Темная принцесса

29

ДЕЙМОН

Гнев и потребность в моей девочке захлестывают меня, когда я наблюдаю, как Алекс нагло прикасается к ней у меня на глазах.

Я знаю, что он делает. Айла тоже.

Но в этом, блядь, нет необходимости.

Мое сердце бьется в груди, как гребаный басовый барабан, мои чувства обострены, пока я жду, что что-то произойдет.

Неважно, сколько раз все пытались убедить меня, что мы все здесь в безопасности, я отказываюсь в это верить.

Я полностью за то, чтобы подразнить итальянцев и сбить их с толку, оказавшись не там, где они ожидают нас видеть. Но девочки, Калли, не должны быть в гребаной гуще событий.

Есть так много других вещей, которые мы могли бы сделать, чтобы вытащить их из их укрытий и уничтожить.

Мои кулаки сжимаются под столом, но Калли замечает, как напрягаются мои плечи, потому что одновременно на ее лбу появляются морщинки.

Образ того, как она чуть не упала на пол, когда наши взгляды впервые встретились ранее, все еще разыгрывается в моем сознании, и я все еще в таком же замешательстве по этому поводу, как и тогда.

Я знаю, что между нами напряженные отношения, но это было…

Теплое дыхание Айлы с привкусом виски пробегает по моей шее.

— Я не говорю, что не верила тебе или что-то в этом роде, но, черт возьми, эта девушка так сильно увлеклась тобой.

Мое сердце подпрыгивает к горлу от ее слов, мои глаза все еще прикованы к моей девочке, когда она разговаривает с Джеромом, хотя ее внимание каждые несколько секунд переключается на меня, как будто она не может оторвать от меня глаз.

— Да? — Спрашиваю я, ненавидя то, что звучу как полная надежд девочка-подросток, но в то же время мне на это насрать.

Все, что меня волнует в этот момент, — это она, и я уверен, что, если сегодня вечером случится худшее, я увезу ее как можно дальше от этого как можно быстрее.

— Да, и сексуальное напряжение между вами двумя возбуждает даже меня. Ты думаешь, кто-нибудь заметил бы, если бы я—

— Пожалуйста, не заканчивай это предложение. Мне действительно не нужно знать, чем это закончится.

Она посмеивается рядом со мной, пока Эван продолжает растягивать слова о том, какая замечательная у него жена.

Никто за нашим столом не слушает, даже Нико или Калли, так что я и глазом не моргну, пропустив все это мимо ушей. Насколько я могу судить, Кассандра помешана на контроле, ей так глубоко засунули палку в задницу, что даже лучший в мире доктор не смог бы ее высвободить.

Наконец, Эван призывает нас поднять тост, как только официанты разольют новые бокалы шампанского, и я с радостью соглашаюсь с ним в части, посвященной выпивке в его речи.

Я проглатываю шипучее дерьмо, морщась, когда оно, кажется, взрывается у меня в горле.

— Тьфу, — жалуюсь я.

— Вот, — говорит Айла, передавая мне бутылку виски, которую она прятала… черт знает где.

Я смотрю на нее в замешательстве.

— С одной стороны нож, с другой виски, — говорит она, постукивая себя по бедру.

— У меня нет слов, — говорю я, беру бутылку и делаю глоток.

Калли по-прежнему не пьет. Вместо этого она просто ставит свой бокал обратно на стол после того, как подняла его вместе со всеми остальными.

Мои брови сходятся вместе, когда я наблюдаю за ней.

Несмотря на макияж, ее кожа бледная. Она выглядит измученной, что, я думаю, не так уж необычно после адского похмелья, но это точно не помогает решить ни одну из моих проблем прямо сейчас.

Она ахает, когда обнаруживает, что я снова смотрю на нее, ее голова слегка качается, как будто она отчитывает меня, прежде чем она смотрит через мое плечо.

Оглядываясь назад, я нахожу, что она с тоской смотрит на ванную.

Во мне поднимается жар, когда грязные, порочные мысли, которые мне определенно не должны были приходить в голову во время вечеринки по случаю дня рождения ее матери, заполняют мой разум.

Но прежде чем у нее появляется шанс сделать перерыв, появляются официанты, и перед нами появляется еда.

От аромата у меня сразу урчит в животе, а рот наполняется слюной, когда я смотрю на равиоли, грибы и трюфели.

Нико и Алекс, как всегда, сразу же набрасываются на еду, не дожидаясь, пока всем принесут их тарелки. Не то чтобы всем за нашим столом не было насрать. Я почти уверен, что Кассандре было бы что сказать по этому поводу, если бы ее собственный столик не был слишком занят, пуская дым ей в задницу.

Пока все едят, в комнате воцаряется тишина, но я по-прежнему почти не отрываю глаз от моей девочки, пока она сама раскладывает еду по тарелке.

И Алекс, и Джером замечают и проверяют ее, и меня чертовски убивает, что я не могу сделать то же самое.

Не успели мы закончить с закусками, как перед нами приземляется горячее, в очередной раз останавливая побег Калли.

Еда невероятно аппетитная. Оленина нежная и совершенная, но я не наслаждаюсь ею так сильно, как, я знаю, наслаждался бы, если бы сидел рядом с ней, выясняя, что на самом деле вызвало эти тени в ее глазах, которые она разыгрывает как затяжное похмелье.

Чем больше я наблюдаю за ней, тем больше считаю эту историю чушью.

Возможно, мое присутствие выводит ее из себя, но, черт возьми. Я ненавижу это.

Наконец, она откидывается назад после того, как в очередной раз раскидала еду по тарелке, кладет салфетку на стол и извиняется.

Я заставляю себя смотреть в стол, не желая, чтобы кто-нибудь застукал меня, когда я смотрю, как она уходит.

— Какого черта ты ждешь? — шепчет Айла мне на ухо.

— Я не могу, Ай. Что, если Нико заметит?

— Серьезно? — спрашивает она, бросая на него быстрый взгляд. Я слежу за ее взглядом и вижу, как он откидывает голову назад и громко смеется над чем-то, что ему рассказывают Тоби и Джоди. — Он и глазом не моргнет.

У меня в кармане жужжит телефон, и я вытаскиваю его, обнаруживая сообщение от придурка с другой стороны стола.

Алекс: Я прикрою тебя. Просто иди и забери свою девушку.

К черту все.

Я следую за ее движением, отодвигаю стул и направляюсь в ванную, как будто ничего необычного не происходит.

К счастью, другие женщины не движутся в том же направлении, и мне остается только надеяться, что ни одна из них уже не в ванной, потому что это может быстро стать неловким.

Дверь в дамскую комнату как раз закрывается, когда я мчусь по коридору и ловлю ее, проскальзывая внутрь и щелкая замком, который, к счастью, нахожу изнутри.

Калли как раз собирается проскользнуть в одну из кабинок, когда мой голос прорезает воздух.

— Остановись.

Она немедленно делает то, что ей сказано, ее спина выпрямляется, плечи напрягаются, но она не оборачивается. Она ничего не делает, и это вызывает волну страха, захлестывающую меня.

— Калли, пожалуйста. Мне просто нужно—

— Ты не должен быть здесь, — говорит она слабым, надломленным голосом.

Мои ноги несут меня через комнату без каких-либо указаний от моего мозга, пока я не оказываюсь прямо за ней. Ее запах наполняет мой нос, и мои мышцы болят от потребности заключить ее в свои объятия и никогда не отпускать.

— Прости, — выпаливаю я. — Прости за все, что я наговорил с того момента, как разбудил тебя тем утром. Все это было чушью собачьей. Ты была прав. Я был напуган. Я всего лишь трус, и я не заслуживаю второго шанса с тобой, но…

Она поворачивается, ее глаза находят мои, когда ее крошечные ладошки опускаются на мою грудь, шок от этого движения заставляет меня сделать шаг назад.

— Заткнись. Просто заткнись, — рычит она. — Меня тошнит от того, что ты указываешь мне, что я должна делать, что я должна думать. Когда ты устраиваешь это дерьмо типа «Я тебя не заслуживаю» и отстраняешься, ты ничем не лучше тех, кто пытается контролировать мою жизнь.

— Ты не думаешь, что я способна принимать свои гребаные решения? Приходить к собственным выводам о том, кто достоин моего времени, а кто нет? Моей любви?

Весь воздух вырывается из моих легких, когда она произносит эти последние слова.

— Я л-люблю тебя, Калли, — выпаливаю я. — Я-я был таким чертовски долгое в-время. Т-ты — это то, что н-нужно м-мне. Единственная, кого я когда-либо в-видел. Единственная, кого я к-когда-либо хотел.

Она тает передо мной. Весь ее прежний гнев улетучивается, как только мои слова достигают ее ушей.

— Так что доверься мне, я тоже знаю, чего хочу, — шепчет она. — Перестань возводить стены, думая, что знаешь лучше меня. Только я знаю, чего я хочу, что я чувствую.

Я киваю, поскольку она просто продолжает смотреть на меня, мои слова все еще витают вокруг нас, когда я, черт возьми, почти истекаю кровью по всему полу из-за нее.

— Так… — Я делаю паузу, пытаясь взять себя в руки. Ее руки скользят вверх по моей груди, пока она не обхватывает мою челюсть, придавая мне необходимую силу. — Чего ты хочешь?

— Тебя, Николас. Я хочу тебя. Я хочу страшного солдата и ранимого маленького мальчика, который живет внутри тебя, и все, что между ними. Я хочу твой страх, твою тревогу, и я хочу разбить это с тобой и доказать тебе, что все это у тебя в голове, потому что ты чертовски невероятный.

У нее вырывается дыхание, и ее сумка падает на пол, когда я прижимаю ее спиной к стене позади нее и прижимаюсь губами к ее губам.

— Черт возьми, ты идеальна, — рычу я в наш поцелуй, прежде чем погрузить свой язык в ее красные губы, чтобы найти ее.

Стон, полный похоти и первобытной потребности, вырывается из моего горла, когда она жадно погружается в поцелуй прямо рядом со мной.

Наклоняясь, я зацепляю рукой ее колено и поднимаю ее ногу, чтобы она обернулась вокруг моего бедра, но я замираю, когда мои пальцы что-то задевают.

— Что за— Я отстраняюсь от ее захватывающего поцелуя и смотрю вниз на ее бедро. — Трахни меня. Ты только что стала еще сексуальнее.

— Николас, — стонет она, прижимаясь ко мне.

— Черт возьми, Ангел. Я чертовски хочу тебя. Проведи со мной ночь. Я хочу, чтобы ты снова была в моей квартире. Я хочу, чтобы ты была в моей постели.

— Да, — стонет она, когда я целую ее в шею. — Да, я хочу всего этого.

— Хорошо, — выдыхаю я, мои губы касаются точки ее пульса, и на губах появляется улыбка, когда я чувствую, как сильно я на нее влияю. — И тогда ты можешь рассказать мне, что тебя действительно беспокоит сегодня вечером.

Она напрягается, и мгновенно, как будто эти несколько моих слов высосали весь воздух из комнаты.

— Ч-что ты имеешь в виду?

Я отстраняюсь, беру ее лицо в свои руки и пристально смотрю глубоко в ее глаза.

— Я знаю тебя, Калли. Я вижу тебя. И я знаю, что это оправдание похмелья — чушь собачья. Тебя беспокоит что-то еще.

Ее губы приоткрываются, чтобы ответить, но комнату оглашает грохот в дверь ванной.

— Алло? Здесь кто-нибудь есть, — зовет кто-то.

— Черт, — шипит Калли. — Тебя здесь поймают.

— Все в порядке, — уверяю я ее. — Я спрячусь в одной из кабинок. Ты делаешь то, что тебе нужно, затем выходишь, как будто ничего не произошло.

— Что я скажу о замке?

— Несчастный случай? Что ты была на автопилоте? — Я пожимаю плечами.

— А как насчет тебя?

— Ангел, тебе не нужно беспокоиться обо мне. Я выбирался из ситуаций и похуже, чем эта.

Женщина по ту сторону двери снова стучит.

— Сегодня вечером, да? Я и ты.

— Да. Я сделаю так, чтобы это произошло.

— Я люблю тебя, — снова говорю я в спешке, прежде чем поцеловать ее в кончик носа и проскользнуть в одну из туалетных кабинок.

Калли глубоко вздыхает, прежде чем ее каблуки стучат по кафельному полу и спускает воду.

Секунды кажутся часами, прежде чем она, наконец, подходит к двери и открывает ее.

— О боже, мне так жаль. Я понятия не имею, что произошло, — говорит она, звуча более чем убедительно. Маленькая шалунья.

Женщина, которая ждала, что-то говорит в ответ, но я слишком занят, заново переживая наши несколько совместных моментов, чтобы сосредоточиться.

Просто жаль, что это не продолжается, и я не могу заглушить звук того, как она мочится в кабинке рядом со мной, прежде чем она издает самый неподобающий леди пук, который я когда-либо слышал в своей жизни.

Кто сказал, что жизнь в мафии должна быть гламурной?

Кажется, проходит вечность, прежде чем она уходит, и как раз в тот момент, когда я думаю, что могу сбежать, входят еще две женщины.

К черту мою жизнь.

Хорошая работа, Калли стоит каждой секунды этого.

К счастью, когда я наконец возвращаюсь к столу, десерты как раз раздают, а Нико и Тео погружены в беседу.

— Повеселился? — Спрашивает Айла, выглядя глупо самодовольной, несмотря на тот факт, что это не она перепихнулась в туалете.

— Тебе обязательно должно это так сильно нравится? — Спрашиваю я, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее в ту секунду, когда моя задница ударяется о стул.

— О, черт, — выдыхает она, протягивая руку, чтобы потереться о мои губы. — На самом деле это не твой цвет. Мне кажется, тебе больше подойдет темно-фиолетовый.

— Я запомню это в следующий раз, — невозмутимо заявляю я.

Передо мной ставят чизкейк с какой-то причудливой сахарной начинкой сверху, и, изучив его секунду, я рискую поднять взгляд на Кэл.

Ее щеки розовые, а губы припухли от моего поцелуя.

И я снова чертовски возбужден.

Алекс ухмыляется мне, когда я одергиваю брюки, как будто он может точно видеть, что я делаю под столом.

Нуждаясь в отвлечении, от которого я не кончу, я оглядываюсь на Нико и Тео.

— Что происходит? — Спрашиваю я, серьезность их разговора заставляет волосы у меня на затылке встать дыбом.

— Муравьи нашли мед, — загадочно отвечает Нико, за что Стелла закатывает глаза.

Насколько я знаю, ни одна из девочек не осознает, что на самом деле происходит, но ни одна из них не глупа, и они должны что-то подозревать.

— Все по плану? — Спрашиваю я, мою кожу продолжает покалывать.

— Ага. Чего еще ты ожидал, чувак? Тебе нужно иметь немного гребаной веры. До дна, парни, — призывает он, поднимая свой стакан виски со стола. — Чертовски хорошая ночь, чтобы быть Греком.

Взгляд Калли прожигает мне щеку, и когда я оборачиваюсь, я нахожу страх в ее светло-голубых глазах.

Она знает.

И она тоже это чувствует.