Теория снежного кома

20. Спуск в Лиллехаммер

Осознание произошедшего заставило меня раскрыть в ужасе глаза и толкнуть Эйса в грудь. От неожиданности он даже отшатнулся назад.

– Зачем ты пришёл?! – крикнула я, не узнавая собственного голоса. – Ну зачем ты пришёл сюда?!

Он молчал, и от этого мне стало ещё хуже.

С пеленой в глазах я направилась к двери, понятия не имея, куда идти дальше и что мне вообще делать в этой ситуации, Мир перед глазами расплылся в серую массу. Единственное, что я хотела – бежать. Бежать как можно дальше от этого кошмара.

Но Эйс схватил меня за руку и дёрнул в свою сторону. Резко, властно, не давая мне шанса опомниться. Он взял меня за плечи и настойчиво потребовал:

– Прекрати. Прекрати это. Хватит.

Его руки, обычно холодные и отстранённые, сейчас казались горячими.

Сейчас я внушала себе, что мне не нужно всё это – слова утешения или объятья. Потому что это не в моём стиле. Я не люблю обниматься и выслушивать, как меня жалеют. Это унизительно. Особенно в компании человека, перед которым мне нельзя было показывать слабину.

– Отвали! – выкрикнула я, пытаясь вырваться из его хватки. – Ты ничего не понимаешь!

– Понимаю, что ты сейчас не в себе, – ответил он, его голос был на удивление спокойным и мягким. – Ты в шоке. Ты расстроена. Но тебе нужно успокоиться.

– Я спокойна! Всё!

Он промолчал. В его взгляде не было того холода, с которым я сталкивалась каждый раз, когда мы пересекались. Сейчас он казался тёплым. Его руки всё держали меня за плечи, чтобы я не дёргалась. И мне было бессмысленно сопротивляться.

– Это была твоя мама? – спросил он.

Стало ещё отвратнее на душе.

У меня скривилось лицо, когда я вспомнила её. И в очередной раз вспомнила то, что мы пережили после её ухода.

Мне пришлось прикрыть глаза и сделать вдох.

– Да, – сдалась я.

– Мне жаль.

Я истерично засмеялась от абсурдности его слов.

– О, тебе жаль? – переспросила я. – Может быть, прекратишь это? Тебе не жаль. Ты злорадствуешь, ведь мне в очередной раз сделали больно.

Эйс покачал головой и прижал меня спиной к стене. Он наклонился, чтобы наши лица находились на одном уровне.

– Прекрати это, – повторил он. – Я устал.

– От чего, интересно?

– От притворства.

На мгновение он опустил голову, и я наблюдала только за его макушкой. Чёрные волосы, чуть взъерошенные, сияли в тусклом свете. Он скрывал лицо, может, чтобы я не увидела выражение, которое на нём отразилось. Но когда он поднял голову, взгляд стал ещё более незнакомым. Мягким и добрым. Без той надменности, сарказма, самовлюблённости, которые я привыкла видеть в его синих глазах.

Взгляд был… уязвимым.

– Я не могу больше так, – выдал он хрипло. Слова вырывались из него с трудом, словно он произносил их через силу. – Мне так жаль, что я сделал с тобой, Мила, и я ненавидел себя за это каждый долбаный день, поверь. Я никогда ничего так не ненавидел, как себя. И пусть это звучит как долбаное оправдание.

Моё сердце сжалось от неожиданности. Эйс Муди? Ненавидел себя? Это звучало настолько неправдоподобно, что я не могла поверить своим ушам.

– Не ври, – прошептала я. – Ты никогда не был одним из тех, кто жалеет о своих поступках. Ты слишком самоуверен, чтобы считать, что можешь совершать ошибки.

Он не ответил. Просто смотрел на меня, и от этого взгляда, в котором как будто не было ни капли лжи, мне становилось неловко. Его глаза были на одном уровне с моими, и для этого ему пришлось сильно наклониться. Он словно не хотел прерывать зрительного контакта.

Я начала сомневаться. Сомневаться во всём, во что верила до этого момента.

А потом он сказал:

– В тот день всё изменилось.

В голове крутились тысячи вопросов. Я хотела спросить его обо всём, но не знала, с чего начать. А момент был таким неподходящим, что слова никак не хотели вылезать наружу.

Эйс стоял близко, всё так же держа руки на моих плечах, вжимая меня к стене, а я не могла пошевелиться, и не от ужаса, а, скорее, от того, что мне хотелось остаться тут, чтобы никуда не выходить и не спускаться. Здесь было безопаснее.

Я повела себя как маленькая истеричка. Что подумает Айварс?

– Скажи мне правду, – прошептала я. – Правду о себе. Правду о своих чувствах. Правду о… своей болезни.

Его лицо застыло в немом выражении, и именно в этот момент он выпустил меня и отстранился.

– Почему ты никогда не рассказывал мне об этом?

Я удивилась собственному голосу. Он впервые прозвучал так: без агрессии, без нападок рядом с Эйсом.

Эйс сел на кровать, и тот мягкий взгляд стал в мгновение сломленным. Как будто ему вспомнилось всё самое плохое, что было в его жизни.

– А что я должен был рассказывать? – тихо сказал он.

Я подошла к нему и неуверенно села рядом. А потом ответила:

– Правду.

– Правду о том, что у меня не всё в порядке с головой? Что я псих?

– Да, именно это.

Он фыркнул, опустил голову, и чёрные волосы полезли ему на глаза. Эйс схватился за них, ероша ещё сильнее, чем они были взъерошены до этого.

Я не хотела жалеть его. Даже после того, как узнала правду о его психическом расстройстве, я хотела вести себя с ним как прежде. Холодно, отстранённо, с ненавистью в сердце.

Но всё пошло не по плану.

Идиотский лёд, которым я покрыла сердце, начал таять и выпускать наружу ту Милану, которой я была раньше. Это раздражало. То, что я не могу контролировать в себе даже такие мелочи. Что всё вышло из-под моего контроля.

Минуту мы просидели в абсолютной тишине. Слышались лишь детские голоса за окном.

– Все теперь об этом знают? – спросил Эйс, в его голосе проскользнул искренний страх, хоть он и попытался его скрыть.

Я качнула головой:

– Нет. Я никому не рассказывала.

Он выдохнул и откинулся назад, ложась на кровать.

– Давай ненавидеть друг друга по-другому? – произнёс Эйс спустя какое-то время в тишине. – Без войн. Без битв. Просто молча. Словно у нас перемирие.

Я нахмурилась и повернулась к нему.

– Притворимся, что ненавидим друг друга, – продолжил он. – Без оскорблений. Без унижений. Без попыток друг другу навредить. Просто… будем держаться на расстоянии.

– Притворимся? – переспросила я. – Когда ненависть искренняя, это нельзя считать притворством.

– Я никогда не был искренен в этом.

У меня открылся рот, но я так ничего и не ответила.

Эйс лежал молча, в номере стало так тихо, что я начала слышать, как тревожно бьётся сердце. Слёзы уже высохли, а образ мамы отошёл на второй план, как будто это не было такой уж и трагедией для меня – снова увидеть её.

В моменте Эйс коснулся моей руки. От этого прикосновения внутри всё завибрировало и запаниковало. Но я не спешила убирать её, просто сидела и делала вид, что ничего не происходит. Будто это в норме вещей.

– Пожалуйста, – сказал Эйс, погладив большим пальцем мои костяшки.

И тогда я вытянула ладонь из его руки и встала с кровати, а он всё продолжал лежать, глядя в потолок.

– Хорошо, – кивнула я. – Будем ненавидеть друг друга молча.

Отсюда было видно, что его губы дрогнули в улыбке, и он слабо кивнул. Тогда я развернулась, двинулась к двери, а потом вышла из номера, убеждая себя в том, что ничего не произошло.

Мне понадобилось несколько минут для того, чтобы спуститься в столовую. Перед этим я заскочила в общую уборную, находящуюся в холле, и умылась, чтобы скрыть следы от слёз. В зеркале сильных покраснений и опухших глаз я не обнаружила, так что спокойно вышла и пошла дальше.

Айварс сидел за тем же столом. Его взгляд тут же метнулся ко мне, едва он заметил движение у дверей. Он встал, спрашивая:

– Милана, всё нормально? Что случилось? Ты…

– Всё хорошо, – соврала я. – Простите за мою невоспитанность… У меня такое бывает.

Объяснение казалось нелепым, но ничего более умного в голову не пришло.

Айварс кивнул, как будто поверил, хотя его взгляд говорил о другом. А потом попросил меня сесть. Я всё это время игнорировала сидящую рядом с ним женщину. Когда-то я считала её родным человеком, а теперь пыталась внушить себе, что она нечто чуждое и плохое. Даже если сердце маленького ребёнка в моей груди не желало поддаваться этому.

– Мой друг подойдёт с минуты на минуту, – заговорил Айварс дальше. – А пока давай я познакомлю тебя со своей женой – Еленой Нордберг.

Елена… Она сменила имя. Маму звали Дарья.

Я кивнула, – наверное, даже слишком наигранно, – а потом прочистила горло, чтобы сказать:

– Здравствуйте. Я Милана. Приятно познакомиться.

Была бы моя воля, я бы сделала вид, что её здесь нет. Мне меньше всего хотелось смотреть на неё, в её глаза.

– Привет, – заговорила она наконец. Этот голос совсем не изменился.

Я едва подавила резкий выдох. Так странно – снова слышать её. И видеть. Она смотрела на меня так, как будто не сделала ничего плохого. А может она вообще не помнит меня? Может, специально стёрла из памяти то, что у неё была семья когда-то?

Я подняла голову, чтобы посмотреть на неё. Всё-таки осмелилась на это. В её глазах не было ни капли сожаления, лишь тревога, которую было легко распознать. Она не забывала меня, конечно нет. Разве можно было забыть такое?

– Елена изучает историю, – продолжил Айварс. – Мы с ней совсем не пересекаемся во взглядах. А вообще она родом из Воронежа. Это такой город в России.

Я не могла заставить себя говорить. Глубоко внутри, в том месте, где когда-то жила надежда на материнскую любовь, теперь зияла дыра размером с мою голову. При этом сказать, что всё это только ненависть, было бы неправильно. Ненависть слишком простое чувство для того, чтобы описать эти ощущения. Это нечто более глубокое. Всепоглощающее разочарование.

Интересно, знал ли Айварс о том, что к нему ушла замужняя женщина? Учитывая то, что она сменила имя, наверное, она сменила и паспорт целиком, а значит никакого штампа там не было. Но знал ли Айварс об этом?

Мне казалось, что воздух накалился от напряжения, но вид мужчины говорил о другом: он будто ничего не замечал. Или делал вид, что не замечает. И в моменте его лицо расплылось в улыбке, когда он увидел что-то за моей спиной. Айварс встал, и я обернулась. К нам подходил мужчина лет тридцати, с взъерошенными каштановыми волосами, в жёлтой толстовке, в джинсах и с наушниками, висящими у него на шее.

Айварс поприветствовал его, пожимая руку, и что-то спросил на норвежском. Тот ответил ему. Для меня всё это звучало так, как будто кто-то подавился раскалённым камнем и пытается выплюнуть его, попутно что-то произнося.

– Что ж, Милана, а вот и Магнус Стёре. Мой хороший друг. – Дальше Айварс снова перешёл на норвежский и что-то сказал Магнусу.

Тот кивнул и доброжелательно улыбнулся мне:

– Приятно познакомиться, Милана.

– Взаимно, – ответила я.

Он был одет довольно странно. Словно застрял в подростковом возрасте. Мне это понравилось. Значит, мы найдём общий язык. Больше всего я опасалась того, что знакомым Айварса окажется суровый серьёзный дядька, не умеющий даже улыбаться. Задавать вопросы такому человеку было бы проблематичнее.

– Милана мечтает о создании собственной видеоигры, – продолжил говорить Айварс. – Я тебе уже о ней говорил… Мне показалось, что ты должен её выслушать.

У Магнуса словно загорелись глаза. Он сел на стул прямо передо мной, сложил руки в замок и произнёс:

– Вау. Редко встретишь девушек в этой сфере. Я приятно удивлён.

– И многие не воспринимают меня из-за этого всерьёз, – ответила я, хмурясь. – Женщинам всегда тяжелее добиться расположения и уважения к себе, чем мужчинам.

Магнус легонько кивнул головой, вздыхая.

– Что ж поделать, мы живём в патриархальном мире, к сожалению.

– К сожалению? – переспросила я. Было странно слышать подобное от мужика, у которого миллион привилегий только потому, что у него нет матки.

– К сожалению, – повторил он. Его взгляд стал серьёзнее. – Это несправедливая система, правда ведь?

Я тяжело вздохнула.

– Сложностей из-за этого много. От банального недоверия со стороны инвесторов до постоянного сравнения с мужчинами-разработчиками. Они начинают говорить с тобой так, как будто ты ребёнок, которому надо объяснять всё на пальцах. Знаете историю о программистках в ENIAC16? Они были настоящими гениями, но их вклад долгое время замалчивали, приписывая заслуги мужчинам.

Магнус слушал меня внимательно и периодически кивал. А я удивлялась тому, что на свете существуют представители мужского пола, которые согласны с утверждениями насчёт несправедливости по отношению к женскому.

– История полна таких примеров, – продолжила я, заметив, что мужчина не отпирался от этой темы, а только с интересом слушал, что я скажу дальше. – Взять хотя бы средневековье, когда женщинам-учёным приходилось скрывать свою личность, чтобы опубликовать научные труды. Зачастую они брали мужские псевдонимы. Или сколько талантливых художниц были неизвестны просто потому, что они были женщинами. Их работы приписывались мужчинам, а имена затерялись во времени. Даже сейчас, в ХХI веке, женщины сталкиваются с гендерной дискриминацией: зарплатное неравенство, стеклянный потолок… И это лишь верхушка айсберга.

Айварс сидел молча и просто слушал, как будто не осмеливаясь вставить слово. А женщина рядом с ним… Елена. Она, кажется, просто игнорировала нас, вынув телефон, в котором что-то листала. Как будто скроллила ленту Инстаграма.

Моё напряжение из-за неё никуда не делось. Я просто внушала себе, что это абсолютно незнакомый для меня человек. Не знаю, то, что она ничего не говорила, а просто сидела отчуждённо рядом со своей брошенной дочерью, было хуже того, если бы она попыталась со мной заговорить, или наоборот?

Магнус вздохнул, откинувшись на спинку стула.

– Это сложная система, уходящая корнями в историю и культуру. Но это не значит, что её нельзя изменить. Мы, мужчины, должны осознать свою привилегию и использовать её для того, чтобы изменить ситуацию. И я верю, что вместе мы сможем создать более справедливый мир… – Он замолчал на какое-то время, потом резко сменил тон на более весёлый и добавил: – Что-то мы отошли от темы… Если ты не против, я попрошу тебя рассказать мне о своей игре. А я постараюсь придать твоим трудам смысл, чтобы история с несправедливостью не повторилась. Я работаю в Сан-Франциско, в офисе Ubisoft17, на должности старшего продюсера. Отвечаю за более крупные проекты, иногда за несколько проектов одновременно, и за координацию работы команд, соблюдение сроков, бюджетирование и принятие ключевых решений по игре. Так что, я могу быть полезен. Мы всегда в поиске новых талантливых лиц.

У меня сразу пересохло в горле.

По плану я вообще должна была кратко рассказать о себе, потом задать ему пару вопросов, а уже потом, возможно, затронуть тему моего проекта. Но он перебил меня, перехватил инициативу. С одной стороны, это было хорошо – он проявлял интерес. С другой… я не была к этому готова.

Сделав глубокий вдох, я подняла глаза и посмотрела на него.

– Ну, хорошо… Над названием я ещё думаю, но игра планируется в жанре MMORPG в научно-фантастическом сеттинге.

Я начала рассказывать. Не сухо и по пунктам, как собиралась изначально, а живо, с энтузиазмом. Рассказывала о мире, который уже создала у себя в голове и на страницах нескольких тетрадей дома, о персонажах, о сюжете. О битвах, о технологиях, о возможностях. О том, как важно для меня сделать эту игру особенной.

Я не заметила, как пролетели первые двадцать минут. Я увлеклась, забыв про все свои планы и заготовки. Я просто говорила, рассказывала, делилась своей страстью.

Магнус слушал внимательно, изредка задавал вопросы, уточнял детали. Он интересовался всем: от графики до игровой механики.

Я рассказывала, как создавала лор, как продумывала расы, как писала историю. Мне казалось, что я говорю уже целую вечность.

– Звучит очень интересно, – сказал Магнус, когда я закончила. – У тебя уже есть прототип, как я понимаю?

– Да, – ответила я, кивая. – Небольшой, но функциональный. Я работаю над ним уже несколько лет.

– И что ты планируешь делать дальше?

– Ну, сейчас я активно ищу финансирование, – сказала я, переходя к самой важной части. – Чтобы найти команду, улучшить графику, добавить больше контента. Хочу вывести игру на новый уровень.

– Понимаю. И какие у тебя планы по монетизации?

Я начала рассказывать о планах по продаже внутриигровых предметов, о подписке, о других способах заработка. Я чётко озвучила цифры, спрогнозировала прибыль, рассказала о стратегии продвижения. Я старалась говорить максимально профессионально и убедительно.

Магнус слушал молча, кивая время от времени. Когда я закончила, он улыбнулся.

У меня вспотели ладони, а сердце застучало в два раза быстрее. Обычно, когда я рассказывала тем немногим о своих планах, это давалось мне довольно легко. Может быть, потому, что люди просто кивали и шли заниматься своими делами дальше. Не было такой заинтересованности. Я просто выговаривалась в воздух. А сейчас… Мужчина смотрел на меня задумчиво, как будто всерьёз подумывал о том, чтобы…

– У тебя отличный проект, Милана, – сказал он. – По правде говоря, едва Айварс заикнулся о тебе, как я ещё на том этапе заинтересовался… Нам катастрофически не хватает молодёжи среди наших людей. Новый взгляд на мир всегда актуален. Возможно, я тороплю события, но у меня есть хорошее предложение… Как ты смотришь на перспективу присоединиться к команде Ubisoft? Было бы тебе это интересно?

Я замерла, ошеломлённая. Прозвучало это предложение как мощный гром. Я даже практически услышала его, а потом и почувствовала слабую вибрацию в районе затылка. Лицо обдало резким жаром.

– Ч-что? – заикнулась я, а потом захлопнула рот, услышав при этом, как зубы стукнули друг о друга.

– Было бы тебе интересно, если бы…

– Вы шутите?!

Несколько человек обернулись на мой внезапный вскрик. Я закрыла ладонью рот, извинившись перед Магнусом взглядом.

Он издал смешок, прочистил горло и переспросил тоже самое.

– К-конечно… – еле выдавила я. – Это было бы… Это…

– Но, как ты понимаешь, всё это не так просто. Нам нужно сделать несколько шагов.

Я слишком активно закивала, ожидая продолжения.

– Во-первых, – сказал Магнус, – я должен поговорить со своим линейным менеджером… с директором по производству. Ему нужно показать твой проект. Это, так сказать, первое препятствие.

– А если он не заинтересуется?

– А если заинтересуется? – с улыбкой поправил меня Магнус, глядя мне прямо в глаза. – Мыслить следует позитивно. Я постараюсь его убедить. У меня есть несколько аргументов в твою пользу.

– Каких? – не удержалась я от вопроса.

– Твой талант, уникальная идея, страсть к своему делу.

Я скептически фыркнула. Мне показалось, что этого недостаточно для того, чтобы кто-то вложился в проект самоучки-разработчицы.

– Во-вторых, – продолжил Магнус, – если директор по производству даст добро, нам нужно будет привлечь внимание HR. Им нужно будет оценить твои навыки, знания, опыт.

– Но у меня нет опыта работы в крупных компаниях, – сказала я, чувствуя себя неуверенно. – В каких-либо компаниях вообще.

– Это не проблема, – ответил Магнус. – Мы можем предложить тебе стажировку. Или временный контракт. Главное – показать свой талант.

– А если у меня не получится? – спросила я.

– Получится, – сказал Магнус, уверенно глядя на меня. – Я в тебя верю.

У меня поползли вверх брови. Я не ожидала ничего подобного. Совсем. Думала, он просто даст мне пару советов, в каком направлении лучше двигаться. И всё.

Боковым зрением я к несчастью заметила, что Елена смотрела на меня, отложив телефон. От этого стало ещё труднее сдержать эмоции, рвущиеся наружу. Я с нетерпением ожидала, пока Магнус закончит свою мысль, а взгляд Елены меня ужасно отвлекал и даже раздражал.

Происходили какие-то чёртовы эмоциональные качели: я «перепрыгивала» с одной эмоции на другую, не понимая, мне сейчас радоваться или разрыдаться снова.

– Спасибо, – сказала я, чтобы отвлечься. – Не знаю, как вас отблагодарить…

– Пока рано, – ответил Магнус. – Но я очень постараюсь, чтобы было за что.

В этот момент Айварс громко кашлянул. Я даже позабыла о том, что он сидел с нами. И что всё это – благодаря и ему тоже. Но то, что он оказался тем самым любовником моей матери, сделали моё уважение к нему невозможным.

– Твой поезд, – произнёс он, глядя на Магнуса, а потом сказал быструю фразу на норвежском.

Тот кивнул, вставая со стула. Я подскочила вместе с ним на автомате.

– Что ж, было приятно с тобой познакомиться, Милана. И пообщаться. К сожалению, мне нужно ехать, я здесь совсем ненадолго… Можешь дать свои контактные данные, чтобы я связался с тобой, когда будут новости?

У меня задрожали руки, когда я выписала в блокноте свой номер телефона, вырвала листок и отдала его ему. Магнус принял бумажку и кивнул.

– Спасибо… Ещё увидимся.

Он протянул ладонь, и я ответила тем же, пожав ему руку.

– Не теряй надежду, – сказал он. – Надейся на лучшее и верь в себя… И в меня.

С этими словами он ушёл с Айварсом.

Внутри меня кипело буйство разнообразных эмоций. Я ощущала радость, восхищение, ужас, страх и волнение. Всё вместе создавало бурный коктейль, и мне казалось, что все внутренние органы вибрируют.

Я плюхнулась обратно на стул, уставившись в одну точку. И совсем забылась, пока Елена не подала голос:

– Я смотрю, дела у тебя идут хорошо.

У меня вздрогнули плечи. Слышать её голос было всё ещё непривычно. Спустя столько времени. Как будто что-то очень знакомое, возможно, являвшееся когда-то чем-то родным и близким, а сейчас затерявшееся в памяти, во времени.

Я медленно повернула к ней голову. Интересно, если бы папа был здесь, как бы он отреагировал на её внезапное появление? Ему определённо стало бы хуже.

Она немного изменилась. Стала выглядеть свежее, даже моложе. И сменила стиль в одежде. Русые волосы собраны в высокий строгий хвост. На лице – сдержанный макияж.

Интересно, почему она выбрала заниматься историей после ухода, если верить словам Айварса? С папой она была домохозяйкой и не особенно высказывала интерес для того, чтобы чем-то заняться помимо этого.

– Да, – ответила я, несмотря на всё желание проигнорировать её.

– А как дела у Анжелики?

Мне стало смешно. Как она смеет интересоваться её жизнью, после того, как бросила её?

– Тебя это больше не касается, – огрызнулась я в ответ, горя внутри от возмущения.

Елена отвернула голову, и большие серьги в её ушах качнулись в такт движению.

– Я понимаю твою неприязнь ко мне…

– Скорее ненависть, – поправила я. Голос дрожал от злости.

– Ненависть… Ладно, пусть так. Но… Давай поговорим на родном?

– Хоть на английском, хоть на русском – мой ответ будет одинаковым. Или ты думаешь, что задобришь меня этим?

– Нет, я не хочу тебя задобрить. Я хочу, чтобы ты просто поняла меня.

Я усмехнулась.

– Интересно, как я могу понять то, что ты бросила нас и сбежала с другим мужиком?

– Иногда лучшее решение – сбежать.

Качнув головой, я резко встала из-за стола. Мне надоело это слушать. Но когда я попыталась сделать шаг в сторону, чтобы уйти отсюда, Елена схватила меня за запястье. Я замерла на месте. От её прикосновения мне стало только хуже. Оно подействовало как разряд тока, мгновенно парализовавший меня.

– Я не любила твоего отца, – призналась она. – Так бывает. В этом никто не виноват. Я просто не хотела его больше видеть.

Опустив голову, я взглянула на неё. Она подняла глаза, а в них не было никакого раскаяния или сожаления. Она просто смотрела и всё. Констатировав факт. Не более.

– Брак с ним оказался для меня тяжким бременем. По началу всё было хорошо, но со временем пелена с глаз спала, и я поняла, что не люблю его.

Я выдернула руку из её хватки, но не спешила уходить. Эти слова меня удивили.

– Да, я признаю, что являюсь плохой матерью, потому что оставила вас, тебя и Анжелику, но просто я знала, что ему нужна будет поддержка. Ваш папа был одержим мной. И я знала, что после моего ухода ему станет очень плохо. Он вполне мог наложить на себя руки. И я уверена, что его остановило только то, что вы были с ним. Он очень вас любит.

Это прозвучало как глупейшее оправдание своего эгоизма и безответственности.

Я словила себя на мысли о том, что считаю её ещё противнее, чем до этого. У неё был выбор, и она сделала свой. Не в пользу своих детей, а в пользу мужчины.

– Мне это неинтересно, – ответила я сухо.

Она кивнула, как будто и не ожидала ничего другого.

– Как бы там ни было, я не из тех, кто смотрит в прошлое, – произнесла Елена. – Поэтому я давно отпустила вас. У нас разные пути. Надеюсь, у тебя всё получится с твоей мечтой.

Она встала, поправила юбку, даже легонько улыбнулась мне. Как омерзительно. А потом просто развернулась и ушла.

Эта женщина не стала тратить время на то, чтобы расположить меня к себе. Не стала молить о прощении. Она была уверена в своём выборе на сто процентов. И от этого мне стало так обидно, что я сама не ожидала от себя такой реакции.

Я просто плюхнулась обратно на стул, не зная, должна ли ненавидеть этот день или любить. Ведь именно сегодня произошло самое ужасное событие и самое прекрасное одновременно.

Я бы не смогла сказать, сколько времени прошло с того момента, как Елена покинула меня, совершенно не раскаиваясь в том, что сделала. Может быть, я просидела на стуле, уставившись в одну точку, час, может, два. Но пришла в себя тогда, когда надо мной кто-то появился.

– Ты же ещё не передумала?

Я подняла голову и взглянула на Хлою. Вид у неё был весёлый. Впрочем, как всегда. Не помню, чтобы эта девчонка хоть когда-то пребывала в плохом распоряжении духа.

– Что? – не поняв, о чём речь, спросила я.

– Ну, поездка.

Я цокнула. Дурацкая идея. Мне надо было отказаться от неё ещё на этапе предложения.

– Нет, не передумала.

– Тогда нам уже пора собираться. Вставай.

Удивлённо нахмурившись, я спросила:

– Не рано? У нас ещё одна лекция впереди.

– Профессор договорился о том, чтобы её перенесли на завтра. Сказал, что не хочет, чтобы мы ехали в темноте, ночью. Ради нашей же безопасности.

Это очень похоже на Бьёрна, так что неудивительно.

Тогда я встала. Не хотелось заставлять всех ждать. Может, эта поездка хорошо скажется на моём психическом состоянии и отвлечёт от образа Елены в моей голове.

Хотя, как мне кажется, я её больше и не считала своей матерью, и причин для грусти уже не было. Разочарование и смирение поглотили меня с концами.

* * *

Рио не затыкался буквально всю поездку, при этом умудряясь следить за дорогой за рулём арендованного внедорожника. Мы с девчонками теснились сзади. Я позволила Фелисити сесть впереди, когда Рио состроил щенячьи глазки и взглянул на меня умоляющим взглядом.

Всю дорогу я поглядывала на её реакцию на его тупейшие шутки. Она смеялась в голос. Это заставляло меня усмехаться. Что ж, было бы здорово, если бы у этих двоих всё срослось. Хотя с другой стороны, если из-за своей пассии Рио перестанет проводить со мной время… Ох, лучше бы он был геем.

Временами мне казалось, что в один момент Рио свернёт не туда, и мы все покатимся вниз, в ущелье. Страшно было даже в окно выглянуть, нас окружали высокие горы, казавшиеся слишком внушительными. Малейшее неверное движение, и нам пришёл бы конец. Как бы сильно я ни любила своего друга, свою жизнь, однако, я ему доверить затрудняюсь.

Ели, покрытые снегом, стройными рядами высились вдоль дороги. Из-за того, что мы все сидели в куртках, ещё и прижатые друг к другу, нам стало жарко, и Аврора открыла окно. Воздух был кристально чистым и морозным.

С каждым метром спуска мы приближались к долине, где уже виднелись очертания Лиллехаммера. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь кроны деревьев, создавали игру света и тени. Дорога серпантином спускалась вниз, и вскоре мы уже въехали в город. К счастью, мы добрались целые и невредимые. Рио прихватил карту в шале на всякий случай, решив сыграть в пирата, ищущего сокровища, вместо того, чтобы просто воспользоваться традиционными Гугл Картами в телефоне, что упростило бы задачу раз в сто.

Лиллехаммер встретил нас предрождественскими гирляндами, украшавшими дома и улицы. Город, казалось, погрузился в какую-то зимнюю сказку, и мы, как гномы, спускались с гор в это царство. Когда дорога стала более пологой, Рио остановил машину на небольшой смотровой площадке. А потом повернулся к нам.

– Мы приехали. Можете выходить.

– Спасибо за разрешение, – произнесла я.

– Не за что, малы… – Он запнулся, бросив взгляд на Фелисити. – Лана.

Я возмущённо округлила глаза. О нет! Вот и началось! Он всегда в шутку называл меня малышкой, и под этим словом не подразумевалось ничего романтического. Но теперь, похоже, этому придёт конец. Он будет называть малышкой Фелисити? И это будет иметь романтический подтекст?

Лучше бы он был геем.

Наконец мы вышли из машины. Холод пронизывал до костей, но от красоты, открывшейся перед нами, захватывало дух. Долина утопала в мягком, розоватом свете заката. Снег покрывал крыши домов, словно сахарной пудрой, и всё это выглядело таким умиротворяющим. Я даже опешила. Меня не интересовала природа, никогда такого не было… Но сегодняшняя картина определённо была превосходной.

– У Муди бы встал на всё это, – шепнул хихикающе Рио.

Я пихнула его локтем в живот.

– А можно мне прожить хоть один день без упоминания Эйса, а?

– Эйса? – удивлённо переспросил Рио. – Ты впервые назвала его по имени или мне послышалось?

Я сжала губы, скрестила руки на груди и одним взглядом послала его нахрен. Он хихикнул, но не стал допытываться.

Хлоя уже достала телефон и начала делать фотографии, перекрикиваясь с Самантой, которая снимала видео. Аврора и Фелисити стояли, зачарованные видом, и о чём-то шептались.

Лиллехаммер выглядел как кадр из старой рождественской открытки только с поправкой на реальную жизнь. Не приторный, а сдержанный, с нордическим шармом. Солнце уже собиралось уходить, и город погружаться в сумеречную синеву. Фасады домов оплетали уже зажжённые гирлянды, похожие на тонкие нити жемчуга, которые тянулись вдоль улицы, мягко подсвечивая архитектуру и подчёркивая деревянные детали и покатые крыши.

Снег… здесь это вообще отдельная тема. Он не просто белый, он какой-то светящийся, с голубоватым отливом. Фонари выхватывали из темноты отдельные кружащиеся снежинки.

– Ну? – нетерпеливо произнёс Рио, вынимая небольшой фотоаппарат и натягивая шапку плотнее на голову. – Идём?

Саманта почти пропищала и двинулась дальше, по ровной дорожке. Остальные последовали её примеру. Я постаралась держаться рядом с Рио.

– Где твоя шапка? – спросил он, нахмурившись. – Хочешь застудить уши?

– Айсейгерт как-то решил использовать её как насадку на свой огурец, так что я решила впредь не касаться её.

Выражение лица друга резко сменилось с весёлого на максимально растерянное. Он выглядел так, словно ему раскрыли череп и потыкали пальцем в мозг.

– Чего?

– Zabey, – отмахнулась я. – Забудь.

Я внезапно словила себя на мысли, что ни разу не поделилась с ним о том, что полное имя Эйса – Айсейгерт. Считаю, это огромное упущение с моей стороны. Или даже жертва. Потому что, зная Рио, я уверена, он бы придумал потрясающие шутки по этому поводу, что сделало бы моё издевательство над Эйсом ещё шикарнее.

Но мне как будто и не хотелось больше над ним издеваться.

Мы шли дальше молча. Почти. Девчонки, как им и свойственно, о чём-то переговаривались. Обсуждали всё подряд. Даже некоторых людей, их одежду, походку. Витрины магазинов, мимо которых мы проходили, словно магниты притягивали взгляд. Внутри горел тёплый свет, демонстрируя традиционные норвежские свитера с оленями, резные деревянные фигурки, имбирные пряники и другие милые безделушки. Я не упустила возможности и прикупила пару фигурок для папы и Анжелики в качестве сувениров.

Всё вокруг выглядело очень уютно и по-домашнему. Даже я была готова это признать.

В воздухе витал аромат хвои, камина и глинтвейна. Уличные кафе и бары манили. Слышалась тихая музыка, смех и обрывки разговоров. Несмотря на всё это, город не становился шумным. Он оставался уютным, умиротворённым и спокойным.

– Что ты там решила после того, как узнала про… – Рио наклонился ближе к моему уху и, шепча, добавил: – ну, таблетки?

Потом отстранился и принялся фотографировать виднеющиеся очертания гор на фоне искрящегося города.

– Мы решили перестать друг над другом издеваться, – сказала я как есть.

– О, правда? И кто предложил перемирие? Точно не ты, да?

– Нет. Он.

– Да уж… Интересно, с чего бы?

Мне не понравился его тон. Я повернула в его сторону голову и спросила:

– И что ты мне хочешь сказать?

– Что всё было бы проще, если бы вы пообщались. Нормально. Не как враги, а как… ну, нормальные люди.

– Какой в этом смысл?

Рио пожал плечами.

– Не знаю. Ты мне это скажи. Возможно, я бы мог сказать наверняка, знай я правду о том, что между вами обоими когда-то случилось.

Я в ответ покачала головой, что означало полный отказ. Друг в ответ громко цокнул, как будто надеялся на ровно противоположное.

– Да почему ты так этого боишься?! – возмутился он. – Ты настолько мне не доверяешь? Если это действительно что-то… ужасное, ты считаешь, что я всем расскажу об этом?

– Не в этом дело, Рио…

– А в чём?

Я остановилась возле небольшой кофейни с прозрачными дверьми. Когда из неё вышел посетитель, в лицо дунул аромат свежего кофе.

Рио окликнул девчонок, чтобы они остановились. Те повернулись к нам.

– Что-то случилось? – поинтересовалась Саманта, что шла самая первая.

– Лана? – позвал меня друг. – Ладно-ладно, если не хочешь говорить – не говори. Я не хочу на тебя давить. Только не впадай так в ступор.

Я с трудом подняла на него взгляд. Он просил меня рассказать о случившемся много раз за всё то время, что мы знакомы. И каждый раз это заставляло меня вернуться в школьный коридор, в тот унизительный для меня день.

– Не обижайся. – Рио состроил жалобные глазки, взяв меня за руки. – Прости, ладно. Это не моё дело. Больше не буду спрашивать. Честно. Обещаю… – Он повернул голову в сторону кофейни. – Хочешь, попьём горячего шоколада с какими-нибудь пряниками? Давай зайдём?

Мне не удалось скрыть слабой улыбки, последовавшей после его предложения. Я, не думая, кивнула, и Рио повеселел.

– Девчонки! – воскликнул он так громко, что некоторые мимо прошедшие люди обернулись. – Предлагаю перекусить за мой счёт!

– Разве можно отказаться от такого? – ухмыльнулась Хлоя, мигом появившись рядом со мной.

Подружки прошли в кофейню, и когда к дверям подошла Фелисити, Рио тут же подскочил на месте и схватился за ручку, чтобы галантно открыть дверь перед своей возлюбленной. Она оценила этот джентльменский жест и даже хихикнула.

– Меня сейчас вырвет, – поделилась я своим искренним мнением насчёт всей этой ванильной сцены. Но, конечно же, как можно тише, чтобы Фелисити не услышала.

– Не ревнуй, – ткнул меня в нос Рио и прошёл в кофейню, напрочь позабыв о манерах.

Я закатила глаза и открыла для себя дверь самостоятельно.

Внутри кофейня оказалась уютным убежищем от морозного ветра. От множества ламп с абажурами исходил мягкий свет. Запах свежесваренного кофе смешивался с ароматом корицы и ванили. На прилавке была разложена выпечка. Повсюду стояли небольшие столики, покрытые клетчатыми скатертями, и кресла, обитые мягким материалом. В одном углу стоял большой камин, у которого расположились несколько человек, попивая кофе и о чём-то тихо беседуя.

Хлоя, мгновенно оценив обстановку, довольно улыбнулась.

– О, да! Идеальное место, чтобы согреться, – сказала она, направляясь к свободному столику у окна. – Рио, ты лапочка!

Саманта, Фелисити и Аврора уже стояли возле прилавка, разглядывая меню. Рио, как ни в чём не бывало, уже подлетел к ним, предлагая свою помощь с заказом, чувствуя себя, наверное, каким-нибудь султаном… Хотя, зная Рио, предположу, что он сейчас представляет себя скорее сутенёром с хорошенькими шлюшками.

Я же, не торопясь, подошла к витрине с десертами. Там было столько всего вкусного, что глаза разбегались: шоколадные круассаны, яблочные пироги, рождественские пряники в форме снежинок, разноцветные пирожные с кремом.

– Что будешь заказывать? – спросил друг, неожиданно появившись рядом.

Он выглядел довольным: наверное, уже успел сделать заказ для Фелисити.

– Пока не знаю, – ответила я, рассматривая пирожное с малиной. – Здесь всё такое аппетитное.

– Бери шоколадный круассан. Тот парень сказал, что он тут самый вкусный.

Под «тем парнем» он имел ввиду баристу.

Я кивнула, но не успела даже заказать, как Рио сделал это за меня. Дождавшись, пока вся наша компания сделают заказы, Рио сразу расплатился у кассы, и только после этого мы выбрали столик у камина и уселись на мягкие кресла.

– Я всегда думала, что ненавижу зиму, но этот город, кажется, пытается меня переубедить, – усмехнулась Хлоя.

Саманта застонала, отбросив телефон на столик.

– Что случилось? – спросила Хлоя.

– Я скучаю по Шейну…

– Вы проводите время вместе без перерыва. Буквально. Ничего страшного, если побудете отдельно пару часов.

Это не убедило Саманту, и она фыркнула, снова хватая телефон. Потом, немного проводя пальцем по экрану, она развернула его и продемонстрировала нам всем фотографию, на которой были запечатлены парни: Кенни, Джордан, Эйс и Шейн. Кажется, они снова развлекались на спуске, судя по фону.

– У них там своеобразный мальчишник, – хихикнула Хлоя. – Тебе не скучно с нами, Рио?

– О, поверь, ему больше нравится компания девчонок, – усмехнулась я. – И не то, чтобы он альфа-самец…

Саманта наклонилась чуть ближе и спросила напрямую у Рио:

– Ты гей?

– Да вы мне надоели! – возмущённо вскрикнул он. – Почему сразу гей?!

Из меня вырвался хохот. А как ещё можно было подумать, блин? Он предпочёл отвезти группу девочек и сидит с ними в приторной кофейне, пока пацаны развлекаются в горах, кто на лыжах, кто на сноуборде…

– Я же не говорю, что Лана лесбиянка, только из-за того, что ей больше нравится проводить время со мной, и у неё нет лучших подружек!

Ладно. Тут он меня подловил.

Я закивала, одновременно закатывая глаза. Признав своё поражение. И Рио понял всё по моему лицу и почти возгордился собой.

Я еле держалась, чтобы не растрепаться ему о том, что произошло на обеде с Айварсом, Магнусом и… Еленой. О ней говорить хотелось меньше всего. Возможно, я даже так и не поделюсь ему об этом эпизоде. А зачем? Она исчезла с концами, нет никакого смысла в том, чтобы снова впускать её в свою жизнь, даже просто в разговорах. Что произошло, то произошло.

Удивительно, но меня не так уж это и волновало больше. Как будто вместе с той истерикой, с теми слезами я отпустила её с концами. Будто до этого во мне всё ещё теплилась какая-то жалкая надежда на то, что она одумается и может когда-нибудь ещё вернуться. А после тех её слов она испарилась и вовсе.

Я как будто освободилась.

Но что насчёт Магнуса, обещавшего поговорить с верхушкой Ubisoft – одного из крупнейших игровых издателей в Европе, который включает в себя студии в более чем 20 странах, включая США, Канаду, Италию, Украину, Румынию, Германию, Испанию, Китай… Блин, у них выходят просто самые лучшие игры! Как можно не умереть от счастья, когда в твоей жизни происходит нечто подобное, когда ты геймер до мозга костей?!

Я никогда не верила в приметы, карму и во всякую подобную ерунду, но именно в этом случае меня пугала возможность сглазить. Так что буду молчать до последнего. Пока не будет известен исход наверняка. Что если я расскажу об этом Рио, а потом Магнус сообщит мне, что у него, к сожалению, ничего не вышло и всё отменяется? Я почувствую себя неудачницей. Для моего ментального состояния это будет явно неполезно.

И пока размышления всё крутились у меня в голове, нам принесли наши заказы. Передо мной появилась тарелка с шоколадным круассаном и чашка с горячим шоколадом.

Рио предпочёл двойной капучино с солёной карамелью, о чём сообщил всем за столом.

Фелисити вдруг спросила:

– А солёная карамель вкусная? Я никогда не пробовала такой кофе.

Друг тут же оживился. Мне даже со стороны казалось, как будто её голос действует на него как возбудитель. В том плане, что Рио как будто сразу же становится неудобно сидеть, и он вечно ёрзает на месте.

– Если хочешь, можешь попробовать, – ответил он.

Фелисити вынула соломинку из своего латте, придвинулась ближе к парню и сунула её ему в чашку, чтобы попробовать его напиток. Я отсюда видела, как у него спёрло дыхание, и еле подавила смешок. А когда я встретилась взглядом с Хлоей, то поняла, что и она всё видит и замечает. На её губах возникла ехидная ухмылка.

Неужели Рио так искусно притворялся? Хотя… Мы с Фелисити особо никогда не пересекались, так что наверняка просто не представлялось такой возможности, чтобы я заметила его меняющееся рядом с ней поведение. А когда дело касалось обсуждения её максимально дурацкого поведения, Рио просто делал вид, что поддерживает моё мнение. Всё ясно.

– Вкусно, – улыбнулась Фелисити.

– Рад, что тебе понравилось, – ответил Рио. – Можешь забрать себе, я закажу себе другой.

– Или можем пить его вместе.

Я чуть не поперхнулась своим горячим шоколадом. Эта девчонка говорила мне, что просто даст ему шанс, но никаких гарантий того, что взаимно влюбится в него, дать не может. И что же сейчас происходит? Она вовсю с ним флиртует!

– Сделаем селфи на память? – внезапно предложила Хлоя.

– О, я не в самом удачном своём виде, – запротестовала Аврора, поправляя свою чёрную чёлку. У неё действительно была своеобразная причёска, которая из-за шапки немного растрепалась.

– Да брось, Рори! В удачном! Двигайтесь ближе друг к другу.

Как же я ненавижу фотографироваться…

Девочки сгруппировались, стараясь уместиться в кадре. Рио придвинул меня ближе против моей воли и закинул руку мне на плечо.

– Улыбайся или я сейчас заплачу от нервозности, – шепнул он мне.

Я нахмурилась и взглянула на Фелисити рядом с ним с другой стороны. Её рука, – не знаю, по случайности или вполне осознанно, – лежала у него на ноге. И опять мне пришлось сдержаться, чтобы не захохотать.

– Все смотрим сюда! – Хлоя пощёлкала пальцами, чтобы мы уставились в камеру, а потом, когда и сама сумела влезть в кадр, сделала несколько селфи.

Я воздержалась от недовольных комментариев. Вместо этого достала свой телефон и сделала пару фото для Анжелики. Она будет ругаться, если узнает о нашей прогулке и моём последующем игнорировании её просьбы делать ей снимки. Связь, к слову, здесь ловила куда лучше, чем в шале, поэтому я, воспользовавшись этим, тут же отправила сестре получившиеся фотографии.

Затем принялась рассматривать людей.

За соседним столиком сидели две пожилые норвежские женщины, оживлённо болтающие о чём-то. У окна расположилась пара туристов с огромными рюкзаками. А возле камина грелась группа подростков.

И тут из динамиков раздалась музыка. Не какая-нибудь попсовая песня, а что-то народное, скорее всего, норвежское. Сначала я не обратила внимания, но потом заметила, что мужчина, сидящий за одним из столиков вместе с ещё несколькими мужиками, что-то громко воскликнул и встал с места. Мне показалось, они пьяны, потому что прям раскраснелись и слишком часто смеялись, хотя повода не было.

Внезапно один из них встал и начал танцевать. Сначала он просто переминался с ноги на ногу, а потом начал выписывать какие-то замысловатые движения. Другой мужчина подхватил его, и они начали плясать вдвоём. Остальные посетители кофейни сначала удивлённо смотрели на них, а потом начали улыбаться, смеяться и аплодировать. В общем, с чувством юмора у всех было хорошо.

– Что они делают? – хихикнула Хлоя.

– Кажется, это такой народный норвежский танец, – объяснил Рио. – Называется халлинг.

Я с удивлением наблюдала за танцующими мужчинами. Они двигались так энергично и увлечённо, что невозможно было не улыбнуться. Даже такому сухарю как я. Это было что-то настоящее, живое, не наигранное.

И тут к ним начали присоединяться другие. Встала пожилая пара, осторожно вышедшие к свободному пространству. Бариста попутно протирал стол и смотрел на представление. Кажется, подобное здесь было в норме вещей.

– Я как будто попала в диснеевский мультик, – произнесла Фелисити, обращаясь к Рио.

Он засмеялся в ответ.

– Что ж, – сказала Саманта, вставая, – это самый странный и самый крутой вечер в моей жизни. Я, пожалуй, окунусь в культуру этой страны с головой. Кто со мной?

Хлоя вскочила с места, хватая Саманту за руку. Аврора немного замялась, но позже тоже решила составить им компанию, и вместе они вышли к танцующим норвежцам, которые, судя по их лицам, по достоинству оценили желание туристов поддержать их народные танцы.

Я даже согласилась с Самантой. Этот вечер действительно был особенным.

Рио смотрел на шоу с восторгом, и я точно знала, что он не против потанцевать со всей этой весёлой компанией, но, кажется, его удерживала Фелисити, продолжающая сидеть. А приглашать её он просто стеснялся. Хотя и хотел. Я уверена в этом.

Кофейня как будто превратилась в уютную таверну из какой-нибудь скандинавской сказки. Музыка придавала совсем другую атмосферу, и современный мир остался позади, уступив место прошлому, богатому культурой. Бородатые мужчины, совершенно не смущаясь, отплясывали вместе с женщинами, к ним присоединялись даже бабушки и дедушки, которые двигались чуть менее энергичнее, но были очень веселы.

В какой-то момент я повернулась к Рио и заметила, что он потянулся к руке Фелисити и осторожно коснулся её. Он лишь взглядом пригласил её, и она, не думая, согласилась. Вместе они вышли на танцпол, принявшись со смехом кружиться в танце.

А я сидела и смотрела на всё это, восхищаясь тем, как некоторые люди могут радоваться мелочам и, совсем забывая обо всём мире, просто веселиться. Может быть, будь я такой же, моя жизнь была бы куда проще.

Может быть.

* * *

Едва мы добрались обратно до шале после веселья в кофейне и долгой прогулки по улицам Лиллехаммера до тёмной ночи, как, почти не разговаривая друг с другом, просто пожелав спокойной ночи, разошлись по своим номерам.

Когда я вошла в свой, то удивилась тому, что Эйса на месте не было. А потом закатила глаза от последовавших мыслей: наверное, опять развлекается с одной из тех тупоголовых близняшек.

Переодевшись в пижаму, я прыгнула на кровать и долго ещё смотрела в потолок, надеясь заснуть. Но в голове беспрерывно играла норвежская музыка из кофейни и смех девчонок чуть позже, когда Рио поскользнулся и шлёпнулся на зад, когда мы выходили из неё и собирались заглянуть в ближайший музей.

Этот вечер был превосходным и расслабляющим. Забылось всё плохое, что в последнее время со мной произошло. Мне ни секунды не пришлось жалеть о своём согласии поехать в город.

Смирившись с тем, что мне пока не заснуть, я достала телефон, открыла квест-игрушку и принялась рубиться в неё. Может, желание спать придёт после того, как я пройду хотя бы пять уровней?

Я лежала на спине, подложив под шею подушку, и проходила только второй уровень, когда дверь отворилась. Мне совсем не спалось, поэтому я тут же бросила взгляд на возникшее движение.

– О, ты не спишь, – произнёс Эйс, закрывая за собой дверь.

Он звучал устало. Видимо, повеселились с парнями на славу.

Эйс прошёл глубже в номер, подошёл к окну, немного постоял, глядя на падающий снег снаружи, и потёр шею. Я наблюдала за ним с интересом. После дневных откровений и его болезни он казался мне каким-то… другим. Не знаю, плохой ли это знак или… Нет, определённо это плохой знак.

Когда он развернулся, я сделала вид, что не разглядывала его секундой ранее. Эйс подошёл к кровати, схватил подушку и пошёл к углу комнаты, чтобы лечь в очередной раз на пол. И тут я, глядя на это, почувствовала что-то, что не должна была ни в коем случае. И это что-то в миг овладело моим языком, и из меня вырвалось:

– Ложись на кровать.

Он взметнул брови, искренне удивлённый моими словами. Да что уж там, даже я удивилась: с каких пор для меня не стало проблемой относиться к нему как к человеку?

– А? – переспросил он, как будто решив, что ему померещилось нечто невозможное.

– Ложись на кровать, – повторила я и поняла, что это было не необдуманной фразой, а вполне себе серьёзным решением. – Это ведь и твоя кровать тоже… Можешь спать на ней.

Поверить не могу, что я всё это сказала!

Эйс стоял на месте ещё какое-то время, подозрительно вглядываясь мне в лицо. Наверное, подумал, что это какой-то кровожадный план.

– Ты серьёзно? – Он поднял брови, и его взгляд стал щенячьим. – Правда?

– Да, – кивнула я, кладя телефон на тумбу. – Ложись.

И тогда он наконец направился в мою сторону, держа подушку прижатой к груди. И каждый его шаг сопровождался мимолётными взглядами в мою сторону. Эйс словно не мог поверить в это до конца. А потом, когда он бросил подушку на прежнее место, я решила побыть и плохой:

– Только учти: чтобы не пересекал границу, ясно? – Я изобразила невидимую линию на кровати, добавляя: – Это моя сторона, а это – твоя. Усёк?

Он улыбнулся, огляделся, потом взял плед с кресла, сложил из него что-то наподобие баррикады и положил на кровать, соорудив заборчик между двумя сторонами.

– Довольна теперь? – спросил Эйс, и я закивала, еле сдержав смешок. – Вот и отлично.

Он сел, кровать прогнулась под ним, и мне стало неловко только сейчас. Спать в одной кровати с Эйсом Муди… И как я вообще на это пошла? Ситуация усугублялась ещё и тем, что у меня начали гореть от этих мыслей щёки. Как будто я только сейчас осознала, насколько это всё нелепо и странно.

– Знаешь, – заговорил Эйс в тишине, – я обычно сплю в трусах.

Я резко повернула в его сторону голову:

– Ничего страшного. Сделаешь исключение на этот раз и поспишь в одежде.

– А это что, одноразовая акция? Ну, то, что ты пустила меня поспать на кровати?

Нет. На самом деле этим жестом я давала ему понять, что он не должен спать на полу, как собачонка. Но теперь я что-то не уверена…

Моё молчание дало ему понять ответ.

– И что, предлагаешь мне спать в одежде каждую ночь? – спросил Эйс, выгнув брови.

– Купи себе пижаму. Как нормальные люди.

– Нормальные парни не спят в пижамах. Мы спим в трусах. Или вообще без ничего. Если захочется дать нашим маленьким друзьям отдохнуть.

Я сразу поняла, что он имел ввиду под «нашими маленькими друзьями», и у меня округлились глаза. Его слова снова напомнили о сцене в столовой: о нём голом, прикрывающимся одной моей шапкой. Как мне теперь это развидеть?

– Ладно, спи в трусах! – выпалила я, не желая больше слушать его нытьё. – Но если переступишь границу…

– Ты думаешь, мне в кайф лежать рядом с тобой полуголым? Это тебе должно быть в кайф смотреть на мой пресс. У меня шесть кубиков. Знаешь, сколько я пахал, чтобы их соорудить?

– Мне это неинтересно, – пробубнила я и легла на кровать, отворачиваясь от него.

– Ты первая девчонка, которой неинтересен красивый мужской пресс.

Я ничего не ответила, и Эйс наконец заткнулся. Я почувствовала, как он встал с кровати, а следом услышала шуршание – снимал одежду. Воздух вокруг стал гуще, мне от этого сделалось душно. Я пошла на это из-за своей дурацкой совести, но, надеюсь, она не заведёт меня слишком далеко.

Наконец, Эйс разделся и лёг обратно, укрываясь одеялом.

– Это очень мило с твоей стороны, – сказал он, и я закатила глаза, хоть он этого и не видел. – Ты такая добрая сегодня.

– Просто соблюдаю новые правила, – ответила я. – Мы ведь договорились ненавидеть друг друга по-другому.

Несколько секунд он молчал, я услышала только его вздох, а потом Эйс, кажется, повернулся лицом в мою сторону, ложась на бок. Стало ещё тяжелее дышать.

– Была бы моя воля, я бы вообще не ненавидел тебя.

Фраза прозвучала странно. И я не совсем поняла её значение. Как будто он ненавидел меня по какой-то нужде, будто что-то заставляло его так относиться ко мне.

Я очень хотела повернуться к нему, взглянуть в глаза и спросить, почему он так повёл себя со мной в тот день. Но не стала делать себе хуже. Поэтому промолчала.

И никто из нас больше не сказал ни слова.