел.

Прижимая ее спиной к стене, я быстро меняю наше положение, прежде чем войти в нее.

— О Боже. Это—

— Горячо. Невероятно. Умопомрачительно. Потрясающе, — предлагаю я.

— Я собиралась сказать «чувствительно», но да, все вышеперечисленное, — говорит она со смехом.

— Я могу продолжать всю ночь, красавица. Только представь, каково это будет тогда.

Каким бы ни был ее ответ, он прерывается, когда я снова завладеваю ее ртом.

Я трахаю ее как дикарь, мои руки не знают, куда они хотят вцепиться, мои зубы и губы отмечают каждый участок кожи, к которому прикасаются, пока она требует большего, а мои стоны смешиваются с моими стонами удовольствия.

Это, блядь, все.

Но этого все еще недостаточно, и я почти уверен, что этого никогда не будет.

Она цепляется за меня, когда я ставлю ее обратно на ноги, не доверяя своим ногам, чтобы удержать ее.

Счастье охватывает меня, когда я смотрю в ее большие голубые глаза.

— Привет, — застенчиво говорит она.

— Привет, красавица, — шепчу я, на мгновение лишаясь дара речи, поскольку на меня давит то, что я провел это время с ней.

Ее глаза фокусируются на моих, когда она прикусывает нижнюю губу, изучая меня.

— Что случилось?

Мое сердце учащенно бьется от всего, что я хочу ей сказать, от всех обещаний, которые я хочу ей дать, но знаю, что не могу.

— Не прячься от меня, дьявольский мальчик, — предупреждает она.

Подавляя эмоции, комом стоящие у меня в горле, я рассказываю ей лишь малую толику того, что в данный момент крутится у меня в голове.

— Я бы хотел, чтобы мы могли убежать и просто быть вдвоем. Навсегда.

— Николас, — говорит она, беря мое лицо в ладони и бросая на меня милый щенячий взгляд, который каждый раз растопляет мое сердце.

— Не надо, Ангел. Не притворяйся, что это реально, — умоляю я.

— Но это так, — возражает она. — Я хочу этого.

На моих губах появляется улыбка, когда я позволяю себе поверить всего на несколько секунд, что это возможно.

Но затем еще одна дрожь пробегает по ее спине, и я вспоминаю, чем мы здесь занимались в первую очередь. Я тащу ее под поток горячей воды, падающий сверху.

— Тебе нужно согреться, — говорю я, проводя руками по ее грешному телу, в то время как мои губы находят ее шею, позволяя себе утонуть в мыслях об этом, продолжающемся за пределами этого пляжного домика.

Это несбыточная мечта, я знаю, что она ускользнет у меня из рук в ту же секунду, как нас призовут вернуться домой.