Теория снежного кома

18. Месть за исчезнувшие вещи

Эйс

Я побрёл в ванную, едва только встал на ноги.

На часах показывало семь утра, а это значит у меня ещё куча времени до завтрака.

Ночевать на полу сегодня было не так плохо, как в прошлый раз. Потому что в голове крутились мысли вовсе не о том, как неудобно лежать на твёрдой поверхности. Они были заняты кое-чем мягким.

Губами Милы.

Они действительно оказались неожиданно мягкими. Милана не была обладательницей больших пухлых губ, соответствующих сегодняшним стандартам красоты. Её губы были обычными. Я не ожидал, что они будут такими податливыми, такими… нежными. И не думал, что запомню это ощущение так ярко.

Просто прикосновение. В общем-то, ничего особенного. Просто поцелуй, чтобы Джордан отвязался от неё. Я не преследовал иной цели.

Наверное.

Но что-то в этом мимолётном касании зацепило. Словно электрический разряд, который прошил насквозь и оставил лёгкое покалывание по всему телу. Я чувствовал привкус чего-то неуловимо сладкого, хотя никакой сладости там и быть не должно было. Она не из тех, кто пользуется блеском для губ с фруктовым вкусом.

Я бросил взгляд на всё ещё спящую Милану. Ещё пара таких моментов, и это можно будет уже считать традицией. На этот раз она спала в забавной позе: откинув одну руку за голову, вторую держа на животе, а ноги разведя в стороны: одна была спрятана под одеялом, а вторая торчала наружу, выходя за границы кровати. Выглядело как идеальная и удобная поза для сна. Ещё у неё задралась кофта, обнажив белый живот.

Покачав головой, я поплёлся в ванную и закрыл за собой дверь на замок. Здесь нет душевой кабинки, придётся купаться в ванне. Вчера мы с Кенни неплохо покатались. Я вспотел так, что мой свитер можно было выжимать как тряпку и набрать ведро пота. И ощущал себя из-за этого как грязная свинья. Искупаться было просто необходимо.

Я разделся и включил горячую воду. Мама в шутку всегда удивлялась, как я ещё не сварился, ведь купаюсь в кипятке.

Илай тоже так говорил.

Я залез в ванну и ополоснулся водой. И только после того, как намок полностью, понял, что забыл прихватить трусы. Вот чёрт! Разбудить Лягушку и попросить вытащить из шкафа и передать мне боксеры? Она скорее сдохнет, чем согласится. Упрямая маленькая задница.

Выругавшись под нос, я продолжил водные процедуры, договорившись сам с собой, что просто оберну полотенце вокруг бёдер. Ничего ужасного не случится.

Шампунь, принадлежащий шале, пах больше как что-то… женское. Какими-то цветочками с фруктовыми нотками. Плевать. Я набрал в ладонь немного шампуня, а потом нанёс на волосы. Надеюсь, он не вызовет какую-нибудь реакцию, из-за которой у меня появится перхоть.

С дружком пришлось снова повозиться дольше положенного из-за чёртового пирсинга. Главное, чтобы простое мытьё и тщательное трение не привело к кое-чему большему, как однажды со мной случайно случилось. Я попытался сосредоточиться на мысли о горячей воде, о том, как противно было спать на полу. Всё, что угодно, лишь бы отвлечься от щекочущего ощущения. Я старался двигаться быстро, но аккуратно. Пирсинг был не то чтобы большой проблемой, скорее просто постоянным напоминанием о себе. И находился на особо чувствительном месте, так что с этим приходилось быть поосторожнее. От мысли, что я могу возбудиться во время душа, стало ещё более неловко, ведь Милана за стенкой. Вряд ли она спит так крепко, чтобы не услышать шум воды. Или, что ещё хуже, мои неожиданные… проявления.

Давай, просто сосредоточься на чистоте, идиот, – приказал я себе. – Шампунь, вода, сполоснуть. Всё по плану.

Вода стекала по телу, смывая усталость и остатки сна. Я потёр руки, ноги, живот, стараясь максимально быстро завершить этот процесс. С каждой минутой температура в ванной, кажется, падала, или это мне так казалось от напряжения. Я был мокрым с головы до ног, с волос стекали капли.

Наконец, почувствовав себя чистым и, что самое главное, контролирующим ситуацию, я выключил воду. Пар окутал ванную, и я выдохнул с облегчением. Затем наскоро вытерся и обмотал вокруг талии полотенце, которое едва доходило до колен. Но оно было достаточно плотным, так что я чувствовал себя относительно прилично. Теперь главное – тихо проскользнуть в комнату и одеться, пока Лягушка не проснулась. Боюсь, её хватит удар, если она увидит мой шикарный пресс.

Я осторожно приоткрыл дверь ванной, прислушиваясь. Тишина. Кажется, она всё ещё спала. И тогда мне удалось выйти, очень тихо прикрывая за собой дверь. Мои глаза пробежались по стулу, на котором до этого точно лежала одежда. По тумбе, на которой валялись штаны. Пусто. Я нахмурился, взглянув на не застеленную кровать. Миланы уже не было. Значит, она уже встала и ушла завтракать? Подойдя к шкафу, я раскрыл его и… Вот чёрт! Абсолютно пусто. Ни одной моей вещи. Ни свитеров, ни брюк, ни даже носков!

Сперва я запаниковал, прошёлся по комнате, заглядывая под кровать, в каждый угол. Ничего. Мои вещи просто исчезли! Словно я никогда и не заселялся в этот номер. Будто он принадлежал одной Ми…

И тут меня осенило.

Милана! Это такая месть за поцелуй? Она решила заставить меня сидеть в номере? Пропустить занятия?

Интересно, куда она всё дела? Не забрала же она их с собой. Но и не спрятала: номер слишком маленький, чтобы так искусно запрятать вещи. Милана их явно вытащила отсюда.

Маленькая упрямая задница!

Она думает, я буду сидеть здесь, в этом полотенце, стесняться выйти и ждать её? Она плохо меня знает.

Мой взгляд упал на вешалку у двери, где висела её любимая вязаная шапка, та самая, с большим помпоном, которую она так любила носить. Серо-голубая, шерстяная. Улыбка, полная мстительного торжества, расплылась на моём лице.

Отлично, – подумал я. – Вот и пришло время для ответного удара, Лягушка.

Я сбросил с себя полотенце, швырнув его на пол. Холодный воздух обдал кожу. Схватил шапку, развернул её и, усмехнувшись, прикрыл ею своего дружка. Она была, конечно, маловата, но вполне справлялась с функцией.

С высоко поднятой головой, в одной лишь шапке на причинном месте, который я придерживал рукой, я двинулся к выходу. Если она хотела, чтобы я почувствовал себя неловко, то ей это не удастся, сам превращу это в фарс. Я уверенно начал спускаться вниз, направляясь прямиком в столовую.

С каждым шагом по лестнице я ощущал всевозрастающее предвкушение и прекрасно знал, что столовая в это время уже полна. Утро, завтрак – самое оживлённое время. Мой ход был дерзким, даже безумным, но именно это и было моей местью.

Назло Милане.

Я распахнул дверь столовой одной рукой, и шум утренних разговоров, звон посуды, аромат свежего кофе и выпечки – всё это разом нахлынуло на меня. В большом, залитом светом помещении за длинными деревянными столами сидели постояльцы шале – несколько семей, пожилая пара, несколько парней и девчонок вроде нас. Я заприметил и уже знакомых мне близняшек.

И, конечно же, за одним из столов, прямо по курсу, сидела наша компания: Джордан, кажется, пытался наладить контакт с какой-то блондинкой, быстро переключившись с Миланы после моего поступка, Сэм что-то увлечённо рассказывала Авроре и Хлое, а Шейн с Кенни о чём-то бурно спорили.

И вот, Милана. Она сидела, помешивая ложкой в чашке свой чай или кофе, и выглядела абсолютно невозмутимо.

Мой выход был эффектным. Я сделал шаг вперёд, и в ту же секунду столовая погрузилась в гробовую тишину. Разговоры оборвались, ложки замерли на полпути к ртам, а чашки зависли в воздухе. Все взгляды, как по команде, устремились на меня. На мои мокрые волосы, на обнажённый торс, на голые ноги, и, главное, на милую шапку с помпоном, гордо прикрывающую моё достоинство.

Сначала на лицах людей читалось недоумение, затем шок, а потом… потом началась цепная реакция. Одна девушка, сидевшая у стены, уронила вилку с таким громким звоном, что это прозвучало, как выстрел. У молодого парня, набивавшего рот булочкой, глаза вылезли из орбит, а половина булочки вывалилась обратно на тарелку. Женщина средних лет, пившая чай, закашлялась, а её муж выронил газету.

Ребята замерли. Хлоя открыла рот, но слова застряли у неё в горле. Сэм прикрыла рот рукой, её глаза округлились. А Кенни захохотал во всю глотку.

Но самой ценной была реакция Миланы. Она медленно подняла голову, её взгляд скользнул по моему лицу, затем по груди, и, наконец, остановился на… шапке. Её чашка застыла в воздухе. Глаза, ещё минуту назад такие спокойные и невозмутимые, расширились до невероятных размеров, и в них промелькнуло нечто среднее между неверием, ужасом и чистой, неподдельной яростью. Сначала она побледнела, потом её щёки покрылись румянцем, а потом она резко вскочила, опрокинув стул.

Уверен, такая реакция из-за шапки.

Я двинулся к ней, игнорируя всеобщий шок, и тогда она попятилась назад, пока не уперлась в стену спиной. Я выставил свободную руку около её лица, таким образом загнав в ловушку.

– Ну? – спросил я. – И где моя одежда?

– Понятия не имею, – огрызнулась она. – Может быть, в горах поищешь?

Я усмехнулся и лукаво продолжил:

– Если ты так хотела увидеть меня голым, могла бы просто попросить. Я бы разделся даже за бесплатно.

Её глаза стали ещё больше.

– Как ты посмел использовать мою шапку?! Это моя любимая шапка, ты, zolozhopaya obezyana!

Я на мгновение опустил взгляд и быстро поднял его:

– Ну раз тебе так нужна шапка, возьми.

У неё скривилось лицо, как будто я предложил ей съесть бычьи яйца.

– Из-за тебя теперь её придётся сжечь…

– А кто в этом виноват, а?

Она вжалась в стену:

– Отойди от меня! Не хватало мне ещё заразиться твоим отставанием в развитии.

– Где мои вещи?

Шёпот, смешки и возмущённые возгласы прокатились по столовой. Кто-то хихикал, кто-то прикрывал лицо руками, кто-то откровенно пялился. Парень с булочкой теперь давился смехом.

Милана смотрела на меня, её глаза метали молнии.

– Не скажу, – прошипела она, но её голос звучал уже не так уверенно, как раньше. – Ходи с голой задницей и отморозь себе всё, что только можно.

Я лишь пожал плечами, делая вид, что меня это нисколько не заботит.

– Это ты так пригласила меня потом погреться о тебя?

– Могу засунуть тебя в камин. Точно согреешься.

– Я предпочту жареные лягушачьи лапки.

– Тогда держи. – В этот момент она пнула меня в живот, заставив слегка прогнуться от неожиданности удара. – Хочешь ещё?

Я отошёл, раздражённо глядя на неё. У меня уже заканчивалось терпение.

– Раз так… Ну, не хочешь говорить, тогда я буду приходить в номер в таком виде, – ответил я. – И ночевать буду в кровати. В таком виде.

Милана возмущённо раскрыла рот, а я отошёл от неё, прошёл мимо стола, за которым сидела наша компания, и повернулся к ним:

– Доброе утро, ребята. Кто-нибудь принесёт мне кофе? Я, как видите, немного… налегке.

Кенни наконец перестал хохотать, и его лицо расплылось в широкой улыбке, полной восторга. Хлоя же просто закрыла лицо руками и начала беззвучно трястись от смеха.

А Милана, всё ещё стоя прижатая к стене, выглядела так, будто сейчас взорвётся.

Я сел на стул. Поверхность оказалась прохладной, так что моя голая задница была от этого не в восторге. Зато причиндалам, самое главное, было тепло и уютно в шерстяной шапке.

– Мистер Муди? – прокашлялся подошедший к нам профессор Бьёрн. – Что… Даже не знаю, с какого вопроса начать.

Я открыл рот, чтобы выдать Милану, но решил этого не делать и сыграть немного иначе. Подставить её было слишком просто, да и не так интересно.

– Профессор, – произнёс я с максимально серьёзным лицом, – я провожу перформативное исследование.

Бьёрн нахмурил брови.

– Перформативное что?

– Исследование, – повторил я. – Изучаю влияние холода на умственную деятельность.

Кенни издал какой-то сдавленный звук, пытаясь сдержать смех.

– И что, для этого вам нужно сидеть… обнажённым в столовой? – скептически спросил Бьёрн.

– Именно так, – подтвердил я. – Холод стимулирует мозг, заставляя его работать быстрее и эффективнее. Я записываю свои ощущения и мысли в блокнот.

Я кивнул на валявшийся на столе блокнот, который очень кстати забыл ещё вчера ночью. Благо, его не убрали.

Профессор Бьёрн на мгновение задумался.

– Интересно, – сказал он наконец. – И какие у вас результаты?

– Пока рано говорить о конкретных выводах, – ответил я. – Но я уже заметил некоторые закономерности. Например, чем холоднее зад… ягодицам, тем более гениальные идеи приходят в голову.

Кенни не выдержал и снова разразился хохотом.

– Мистер Муди, – вздохнул профессор Бьёрн. – Я понимаю, что вы у нас очень креативный студент. Но я всё же попрошу вас одеться и проводить свои эксперименты в более уединённом месте.

– Как скажете, профессор, – ответил я, поднимаясь со стула.

Я плотнее прижал шапку к своим причиндалам, стараясь не смотреть на Милану. Она вот-вот сгорит на месте от чувства гнева. Наверное, ещё отыграется на мне в номере.

– И, мистер Муди, – добавил Бьёрн, когда я уже собирался уйти, – пожалуйста, убедитесь, что ваши эксперименты не нарушают общественный порядок.

– Обязательно, профессор, – пообещал я, и, подхватив блокнот, покинул столовую.

Кенни побежал за мной, явно поняв, что одному мне не справиться.

– Ну и что это было? – еле сдерживая смех, спросил он. – Какого чёрта ты решил светить своими булками на глазах у всего шале?

– Милана куда-то дела мою одежду, – раздражённо ответил я. – Вот я и решил её проучить.

– Проучить? Как? Ты устроил показ своей пятой точки на всю столовую. Знаешь, что там сидели пожилые люди? Представь, что произошло с дамами, которые впервые за долгое время увидели красивое мужское тело, когда они замужем за дряхлыми стариками.

– Помоги мне найти мои вещи, если не хочешь смотреть на мою пятую точку до конца жизни.

– Где они могут быть вообще?

– Понятия не имею! Эта противная девчонка мне ничего не сказала!

Кенни задумался, пока мы поднимались в мой номер. Я не закрывал дверь на замок, поэтому просто толкнул её и вошёл внутрь. Моей одежды по-прежнему нигде не было.

– Может, она спрятала твои вещи у себя в шкафу? – предположил Кенни.

Я ударил себя по лбу. Мне даже в голову не пришло, что такое могло быть. А ведь было бы логично.

Придерживая шапку всё на том же месте одной рукой, второй я раскрыл ящик, в котором лежали, как я знал, вещи Миланы. Их у неё было немного, она принесла с собой всего пару сменных шмоток, так что весь её багаж уместился в двух выдвижных ящиках. Не обнаружив ничего своего в одном из них, я закрыл его и открыл второй – тот, что ниже. В нём оказалось нижнее бельё и небольшая пачка с прокладками. Её трусики и лифчики. Ярко-розовые кружевные трусики, чёрный комплект с бантиками, что-то шёлковое, цвета шампанского. Сейчас на ней, наверное, сидели те трусы с сердечками, в которых я её застал однажды.

Надо же, она умеет носить что-то женственное. Мне казалось, что Милана из тех, кто предпочитает что-то простое, хлопковое, удобное, совсем без изысков. Но это… это было откровенно соблазнительное бельё, совсем не вяжущееся с её обычным, всегда угрюмым и колючим образом.

Мои губы невольно дёрнулись в усмешке. Кто бы мог подумать, что под этой колючей оболочкой скрывается такое? Мысль о ней в этом белье автоматически мелькнула в голове, и я тут же её отбросил, качнув головой, чтобы вернуть себе рассудок. Боковым зрением я заметил, что Кенни тоже подошёл, заглядывая внутрь, и я отпихнул его в сторону локтем, бросив:

– Эй, не смотри.

Он цокнул и отошёл.

Я быстро перерыл второй ящик, но моих вещей там тоже не оказалось.

– И всё-таки не здесь.

Я обвёл взглядом комнату, как будто моя одежда чудом могла появиться на пустом месте. Огляделся по сторонам, пытаясь понять, куда ещё она могла засунуть мои вещи. Но больше никаких мыслей не было.

– О-о-у… – раздалось за спиной.

Я обернулся. Кенни выглядывал в окно, уставившись на что-то.

– Что там? – поинтересовался я.

Друг повернулся ко мне.

– Твоя одежда. Лана просто выбросила её на улицу. Она, блин, валяется в снегу. Причём в разных местах.

Я выпучил глаза, приблизившись к нему. Действительно. Снаружи в сугробах я обнаружил свои свитера, джинсы, толстовку… даже чёртовы боксеры.

– Совсем скоро я её придушу, – зашипел я. – Чувствую, этот день неумолимо приближается.

– Не ври хотя бы самому себе, – усмехнулся Кенни. – Ты будешь грустить, если придушишь её. А кто ещё будет так тебя развлекать?

Фыркнув, я закатил глаза и вернул взгляд обратно, на улицу.

– И что теперь делать? – спросил Кенни.

– Собрать одежду.

Я вошёл в ванную, откинув шапку Миланы на кровать, и обернул полотенце вокруг бёдер.

– У тебя всё это время было полотенце?! – почти завопил Кенни. – Бро, зачем ты тогда вышел с голой задницей и одной шапкой на яйцах?!

– Назло Милане.

– Вы оба чокнутые на всю голову, знал об этом?

Я отмахнулся и открыл окно. У друга расширились глаза от этого поступка.

– Ты что, хочешь выпрыгнуть из окна? – спросил он. – А может лучше спуститься вниз и…

– Нет, Бьёрн велел мне прикрыть мою задницу. Если он увидит меня в одном полотенце… Это не прибавит мне баллов.

Кенни пожал плечами, пробормотав: «Как скажешь, бро, как скажешь». Я подошёл к широкому подоконнику. Под окном, к счастью, была невысокая заснеженная терраса, а затем уже сугробы. Не смертельно, но и не весело. Я перекинул ноги через подоконник, стараясь быть максимально осторожным. Холодный снег мгновенно обжёг голые ступни. Зубы застучали.

– Ну, что стоишь? – прошипел я, глядя на Кенни, который наблюдал за мной с явным любопытством. – Помоги мне. Дай руку.

Кенни протянул мне руку, и я, упираясь, спрыгнул на террасу, а оттуда – прямо в сугроб. Мокрые волосы тут же начали схватываться инеем. Холод пронзил до костей, но я не позволял себе думать об этом.

– Ух ты ж, мать его! – выдохнул я, ёжась.

Кенни, уже одетый в тёплые джинсы и свитер, последовал за мной, аккуратно спрыгнув на террасу.

Мы ступили на снег. Под босыми ногами он был колючим и обжигающе холодным. Мои зубы начали стучать ещё сильнее. Но я не сдавался. Мой взгляд рыскал по сугробам в поисках всех вещей.

– Ты ведь в курсе, что у тебя был способ просто одолжить у меня штаны и кофту, пока мы будем собирать твои шмотки, да? – произнёс Кенни, хватая мои боксеры, которые оказались прямо возле него.

– Я не ищу лёгких путей.

– А, да. Я совсем забыл. Главное, не простуди себе яйца.

Взглянув на куст можжевельника, из-под которого торчал рукав моей любимой синей толстовки, я возрадовался первой находке и поспешил к ней, утопая в рыхлом снегу по щиколотку. Схватив толстовку, я тут же прижал её к груди, создавая иллюзию, что смогу таким образом согреться.

– А вон там твой свитер. – Кенни указал на сугроб у садовой скамейки. – И кажется, твои джинсы вон там, рядом с елью.

Милана действительно разбросала мои вещи по всему долбаному двору, чтобы мне пришлось побегать. Я мчался от одного сугроба к другому, собирая свою одежду, которая была мокрой и покрытой снегом. Мне теперь придётся ждать, пока она высушится. Создала же мне эта Лягушка дополнительных проблем, как будто мне своих не хватает!

Собрав всё, что удалось найти, мы с Кенни залезли обратно по тому же маршруту, встретив по пути пару девчонок, в этот момент выглядывавших из своих окон. Их не напугало, что двое парней лазают по крышам, они скорее были развеселены, наблюдая за нами. Или их так вдохновил вид моего пресса. Возможно.

Взобравшись обратно, я сходу налетел на кровать, ныряя под одеяло. Мне было так холодно, что хотелось прыгнуть в кипяток, чтобы мигом согреться.

Постель пахла приятно. Волосами Миланы. Я нахмурился, убирая от носа одеяло, чтобы не обращать на это внимание.

Как же ты достала меня преследовать даже в запахах!

– Так чем ты так насолил Лане, что она решила это сделать? – поинтересовался Кенни, садясь на кресло. – Мне очень хотелось бы слышать.

– Ну, это либо за то, что я назвал её своей девушкой. Либо за то, что поцеловал её.

Он удивлённо раскрыл рот, а я в это время снова вспомнил мягкость губ, которые всегда считал обычными раньше. А они оказались в миллион раз приятнее, чем я мог бы вообще ожидать.

Мне бы хотелось повторить.

– Я всё-таки был прав, что она тебе нравится! – радостно воскликнул Кенни, словно он спорил с кем-то на этот счёт и теперь выиграл кучу денег.

– Нет, – фыркнул я. – Просто Джо уже задолбал лезть к ней.

– И что? Как тебя это касалось? Тем более, если ты, как ты утверждаешь, безразличен к ней?

– Ты знаешь, что у Джо может быть на уме. А Милана слишком маленькая, чтобы дать отпор. Я просто… просто хотел поставить его на место.

– Потому что ревновал.

Я схватил подушку и бросил ему в лицо. Благо, она попала прямо в цель, и Кенни от неожиданности даже отшатнулся.

– О какой ревности может идти речь, если она бесит меня просто своим присутствием рядом?!

– Продолжай ссать мне в уши, я всё равно не поверю.

Я вздохнул. Мои мокрые волосы намочили подушку, а полотенце сползло с бёдер под одеялом. В общем, я лежал на кровати, пропахшей Миланой, полностью голый.

Неожиданно Кенни стал серьёзным и c таким же тоном спросил:

– Ты не хочешь признаться ей в том, что болен..? Ну… Ты понимаешь.

Я выгнул бровь:

– Зачем?

– Мне кажется, она перестала бы так вести себя с тобой, если бы знала правду.

– Мне не за чем добиваться хорошего отношения с её стороны. Пусть ненавидит меня и дальше.

– Кому ты заливаешь, бро? Я же вижу, что ваши стычки влияют на тебя… так скажем, неблагоприятно. Они тебя расстраивают.

– Какая разница, если ей только лучше от этого?

– Почему ты так решил?

Я не хотел ворошить прошлое, но настойчивость Кенни заставляла меня проклинать его.

И тут он вдруг спросил:

– Скажи, это как-то связано с Илаем?

Это упоминание прозвучало слишком тягостно. Словно кто-то неаккуратно задел старую рану. Само его имя вызывало во мне целую бурю противоречивых чувств: любовь, вину, сожаление… боль.

Я отвернулся от Кенни, уставившись в окно на заснеженные горы.

– При чём здесь Илай? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

– Ну, – замялся Кенни, – я просто подумал… Может, ты боишься Милану из-за него?

Я резко обернулся к нему.

– Не неси чепуху, – огрызнулся я.

– Ну, подумай сам, – продолжал Кенни, не обращая внимания на мой тон. – Она любит видеоигры, так же, как и когда-то любил Илай. Ты видишь в ней что-то от него, и это тебя пугает.

Я замер, поражённый его словами. Я могу отрицать это вечность, врать, что вовсе это не так, но… он был прав. Именно это я и чувствовал.

Милана напоминала мне Илая. Своей энергией, своим энтузиазмом, своей любовью к видеоиграм. И это меня пугало до смерти.

Первое время я и не знал о её увлечениях. Она скрывала их, потому что многие не понимали девчонок, увлекающихся видеоиграми. Она не хотела заполучить клеймо «задротки» или высмеивание со стороны парней, считающих, что подобное хобби не для девчонок.

Но когда она призналась мне в этом… Я испугался до чёртиков.

Я всегда старался избегать всего, что связано с видеоиграми. После смерти Илая я просто не мог видеть их. Каждый раз, когда я видел джойстик или слышал звуки из какой-нибудь игры, меня охватывала паника. Подозреваю, именно это затем впоследствии вылилось в биполярку.

Я чувствовал себя виноватым. Потому что я не уследил за ним. Потому что не был достаточно заботливым старшим братом, каким должен был быть.

– Ты не понимаешь, – выдавил я с трудом.

– Я понимаю, что тебе больно, бро, – ответил Кенни. – Но тебе нужно двигаться дальше. Ты не можешь всю жизнь прятаться от прошлого.

Легко сказать. Было бы так просто, я бы давно избавился от таблеток и стал нормальным человеком.

– Конечно, я не могу испытать то, что ты чувствуешь, на собственной шкуре, – сказал Кенни, – но я могу быть рядом с тобой. И я могу помочь тебе справиться с этим. Мы же с тобой почти братья, Эйс.

Я посмотрел на него. Он смотрел в ответ и улыбался, как идиот, при этом состроив щенячьи глаза.

– Не смотри на меня так, придурок, – издал я смешок, отворачиваясь.

Кенни хохотнул, хлопнув в ладоши.

– Что ж, если ты немного пришёл в себя, идём ко мне.

– Чувствую, моя пятая точка находится в зоне повышенной опасности.

Он закатил глаза и двинулся к выходу:

– Нужна мне твоя задница… Дам тебе что-нибудь, чем можно будет прикрыть этот срам, пока твоя одежда не высохнет. Или планируешь на следующем этапе вилять своим хоботом между ног перед девчонками?

– Как-нибудь в следующий раз.

– Ну вот и замечательно. Пошли.

И я, прикрывая обеими ладонями свои гениталии, вышел вслед за ним в коридор, пока никого не было видно. И всё думал о его последних предположениях.

Какой же я трус.