Темная принцесса

4

ДЕЙМОН

Я сосредотачиваюсь на сковороде передо мной и позволяю себе утонуть в аромате жарящегося бекона, когда Ант подходит ближе к Калли и опускается на стул рядом с ней.

Долгое время ничего не говорится, и я могу спокойно дышать.

Но затем глубокий рокот его голоса разносится по воздуху, и каждый мускул в моем теле напрягается.

Оглядываясь, я вижу, что он наклоняется к ней, изучая ее, как будто она принадлежит ему, когда он говорит.

Его голос слишком тих, чтобы расслышать, что он говорит, но это не имеет значения. Язык его тела говорит сам за себя, и это как гребаный нож в грудь.

Пока я наблюдаю за ними, я забываю о беконе. Их фамильярность, непринужденность, с которой они разговаривают и реагируют друг на друга.

Ревность вскипает во мне до такой степени, что я едва могу ее сдерживать.

Мои пальцы до боли тянутся к пистолету за поясом, чтобы положить конец тому, как он смотрит на нее, как будто она для него все.

Но это не так.

Она моя.

Я не понимаю, что рычание, которое разрывает воздух, принадлежит мне, пока они оба не поворачиваются, чтобы посмотреть на меня.

Выражение лица Калли ожесточается от гнева, в то время как Ант просто качает головой, как будто его забавляет моя реакция.

Наклоняясь ближе, он что-то шепчет на ухо Калли.

Мои кулаки сжимаются, когда он насмехается надо мной, и я продвигаюсь вперед, сокращая пространство между нами всеми и более чем готов оттащить его от моей девочки, если он перейдет черту.

Его глаза встречаются с моими, в них танцует веселье, которое меня в равной степени впечатляет и чертовски унижает.

Потребность окрасить эту комнату в красный цвет его кровью прожигает меня насквозь. Его это никоим образом не должно забавлять. Большинство пришло бы в ужас, если бы у них не было другого выбора, кроме как смотреть мне в глаза, когда я чувствую себя совершенно не в своей тарелке, но, похоже, у Муравья просто яйца побольше, чем я о нем думал.

Я имею в виду, он месяцами встречался с нашей принцессой за нашими спинами, так что очевидно, что в нем что-то есть.

Возможно, просто глупость.

Думаю, только время покажет.

— Разве тебе не нужно отвалить? — лаю я.

— Деймон, не… — начинает Калли, но ее вскоре прерывают.

— Ты, блядь, знаешь, что да, — рычит Ант в ответ. — Не мог бы ты уделить нам минутку?

Одна из моих бровей приподнимается, поскольку я остаюсь именно там, где я есть.

— Что бы ты ни хотел сказать, ты можешь сказать это при мне.

Калли вскакивает со стула, свирепо глядя на меня. — Ты ведешь себя—

— Все в порядке, — спокойно говорит Ант, стоя рядом с ней. — Ему позволено волноваться и становиться собственником, когда он видит тебя со мной.

— Черт возьми, так и есть, — шиплю я.

Калли хмуро переводит взгляд с одного на другого.

— Хотите, я принесу рулетку, чтобы вы оба могли измерить свои члены, или вы просто хотите обоссать меня, как властные придурки, которыми вы и являетесь?

— В этом нет необходимости, — спокойно говорит Ант.

— Чертовски верно, что это не так, — соглашаюсь я. — И в любом случае, мы оба знаем, что я бы победил. В конце концов, тебе, кажется, очень нравится размер моего члена.

У Калли вырывается рычание, когда глаза Анта расширяются от шока. Это первый раз, когда я признаю вслух, что я больше, чем солдат, защищающий свою принцессу. Не то чтобы я хоть на секунду подумал, что Ант этого не понял.

В конце концов, именно по этой причине он пришел ко мне вчера с этой информацией. Что ж, никто бы другой не поверил бы ему и, возможно, вышибли бы ему мозги в ту же секунду, как он приблизился.

— Деймон, — рычит Калли.

Игнорируя меня, Ант обращает свое внимание на девушку, дрожащую от гнева перед ним.

— Возьми это, — говорит он, вытаскивая что-то из кармана и передавая ей. — Единственный сохраненный номер — это мой. Если тебе что-нибудь нужно, нужно сбежать от этого психа, тогда…

— Ей это не понадобится, — говорю я, выхватывая его у них двоих и засовывая в карман.

Калли сердито смотрит на меня, но не говорит ни слова.

— Тебе обязательно идти? — спрашивает она, ее голос дрожит от эмоций, прежде чем она снова поднимает на него взгляд.

Еще больше осколков вырывается из моего сердца, когда я наблюдаю, как смягчается выражение ее лица, когда она смотрит на него.

— Да. Они скоро заметят, что я ушел, если еще не заметили.

— Что произойдет, если они узнают, что ты сделал?

— Тебе не нужно, чтобы я отвечал на этот вопрос, солнышко, — шепчет он.

Рыдание подступает к ее горлу.

— Останься. Мы защитим тебя. Мы будем—

— Я не могу. Я сделал то, что должен был сделать. Ты в безопасности.

Она кивает. — С-спасибо.

— Всегда. Я знал, что у нас никогда не было будущего, но было забавно притворяться, да? — спрашивает он, его рука скользит по ее шее.

Наблюдая, как он прикасается к ней, я испытываю прилив ярости. Мне требуется все, что у меня есть, чтобы оставаться на месте и не отрывать его от ее тела.

— Мне так жаль, — слабо шепчет Калли.

— Мне тоже. В другой жизни ты могла бы быть такой для меня.

Запустив пальцы в ее волосы, он прижимается губами к ее лбу, когда она плачет.

Они долго стоят в тишине, совершенно неподвижные.

— Пожалуйста, — умоляет Калли, когда он наконец отпускает ее. — Будь в безопасности.

Он улыбается ей, слезы, бегущие по ее щекам, разбивают его сердце точно так же, как, я уверен, они разбивают мое.

Его глаза быстро стреляют в меня, прежде чем он поворачивается обратно.

— Задай ему жару, да? Он этого заслуживает.

У Калли вырывается грустный смех, прежде чем он проносится через весь дом.

Я делаю шаг, чтобы последовать за ним, чтобы оставить за собой последнее слово, но воздух разрывает страдальческий крик Калли, и я быстро поворачиваюсь в ее сторону.

Часть меня ожидает, что она оттолкнет меня, когда я обниму ее, но она этого не делает. Вместо этого она прижимается ко мне всем телом и рыдает у меня на груди.

Боль пронзает мое сердце, когда ее крики эхом разносятся по кухне еще долго после того, как Ант захлопывает за собой входную дверь.

Моя хватка на ней не ослабевает, когда ее слезы пропитывают мою рубашку.

— Шшш, Ангел, все в порядке.

Ее пальцы сжимают мою рубашку, прижимая меня к себе, как будто она боится, что я тоже собираюсь уйти, прежде чем она поднимет взгляд.

У меня перехватывает дыхание от боли, которая написана на ее лице из-за того, что она снова потеряла его.

Чем дольше она смотрит на меня, тем сильнее бьется мое сердце при мысли о том, что она хочет его, а не меня.

Я ненавижу это. Я ненавижу, что мои мысли зациклены на этом, но это укоренялось во мне всю мою чертову жизнь.

Я на втором месте.

Всегда.

— Это никогда не могло быть—

Мои слова обрываются, когда она приподнимается на цыпочки и прижимается своими губами к моим.

Облегчение наполняет мои вены, когда она целует меня, ее пальцы отпускают мою рубашку, чтобы скользнуть под нее и провести ногтями по моему прессу.

— Ангел, — стону я в ее поцелуй.

— Забери меня, — умоляет она. — Сделай так, чтобы все это ушло.

— Черт, — ворчу я в ее поцелуй, когда она засовывает руку мне за пояс в поисках моего члена. — Мне нравится, когда ты плохая.

— Деймон, — стонет она, когда я поднимаю ее с пола и кладу на стол передо мной.

Аромат бекона, начинающего подгорать на плите, даже не ощущается, когда я целую ее в шею.

Всего за несколько секунд я засовываю ее трусики в карман и широко раздвигаю ее перед собой.

Еще раз захватывая ее губы, я провожу пальцами между ее складочек, громкий, отчаянный стон вырывается глубоко из моего горла, когда я обнаруживаю, что она вся мокрая для меня.

— Черт. Я зависим от тебя, Ангел.

— Пожалуйста, — хнычет она, когда я поддразниваю ее вход. — Пожалуйста, просто… да, — плачет она, когда я толкаю в нее два пальца.

Ее мышцы сжимаются вокруг моих пальцев, заставляя мой член дергаться от возбуждения, точно зная, каково это, когда тебя засасывает глубоко внутрь ее тела.

Ее спина выгибается над столом, и она сжимает бока, когда я вожу пальцами внутри нее так, как, я знаю, ей нравится.

— Ты так чертовски красива, Ангел. Ты ставишь меня на гребаные колени.

— Колени. ДА. Я хочу твой рот, — умоляет она.

Отрывая от нее взгляд, я смотрю между ее ног, наблюдая, как мои пальцы исчезают внутри нее.

Не в силах ни в чем ей отказать, я опускаюсь на колени и прижимаюсь языком к ее клитору.

— Николас, — кричит она, двигая бедрами в попытке трахнуть меня в лицо.

Мой член болит за пределами моих брюк, отчаянно желая освободиться, войти в нее, заявить на нее права, пометить ее.

Ее пальцы запутались в моих волосах, крепко прижимая меня к себе, в то время как ее стоны и мольбы о большем становятся все громче и громче.

Стол качается под нами, когда она корчится, одна из кружек, которая стояла на нем, падает на пол. Но если она и слышит это, то никак не реагирует. Она слишком увлечена гонкой до конца, чтобы осознавать, что еще происходит вокруг нее.

— Кончай для меня, Ангел, — требую я, мой глубокий голос вибрирует в ней.

— Да, да, — кричит она, ее хватка на моих волосах крепче, пока я не уверен, что она собирается вырвать их, но я не останавливаю ее. Я не могу. Мне, блядь, это нужно так же сильно, как и ей.

Всего через две секунды ее тело, наконец, содрогается, когда она выкрикивает мое имя.

Моя грудь раздувается, когда я слышу это, напоминая мне, что она все еще здесь. То, как он уходил, могло сломить ее, но она не погналась за ним. Она пришла ко мне. Она искала поддержки и утешения во мне.

Она хочет меня.

— Черт, — выдыхает она, наконец, отпуская меня и приподнимаясь на локтях.

Подняв ногу, она прижимает ее к моей груди и не оставляет мне выбора, кроме как отступить.

В ту секунду, когда я отпускаю ее, она соскальзывает с края стола и встает, глядя на меня, стоящего перед ней на коленях.

— Для этого потребуется нечто большее, чем пара умопомрачительных оргазмов. Но все равно спасибо, — холодно говорит она, прежде чем повернуться ко мне спиной, схватить яблоко со стойки и исчезнуть в коридоре.

Звук захлопывающейся двери ее спальни сотрясает меня, когда все мое тело обмякает от поражения.