Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

Глава 6. Удачливые сыновья

Люций Малфой медленно опустил книгу, которую держал в руках, однако не поднялся навстречу сыну. Драко подумал, что он почти не изменился. Даже в тюрьме Люций сохранил большую часть своего подчеркнутого достоинства — он выглядел аккуратным и подтянутым в простой серой одежде, казавшейся накрахмаленной.

— Драко, — произнес отец, наклонив голову.

— Я не ожидал, что они пропустят меня, — сказал Драко слегка сдавленным голосом.

— Я распорядился, чтобы они позволили тебе войти, когда ты придешь, — ответил его отец. — Имя Малфоя все еще кое-что значит, несмотря на все, что ты и твоя мать сделали, чтобы его уничтожить.

— То есть, ты их подкупил, — заметил Драко. — Это в твоем стиле.

Люций смотрел на него. Драко мимолетно задумался о том, что же видел в нем его отец, изменился ли он.

— Иногда я спрашиваю себя, — произнес Люций. — Кого я вырастил? Неблагодарен ты или просто глуп?

Он склонил голову набок, не отрывая взгляда от сына. Драко видел, как он крепко сцепил тонкие, длинные пальцы своих рук, лежащих на коленях.

— Что ты скажешь, Драко?

— Так какой у меня был выбор?

Люций прищурился.

— Я и забыл, — сказал он, — каким забавным ты себя считаешь. Потому ты и пришел сюда? Чтобы поразить меня своим остроумием?

— Нет, — ответил Драко таким же ровным голосом. — Я просто надеялся, что мы сможем продолжить нашу замечательную семейную традицию издевательств и оскорблений. Ответь мне, неужели это убило бы тебя, скажи ты хоть раз: «Здравствуй, сын, о чем ты хотел поговорить со мной?»

Выражение лица Люция не изменилось, он лишь откинулся назад и скрестил руки на груди. Резким движением ноги он поддел стул, стоящий перед ним, на носок сапога и пнул его через всю комнату в сторону Драко. Тот вынужден был отскочить назад, чтобы избежать удара. Стул упал на пол у его ног.

— Садись, — велел Люций.

Драко медленно нагнулся и поднял стул. Он сел, не отрывая настороженного взгляда от отца.

Если бы кто-нибудь видел их сейчас, он был бы поражен — вначале их сходством — те же острые, четкие черты лица, та же бледность, а затем — враждебностью, которая проскакивала между ними подобно электрической искре.

— Итак, сын, — сказал Люций Малфой. — О чем же ты хочешь поговорить со мной? Хочешь спросить, как я провожу здесь время? Приятная компания, прекрасная еда, любезное обращение?

— Нет, — ответил Драко. — Я хочу спросить тебя о нашей семье.

Люций приподнял бровь.

— Ты говорил Гарри, что в нашей семье случалось безумие, — сказал Драко. — Я хочу знать, что это было за безумие? Насколько далеко оно уходит в прошлое?

В глазах Люция мелькнул предательский огонек удивления, который быстро угас, сменившись равнодушием.

— Ты думаешь, что сходишь с ума?

— Я не уверен.

Люций посмотрел на сына, и на мгновение увидел знакомое бледное лицо лишенным своей защитной маски, увидел боль и страх в глазах. Он подумал о жене, которая передала их сыну свои раскосые серебряные глаза и свою чувствительность. И все же… С тех пор, как их сыну исполнилось четыре года, он не плакал. Ни разу, насколько помнил Люций. «Это неестественно, — говорила его жена, — ребенок, который не плачет»

Драко неожиданно встал, опершись на спинку стула. Сейчас он выглядел очень юным.

— Я видел… сны, — продолжил он. — Это не мои сны. Кого-то другого. Битвы, полные крови и убийств. Женщина. Иногда это Эрмиона, иногда нет. Знамя с изображением дракона…

— Смотрящего влево, — сказал Люций. — Серебряный дракон на черном фоне.

Драко моргнул.

— Значит, ты знаешь, чьи это сны? — спросил он.

Люций со скучающим выражением рассматривал ногти у себя на руках.

— Эти сны — твое предназначение, мой мальчик, — ответил он.

— Мое предназначение? — огрызнулся Драко. — У меня нет никакого предназначения. Гарри, вот у кого вся судьба расписана.

— Это не так, — теперь Люций смотрел прямо на него, правда, не очень приветливо. — Разумеется, у тебя есть предназначение, Драко. Собственно, я бы даже сказал, что твоя судьба владеет тобой.

— О чем ты говоришь?

Люций улыбнулся.

— Позволь рассказать тебе кое-что. Когда кто-то присоединяется к Пожирателям Смерти, он жертвует себя Темному Лорду. И Темный Лорд, в свою очередь, берет у него что-нибудь одно. Чтобы быть допущенным в его круг, ты должен предложить ему что-то, что принадлежит только тебе. Это может быть особенная память, или способности к языкам, или спортивные способности. Выбор — его. Когда я присоединился к нему, он попросил тебя.

Лицо Драко не выражало ничего, кроме удивления.

— Но ведь я даже не родился еще! Тебе было только шестнадцать!

— Да, ты еще не родился. Но он знал, что это будешь ты. Наша семья среди последних оставшихся, в ком течет кровь Слитерина, и ты… время было самое подходящее. Темный Лорд показал мне, как произвести определенные, сложные и опасные, заклинания, чтобы быть уверенным, что ты родился бы таким, как он задумал. С определенными свойствами. Способности Магида. Порочность и обаяние. Черствость. Соперничество. Жестокость… Ты должен был стать его последователем, и я…

Драко перебил его.

— Что случилось? Заклятия не сработали?

— О нет, они сработали, — сказал Люций. — Но к тому времени Темный Лорд был побежден. Тебе еще не было и года. И не было никого, чтобы направить твое развитие, чтобы продолжить заклятия, и зелья, и подготовку. Остался только я. И я старался, как мог, но ты как-то отдалился от меня. Ты был задуман для какой-то цели, но я не знаю, что это за цель. Боюсь, я никогда не знал этого. Когда Темный Лорд вернул себе силу, он не захотел говорить мне. Он сказал, что я узнаю в подходящее время. — Люций пожал плечами. — Я полагаю, что это время такое же подходящее, как и любое другое.

Побледневший Драко не отрывал от него глаз.

— Это как будильник, — продолжал его отец, откинувшись в кресле. — То, что ты носишь внутри себя, оставалось спящим до поры. Пока не стали работать твои способности Магида, пока ты не вырос, пока ты не нашел меч.

— Меч? — эхом отозвался Драко.

— Этот меч — ключ, — мягко сказал Люций. — Темный Лорд дал мне его, когда ты родился. Конечно, я не мог его коснуться, — с горечью добавил он, — поэтому я никогда не испытывал… искушения.

Он посмотрел на сына.

— Меч вызывает у тебя видения?

— Кошмары, — ответил Драко сдавленным голосом.

— Видения, — повторил его отец. — Ты видишь свои желания, свои чаяния, то, что было, и то, что случится.

— Он показывает мне вовсе не то, что я хочу! — воскликнул Драко с отвращением. — Он показывает… ужасные вещи…

Люций улыбнулся.

— В первый же раз, когда ты увидел меч, — сказал он, — ты захотел владеть им, правда? Ты забрал его у Гарри, ты держал его возле себя, ты противился всем усилиям лишить тебя его. Ты берешь его с собой, куда бы ты ни шел — он и сейчас с тобой. Ты не можешь перенести разлуки с ним.

Люций взглянул на сына.

— Это твое будущее, мой мальчик. И ты не можешь убежать от него.

— Я могу, — возразил Драко.

— Ты не можешь! — прогремел Люций, неожиданно вставая. — Ты был сделан, неужели ты не понимаешь? Ты был создан, чтобы осуществить намеченное. Даже твое имя… — Он замолчал и устало опустился в кресло. — Даже твое имя было выбрано для тебя Темным Лордом. Дракон…

Драко сидел не шевелясь. Не глядя на отца, он спросил:

— И ты согласился со всем этим?

Люций не ответил.

Драко поднял голову.

— Кем бы я ни был, я твой сын. Кровь от крови. Я похож на тебя. Я несу имя нашего рода. И ты продал меня Темному Лорду за крохи власти?

— Это была бы большая власть, — поправил Люций. Он отвел глаза в сторону. — Я никогда не хотел ребенка, — сказал он. — Все это было частью Плана.

Драко смотрел на свои руки, стиснутые на коленях.

— В моих снах, — хрипло сказал он, — Он говорит мне, что я должен убить Гарри Поттера.

— Ну, так убей Гарри, — ответил Люций. — Для этого ты и был предназначен.

**************

— Любовное зелье?

Голос Рона доносился до Эрмионы будто издалека. Она устало подняла голову. Все, кроме Гарри, смотрели на нее — Сириус прислонился к книжным полкам с выражением недоверия на лице, Лупин был в замешательстве, Рон был явно потрясен, а Джинни… Джинни была встревожена. Где-то посреди нескончаемого для Эрмионы объяснения, что такое любовное зелье и каковы его последствия (за исключением сцены с Драко на поляне — Эрмиона решила рассказать об этом Гарри позднее) Джинни положила руку на подлокотник кресла Эрмионы, взяла ее руку в свою и сжала ее. Эрмиона крепко держалась за руку Джинни на протяжении всего рассказа и была благодарна ей за этот контакт.

Гарри сидел у стола, скрестив руки на груди и упорно глядя поверх их голов в одно из витражных окон. До сих пор он не проронил ни слова.

— Я всегда думал, что любовные зелья что-то вроде шутки, — продолжал Рон. — Что их не бывает.

— Они существуют, — сказал Лупин, которому было явно не по себе. — Разумеется, они запрещены.

Сириус покачал головой.

— В этом нет никакого смысла, — заметил он. — Я уже думал об этом прежде, а сейчас… Теперь Гарри перевел взгляд на него.

— То, что Слитерин хочет, чтобы Эрмиона была его Источником. Только Магид может стать Источником для другого Магида. Иначе он высосал бы из нее силу, и это убило бы ее.

— Ровена была Магидом, — сказала Эрмиона. — Возможно, он полагал, что раз она была, то и я могла бы.

— Предположение, которое прикончило бы тебя, — сказал возбужденно Сириус.

— Я бы скорее умерла, — тонким, но твердым голосом ответила Эрмиона, — чем любить это… это зло…

— Ага, а любить Малфоя — это ничего? — перебил ее Рон, качая головой.

Вот теперь Гарри заговорил, и при звуке его тихого голоса все подскочили, будто рядом взорвалась бомба.

— Оставь ее в покое, Рон, — сказал он.

Все уставились на него, Эрмиона даже пристальнее, чем остальные. Она пыталась поймать его взгляд, чтобы послать ему благодарную улыбку, но Гарри не посмотрел на нее. Он смотрел на Сириуса, крепко зажав ладони между коленями.

— Есть ли способ снять заклятие? — спросил он. — Обратное заклятие, может быть?

Ему ответил Лупин.

— Я уверен, что средство должно быть, — сказал он, хотя голос его звучал вовсе не уверенно.

— У каждого заклятия есть противоположное, — сказала Эрмиона.

— Нет, — мягко поправил Лупин. — Не у каждого.

Все смотрели на него.

— Но у большинства заклятий есть, — быстро добавил Лупин. Он сунул руку в ящик стола и, вытащив оттуда перо и пергамент, протянул их Эрмионе.

— Эрмиона, мне нужно, чтобы ты записала все, что ты запомнила о зелье — как оно выглядело, какое оно на вкус, что ты чувствовала, все, что поможет нам определить его. Тогда мы сможем более точно узнать, обратимо ли оно на самом деле, или нет.

Эрмиона медленно подтянула к себе пергамент, взяла перо и, будто в обмороке, отозвалась:

— Что я… чувствовала?

— Ну да, — сказал Лупин и сделал неопределенный жест в сторону пера, которое она держала. — Просто опиши это, тебе вовсе не нужно это рассказывать.

Без всякого умысла все перевели взгляд на Гарри, который покраснел и снова отвернулся.

Эрмиона опустила голову и застрочила пером.

Лупин искоса посмотрел на Сириуса, который ответил ему таким же взглядом. Было ясно, что новость о намерениях Слитерина относительно Эрмионы заставила их задуматься о многом. Было также ясно, что они вовсе не собирались обсуждать это в присутствии Гарри и Эрмионы. Особенно Гарри, который выглядел так, будто он держится за единственную ниточку. Джинни и Рон теперь обеспокоено смотрели на него. Дверь библиотеки открылась, и вошла Нарцисса, раскрасневшаяся и взволнованная.

— Сириус, — начала она и осеклась, потому что Гарри вскочил с кресла, как подстреленный, посмотрел на нее отсутствующим взглядом и заявил:

— Мне нужно выйти.

Он выскочил из комнаты, пронесясь мимо Нарциссы и хлопнув дверью.

Эрмиона начала подниматься, глядя неуверенно вслед Гарри.

— Я должна…

Из коридора донесся приглушенный звук взрыва. Рон схватил Эрмиону за руку и оттащил ее назад.

— Ерунда, — заключил Сириус. — Возможности Магида. Я чуть не забыл.

Нарцисса оглядела всех широко раскрытыми глазами.

— Ради святого, что происходит?

Рон продолжал держать Эрмиону за руку, пока Сириус с отменной краткостью объяснял, в чем дело. Его речь время от времени оттенялась взрывами снаружи библиотеки, заставляя каждый раз Эрмиону вздрагивать.

— Любовное зелье? — недоверчиво переспросила Нарцисса, когда Сириус закончил.

Все кивнули.

— Понятно, — заключила Нарцисса, вздернув подбородок. Эрмиона подумала, что в этот момент она очень напоминала своего сына — решительная, вызывающая, даже слегка высокомерная.

— Вот что мы сделаем. Рон, — повернулась она к нему. — Рон покраснел. В первый раз Нарцисса обратилась непосредственно к нему. — Ступай за Гарри. Убедись, что с ним все в порядке. Если вещи всё ещё летают, успокой его.

Рон моргнул и кивнул головой.

— Сириус, — продолжила Нарцисса, повернувшись к столу. — Я хочу, чтобы ты написал Северусу Снэйпу.

Сириус разинул рот.

— Снэйпу?

— Никто в мире не знает о зельях больше, чем он, — сказала Нарцисса. — Сам Темный Лорд прибегал к его помощи в те дни, когда он был Пожирателем Смерти. Если у этого зелья есть противоядие, то Северус должен знать об этом.

Теперь Нарцисса повернулась к Эрмионе, которая весьма нелюбезно восприняла то, что Рон вцепился в ее руку. Собственно, она довольно свирепо смотрела на него. Ничего страшного, ибо если в целом мире кто-то и мог состязаться с Эрмионой взглядами, то это был Рон — они упражнялись в этом уже пять лет.

— Эрмиона, — ласково сказала Нарцисса. — Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

Эрмиона подняла голову и быстро сказала:

— Мне надо поговорить с Гарри…

— Нет, — сказала Нарцисса. — Тебе нельзя.

— Но…

— Ему совершенно не нужно, — ровным голосом сказала Нарцисса, — сердиться еще больше. Он никогда не причинит тебе вред, но если его гнев вырвется из-под контроля, он может стать опасным для самого себя и для бьющихся предметов вокруг.

Эрмиона побледнела, но кивнула, соглашаясь.

Нарцисса посмотрела на Лупина.

— Проследи, чтобы Сириус написал это письмо. И пока он будет занят, ты можешь поработать над переводом этой книги. Ты согласен?

Лупин приподнял бровь.

— Да, конечно.

Нарцисса протянула руку Эрмионе, та посмотрела на Рона. Рон неохотно отпустил ее и. Рука об руку с Нарциссой, они вышли.

Как только дверь за ними закрылась, Джинни раздраженно выдохнула воздух.

— А как же я? — спросила она, повернувшись к Лупину и Сириусу. — Мне тоже дадут поручение? Или от меня нет никакой пользы?

Сириус закрыл лицо руками.

— Джинни, — устало сказал он. — Не сейчас…

— Ну и ладно, — обиженно сказала Джинни, и, громко топая, вышла из комнаты, хлопнув дверью.

Как только Джинни вышла из комнаты, Сириус развернулся к Лупину.

— А теперь скажи мне правду, — потребовал он, глядя в упор. — Ты думаешь, что это любовное зелье обратимо?

— Не знаю, — ответил Лупин, снимая с полок многочисленные книги и швыряя их на стол.

— Я видел, как ты изменился в лице. Ты что-то знаешь.

Лупин взял книгу, на корешке которой золотыми буквами было вытиснено «Самые Сильные Зелья» (а вы думали, что есть только один экземпляр?).

— Я ничего не знаю наверняка, — нервно сказал он. — Но я знаю, что любовные зелья — это вовсе не безобидная магия. Поэтому они и запрещены.

— Потому, что они очень-очень раздражают? — спросил Сириус, подтянув к себе пергамент, исписанный Эрмионой и просматривая размашистые строчки.

— Всякая магия, которая противоречит самой человеческой природе, есть, по определению, темная магия, — сказал Лупин. — Любовные зелья — это просто другая разновидность того, что лежит в основе Заклятия Империус. Заклинание, подавляющее волю человека…

Сириус покачал головой.

— У Эрмионы сильная воля.

— Это меня и беспокоит, — ответил Лупин угрюмо, листая «Самые Сильные Зелья». — Ты же видел, что может случиться с людьми, которые противятся Заклятию Империус. Безумие… если им повезет…

— Перестань, — прервал его Сириус, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Он потянулся за куском пергамента, занес перо и уныло уставился на него.

— Ты чего? — спросил Лупин, глядя сверху вниз на его макушку.

— Снэйп, — мрачно ответил Сириус.

— Ну, и что там насчет него?

— Да пойми ты, Лунатик! Если я напишу ему и попрошу об одолжении, ты что думаешь, он так и побежит? Он же НЕНАВИДИТ меня!

— Вероятно, по той одной-единственной причине, что ты колотил его все пять лет, пока мы были в школе, — заметил Лупин, улыбаясь уголками губ.

— Да, он немного раздражителен в этом плане, — согласился Сириус. Неожиданно его глаза заблестели, и он улыбнулся.

Лупин подозрительно посмотрел на него.

— Что это ты там придумал, а?

— Ну, видишь ли, — все еще улыбаясь, ответил Сириус. — Конечно, Снэйп не помчится оказывать мне услугу… или тебе… согласись, он и тебя ненавидит… и он скорее позволит Огнеплюю-Мантикрабу откусить себе ногу, чем поможет Гарри, но все-таки есть кто-то, кто ему симпатичен…

— Драко, — сказал Лупин и задумался. — Но его нет здесь. Эрмиона сказала, что он ушел, чтобы побыть наедине с самим собой.

— Я его не осуждаю, — сказал Сириус. — И уверен, что он не осудит меня за это.

Он схватил перо и начал лихорадочно писать.

— Ты что, подделываешь письмо от Драко? — бесстрастно спросил Лупин.

— Ага, — ответил Сириус. — Передай мне фамильную печать Малфоев, она в третьем ящике…

— Вообще-то это нечестно, — заметил Лупин, подавая ему печать.

— Честно, честно, — ответил Сириус, строча, как безумный.

— Ты выдаешь себя за другого, а это определенно нечестно. Не надо и в словаре смотреть.

Сириус бросил перо на стол и свирепо уставился на друга.

— У тебя есть идея получше?

Лупин ненадолго задумался.

— По правде, нет.

— Ты же видел лицо Гарри? И Эрмиона… это несправедливо, ведь они еще дети, они не должны были…

— Сириус, — прервал Лупин, пытаясь вытянуть перо у него из пальцев. — У тебя…

— Лунатик! — раздраженно прервал его Сириус. — Я отправлю это письмо, и что бы ты ни говорил…

— У тебя руки дрожат, вот что я хотел сказать. Дай мне этот пергамент, я знаю почерк Драко, поскольку он учился у меня. Позволь мне это сделать.

**************

— Я не могу, — сказал Драко.

Люций поджал губы.

— Слабак, — сказал он. — В этом и моя вина.

Драко не ответил. Сам не замечая этого, он пятился прочь от отца, пока не прижался к стене.

— Что случится, если я не буду ничего делать? — хрипло спросил он, наконец. — Я сойду с ума?

— А как ты сам полагаешь? — сказал Люций. Он медленно подходил к сыну, задумчиво глядя на него. — Раз ты узнал о нем, то и Слитерин теперь знает о твоем существовании. Или ты примкнешь к нему, или он убьет тебя.

Теперь он стоял очень близко — так близко, что Драко мог видеть огонь в его глазах. Драко знал, что означает этот огонь в глазах отца, и это было не к добру. Он опустил было глаза, но было поздно — Люций выбросил руку вперед и взял его за подбородок, принуждая держать голову прямо.

— Внутри тебя спрятан хитрый механизм, мой мальчик, — сказал он. — Темный Лорд завел тебя, как пружину и направил по этому пути. Это может быть твой путь к величию. Это может быть твоей второй попыткой. Нашей второй попыткой. Это то, для чего ты был создан. Многие ли могут сказать, что они были рождены для определенной цели? Но ты…

— Что, если я буду сопротивляться этому? — требовательно спросил Драко, голосом, который уже не подчинялся ему. — Что тогда?

— Что происходит с часами, если ты крутишь пружину наоборот? — ответил Люций. — Они ломаются.

Драко судорожно втянул воздух, будто его ударили в живот.

Люций оставил это без внимания.

— А почему вообще тебе нужно сопротивляться этому? — спросил он сына, по-прежнему смотря ему в лицо. — Стараешься быть хорошим?

Люций всегда по особенному произносил это слово — не так, как прилагательное, описывая хорошего мальчика или хорошую собаку, а подчеркивая, что это существительное — Хороший, и неприятное для него существительное. Конечно, Драко прекрасно знал, что он имеет в виду.

— Нет, — быстро ответил Драко, и тут же добавил, — я не знаю.

Он взглянул на отца.

— Я просто хочу иметь выбор.

— Ты думаешь, у тебя теперь есть выбор? У тебя больше нет выбора. Ты раб своих желаний, как и всякий другой. Думаешь, я не видел твое лицо там, в замке, когда ты смотрел на них, и на нее, и ее лицо, когда она смотрела на вас обоих? Ты хочешь обменять свое предназначение на дружбу мальчишки, который никогда не примет тебя, и на благосклонность девочки, которая не ответит на твою любовь. Заключить союз с людьми, от которых единственной наградой тебе будет подозрение и недоверие? Они люди не нашего круга, и никогда ими не будут. Ты никогда не будешь своим для них.

В течение своей речи Люций наблюдал, как меняется цвет лица его сына — вначале бледное, потом очень красное, и снова побелевшее. Он понимал, что Драко старается скрыть свои чувства, и по этому одному знал, что он причиняет ему боль. Что и должно было случиться. Драко был его сыном, и он мог помочь ему или ранить, по его усмотрению.

— Ты не изменишь то, что ты есть, Драко, — мягко, но непреклонно сказал Люций. — И они знают это. Дамблдор, Сириус Блэк, даже твой новый друг, Гарри Поттер — они все знают, что у них есть что-то, чего нет у тебя, какого-то необходимого атома недостает в твоей душе, и это делает тебя другим. Назови это моралью, нравственностью, или как хочешь. Но ты не можешь изменить это. Ты никогда не будешь таким, как они. Ты можешь носить маску морали, но и под ней ты такой, каким я сделал тебя.

Какое-то время Драко, не двигаясь, смотрел отцу в глаза. Потом его глаза потемнели, и он отдернул голову, освобождаясь от руки Люция.

— Пусти меня, — сказал он.

«Я потерял его, — изумленно подумал Люций, в то время как его сын, избегая его взгляда, скользнул от него прочь вдоль стены. — Я почти убедил его… Что-то было, что я мог сказать, это сработало бы, это сломало бы его. Но я его потерял».

Разочарование и гнев звучали в его резком голосе, когда он заговорил.

— Надо было убить тебя, когда у меня был шанс.

Драко остановился на полпути. Он по-прежнему опирался на стену, и что-то в его позе заставило Люция подумать, что только благодаря стене он держится прямо.

Драко поднял голову и посмотрел на отца. Его глаза были почти черными от страха, боли и гнева, и сейчас они были очень похожи друг на друга.

— Ты хочешь моей смерти? — спросил Драко. — Хорошо же.

Он поднял руки, взялся за Эпициклический амулет, висевший у него на шее, и, не задумываясь ни на мгновение, снял его через голову и бросил отцу. Люций Малфой машинально подался вперед и схватил блестящий круглый предмет на лету. И замер, глядя на него.

— Это тебе, отец, — сказал Драко. — Действуй. Сломай его. Раздави. Я буду мертв прежде, чем страж сможет войти в комнату.

Люций не двигался. Он только смотрел на своего сына, который смотрел на него горящими глазами и шептал:

— Чего ты боишься? Ты уже заключен сюда пожизненно. Они никогда не выпустят тебя. Давай же — сделай это!

— Нет, — сказал Люций, осторожно смыкая пальцы вокруг Амулета.

Драко пристально смотрел на него.

— Я не хочу твоей смерти, мой мальчик, — сказал Люций с легкой улыбкой. — Я передумал. Я хочу быть удовлетворен, зная, что ты жив и что ты страдаешь. Что ты растешь и страдаешь, зная, что ты сделал, чтобы уничтожить наш род, и как ты обрек меня гнить в этом аду. Надеюсь, что это будет терзать тебя заживо.

Он бросил взгляд на сына.

— А теперь убирайся. Меня тошнит от твоего вида.

Драко попятился. Затем он повернулся и с силой забарабанил по двери камеры. Некоторое время он стоял в ожидании, спиной к отцу. Услышав, как по другую сторону двери отпираются засовы, он медленно повернулся и посмотрел на Люция.

— Это еще не ад, отец, — сказал он. — Когда ты попадешь в ад, я думаю, ты обнаружишь там гораздо больше «людей нашего круга».

Дверь распахнулась, и Драко вышел.

**************

Если Рона и беспокоило, как он разыщет Гарри, то эти заботы быстро улетучились, едва он покинул библиотеку. Как оказалось, надо было просто идти на звук взрывов. Рон, волнуясь, пробежал по запутанным коридорам, остановился перед большой, окованной металлом, дубовой дверью, за которой раздавались звуки бьющегося стекла, глубоко вздохнул и распахнул ее.

Странное зрелище открылось его глазам. Сбитый с толку, он подумал, что в комнате идет снег, хотя этого и не могло быть. Воздух был наполнен белыми хлопьями. Рон разглядел Гарри, стоящего в середине комнаты — тонкая темная тень в центре белого пухового вихря. Ну, конечно, пухового, понял он, входя в комнату — это были перья, перья из подушек, по меньшей мере дюжину которых Гарри ухитрился располосовать на мелкие кусочки. Остатки наволочек были разбросаны по комнате, и множество мелких белых перышек запутались у Гарри в волосах.

— Гарри, — сказал Рон, испытывая одновременно сочувствие и изумление. — Что ты натворил?

— А на что это похоже? — спросил Гарри, скрестив руки на груди, будто непослушный пятилетний малыш.

Рон оглянулся вокруг с нарастающим подозрением. Несомненно, они находились в спальне — здесь стояла черная кровать с четырьмя стойками для полога, и огромный платяной шкаф красовался у дальней стены.

— Чья это комната? — спросил он.

— Спальня Малфоя, — объявил Гарри с мрачным удовлетворением.

— Так я и думал, — заметил Рон.

— Я тут меняю обстановку, — объяснил Гарри, и Рон в изумлении увидел, как пара стеклянных подсвечников пролетели через комнату и весело раскололись о стену.

— Сириус тебя убьет, — благоговейно сказал Рон.

— Прекрасно, — ответил Гарри. — Быстрая, безболезненная смерть — то, что доктор прописал.

— Гарри, — начал Рон, воспользовавшись минутным затишьем в буре, чтобы подобраться поближе к Гарри на случай, если придется его задержать. Хотя этот вариант выглядел ужасно непривлекательно, отчасти из-за невероятного количества стеклянных осколков на полу.

— Это всего лишь заклятие! Она не испытывает никаких чувств к Малфою!

Гарри молча посмотрел на него.

— Ну, хорошо, — неохотно признал Рон. — Может быть, у нее есть к нему какие-то чувства, очень незначительные, крохотные такие. Но ничего серьезного.

— Ты видел лицо Лупина, — сказал Гарри, вытряхивая перья из волос. — Он думает, что обратного заклятия не существует. Уж я-то понял.

Рон был потрясен.

— Конечно же, оно есть, обратное заклятие.

— Нет его, — ответил Гарри, будто смирившись. — Ей придется провести остаток дней, любя Малфоя… и все, что я могу — либо попытаться удержать ее возле себя и видеть, как она тоскует по нему, или отпустить ее с ним, и они поженятся, и у них будут кудрявые блондинистые дети, и я стану «дядя Гарри», и, может быть, они даже назовут одного из своих ужасных отпрысков в мою честь, и…

— ГАРРИ! — в отчаянии перебил его Рон. — Не забывай, пожалуйста, что подтекст быстро становится текстом.

БАМ! Одна из пышных подушек, лежащих на кровати, взмыла в воздух и взорвалась, осыпая перьями все вокруг.

— Это просто заклятие, — повторил Рон, досадливо отряхивая перья с плеч. — Это ничего не значит.

— Тогда почему она не сказала мне? — спросил Гарри, сверкая глазами на Рона, на перья и на все остальное в комнате. — Она могла просто рассказать мне, но она предпочла молчать. Или она не сказала мне потому, что не хотела, чтобы я знал, а она могла бы полностью насладиться любовью с Малфоем, или она не доверяет мне и думает, что я этого не вынесу, что просто смешно.

— Да уж, — поддакнул Рон, не удержавшись, — потому что сейчас ты ЗАМЕЧАТЕЛЬНО переносишь это.

Глаза Гарри сузились.

В этот момент распахнулась дверь.

Это была Джинни. Она выглядела раздраженной, ее глаза сверкнули при виде Рона, и она нахмурилась.

— Я вовсе не бесполезна… — начала она.

— Джинни! — в ужасе прервал ее Рон. — Я в некотором роде занят!

— Но… — Джинни перевела взгляд с Рона на Гарри, на множество летающих перьев, и ее глаза широко раскрылись в испуге.

— Я думала… — неуверенно начала она.

— Джинни, выйди отсюда, — нервно потребовал Рон.

Но Гарри уже смотрел на нее, прищурившись.

— Нет, — сказал он. — Оставайся, почему бы нет? Я тебе нравлюсь, Джинни, правда?

— Гм, — сказала Джинни, настороженно. — Конечно, Гарри, ты мне нравишься…

— Хочешь встречаться со мной?

Джинни от неожиданности изобразила губами букву «О».

— Что?

— Ты хочешь встречаться со мной? — заорал Гарри, который был весь покрыт перьями так, будто его атаковала стая линяющих голубей.

— Ну, все, достаточно, — заявил Рон и классическим движением, как поступали старшие братья в истории человечества до него, шагнул вперед и плотно закрыл дверь спальни перед носом у сестры. Затем он повернулся к Гарри и сурово посмотрел на него.

— Ты пьян, — сказал он.

Гарри сверкнул глазами.

— Я не пьян.

— Ты пьян, — мрачно повторил Рон. — Опьянен могуществом.

Он указал на кровать.

— Сядь и успокойся, Гарри.

К изумлению Рона, Гарри подчинился.

— Не очень хорошо с моей стороны, да? — угрюмо сказал он, глядя в пол.

— Нехорошо, — согласился Рон, обошел кровать и сел рядом с Гарри. — Тебе надо извиниться перед Джинни. Но это позже. А сейчас, мне кажется, тебе станет легче, если ты не будешь думать о Малфое…

— Да я не так уж и злюсь на Малфоя, — сказал Гарри.

Рон, осознав, что сидит с раскрытым ртом, поспешно закрыл его.

— Хорошо, если ты не сердишься на Малфоя, то на кого ты так взъелся?

— На Эрмиону, — ответил Гарри сквозь зубы.

Рон поспешно пригнулся, потому что стеклянный кувшин с резной ручкой в форме змеи просвистел мимо его головы и разлетелся на осколки у дальней стены.

— Черт побери, Гарри, — сказал Рон с невольным восхищением. — Это было круто!

— Ага, если бы я только мог проделывать эти штуки, когда я не срываюсь с катушек! — крикнул Гарри, в то время как дверцы шкафа резко распахнулись, и все его содержимое вырвалось наружу, как фонтан фейерверка.

Вещи пролетели по воздуху, будто стая безумных птиц. Что-то ударило Рона в плечо, и он опустил глаза посмотреть. Это была стопка носков и белья Драко.

— Итак, — сказал он, — я полагаю, это дает нам ответ на извечный вопрос: «трусы или плавки»?

Он улыбнулся Гарри.

— Лаванда и Парвати будут счастливы узнать, что Малфой носит… — Рон всмотрелся в этикетку на резинке, — трусы «Волшебная Одежда» от Кэлвина Кляйна. Кто бы подумал?

Он мельком взглянул на Гарри, который все еще был сердит, но в то же время, похоже, сдерживался, чтобы не засмеяться.

— Давай, Гарри, улыбнись — это тебя не убьет.

Рон отбросил трусы в сторону и посмотрел на друга.

— Ты сказал, что ты бесишься не из-за Малфоя, однако ты выбрал именно его спальню, чтобы выплеснуть гнев, а?

На этот раз Гарри улыбнулся — немного неохотно, будто это было ему неприятно.

— Ну, я же не говорил, что я весь такой белый и пушистый по отношению к нему.

Рон не ответил.

Гарри недоуменно посмотрел на него и вздрогнул. Рон тревожно всматривался в какую-то точку в противоположном конце комнаты.

— Что… — начал Гарри, но Рон, демонстрируя неожиданно быстрые рефлексы, прикрыл ему рот ладонью.

— Ш-ш-ш, — прошептал он. — Посмотри на шкаф.

Гарри посмотрел. И вскочил. Платяной шкаф, большой и тяжелый, размером как три Хагрида, раскачивался взад и вперед на своих резных ножках. Гарри быстро взглянул на Рона.

— Там что-то есть, внутри, — пробормотал Рон.

Гарри кивнул.

— Или кто-то, — попытался он выговорить сквозь пальцы Рона.

Рон убрал руку.

— Как ты думаешь…

Шкаф качнулся с такой силой, что едва не перевернулся.

— Палочки к бою, — прошептал Рон, вставая на ноги и роясь в своих одеждах. Гарри встал рядом, достав свою палочку и держа ее перед собой.

Двигаясь как можно тише, они пересекли комнату (Рон держался чуть впереди) и замерли перед шкафом. Рон протянул руку к одной из дверок. Он скосил глаза на Гарри, который, чувствуя себя довольно глупо — что там могло оказаться? — кивнул.

Рон рывком открыл дверь.

Какое-то мгновение не происходило ничего.

Затем что-то вылетело из шкафа с силой пушечного ядра и метнулось в сторону Рона, сбив его с ног. Палочка Рона выскользнула из его руки, и он громко закричал от боли, размахивая руками, чтобы защитить лицо от незваного гостя. Насколько Гарри мог видеть, у того была кожа сероватого оттенка, вращающиеся красные глаза и длинные лопатообразные пальцы, которые он сомкнул у Рона на горле.

Это был демон.

**************

Все еще хмурясь, Джинни прошествовала по коридору, отыскала лестницу и протопала по ней вниз, шаркая подошвами по камню, чтобы произвести как можно больше шума. Но вокруг не было никого, кто мог бы услышать ее.

«Бесполезная, — думала она. — Они все считают, что от меня нет никакой пользы. Даже Рон захлопнул дверь передо мной, а Сириус и Лупин сказали, чтобы я убиралась…»

Впрочем, Гарри предложил ей встречаться с ним. Да, конечно, надо признать, что это не было искренним предложением. Скорее, трагический крик о помощи. Не то, чтобы она была против — она была удивлена, поняв, что на самом деле ее это вовсе не волнует.

Джинни пересекла большую и безлюдную гостиницу, не подозревая, что она прошла по люку, ведущему в подземелья. Она знала, что бродит без цели, во всяком случае, материальной цели. Она просто надеялась увидеть Драко, надеялась, что вот она повернет за очередной угол, и он будет стоять там — высокий, бледный и раздражительный, но может, он примет ее извинения? Потому что она очень хотела извинится перед ним за то, что пинала его по ребрам.

«Что, если бы это была я, год назад, — подумала она, — и это Гарри выпил бы любовное зелье и внезапно оказался бы у моей двери. Могла бы я прогнать его ради дружбы с Эрмионой?»

Она очень сомневалась в этом.

Когда она вышла из гостиной, чьи-то голоса привлекли ее внимание. Она находилась в коридоре возле столовой и, повернув голову, увидела Эрмиону и Нарциссу, сидящих за огромным столом под гобеленом с фамильным гербом Малфоев. Эрмиона беспокойно вертела в руках чашку с чаем, и Нарцисса смотрела на нее с отдаленной симпатией.

— Мне очень, очень жаль, — говорила Эрмиона приглушенным голосом. — Я должна была сразу сказать Гарри правду. Я просто думала, что смогу справиться сама. Ужасно, что он теперь подумает. И Драко… — она с тревогой взглянула на Нарциссу. — Для него в этом тоже нет ничего хорошего.

«Как верно подмечено», — подумала раздраженно Джинни.

— Он, должно быть, очень любит тебя, — сказала Нарцисса, — если дал тебе это.

И она показала на Эпициклический амулет, обвивавший шею Эрмионы.

На Эрмиону было жалко смотреть. И Джинни, чувствуя к себе такую же жалость, отвернулась и пошла дальше по коридору.

**************

Никогда прежде Драко не летал так, как сейчас, гоня свою метлу сквозь надвигающиеся облака на фоне темнеющего, чернильного неба. Если бы Гарри увидел его, он был бы изумлен, даже поражен — не только скоростью полета, но тем, с каким безрассудством и точностью он летел, касаясь верхушек деревьев, скользя над поверхностью прудов, бросая метлу из стороны в сторону, переворачиваясь вниз головой из озорства. Наконец, он замедлил полет и спикировал к земле, резко затормозив.

Он снова был на земле Малфоев, на краю Бездонной Пропасти. Небо теперь было стального цвета, расчерченным слабыми угольно-черными метками, похожими на метки внутри морской раковины, и Пропасть разверзлась перед ним, черная и бездонная. Драко подошел к краю, встал на колени, и его бурно и неожиданно стошнило. Когда его желудок прекратил конвульсии, он сел и машинально коснулся меча, висящего у него за плечом.

Он наложил на меч заклятие, чтобы сделать его невидимым — вряд ли даже Малфою позволили бы явиться без приглашения в клинику для душевнобольных, бряцая мечом — и теперь, не задумываясь, он провел левой рукой по нему, снимая чары. Меч ожил под его рукой, сияя серебром в серых сумерках, и драгоценные камни на рукояти блестели, будто глаза.

«Ты захотел владеть им сразу, как только ты увидел его, коснулся его, ты знаешь, что это — это твое будущее, и ты не можешь убежать от него».

«Это твоя сущность».

Драко перекатился набок, по-прежнему крепко сжимая меч в руках, провел рукой дальше от эфеса, к клинку, и крепко сжал кисть, чувствуя, как наточенное лезвие разрезает его кожу, и как струится кровь. Боль была совсем небольшой, но она отрезвила его и заставила его встать.

Драко подошел к краю Пропасти и посмотрел вниз, в черноту. Он поднял меч в левой руке, выставив его прямо перед собой…

Видения того, что прошло, того, что происходит, того, что произойдет, если ты захочешь этого…

…и отпустил меч.

Конечно же, не было никакого звука, пока меч исчезал в темноте, кувыркаясь, мерцая и тускнея, проглоченный Пропастью.

Чувствуя невероятную усталость, Драко повернулся к Пропасти спиной и зашагал к своей метле. Когда он нагнулся, чтобы поднять ее, он заметил в траве что-то блестящее.

«Нет!»

Это был меч, светящийся, прекрасный и совершенный. Драко протянул руку за своим Всполохом — и меч загудел, задрожал и прыгнул ему в ладонь, замерев там. Будто сросся с рукой.

«Ты не можешь убежать от него».

«Это твоя сущность».

**************

— Рон! — закричал Гарри, кинувшись к другу, но поскользнулся на разбитом стекле и перьях и упал. Острая боль пронзила его руки, коснувшиеся усыпанного стеклом пола. Палочка выскользнула из пальцев и покатилась, стуча по плитам.

«Она мне все равно не нужна», — подумал Гарри, быстро вскакивая на ноги.

Рон сражался не на шутку — он перевернулся на спину и пинал демона, навалившегося на него сверху, ногами. Руки он держал у горла, пытаясь ослабить хватку демона на своей гортани. Он тоже уронил палочку…

Не раздумывая, Гарри поднял правую руку и направил ее на демона.

— Импедимента! — закричал он.

Белый свет вырвался из его пальцев и ударил демона в грудь, опрокинув его на спину. Рон тут же метнулся в сторону, освобождаясь от хватки на горле, и, вскочив на ноги, попятился к Гарри. Одну руку он держал у горла, разукрашенного иссиня-багровыми отметками.

Гарри покосился на него.

— Ты в порядке?

Рон кивнул, заглатывая воздух.

Гарри повернулся и посмотрел на демона, который стоял на коленях на полу, сверкая на них вращающимися красными глазами. Он сразу понял, что это не был тот же самый демон, который прорвался в их с Драко спальню тогда, в школе — хотя и не мог бы объяснить, откуда он это знает. Но существо, безусловно, принадлежало к тому же виду. У него были такие же длинные, лопатообразные пальцы, каждый из которых оканчивался зловещим, острым ногтем, и такие же красные глаза.

— Гарри Поттер, — сказало оно, и голос его был такой же, как голос другого демона — будто потрескивание дров.

Глаза Гарри сузились.

— Ты знаешь, кто я?

Демон издал свистящий звук.

— Скоро ты умрешь, Гарри Поттер, — объявил он.

Гарри широко раскрыл глаза.

— Что это все значит? — возмутился Рон хриплым голосом, массируя свое горло.

Взгляд демона остановился на Гарри.

— Ты знаешь, — прошипел он.

— Нет, я не знаю, — холодно ответил Гарри. — И я полагаю, что ты мне объяснишь, или я окрашу эту стену позади тебя в новый интересный цвет, который называется «Следы Мозгов».

Демон уставился на них.

— Никакого чувства юмора, — заметил Рон, покачав головой.

Внезапно демон бросился на Рона, протягивая к нему руки. Рон метнулся в сторону, и демон приземлился на четвереньки, обернулся и снова уставился на них.

— Гарри Поттер…

— Заткнись! — заорал Гарри, вклиниваясь между чудищем и Роном.

Он ощущал прилив ярости — каждая унция ярости, которую он переживал в течение прошедших нескольких часов, кристаллизовалась в острый ледяной клинок, который бешено крутился в его груди. Он чувствовал, как что-то рвется наружу — что-то высвобождалось внутри него, что-то важное. Гарри отбросил в сторону свою волшебную палочку, направил руку на тварь, угрожающую ему — и то, что было внутри него, выплеснулось на свободу — он чувствовал, как оно прорывается сквозь его кровь, его жилы, руку… и выстрелило из его пальцев, будто белая молния.

Струя света поразила демона в грудь. Издав удивленный жалобный крик, он отлетел назад и сильно шарахнулся в стену с противным хлюпающим звуком. Он безвольно свалился на пол и лежал теперь, как куча тряпья.

Но Гарри еще не закончил. Он все еще чувствовал жар белого света в своих жилах и хотел чего-то еще — разрушающего, неистового…

Его взгляд упал на платяной шкаф. Тот самый шкаф, в котором он однажды застал Эрмиону, целующую Драко. Огромный, тяжелый, изготовленный из дуба, не менее восьми футов высотой.

Гарри повернулся, протянул к нему руку, и шкаф приподнялся на несколько дюймов над полом. Гарри ощущал сопротивление его веса, будто он поднимал его на блоке.

«Давай, — приказывал он мысленно. — Давай».

Отозвавшись стонущим скрипом внутри Гарри, шкаф взмыл в воздух и вырвался из-под его контроля. Будто выпущенный из катапульты, шкаф пролетел через комнату, врезался в стену напротив, перевернулся и упал на неподвижное тело демона, развалившись на куски.

— Гарри! — будто издалека, услышал он крик Рона. — Хватит!

Он почувствовал, как Рон трясет его за плечи, и опустил руки. Внезапно он ощутил, что ему не хватает воздуха, и пошатнулся, едва не налетев на кровать.

— Гарри…

Рон смотрел на друга, который выглядел бледным и обессиленным, волосы и одежда Гарри промокли от пота, будто он пробежал марафон. Он жадно заглатывал воздух, согнувшись вперед и упершись ладонями в колени. Не обращая внимания на чей-то стук в дверь спальни, Рон пригнулся и заглянул в лицо Гарри.

— Гарри, с тобой все в порядке?

Гарри кивнул, не поднимая глаз.

— Дыши, — велел Рон и тут же засомневался, правильный ли был совет. Гарри не испытывал трудностей с дыханием, наоборот — он дышал слишком глубоко.

— Хватит, Гарри, успокойся, — сказал он. Стук в дверь становился все громче.

— Ты что, собираешься свалиться в обморок?

В этот момент дверь, которая уже тряслась на петлях, распахнулась с грохотом, будто от выстрела. Сириус, Нарцисса и Лупин ворвались внутрь. Позади них стояла Эрмиона. Она задержалась в дверях, прижав руку ко рту, в то время как старшие подбежали к Гарри и Рону.

— Что за чертовщина здесь происходит? — требовательно спросил Сириус, кладя руку Гарри на плечо.

— Что-то было в этом шкафу, какая-то тварь, — ответил Рон. — Она напала на меня.

— Я его пристукнул, — коротко пояснил Гарри, все еще пытаясь восстановить дыхание.

— Чем? — спросил Сириус, осматривая разрушения широко открытыми глазами.

— Стеной, — ответил Гарри.

— А потом шкафом, — пришел Рон на помощь.

— Это было ужасно круто! — добавил он и, поймав предупреждающий взгляд Сириуса, поспешно добавил. — Хотя и плохо, разрушительно и, возможно, противозаконно.

— Это был демон, — объяснил Гарри, все еще задыхаясь.

Взгляды всех устремились к телу демона. Было видно только серую, кожистую руку, торчащую из-под полуразрушенного шкафа.

— Ну что ж, я думаю, ты убил его до смерти, — сказал Рон. — Отличная работа, Гарри! — Если это был демон, — заметил Лупин, — то формально он уже был мертвым.

— Хорошо, значит, он сделал его еще мертвее, — сказал Рон, глядя на Лупина так, будто тот хотел испортить праздник.

— Нет, не сделал, — возразил Сириус. — У него шевелятся пальцы.

Несколько событий случилось сразу.

Нарцисса резко обернулась. Лупин, внезапно встревожившись, выхватил палочку. Рон повернулся и удивленно уставился на шкаф. А Гарри неожиданно выпрямился, посмотрел на обломки шкафа и дергающуюся руку демона, не без приятности позеленел в лице и объявил:

— По-моему, я теряю сознание.

Сириус, прыгнув спиной вперед, как раз успел подхватить Гарри, когда он упал.

Эрмиона видела, как Сириус кинулся, чтобы поймать Гарри и подхватить его на руки. До сих пор она стояла, застыв, в дверях, но вид падающего Гарри отрезвил ее, и она бросилась в спальню, едва не споткнувшись об обломки искалеченного шкафа, торопясь оказаться рядом с Гарри. Она видела, как Сириус подхватил его (Внезапно Гарри показался очень маленьким и выглядел гораздо моложе) и положил его на кровать Драко, склонившись над ним. Лупин и Нарцисса встали позади, закрыв от нее Гарри, и тут чья-то рука взяла ее под руку, и чей-то голос произнес:

— Эрмиона, не надо.

И ее вывели обратно в холл, и дверь спальни захлопнулась с резким звуком, и это было все. Она обернулась и увидела того, кто держал ее руку — Рон.

— Пусти меня, — прошипела она, пытаясь вырвать руку, но он держал ее.

— Нет, Эрмиона, — сказал он.

— Ты должен! Мне нужно убедиться, что с ним все в порядке!

— С ним все хорошо, разве ты не слышала, как Лупин сказал, что все хорошо, он просто потратил слишком много энергии, поднимая этот шкаф…

— Я ничего не слышала! — взвизгнула Эрмиона.

— Потому, что ты не слушаешь! — заорал Рон в ответ. — Закатываешь истерики! Именно поэтому тебе нельзя туда!

Они кричали друг на друга, хотя их разделял всего шаг — и Эрмиона вдруг вспомнила, как много-много раз это происходило с ними раньше. Это, однако, не остудило ее гнев — она чувствовала, как злость переполняет ее, злость на жизнь, а не на Рона, но он попал под руку.

— Кто ты такой, чтобы говорить мне, что я могу делать, и что — нет? — простонала она.

— После всех глупостей, что ты натворила в последнее время, можешь считать, что тебе повезло, что кто-то может сказать тебе это! Потому что ты сама не имеешь ни малейшего понятия!

Эрмиона почувствовала, как сжимает кулаки.

— Я ненавижу тебя! — крикнула она.

Рон расхохотался.

Эрмиона закрыла рот рукой.

— О Господи, — сказала она. — Неужели я это сказала?

— Теперь ты понимаешь, что я имел в виду, — ответил он, посмеиваясь.

— Прости, пожалуйста, — пробормотала она. Злость испарилась, уступив место дурацкому желанию высморкаться.

Рон посмотрел на нее, и слабая улыбка мелькнула на его губах.

— Ладно уж, — сказал он. — Иди сюда.

Он протянул ей руку, и Эрмиона едва не упала, бросившись к нему; Рон обнял ее, и она обняла его в ответ, чувствуя его надежное, теплое и удивительно успокаивающее присутствие. Она слышала, как бьется его сердце, отсчитывая секунды под его потертой рубашкой.

— Обещай, что скажешь правду, — сказала она. — Лупин сказал, что с Гарри все в порядке?

— Маленький мальчик в полном порядке, — ответил Рон. — Клянусь тебе.

Она откинула голову и посмотрела на него.

— Я должна поговорить с ним.

— Ты можешь, — сказал Рон. — Попозже.

— Я ничего не хочу скрывать от него. Я должна рассказать ему все. Я должна…

Рон отпустил ее и закрыл руками свои уши.

— Не говори мне ничего! — пропищал он. — Я не хочу знать о тебе то, что не знает Гарри. Этот путь ведет к безумию и летающей мебели.

Эрмиона слегка улыбнулась.

— Ну, хорошо.

Какая-то мысль отразилась на ее лице.

— Рон?

— Чего?

— Ты и я — мы похожи друг на друга или совсем разные?

Эрмиона оценила то, что он, похоже, всерьез задумался над этим глупым вопросом.

— Мы похожи, — наконец, сказал он. — Потому что мы оба тратим все свое время, следуя за Гарри, беспокоясь за него, поднимая его и стряхивая с него пыль, когда он делает глупости, которые едва не убивают его.

— Именно это ты и делал? Стряхивал пыль?

Рон насупился, глядя на нее.

— Точнее, я склеивал его обратно, — сказал он. — Эрмиона…

— Что?

— Ничего.

Он откинул голову к стене.

— Почему Малфою надо было оказаться там? — произнес он, обращаясь к пространству над ее головой. — Из всех людей на свете, которых ты могла бы увидеть в тот момент, почему он?

Она хотела ответить, что она думает, что это был рок, что-то предопределенное, что-то, что не давало ей выбора, что-то вроде кары — вот только она не была уверена, была ли эта кара предназначена ей или Драко. Но вместо этого она лишь пробормотала, уткнувшись в его рубашку:

— Он не такой плохой. Нельзя судить о книге по ее обложке, Рон.

— Не путай Малфоя с книгой, — сказал Рон. — Как-никак, в книге есть содержание.

Эрмиона легонько стукнула его по плечу.

— Вредный.

Она разняла руки, отступила назад и скользнула взглядом по двери спальни.

— Эрмиона, — предостерегающе начал Рон.

— Я не собираюсь входить, — сказала она, оправляя блузку. — Я подумала о том, что сказала мне Нарцисса.

— Что же?

— Что я была бы счастливее, если бы была полезной, — ответила она. — Полезной для Гарри. — Она слабо улыбнулась Рону. — Наверное, счастливее всего я была тогда, когда помогала ему выпутываться. Даже, если он этого не знает. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Все еще опираясь на стенку, Рон усмехнулся:

— Очень редко, а может, и никогда.

Эрмиона показала ему язык, повернулась и пошла прочь по коридору. Рон смотрел ей вслед, наполовину удивленный, наполовину рассерженный.

— Куда ты идешь? — окликнул он ее.

— В библиотеку! — крикнула она в ответ, не оборачиваясь. — Если хочешь быть полезным, можешь пойти тоже и помочь мне.

Рон покачал головой и последовал за ней.

— Ну конечно.

**************

Драко приземлился в саду, сразу же за воротами, украшенными плетением из змей и букв М. Он спешился с метлы, прислонил ее к стене и оглянулся вокруг.

Начинался дождь, точнее, мелкая морось. Окрестности Замка Малфоев казались серебристо-черными в дымке лунного света. Даже в темноте Драко различал черные отметины в земле там, где были вырваны с корнем ядовитые магические растения, или где протащили тяжелые предметы. Было странно стоять здесь и знать, что больше не надо помнить, как избежать десятков заговоров, чар и неприятных сюрпризов в виде смертельных заклинаний, которые когда-то окружали поместье подобно невидимому магическому забору. Без них это место казалось нездешним. Чужим.

«Здесь я тоже чужой».

Оставив свою метлу стоять у стены, он двинулся к дому, ныряя под мокрые ветви деревьев (по крайней мере, их они не спилили). Он миновал поляну, где раньше обитала семья гигантских пауков, пересек мост в виде дракона, который был когда-то заряжен Взрывающим Заклятием, обогнул угол дома и чуть не заорал, когда чья-то рука высунулась из темноты и схватила его за рукав.

Годы занятий фехтованием и Квиддитчем выработали у него быстроту рефлексов. Он развернулся, перехватил чужую руку и воспользовался этим, чтобы опрокинуть незваного гостя (который, надо сказать, почти не сопротивлялся) на землю.

Грабитель шлепнулся в грязь, издав приглушенный негодующий крик. Капюшон откинулся, открыв бледное лицо, окруженное струистым облаком серебряных волос, раскосые темно-синие глаза и знакомый рот с поджатыми губами.

— Флёр? — произнес Драко, не веря своим глазам.

По мере того, как адреналин оставлял его тело, его ноги начали дрожать, и он прислонился к мокрой каменной стене.

— Тебе не следует так подкрадываться к людям, — добавил он строго. — Надо было топать ногами или напевать, или еще что-нибудь.

Флёр все еще хмурилась.

— Ты сбил меня с ног, — сказала она. — Это некрасиво.

— Я не знал, что это была ты, — заметил он. — Если ты разгуливаешь в чужих садах, надеваешь капюшон и вообще выглядишь загадочно, то мотивы этого будут неправильно поняты. Так уж заведено.

Вот теперь она улыбнулась. Капли дождя запутались в ее тонких серебряных волосах и повисли, как бусинки, на кончиках ресниц. Очень привлекательно. Флёр подала ему руку. Даже сидя посреди грязной лужи, она ухитрялась выглядеть повелительницей.

— Помоги мне встать, — потребовала она.

Драко взял ее за руку и поднял на ноги. Флёр оглядела свою серебряную мантию, забрызганную грязью, нахмурилась и провела по ней правой рукой сверху вниз. Драко услышал, как она пробормотала «Абстерго!», и ее одежды тут же засияли чистотой.

— Прекрасно сработано, — сказал он с искренним восхищением. — Но все же, почему ты здесь?

Она посмотрела на него и улыбнулась.

— Мне кажется, ты знаешь, — ответила она.

Он покачал головой.

— Нет, я, в самом деле, не знаю.

— Ты знаешь. Помнишь? — добавила она, намекая. — Ты и я… в моей комнате… там были разноцветные бабочки…

Драко нахмурился.

— Это что, какая-то шарада? Терпеть их не могу. Это не та, что с карликом и куском льда?

Флёр топнула ногой.

— Ты нарочно придуриваешься, — сказала она.

— Не совсем, но я польщен, что ты так думаешь.

Она надула губы.

— Без тебя в школе ужасно скучно.

— Я уверен, что это так, но…

— И ты мне должен, — сказала она.

Это остановило его.

— Я что?

И тут он вспомнил. Разноцветные бабочки, Флёр сильно бьет его по плечу и говорит: «За тобой долг, Драко Малфой».

«О, нет».

— Как, по-твоему, я нашла тебя? — добавила она. — Это старая магия. Ты в долгу у меня, это создает связь между нами. Я могу найти тебя где угодно.

Драко потер глаза тыльной стороной ладони.

— Флёр, сейчас, в самом деле, не очень удачное время. У меня был очень, очень тяжелый день.

Флёр покачала головой.

— Нет-нет, — сказала она. — Драко, ты не можешь выбирать, когда отплатить за услуги. Это не в их природе. Ты дал мне слово.

Он искоса посмотрел на нее. Можно было легко забыть, что за большими глазами и пухлыми губками прячется живой и острый ум, но он-то знал, что это так.

— Ты никогда бы не нашел свою подружку, если бы не я, — напомнила Флёр.

— Она не моя девушка, — машинально поправил он. Затем до него дошло, и он уставился на нее. — Откуда ты это знаешь?

— Помнишь вил в саду возле башни?

— Да, во всех деталях.

— Это были мои кузины.

— Эти вилы? Они твои родственницы? Откуда ты знаешь?

Флёр пожала своими прекрасными плечами.

— Они рассказывали мне, как они встретили тебя, — она улыбнулась. — Ты им очень понравился.

— Я трепещу. Как они узнали, кто я?

— Разумеется, я рассказала им о тебе! — сказала Флёр, распахнув свои темно-синие глаза. — Я попросила мою кузину Флору проследить родословную Малфоев. Я хотела быть уверенной, что ты и я не очень… близки.

— Близки для чего? Для замужества? — спросил он с сарказмом. Но тут же осекся, увидев выражение ее лица.

— Замужество? Ты что, с ума сошла? Мне только шестнадцать!

— Тебе же не будет шестнадцать всю жизнь.

— Собственно, при таком образе жизни я вряд ли доживу до семнадцати, так что в этом смысле я навечно останусь шестнадцатилетним, но это печальная тема, оставим ее. Ты хочешь сказать, что эти вилы позволили мне пройти потому, что они знали, что ты хочешь выйти за меня замуж?

— Да, — ответила Флёр с утонченной простотой.

Драко выпучил глаза.

— Это же смешно!

— Не вижу ничего смешного, — сказала Флёр, принимая строгий вид.

— И ты все еще хочешь выйти за меня замуж?

Флёр покачала головой.

— Выяснилось, что мы с тобой дальние родственники. Так что не получится.

— Как неудачно, — сказал Драко, чувствуя безмерное облегчение.

— Однако, — сказала она, резко останавливаясь и поворачиваясь к нему, чтобы положить руку ему на плечо. — Мы все равно можем заняться сексом. При условии, что никто об этом не узнает.

Он едва не споткнулся о корень.

— Что?!

— Ты задолжал мне маленькую услугу.

Драко, моргая, смотрел на нее.

— Ты хочешь заняться сексом со мной? В качестве одолжения?

Флёр улыбнулась ему, пожала плечами и кивнула.

— Да.

— Ты уверена? — недоверчиво спросил он. — Я хочу сказать, ты могла бы попросить что угодно. Что угодно. Деньги? У меня полно денег.

Вместо ответа Флёр скрестила руки на груди и с иронией посмотрела на него. Он не мог сказать наверняка, но, похоже, она нетерпеливо постукивала ногой.

— Я не хочу денег, — сказала она. — Я хочу тебя.

Драко уставился на нее, не веря своим ушам.

— Прямо сейчас? Вот здесь?

— Ну да. Почему нет?

— Ой.

Он посмотрел на нее. Она была прекрасна в полумраке, и это было даже лестно для него, и, в конце концов, ему было шестнадцать.

Он пожал плечами.

— Ну что ж, так и быть.

**************

Сознание вернулось к Гарри рывком, с ощущением, будто его душили. Он жадно вдохнул воздух, и тотчас чьи-то руки легли ему на плечи, и женский голос велел ему лежать и дышать. Прохладная рука коснулась его лба, убрав волосы назад. Он усиленно заморгал, не видя ничего без очков.

— Эрмиона? — произнес он слабым голосом, хотя он уже знал, что это не она — он на память знал прикосновение ее руки. Это был кто-то другой.

— Это Нарцисса, — отозвался ласково голос. — Лежи, не вставай.

— Нет, — упрямо возразил Гарри.

Он с трудом приподнялся и откинулся на спинку кровати, моргая.

Нарцисса озабоченно смотрела на него. Похоже, он оправился, хотя и был очень бледен. Она сдерживала в себе желание обнять этого мальчика, который напоминал ей сына, несмотря на то, что он был совершенно другим — обнять его, успокоить, взъерошить ему волосы… Но сделать это значило бы обращаться с ним, как с ребенком, а она понимала, глядя на него, что он почти вышел из этого возраста.

Даже за последние две из трех недель, прошедшие с тех пор, когда она увидела его в первый раз — против желания, но решительно вставшего против Вольдеморта и толпы Пожирателей Смерти в фехтовальной комнате — она могла видеть, как изменилось его лицо. Его черты уже начали приобретать определенность — процесс, который, раз начавшись, происходит так стремительно, и который в течение года превратит его из ребенка во взрослого человека. Он больше не был ребенком — она могла бы обнять и поцеловать ребенка, но, разумеется, никогда бы не обняла незнакомого мужчину. Итак, Нарцисса сдержала желание прикоснуться к Гарри, она только потянулась за его очками, осторожно вложила их ему в руку и спросила:

— Ты можешь сесть?

— Ага, — ответил он, напяливая очки на нос и моргая. — Я в порядке.

И чтобы показать это, он сел, лишь чуть-чуть побледнев от усилия.

— Я в порядке, — повторил он. — А где Сириус?

— В подземелье, — буднично ответила она. — Они с Лупином отправились запереть эту тварь, которая напала на вас. В данный момент они устанавливают магические запоры на одной из камер.

— Так оно не умерло?

Нарцисса покачала головой.

— Нет, не умерло, но оно без сознания. Сириус надеется, что когда Дамблдор прибудет сюда, он сможет помочь им разобраться, что это такое.

— Я могу помочь им разобраться, — заявил Гарри, пытаясь встать. — Я уже видел такое раньше.

Теперь Нарцисса дотронулась до него — она положила руку ему на плечо и мягко заставила откинуться на подушки.

— Отдохни немного, Гарри. Тебе нужно восстановить силы. После того, что ты сделал…

Она осеклась, так как его глаза широко раскрылись от удивления. Его взгляд обежал комнату, замечая невероятные разрушения — разбитый шкаф, расколотые вдребезги подсвечники и бутылки, растерзанные подушки. Гарри был ошеломлен.

— Я… — заговорил он. — Я уплачу за все это, у меня есть деньги, я могу…

— Нет, — твердо сказала Нарцисса. — Гарри, это твой дом. Я вовсе не хочу сказать, что ты можешь ходить повсюду, ломая мебель, и Сириус, наверное, заставит тебя очищать сад от гномов до самого Страшного Суда, но никто никому платить не будет. Ты понял?

Гарри кивнул, хотя вид у него был слегка обалделый.

— Короче, — добавила она. — Я считаю, что ты сам себя достаточно наказал. Ты, конечно же, понимаешь, почему ты потерял сознание?

Гарри покачал головой.

— Чтобы сделать то, что сделал ты — истратить столько магии в одной вспышке — понимаешь, эта энергия должна откуда-то взяться. Для этого, в частности, и нужна волшебная палочка — большинство волшебников не обладают достаточной магией сами по себе, чтобы творить заклинания без определенной помощи. Палочка также помогает сфокусировать энергию. Ты же попросту выплеснул магию из себя самого, даже не пользуясь палочкой, чтобы направить ее, так что она вылилась потоком — исчерпав твою энергию. Если бы ты продолжал, ты отправил бы себя в нокаут или даже убил бы. Ты должен быть осторожен, Гарри.

Гарри смотрел в пол, нервно потирая ладони.

— И еще тебе надо научить моего сына тоже быть осторожным, — добавила она слегка дрогнувшим голосом.

Гарри удивленно вскинул голову.

— Малфоя? — переспросил он и тут же поправился. — Я хочу сказать, что он и так очень осторожен. Он один из самых… осторожных людей, кого я знаю.

— Ты его не любишь, — сказала она.

— Нет, он мне действительно нравится, — неуверенно возразил Гарри. — Я думаю, что он…

— Самодовольный мерзавец, — ровным голосом закончила Нарцисса. — Не переживай. Иногда он такой и есть.

Она улыбнулась Гарри, который смотрел на нее, открыв рот.

— Там в коридоре кое-кто ждет, пока ты проснешься, — сказала она вполголоса.

По лицу Гарри было видно, что он тут же догадался, кого она имела в виду — разумеется, Эрмиону. Он закрыл рот и сжал губы в тонкую линию.

— Я не хочу ее видеть.

Нарцисса смотрела на Гарри, который с вызовом выставил свой подбородок. А вот сейчас, подумалось ей, он в самом деле чем-то напоминает Драко. По крайней мере, своим упрямством.

— Даже на одну минуту?

— Нет.

— В конце концов, тебе придется с ней увидеться…

— Не наедине.

— Она любит тебя.

Гарри явно было ужасно неловко.

— Я не думаю…

— Ну, разумеется, как бы ты мог?

Гарри моргнул, чувствуя себя окончательно сбитым с толку и взятым в осаду.

— Как бы я мог что?

— Думать. Как ты мог думать о чем-либо еще, помимо того, насколько ужасна эта ситуация, как чрезвычайно страшна она для вас обоих?

— Э-э, — начал Гарри. — Это что, совет? Потому что на самом деле я не думаю, что…

— Ты думаешь, что я сама не знаю, о чем говорю, — твердо закончила Нарцисса. — Потому что я не знаю тебя. В какой-то мере, ты прав. Я не очень хорошо знаю тебя, Гарри. И взрослый человек во мне хочет сказать, что тебе только шестнадцать лет, и ты забудешь Эрмиону, и нужно идти вперед и не беспокоиться ни о чем. Но я видела вас вместе, и я могу сказать тебе только одно — никогда в жизни я не видела, чтобы кто-нибудь смотрел так, как она смотрит на тебя. За исключением того, как ты смотришь на нее. Я бы не пренебрегала этим, будь я на твоем месте.

Гарри, который то краснел, то бледнел во время этой речи, смотрел на Нарциссу широко открытыми глазами. Она поднялась, осторожно положила руку ему на плечо и слегка сжала его.

— Помни это, — сказала она и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

**************

— Почему я? — спросил Драко, в то время как Флёр принялась стягивать с него куртку. Она приостановилась и посмотрела на него.

— А почему нет?

— Ну, видишь ли, ты очень красивая, и ты вполне могла бы выбрать кого угодно. И я моложе тебя. Я хочу сказать, несомненно, я невероятно привлекателен и к тому же очень богат, и я всегда очарователен и шикарно выгляжу, и умный, и великолепный во всех отношениях, и… погоди-ка, все это начинает звучать очень убедительно. Ничего удивительного в том, что я тебе нравлюсь.

— Потому, что ты — Магид, — сказала Флёр.

Она зацепила ногой его лодыжку и дернула. Драко упал навзничь и растянулся на земле, глядя на нее снизу вверх.

— И ты мне действительно нравишься. — Она нахмурилась. — Но ты начинаешь сердить меня.

Она опустилась на колени рядом с ним, грациозно расправив при этом свою одежду.

— Знаешь, что случается с теми, кто нарушает священную клятву, данную виле?

Он приподнялся на локтях, увязнувших в мокрой земле, и покачал головой.

— Если ты думаешь, что, угрожая мне, ты можешь заставить меня сделать все, что тебе хочется… — заговорил он и остановился, — пожалуй, в этом ты права. Но — и я говорю это не потому, что ты мне не нравишься — в школе полно других Магидов, вряд ли я один такой.

Флёр уперлась руками в бедра.

— Например?

— Ну, как насчет Гарри?

Флёр удивилась.

— Гарри?

— Почему бы не Гарри? — продолжил Драко, сам не веря, что он действительно говорит это. — Я имею в виду, что о нем не скажешь ничего плохого. Я не собираюсь бежать покупать календарь «Гарри Поттер в купальнике», но знаешь, он высокий, и у него темные волосы, и девушкам это нравится, и… ты что, расшнуровываешь мои ботинки?

— Но ты же не можешь оставаться в них, правда? — рассудительно ответила она, сдергивая ботинок. — Ой, смотри, у тебя уточки на носках! Как это мило. Да, кстати, Гарри тоже очень привлекателен. Но он слишком влюблен в свою подружку.

— И я тоже, — заметил Драко.

Флёр покачала головой.

— Это не то же самое.

— Почему это нет? — раздраженно огрызнулся Драко.

— Потому, что она не любит тебя в ответ, — сказала она и стянула второй ботинок.

— Ну, спасибо, что заметила, — с иронией ответил он. — Может, возьмешь теперь нож, воткнешь мне его в грудь, да еще и покрутишь немножко? А то мне кажется, что я недостаточно страдаю.

Вместо ответа Флёр положила руки ему на грудь и сильно прижала к земле. Откинув капюшон своего плаща, она распростерлась над ним, и ее длинные серебристые волосы разметались вокруг них, будто клетка из мерцающих нитей.

— Ты не должен страдать, — сказала она, ткнув пальцем ему в ребра. — Ты Малфой. Ты богат и знаменит, и когда ты немного подрастешь, ты будешь очень привлекателен. Ты обладаешь силами, о которых многие только мечтают, и ты отчасти вила, и это очень хорошо. Тебе не о чем печалиться.

— Что ты имеешь в виду, «когда я подрасту»? Я уже красивый! — возразил Драко, приподнимаясь на локтях.

Флёр хихикнула. Поскольку она сидела, упершись руками ему в грудь, он чувствовал, как смешок вибрирует в его грудной клетке.

Это не было неприятно.

— Ты и понятия не имеешь о том, что меня угнетает, — добавил он. — Ни малейшего.

— Так расскажи мне.

И, к своему крайнему изумлению, он так и сделал, начав с полета в поисках Эрмионы, продолжив любовным зельем и закончив своим визитом к отцу этим днем. Как бы то ни было, когда он закончил, он почувствовал себя немного, хотя и не полностью, лучше.

— Ну, вот и все, — подытожил он. — Мой отец — маньяк, а я в некотором смысле отродье Темного Лорда, и теперь мне, наверное, надо убить тебя прежде, чем ты отправишься в Министерство, но, по правде говоря, я слишком устал.

— Ты не причинишь мне вреда, — сказала Флёр, изогнув губы в загадочной улыбке. — Если только я сама не захочу.

— Очень оптимистично. Ты не пропустила ту часть истории, где говорилось, что я — зло?

— Ах, зло, — сказала Флёр, сделав отстраняющий жест рукой. — Его нет в природе.

Она потянулась вперед и принялась задумчиво водить пальцем вверх и вниз по его груди.

— Вещи вовсе не такие белые и черные, какими ты их представляешь.

— Замечательно! Лекция о моральном релятивизме, в которой я совершенно не нуждаюсь. Мой отец говорит, что я воплощенное зло, а он эксперт в этой области, так что я полагаю, у меня есть все резоны беспокоиться… Флёр, эти прикосновения уже на грани риска, что это ты делаешь? Перестань!

Драко перехватил ее руку, которая спускалась все ниже.

— Ты что, не слышала ничего из того, что я тебе говорил только что?

— Слышала, конечно.

Он покачал головой.

— Все равно, что стенке говорить, — произнес он, ни к кому не обращаясь. — Только от стенки и то большего добьешься.

Она скрестила руки на груди и смотрела на него сверху вниз, покусывая губу. Он не был уверен, означает ли это задумчивость или досаду. Она была ужасно хорошенькой, пожалуй, даже самой красивой девушкой, которую он когда-либо видел. Красивой совершенно по-другому в сравнении с Эрмионой, красота, которой заключалась в ярких вспышках ее личности и интеллекта, которые проявлялись во всем, что она делала.

— Ты хочешь сказать мне «Нет»? — спросила Флёр.

Драко прищурил глаза.

— Я хочу сказать… — начал он и осекся. Он чувствовал странное желание рассмеяться, но подавил его. — Забудь. Все равно это ничего не значит.

— Так что же ты от меня хочешь?

Вот теперь он улыбнулся.

— Ну, если ты собираешься сидеть вот так, то, по меньшей мере, ты могла бы немножко поизвиваться.

Она пристально посмотрела на него.

— Ты шутишь?

— Я не уверен.

— Тогда давай попробуем, — сказала она, нагибаясь, чтобы поцеловать его.

Поначалу поцелуй пришелся (немножко неуклюже) в уголок рта, поэтому Драко приподнялся, чтобы обнять ее за плечи и притянуть в более удобное положение. Он полусидел, склонившись в поцелуе, руки его скользнули вверх, погрузившись в ее шелковистые волосы — ее губы были прохладными и имели вкус лимона — и он только-только начал получать удовольствие от всего этого, как громоподобный звук взрыва расколол поляну.

Он рванулся прочь от Флёр, которая, потеряв равновесие, упала рядом на колени.

— Уф-ф, — раздраженно сказала она. — Что это с тобой?

Но Драко смотрел мимо нее, в направлении мостика-дракона, который выгибался над высохшим прудом. Без видимой причины, большой кусок железного поручня оторвался и обвалился набок, упав глыбой скрученного металла на глинистую землю. Это и было причиной шума, который он услышал.

— Что это… — начал он.

— Ах, это, — ответила Флёр, проследив за его взглядом. — Ну да, это потому, что мы оба Магиды, понимаешь? Когда между нами проявляются эмоции, вот как сейчас… — Она изобразила руками очень выразительный, чисто французский, жест. — Бабах!

— Бабах? — повторил Драко, недоверчиво глядя на нее. — Наш с тобой поцелуй вызывает что-то вроде… лучей смерти, и все, что ты можешь сказать — это «Бабах»?

Она хихикнула.

— Это еще и потому, что мы оба немножко вилы. Понимаешь, это очень необычное сочетание. Я как раз подумала, что нам следовало бы использовать это по максимуму. — Она подмигнула ему. — Это могло бы быть очень-очень забавно.

— Флёр, — заговорил он, чувствуя неожиданную досаду, — когда я задумываю сделать что-нибудь очень-очень забавное, обычно это не заканчивается тем, что я оказываюсь очень-очень убитым. А я думаю, именно это здесь и случится, так что извини, но я собираюсь остаться твоим должником.

Она улыбнулась уголком рта.

— Совсем не обязательно.

Он посмотрел на нее.

— Что ты имеешь в виду?

— Есть нечто другое, — сказала она, — что ты можешь дать мне…

**************

Когда Лупин вошел в библиотеку, он застал там Рона и Эрмиону, сидящих у стола и зарывшихся в книги по уши. Эрмиона поручила Рону изучить историю Салазара Слитерина. Его рыжая голова выглядывала из-за стопки книг с названиями типа «Слитерин сквозь века», «Злые Темные Маги и гадости, которые они делали», «Справочник для Повелителей Зла» и «Истинно коварные планы — обзор», написанная лично Салазаром Слитерином.

Сама же Эрмиона обложилась книгами с названиями вроде «Контрзаклятия — комментарии», «Любовные зелья — легенда или реальность» и «Быстрое обращение заклятий — что делать, когда вы напортачили и хотите быстро исправить».

Эрмиона устало смотрела на Рона.

— Нашел что-нибудь?

— Ничего, — ответил Рон из-за книг. — Точнее, банкет из шести блюд «ничего» и ложечка чепухи, чтобы рот прополоскать. А что у тебя?

— Ничего полезного.

Она перевела взгляд на Лупина, когда позади него хлопнула дверь, и спросила:

— А где Сириус?

— И вам здравствуйте, — ответил Лупин, проходя вперед и оглядывая стопку книг на столе. — Он с Гарри.

— Простите, профессор, — слабо улыбнувшись, сказала Эрмиона. — И простите за беспорядок в библиотеке…

Она широко взмахнула рукой, показывая, что они с Роном натворили, и при этом чуть не сшибла книгу со стола.

Лупин поймал ее одной рукой.

— Осторожно, — сказал он. — Это та самая книга, которую я пробую перевести.

Эрмиона взглянула на нее, и странное выражение мелькнуло на ее лице.

— Можно посмотреть? — спросила она.

Лупин молча протянул ей книгу. Она открыла ее, скользнула взглядом по странице и вернула ему книгу.

— Когда Гарри придет сюда, — сказала она, — покажите ему.

Лупин ничего не понимал.

— Показать книгу Гарри?

Рон фыркнул.

— Именно так и сделайте, — сказал он. — Эрмиона обычно делает такую мину, когда она что-то такое знает. Лучше всего последовать ее совету.

— Я вовсе не делаю мину, — надулась Эрмиона.

— Делаешь, делаешь, — возразил Рон.

Этот поучительный обмен любезностями мог бы продолжаться до бесконечности, если бы в этот момент не открылась дверь библиотеки, пропуская Сириуса и с ним Гарри.

Эрмиона исподтишка посмотрела на Гарри поверх книги, которую она держала.

«Самой не верится, до чего я опустилась, — мрачно подумала она, — тайком смотреть на моего собственного парня и надеяться, что он не заметит».

Как Рон и говорил, Гарри выглядел вполне здоровым, хотя и уставшим — он был немного бледным и взъерошенным, будто только проснулся. Он равнодушно кивнул в направлении Эрмионы, Рона и Лупина и вернулся к прежнему занятию — смотреть в окно.

— Сириус, — заговорил Рон, отложив книгу, которую он читал. — Что случилось с демоном?

— Он в подземелье, лежит в оцепенении в одной из камер, — ответил Сириус. — Он окружен стражей.

Он взглянул на Лупина.

— Это должно удержать его до прибытия сюда Дамблдора.

— Как ты думаешь, что ему было нужно? — спросил Рон.

На этот вопрос ответил Гарри.

— Этот проклятый меч Малфоя, — сказал он. — Я вполне уверен, что это то, что он хотел.

Сириус посмотрел на него.

— Откуда ты знаешь?

Гарри вздохнул и принялся рассказывать о первом посещении демона. Когда он закончил, Лупин и Сириус обменялись мрачными взглядами.

— Я говорил Драко, что в мече заключено зло, — печально сказал Лупин. — Я говорил ему, что это одержимый объект. Почему он считал, что он должен обладать им?

Рон фыркнул.

— Говорить Малфою, что это есть зло все равно, что сказать Дадли, что это сделано из ирисок. Это только разбудит в нем главный инстинкт — «должен владеть этим».

Он перехватил взгляд Эрмионы и взглянул на нее в ответ.

— Ты не видела его, когда Гарри сказал ему, что он не должен приносить меч, — сказал он. — Это было ужасно.

Лупин взглянул на Гарри.

— Ты сказал ему не приносить меч, и он стал… страшным? — спросил он.

Гарри выглядел так, будто хотел съежиться.

— Там был определенный фактор страха, — признался он. — Но главным образом, Драко, видимо, думал, что это очень могущественный объект, и он ему необходим.

Он повернулся к Лупину.

— Вы думаете, что демон хотел этот меч?

— Трудно сказать, — ответил Лупин. — Демоны — странные создания, призванные сеять вражду. Но они редко атакуют или убивают людей. Они гораздо больше склонны заключать жульнические сделки. Демоны скорее жадны, чем опасны.

Рон приподнял бровь.

— Заключать сделки, да?

Эрмиона посмотрела на него.

— К чему ты клонишь?

Рон постукивал пальцами по столу.

— Скажем, если кто-то, похоже, из таких, которые склонны заключать сделки с силами тьмы…

— Рон, ты спешишь с выводами, — перебила Эрмиона, возможно, чересчур поспешно.

— Я вовсе не спешу, — возразил Рон. — Я сделал маленький шажок, а выводы уже лежали там.

— Заключить сделку в обмен на что? — гневно спросила Эрмиона.

Рон посмотрел на нее. То же самое сделали Сириус, Лупин и даже Гарри, хотя он тут же отвел взгляд.

— Ну, допустим, — проговорил Рон, выразив словами то, что, вероятно, подумали они все, — на тебя. Он добился того, что ты его любишь. Разве не этого он всегда хотел?

**************

После того, как она оставила Гарри, Нарцисса решила пойти поискать Сириуса — она хотела его видеть — но она понимала, что у него и так хватает забот.

«Полон дом детей», — подумала она, повернув к лестнице. В этом была приятная ирония, поскольку она всегда хотела еще детей после рождения Драко, но Люций сделал это, как и многое другое, невозможным.

«Полон дом детей, — снова подумала она. — Только моего нет».

Она боялась за Драко. Это не был панический страх, так она прекрасно знала, что он может постоять за себя. Он всегда мог. Но она боялась. Конечно, это было в его характере — сбегать в одиночку, когда что-нибудь донимало его. Но причина его беспокойства — вот что волновало ее.

Спустившись по лестнице, она повернула направо и прошла через гостиную в маленькую комнату, расположенную позади. Эта комната всегда была одной из ее любимых — она была гораздо меньше, чем большинство комнат Имения, и в ней находился огромный камин. Вдоль стен протянулись книжные полки — обычных книг, а не заколдованных, которые составляли большую часть библиотеки Люция. Несколько мягких кресел в беспорядке стояли в комнате — потертые, но очень уютные. Нарцисса пересекла комнату, подошла к книжным полкам, сняла выцветший голубой альбом и опустилась в кресло напротив камина. Она открыла альбом, но в комнате было слишком темно, поэтому она достала палочку и направила ее на пустую решетку.

— Инсендио! — пробормотала она.

Тут же вспыхнуло яркое красно-оранжевое пламя, согревая комнату и осветив ее. Теперь стало достаточно светло для того, чтобы Нарцисса увидела, что она, оказывается, в комнате не одна. Джинни Висли свернулась калачиком на диване, положив голову на руки. Нарцисса снова потянулась к палочке, чтобы пригасить огонь, но было уже поздно — Джинни уже поднималась, моргая спросонья. Когда она заметила Нарциссу, она покраснела.

— Простите, — сказала она, садясь ровнее и приглаживая свои волосы. — Я и не думала, что усну в Вашей комнате — но я просто-напросто выдохлась.

— Ничего страшного, — улыбнулась Нарцисса. — Вы все, должно быть, измучились.

Джинни опустила голову так низко, что волосы упали ей на лицо.

— Я хотела бы узнать, — заговорила она и остановилась. — А, э-э, Драко уже вернулся?

— Еще нет, — ответила Нарцисса, снова возвращаясь к альбому, полному волшебных фотографий.

Она подняла глаза на Джинни.

— Я как раз разглядывала старые фотографии… хочешь посмотреть?

Джинни отбросила волосы с лица и улыбнулась.

— Там есть фотографии Драко, когда он был маленьким?

— Множество, — ответила Нарцисса.

— Ну конечно, — пылко заявила Джинни, и перескочила на кушетку, чтобы сесть рядом с Нарциссой.

Нарцисса перебирала ранние фотографии, запечатлевшие ее выпуск из Хогвартса.

— Это Сириус? — спросила Джинни, всматриваясь в фигуры на заднем плане.

— Да, в самом деле, — подтвердила Нарцисса. — Тогда ему было шестнадцать.

— А он ничего, — сказала Джинни тоном знатока.

Не было никаких фотографий Люция или их свадьбы, но, как Нарцисса и обещала, было много фотографий Драко. Как и предполагала Джинни, он был очень хорошеньким младенцем. Она видела детские фотографии Гарри. Гарри был очень толстым и сердитым. В своем роде это тоже было очаровательно, но Драко был прямо-таки мальчик с картинки, с огромными серо-голубыми глазами и серебристыми волосами, которые торчали непослушными вихрами на его голове.

— О-о-о, — растаяла Джинни.

— Позволено ли мне спросить, — раздался голос с порога, — чем это вы двое занимаетесь?

Это был Драко, во взрослом варианте, который смотрел на них, высоко подняв брови. Он был мокрым до нитки, грязь была на его башмаках и на спине куртки, будто он лежал на земле. Намокнув, его серебряные волосы стали почти белыми, бесцветными. Его глаза сузились, в то время как Драко переводил взгляд с матери на Джинни и обратно.

— Здравствуй, дорогой, — сказала Нарцисса с виноватым видом. — Мы только смотрели твои детские фотографии.

— Детские фотографии, — уныло повторил Драко и покачал головой. — Ну-ну. Уж если это не вишенка безжалостности поверх мороженого из безысходности, которым был весь мой день, то я и не знаю, что это такое. А теперь, если позволите, я пойду поищу сухую одежду.

— О Боже, — выдохнула Нарцисса, когда он развернулся и вышел прочь. Затем она искоса посмотрела на Джинни.

— Давай, — ласково сказала она. — Иди за ним. — Она улыбнулась. — Лучше ты, чем я.

Джинни не нуждалась в повторении. Она быстро вскочила на ноги и выбежала из комнаты, настигнув Драко возле лестницы.

— Малфой, — окликнула она. — Подожди минуту.

Он остановился на нижней ступеньке, обернулся и посмотрел на нее.

— Что еще? — недовольно спросил он. — Хочешь, чтобы я лег, чтобы ты снова смогла пинать меня по ребрам?

Джинни покачала головой.

— Ты немножко отстал от жизни, — мягко сказала она и спустилась на ту же ступеньку, что и он.

«Удивительно, где он так вымок, — подумала Джинни, — Не такой уж сильный дождь снаружи. Он, должно быть, довольно долго стоял там».

Она открыла было рот, чтобы съязвить, что у кого-то не хватило сообразительности укрыться от дождя, но поспешно закрыла его, увидев лицо Драко.

— Погоди-ка, — сказала она, развязывая рукава кофты, которую носила вокруг талии.

Она приподнялась и резкими движениями, как сестра, стала вытирать кофтой его лицо и волосы. Он подозрительно взглянул на нее, но вытерпел ее помощь довольно вежливо.

— Где это ты был? — спросила она.

— Так, ходил, — ответил он.

— Вид у тебя не очень счастливый, — заметила она.

— Я и сам не очень, — сказал он. — Я вымок, мне холодно, грязь попала мне за шиворот рубашки, и я уверен, что кто-то очень неприятный желает моей смерти.

Глаза Джинни широко раскрылись.

— Что ты собираешься делать? — спросила она.

— Умирать, наверное, — задумчиво ответил Драко. — Скорее всего, в ближайшие пару дней. Что ж, я думаю, большинство людей не получают такое предупреждение. Обычно это всего лишь «Берегись автобуса!» — «Какого автобуса?» — «Шлеп!»

— Это не смешно!

— А мне показалось, что да.

— Представь себе, нет. Вопреки тому, что ты мог подумать, я не хочу твоей смерти.

Он приподнял бровь.

— Эрмиона рассказала нам, — сказала она. — Про любовное зелье.

— Почему?

Джинни была удивлена его странностью.

— Гарри подслушал наш разговор, — сказала она. — Я полагаю, у нее не было выбора.

— Гарри, — сказал Драко, прижав ладонь ко лбу, будто у него болела голова. — И все остальные? Сириус? — задумчиво добавил он.

— Да, мы все. Но мы знаем, что это не твоя вина…

— А что говорит твой брат?

Лицо Джинни вытянулось.

— Так я и думал, — сказал Драко. — А Гарри?

Джинни закусила губу.

— Он не…

— Не настроен скрепить узы с Вашим покорным слугой, я полагаю, — беспечно сказал Драко. — Если только эти узы не подразумевают тюбик супер-клея и бешеного хорька?

— Он в самом деле не… — начала она и осеклась. — Поговори с ним сам, — сказала она. — Я думаю, они в библиотеке.

— Прекрасно, — сказал Драко, не двигаясь, однако, с места. — Я так и сделаю.

— Мне очень жаль, что я ударила тебя, — быстро сказала она. — Я не знала про зелье, и я подумала…

Он удивленно заморгал. Ее руки лежали у него на плечах, и она могла чувствовать, как он вздрагивал от холода.

— Тебе жаль? — переспросил он. — Или тебе жаль меня?

Поскольку Джинни не ответила, он наклонил голову, чтобы посмотреть на нее. Она подалась назад, чувствуя себя неловко, но он поймал ее левую руку — ту, что не держала кофту — поднес к лицу и коснулся губами ее пальцев так быстро и легко, что моргни она сейчас, и она бы не почувствовала ничего.

— Благодарю, — сказал он, отпустил ее руку и повернулся, чтобы уйти.

— За что?

Она озадаченно смотрела ему вслед, когда он кинулся вверх по лестнице.

— За что?

Но он уже не слышал.

**************

— Драко не сделал бы этого, — с какой-то обреченностью сказала Эрмиона.

Рон развернулся к ней.

— Ты что, смеешься? — резко ответил он. — Мы говорим о Малфое. Именно это он бы и сделал. У него это в крови. Он — Парень-Который-Делает-Это!

— Я согласен с Эрмионой, — вмешался Сириус. — Он бы не поступил так. Он слишком горд для этого. Любовь по принуждению — нет, это бы его не привлекло.

— В обычных условиях, пожалуй, — сказал помрачневший Лупин. — Но я говорил ему, что этот меч — живой, он обладает собственным злобным умом. Длительный контакт с ним мог бы исказить разум и личность обладателя, заставить его делать то, что обычно он бы не сделал. Сделать его опасным… для самого себя и для окружающих.

Эрмиона покачала головой.

— Мы говорим не о примитивной подлости, — тихо сказала она. — Он бы не стал подвергать наши жизни опасности, я искренне верю в это.

— Прости, Эрми, — мягко заметил Рон. — Но поскольку ты влюблена в этого парня, ты не можешь судить объективно. Это не твоя вина, но это так.

Эрмиона дернулась и замолчала, бросая яростные взгляды.

— В самом деле, — добавил Рон, глаза которого потемнели, — что, если он заключил нечто вроде… сделки со Слитерином? Он примкнул к нему, предложил ему что-то, а взамен получил Эрмиону. Она бы и не знала. В этом есть смысл, Малфоя не заинтересовали бы деньги или магическая сила, но это — то, чего бы он не добился своими силами. Наверное, у Слитерина есть своя небольшая армия демонов, так что он послал одного из них навестить Малфоя, но вместо этого тот нарвался на меня и Гарри…

Эрмиона перевела отчаянный взгляд от мрачных лиц Лупина и Сириуса на Гарри, который выглядел так, будто его оглушило гранатой.

— Гарри, — заговорила она, и при звуке ее голоса, произносящего его имя, он слегка подскочил и повернулся к ней. — Ведь ты же не веришь этому?

— Я не знаю, — медленно сказал Гарри. — Я не знаю, чему верить…

— Возможно, тебе следует спросить меня, — произнес негромкий, холодный голос у двери. — Или ты не хочешь знать, что скажет за себя сам Парень-Который-Делает-Это?

Это был Драко.

Он стоял в дверях, небрежно прислонившись к косяку — но по тому, как были напряжены его плечи, Эрмиона могла сказать, что спокойствием тут и не пахло.

Гарри опустил руки и перевел взгляд на Драко.

— Ты давно стоишь здесь, Малфой? — спросил он.

— Достаточно долго, — буднично ответил Драко. — Возможно, я хладнокровный сухарь, но у меня безупречное чувство времени.

— Драко… — заговорила Эрмиона, подавшись вперед.

Рон удержал ее за руку.

— Давай выслушаем, что он сам скажет, Эрмиона, — сказал он.

Все глаза в комнате повернулись в сторону Драко. Он не пошевелился, выражение его лица не изменилось, но его серебряные глаза метали гневные искры.

— Мне нечего сказать, — огрызнулся он. — Но если вы думаете, что я бы за это продал свою душу, то у вас даже меньше воображения, чем я предполагал.

— Прежде всего, воображение нужно, чтобы предположить, что у тебя есть душа, Малфой, — парировал Рон.

На мгновение им показалось, будто Драко вот-вот рассмеется.

— Ты бы удивился, — сказал он.

— Драко, — заговорил Сириус, наклонившись над столом, тихим напряженным голосом. — Ты должен рассказать нам, что происходит. Гарри рассказал нам кое-что, что очень беспокоит нас, и нам нужно знать, что…

— Ты мне не отец, — холодно сказал Драко, сверкнув глазами в Сириуса. — Я не обязан тебе рассказывать. Что тебе хочется узнать? Что я не опасен? Что ж, я не могу обещать тебе этого. Особенно, если…

— Никто не думает, что ты продал свою душу, — прервал Лупин. Он обошел стол и осторожно двигался к Драко, как если бы тот был бомбой, готовой взорваться.

— Ты ведешь себя, как в мелодраме. Мы боимся за тебя, а не…

— Замолчи, оборотень, — бесстрастно произнес Драко. — И не приближайся ко мне.

С замиранием сердца Эрмиона увидела, до какой степени он рассержен. Она не могла точно сказать, почему, но это был уже не первый случай, когда она наталкивалась на его гордыню в ситуации, где он чувствовал себя вынужденным защищаться. Она пыталась поймать его взгляд, но он не смотрел на нее — он смотрел на Гарри. И Гарри смотрел на него, странными пустыми глазами, в которых она ничего не могла прочесть.

— Малфой, — заговорил он, наконец. — Если с тобой действительно ничего не случилось — отдай нам меч.

Он протянул руку.

— Дай его мне.

Драко отступил на шаг.

— Пошел ты, Поттер, — сказал он и повернулся, будто собираясь броситься прочь из комнаты.

Но Лупин — который мог двигаться очень быстро, если было нужно — преградил ему путь.

— Ты никуда не пойдешь, — заявил он и протянул руку, чтобы удержать Драко.

Пытаясь выдернуть руку из хватки Лупина, Драко крутнулся в сторону, почти столкнувшись с Лупином при этом. Лупин неожиданно закричал, будто от невыносимой боли — он, спотыкаясь, запрокинулся назад и упал на пол.

Драко, побледнев, отшатнулся от него, все еще держа его за руку, и смотрел на Лупина широко раскрытыми глазами. Лицо Драко выражало не то удивление, не то ужас, не то вину.

— Малфой! — окликнул его Гарри.

Драко повернулся и выскочил из комнаты, даже не потрудившись закрыть ее за собой.

Сириус, который упал на колени возле Лупина, дикими глазами взглянул на Гарри, Рона и Эрмиону.

— Догоните его! — закричал он.

Им не нужно было повторять дважды.

Все трое лихорадочно бросились из библиотеки в коридор.

Тот был пуст.

Гарри быстро осмотрелся и скомандовал:

— Разделимся. Вы идите вдвоем, — и кинулся вправо.

Эрмиона и Рон ринулись влево, но в конце коридора разделились. Рон помчался вниз по лестнице, а Эрмиона повернула было направо — но неожиданно остановилась.

«Что я делаю? — подумала она. — Какая же я глупая!»

И коснулась Эпициклического Амулета, висящего у нее на шее.

**************

— Оставь, Сириус. Со мной все в порядке, — раздраженно сказал Лупин, отталкивая руки друга и пытаясь сесть.

Он прислонился спиной к книжным полкам, пристраивая правую руку у себя на груди.

— Все в порядке! — твердо повторил он.

— Что случилось? — спросил Сириус. — Что он тебе сделал?

Лупин широко раскрыл глаза.

— Драко? Ничего он мне не делал.

— Но выглядело это именно так. Ты схватил его, и тут же закричал и упал. Он тебя ударил? Я не заметил, чтобы он даже пошевелился.

— Да нет, он не ударил меня, он ко мне даже не прикоснулся, — сказал Лупин. — Вот что это было.

И он показал на какой-то предмет, лежащий на полу в нескольких футах от них и мерцающий тусклым серебром.

— Это, наверное, было у него в кармане, — задумчиво сказал Лупин.

Сириус взглянул подозрительно.

— Что это? Это опасно?

— Не для тебя, — ответил Лупин. — Не бойся. Подними это.

Сириус нерешительно взял блестящий предмет и поднес его к свету. Это был тот самый серебряный брелок, который Слитерин бросил Драко, и который действовал как Портключ, хотя Сириус никак не мог знать об этом. Он взглянул на странную форму брелка — буква Х, лежащая на боку, почти крест.

Сириус вернулся к Лупину, который продолжал сидеть на полу, баюкая руку. Сириус опустился на колени рядом с ним и протянул серебряную Х, но Лупин покачал головой.

— Я не могу коснуться этого, — сказал он.

— Почему?

— Это Ликант, — объяснил Лупин. — Старая магия. Защита от оборотней.

— Я подумал, что это распятие, — сказал Сириус, посмотрев искоса. — Распятия тебя не беспокоят, верно?

Лупин выглядел задетым.

— Я оборотень, а не вампир, — огрызнулся он. — Я же говорю тебе, это Ликант. Не распятие. Это совсем другое. Очень, очень старая магия.

— Странная форма, — заметил Сириус, переворачивая брелок так и эдак.

— Вовсе нет, — возразил Лупин и усмехнулся странной полуулыбкой. — Предположим, ты идешь ночью по лесу. Один. Никого вокруг, чтобы придти на помощь, и у тебя нет волшебной палочки. И тут из темноты прыгает волк, чтобы вцепиться тебе в горло. Что ты сделаешь?

Не раздумывая, Сириус вскинул руки — одну против горла, вторую накрест с первой, защищая лицо. Руки образовали Х, повернутую набок.

— Верно, — сказал Лупин. — Ликант. Старая магия. Как я и говорил.

Сириус моргнул и опустил руки.

— Вопрос в том, — размышлял Лупин, — почему такая вещь оказалась у Драко? Они были в обиходе сотни лет назад — тогда оборотни действительно были проблемой — но сейчас…

Он осекся, когда дверь библиотеки распахнулась. Сириус вскочил на ноги и обернулся в очевидной надежде, что Гарри, Рон и Эрмиона сумели разыскать Драко — но это была Нарцисса.

Она была очень бледна.

— Сириус… — нерешительно заговорила она.

В руке она держала два письма — одно из них, перевязанное лентой зеленого и серебряного цветов, Сириус узнал тотчас — это был ответ Снэйпа. Другое Нарцисса уже открыла и теперь держала дрожащей рукой. Даже с противоположного конца комнаты Сириус мог видеть, что это официальный документ, и что он окаймлен черным.

— Сириус, — начала она снова. — Это Дамблдор — они с Фаджем направлялись сюда, и на них напали — дементоры — о, Сириус, мне так жаль…

**************

Драко бросился вниз по заброшенной лестнице, о которой, он был твердо уверен, не знали другие. Он выскочил в сад и поспешил к воротам, где он спрятал свою метлу. Он был на полпути к цели — уже не бежал, но шел быстрым шагом — когда он услышал торопливые шаги позади себя.

«Гарри», — подумал он.

Он не мог объяснить, почему, но отчего-то он был уверен, что это Гарри. Ведь мог же Гарри преследовать его — в конце концов, Гарри знал…

Он замедлил шаги.

— Все, как ты говорил, Поттер, — сказал он, не оборачиваясь. — Я удираю. Бесполезно идти со мной.

Молчание было ответом, и шаги за спиной замедлились. Затем он услышал голос.

— Драко. Это я.

Он резко обернулся, увидел Эрмиону и ощутил то, что никогда не ожидал почувствовать, увидев ее. Но было именно это.

Разочарование.

Оно пронзило его, как стальное острие, и сделало его голос резким, когда он заговорил.

— Тебе не следовало идти за мной, — сказал он.

— Куда ты идешь? — требовательно спросила она. — Куда, по-твоему, ты сможешь убежать?

— Я, главным образом, сосредоточился на «прочь отсюда» и решил, что добавлю остальное позже.

— И это я слышу от парня, который думает, что Гриффиндорцы не умеют составлять планы?

Эрмиона уперла руки в бока и пристально смотрела на него.

— Ты не можешь уйти, — сказала она. — Это твой дом, здесь твое место. Где еще ты найдешь людей, которые смогут помочь тебе?

— Может быть, я не хочу помощи, — возразил он, зная, что это звучит, как слова семилетнего ребенка, но не в силах удержаться.

— Может быть, это доказывает, что она тебе нужна, — ответила она.

— И я полагаю, что тебе совершенно безразлично, останусь я или уйду?

— Господи, ты говоришь прямо как Рон, — заметила она, скорее удивленно, чем осуждающе. — Конечно, мне не все равно. Но я говорила бы тебе это даже, если… даже, если бы я не любила тебя.

— Ты не любишь меня, — отрезал он. — Это всего лишь заклятие. Заклятие, которое заставило тебя думать, что ты любишь меня. Но это не так.

Эрмиона смотрела, будто он ударил ее.

— Не говори так. Я по-прежнему твой друг.

— Поэтому ты и погналась за мной? По дружбе?

— Не я одна отправилась искать тебя! — огрызнулась она. — Все в доме обеспокоены…

— Так где же они?

— Ищут тебя! — заорала она. — Но они не знают, куда ты пошел, идиот. Я одна могу найти тебя, благодаря этому… — И она вытащила Эпициклический амулет, висящий на тонкой золотой цепочке. — Я всегда знаю, где ты, — сказала она. — У меня нет выбора в этом, и у тебя тоже.

— А почему у тебя должен быть выбор? — почти закричал Драко. — У меня его нет! Я не могу выбирать семью или жизнь, или предназначение, если оно действительно есть у меня. И я не выбирал, любить ли мне тебя, хотя лично я думаю, что ты появилась на этой земле, чтобы причинять мне боль. Я хочу сказать, я знаю, что я не очень приятная личность, но неужели я сбил телегу, полную монашек, в моей прошлой жизни?

Эрмиона прерывисто вздохнула.

— Когда я разберусь, как снять это заклятие — если только есть способ побороть любовь — хочешь, я использую это для тебя тоже? И тогда ты не будешь…

— И тогда я не буду больше любить тебя? — Он смотрел на нее, не веря себе. — Боже, никогда не слышал ничего глупее. Это… это уже не ты. Это на тебя не похоже. Эта отрава превратила тебя в кого-то другого.

Он грустно засмеялся. — Какая ирония! Та Эрмиона, которую я любил, любит Гарри. Ты нынешняя — кто-то, кого я даже не знаю.

Он взглянул на нее, и что-то в ее лице заставило его голос смягчиться.

— Неважно, — сказал он. — Это не твоя вина.

— Я просто подумала…

— Оставь это, — сказал он, подошел к ней вплотную и положил руки ей на плечи.

Эрмиона прикусила губу. Она прекрасно знала, что, если он поцелует ее, она поцелует его в ответ. Она всегда гордилась своей способностью контролировать себя, и теперь, когда эта способность исчезла, это пугало ее больше, чем внезапная слепота или глухота. Она не могла этого вынести, и в глубине любви, вызванной зельем, она понимала, что начинает ненавидеть и Драко за то, что он мог с ней сделать.

Он притянул ее к себе, обхватил ее руками — но даже не пытался поцеловать ее. Он просто держал ее так — спрятав лицо в ее волосах, сжав пальцы в кулаки за ее спиной. Это было очень неуклюжее объятие — она впервые видела его сделавшим что-то действительно неуклюжее — будто он никогда никого не обнимал раньше. А, может, так оно и было.

В тот момент, когда она подняла свои руки — обнять его или оттолкнуть, она не знала — его руки вдруг стали грубыми, и он отстранил ее от себя. Эрмиона почувствовала резкую боль сзади в шее, заметила золотую вспышку, в то время как он отступил и увидела в его руке мерцающий Эпициклический амулет. Драко сорвал его с ее шеи.

— Теперь ты не сможешь меня найти, — сказал он.

— Ты дурак! — воскликнула она, бросилась к нему и крепко вцепилась в рукав.

— Гарри! Рон! Мы здесь! Скорее! Кто-нибудь! — громко закричала она.

— Эрмиона, замолчи! — крикнул он, пытаясь высвободить руку из ее хватки, но она держалась крепко.

— Отпусти меня.

— Нет, — ответила она.

Драко посмотрел на нее.

— В таком случае, мне жаль, — сказал он, поднял ладонь, пальцы которой обвивала цепочка амулета, и направил ее на Эрмиону.

— Мне жаль, Эрмиона, — повторил он. — Оглушить!

Она даже не успела удивиться — просто упала без сознания, навзничь на траву. Ему хотелось упасть рядом с ней, убедиться, что с ней все в порядке, но неожиданно послышался звук ног, бегущих по гальке. Он поднял глаза и увидел Джинни, стоящую на дорожке и смотревшую на них обоих.

— Ты что, оглушил ее? — спросила она, с выражением глубочайшего изумления. — Драко, что ты…?

— Пришлось, — коротко ответил он и попятился к стене, нащупывая метлу позади себя.

Теперь звук других бегущих ног был ясно слышен. «Гарри и Рон», — подавленно подумал он, в то время как его рука сомкнулась вокруг Всполоха.

Он оседлал метлу и оглянулся на Джинни, стоящую возле Эрмионы на мокрой земле.

— Когда она очнется, скажи ей… — начал Драко, и почувствовал, что его горло неожиданно сжалось.

Джинни смотрела на него, но в сумерках он не мог прочитать выражение ее лица.

— Ладно, забудь, — устало закончил он. — Придумай что-нибудь этакое. Скажи ей, что это я сказал.

И с этими словами он оттолкнулся от земли, пригнувшись и крепко держась за свой Всполох, и взмыл вверх, растворяясь в ночном небе.

**************

Для Люция Малфоя в камере было вполне достаточно света, чтобы видеть круг, начерченный на полу его кровью. Разумеется, ему бы не позволили иметь волшебную палочку — ему пришлось вскрыть вену у себя на запястье своими собственными зубами, чтобы получить то, что ему было нужно. Но это было не самым худшим из того, что ему приходилось делать.

Осторожно двигаясь, он уселся в центре круга, тщательно расправив одежды вокруг себя. Затем он простер руки перед собой, держа в левой руке Эпициклический амулет своего сына, мерцающий тусклым золотом в слабом свете.

— Вокацио, — прошептал он и замер.

Помнил ли он еще, как сотворить это? Да. Да, конечно, он помнил.

— Вокацио, — начал он снова, и слова Призывающего заклятия теперь легко пришли ему на память. — Господин, у меня кое-что есть для Вас…