Глава 12. Непрерывность Памяти

Чарли так никогда и не смог понять, что именно подняло его посреди той ночи. Позже он решил, что это было какое-то неопределенное беспокойство, ощущение, что с этим миром что-то не в порядке. Хотя, скорее всего, ему просто внезапно ужасно захотелось шоколадного печенья.

Он встал, натянул фланелевые пижамные штаны и майку и прошлепал босиком на кухню, стараясь производить как можно меньше шума. Проскользнув через гостиную и, наконец, очутившись на кухне, он взмахнул палочкой, пробормотав Инсендиус, зажег огонь под чайником на плите, лениво призвал коробку печенья из буфета и стал методично ее уничтожать, невидящим взглядом уставившись в настенные часы. В зависимости от того, с какой стороны посмотреть, было или уже довольно поздно, или, судя по светлеющему серому небу за окном, еще слишком рано. А еще небо предвещало дождь.

Закипел чайник. Чарли потянулся, снял его с плиты… и замер, снова посмотрев на часы.

Бам!

Пальцы Чарли неожиданно ослабли, чайник упал на пол, кипяток выплеснулся ему на ноги, хотя он вряд ли это заметил: он уже несся через комнату к стене, к часам в золотой раме, и уставился на них с недоумением, граничащим с шоком.

На них имелись золотые стрелки, на каждой было имя одного из членов семьи Висли — стрелка Перси указывала на надпись — «на работе», Билла — «дома», Фред и Джордж, похоже, были «на веселой вечеринке. Домой не ждите!». Его собственная стрелка сообщала, что он «навещает семью».

А еще были стрелки с надписями Рон и Джинни, и они не показывали ни «дома», ни «в пути», ни даже «в смертельной опасности». Чарли еще ни разу не видел ничего подобного: они бешено вращались по кругу, бесцельно и безостановочно, словно место, куда отправились его младшие брат с сестрой, было настолько далеко, что теперь даже магия часов не могла отыскать их…

**************

Джинни перевернула Хроноворот, и мир выскользнул из-под ног Эрмионы — так было и тогда, когда она пользовалась Хроноворотом МакГонагалл, однако сейчас все было иначе, словно те ощущения усилили в сотни раз: ей словно выстрелили из пушки, перед глазами все застлала серая беспросветная мгла. Вытянув руки, она наткнулась на что-то — руку Рона — поймала его пальцы, изо всех сил сжала их и почувствовала, как он сжал ее руку в ответ: Рон был жив, он ответил на пожатие, а значит, она была не одна. Она облегченно вздохнула, вернее только попыталась это сделать: воздуха не было.

Она попробовала снова — но ее легкие втянули лишь пустоту. Я умираю, — подумала она, и страх заструился по ее венам, наполняя тело отчаянием. Она сопротивлялась, стараясь думать о Гарри.

…Она не имеет права умереть, она должна добраться до Гарри, защитить его — без нее Гарри умрет, а она может его спасти, может — ведь любовь уже спасла его однажды, на втором году жизни…

Яркие голубые вспышки разорвали серый туман перед ее глазами, и вдруг на какую-то долю секунды она увидела Гарри — действительно увидела его, словно бы он находился прямо перед ней: вот он — сидит у голубоватой стены со скрученными за спиной руками, одежда на нам разодрана, словно ее рвали когтями дикие звери, из-под нее просвечивает худое тело… Он поник, словно был полностью обессилен, лица она не увидела — он опустил голову, его скрывали темные волосы… И он был… весь в крови… Она рванулась вперед, но видение исчезло, и мир свернулся обратно. Рон крепче вцепился в ее руку, его ногти царапали ее ладонь, но пальцы внезапно соскользнули — вот они соприкасаются только кончиками… — и она осталась одна.

Нет!

Эрмиона замахала руками, пытаясь найти, нашарить в давящей, холодной мгле Рона, но не могла ни видеть, ни чувствовать… И в этот миг цепочка Хроноворота слетела с ее шеи.

— Ох! — выдохнула Эрмиона, когда серый туман внезапно рассеялся. Ее колени подогнулись, и она полетела на землю, звонко и больно шлепнувшись об нее ладонями. Несколько секунд она просто лежала неподвижно, ловя ртом воздух и крепко зажмурив глаза.

Открыв их, она увидела над собой кристально-чистое, сияющее голубое небо. Это ее здорово обескуражило. Но страх, что уже больше не связана с Роном и Джинни цепочкой Хроноворота, едва не парализовал ее.

Она резко села и испуганно огляделась.

Руины. Она сидела посреди развалин какого-то огромного строения, разрушенного, видимо, в совершенно беспощадной битве: развороченную землю вокруг покрывали обломки камней, осколки стекла, торчащие корнями в небо выкорчеванные деревья. В воздухе витали запахи горящего леса, смоляной запах тлеющего кедра. Гигантские каменные глыбы свидетельствовали, что когда-то на этом месте были стены; один из них был украшен обрывком гобелена, а другой завершался уходящий в никуда — в небо — лестницей.

Эрмиона смотрела на это, но вряд ли видела — сердце ее выскакивало из груди, она лихорадочно искала, искала… Есть!

Рыжая вспышка.

Ее словно подбросило, и она рванулась вперед, спотыкаясь и перебираясь через груды булыжников и скрученные каким-то гигантским взрывом куски металла. Проворно преодолев кучу битых камней, она увидела Рона: с совершенно мрачным выражением лица он стоял на коленях среди обломков и оглядывался. Эрмиона кинулась на него и сжала в объятьях настолько сильно и быстро, что он и дернуться не успел.

— Оу-у… отстань, Эрмиона. Не надо меня трясти. Я тебе не мартини, — однако вид при этом у него был весьма довольный. — Со мной все ОК, посадка была мягкой. Правда, мне тут на мгновение показалось, что я потерял мантию-невидимку… — он быстро продемонстрировал ее и снова засунул в карман. — Меня аж в дрожь бросило.

Она отпустила его и захихикала — Рон был покрыт пылью и сажей, его рыжие волосы припорошило что-то белое — и он был просто невообразимо грязен. Он моментально понял, почему она смеется.

— Ты выглядишь так же плохо, как и я, — заметил он, скорее, размазывая, чем вытирая рукавом грязь со щеки. — На себя бы лучше посмотрела…

Но Эрмиона быстро протрезвела:

— Джинни…

Рон побледнел под слоем сажи.

— Она не с тобой?

— Я здесь, — послышался голос Джинни. Эрмиона обернулась и увидела ее тонкую фигурку — такая же грязная, как и Рон, вся в золе и саже, она перелезала через вывороченное с корнями дерево.

— Что здесь произошло? — раздраженно поинтересовалась она, откидывая свои рыжие волосы за спину. — Это выглядит так, как будто Фред с Джорджем взорвали самую большую в мире Петарду Флибустьера.

— Результаты магической битвы, — передернувшись, коротко сказала Эрмиона. Было холодно, несмотря на сияющее солнце: судя по его высоте, была зима. А впрочем, что же удивительного? Если Хроноворот мог перебросить их в любой год, почему бы ему не перебросить их в любой сезон этого года? Хорошо бы еще одеться потеплее…

— Здесь наверное был сущий ад… — Рон был весьма впечатлен окрестностями. — В жизни не видел таких разрушений. С этой точки прямое попадание метеорита должно считаться стройкой века…

— Ага, — машинально согласилась Эрмиона, пропустив его слова мимо ушей.

Рон протянул руку и тихонько коснулся ее щеки.

— Что такое, Герм? У тебя задумчивое лицо.

— У меня всегда задумчивое лицо.

— У тебя о-о-очень задумчивое лицо.

— Мне просто интересно, куда все подевались. Зачем Хроновороту переносить нас на место, где все разрушено? Мы, наверное, прибыли уже после битвы с Салазаром…

— Где мы? — требовательно поинтересовалась Джинни, оглядываясь вокруг.

— Там же, где и были, — объяснила Эрмиона. — Хроноворот переносит во времени, а не в пространстве. Так что, похоже, твой отец был прав: Нора в свое время действительно была замком. Просто его сровняли с землей… Но здесь должны остаться уцелевшие…

— Уцелевшие!

Эрмионе на мгновение показалось, что ей вторит эхо. Но, подняв голову, она увидела, что кто-то склонился с нависающей над ними скалы. Она инстинктивно дернулась назад, закрывая собой Рона и Джинни. Солнце светило человеку в спину — она могла видеть только темный силуэт волшебника или волшебницы в мантии с палочкой наготове. — Уцелевшие! — снова крикнул человек — это был юный, мальчишеский голос — и Эрмиона сообразила, что он обращается к ним. — Эй, вы, там, внизу — вы в порядке? — позвал он.

— С нами все нормально, — отозвалась Эрмиона. — Но мы не уцелевшие… Я имею в виду, не буквально. Мы…

Похоже, паренек решил, что ситуация требует дальнейшего прояснения. Он спрыгнул и легко приземлился на ноги прямо перед ними, все еще сжимая палочку.

Эрмиона издала невнятный булькающий звук и вытаращила глаза.

Это был Гарри — только не тот Гарри, каким он был сейчас, почти семнадцатилетний, немного даже пугающий ее своей взрослостью и тем фактом, что ему иногда (хотя и не часто) уже необходимо было бриться. Это был Гарри, каким она увидела его в первый раз: маленький, тщедушный одиннадцатилетний мальчик, со сверкающими темно-зелеными глазами на лице, хранящем последние следы детства. Только глаза этого мальчика не были такими зелеными; он не носил очков, и на его лбу не было шрама. Как и у гриффиндорских игроков в Квиддитч, его одежда была алой, но весьма допотопного покроя.

Но самым удивительным было то, что, встретив их, он не выказал ни малейшего удивления.

— Вы Наследники, да? — поинтересовался он, слегка приподнимая брови. — Я ждал вас.

**************

— Демоны, демоны, демоны? — Нарцисса подтолкнула тяжелую книгу через стол к Сириусу. — Что за название?..

— Именно это сказал и я, — усмехнулся Сириус. Нарцисса улыбнулась ему в ответ. Он выглядел лет на десять моложе, чем утром — все еще взволнованный, с напряженными морщинками, залегшими вокруг рта и глаз, постоянно теребящий браслет на своей руке, (все удостоверялся, что Амулет Вивикус по-прежнему сияет), однако утренняя безнадежность уже ушла из его глаз. Она знала, что это следствие того, что с Лупиным все было в порядке, и была рада этому.

Она слегка хлопнула по обложке принесенной им книги.

— И все-таки, где ты ее достал?

— Снэйп, — с довольным видом пояснил Сириус.

— Ты рассказал ему про демона в подвале? — Нарцисса была удивлена.

— Ну, так уж повернулся разговор: «Ну, Сириус, как делишки? Что скажешь? Прислужники из ада тебя не донимают? А то есть у меня для тебя одна книжица…»

— Не думаю, чтобы Северус сказал что-нибудь подобное.

— Северус, — добродушно передразнил Сириус. — Крошка Севви… Я уже столько лет не слышал, чтобы кто-нибудь называл его Северусом, кроме Дамблдора. Уж я-то точно его никогда так не называл…

— Нет, — сказал Лупин, появляясь в дверях. — Если мне не изменяет память, ты обычно называл его «Мерзкая Рожа».

— В старые добрые времена, — поддакнул Сириус, поворачиваясь, чтобы поприветствовать друга. Лупин сменил изодранную во время Превращения одежду и, хотя его нельзя было назвать свежим и отдохнувшим, выглядел он куда лучше.

— Готов идти? — спросил он Сириуса.

Сириус кивнул.

— И куда это вы двое собрались? — строго спросила Нарцисса.

— В Годрикову Лощину, — ответил Сириус, поднимаясь на ноги. — Рем предполагает, что дверца, к которой подходит мой ключ, находится где-то в Лощине. И у меня есть основания с ним согласиться.

— Годрикова Лощина? — Нарцисса посмотрела на Сириуса. — Разве это не…?

— Да, — коротко ответил он, накидывая свой длинный серый дорожный плащ.

Тон Сириуса исключал возражения, поэтому Нарцисса встала, положила руки на плечи Сириуса и поцеловала его на прощание. — Возвращайся скорее.

— Обязательно. Пошли мне сову, если найдешь что-нибудь интересное в той книге.

— Непременно, — она помахала ему рукой, и они с Лупиным телепортировались.

Она еще секундочку постояла, глядя на место, с которого исчез Сириус. В последнее время он стал больше похож на редкого гостя, чем на жениха, — так редко он бывал рядом. Она знала, что у него нет выбора и ценила все, что он делал, чтобы помочь Драко; искреннее беспокойство за ее сына облегчало ее бремя. И все же она скучала по нему, когда его не было рядом, что, как она должна была признать, было для нее в новинку: она никогда не скучала по Люцию в его отсутствие.

Впрочем, у Сириуса была масса черт, отсутствующих у Люция — он был забавным, теплым, щедрым, и совсем не жестоким. Как правило — не жестоким…

И, чего уж там говорить, — он был убийственно сексуален.

**************

Гарри сидел на полу камеры со связанными за спиной руками, прикованный цепью к адмантиновому кольцу, вбитому глубоко в пол. Собственно говоря, у него не было особого выбора: он не мог встать или отодвинуться от стены больше, чем на фут. Чувствовал он себя просто ужасно — все тело чесалось, одежда была разодрана и залита кровью. А мозги буквально закипали.

Комната была все та же: куча неуклюжей мебели, огромный шкаф. Стражи, притащившие его сюда, даже бросили его меч в угол комнаты — со своего места он мог смутно видеть мерцание украшенного рубинами эфеса.

А в голове все звучал и звучал довольный, смеющийся голос Драко.

«Недостаточно просто знать, с какой стороны браться за меч, Поттер. Ты должен знать, каким концом втыкать его во врага».

И тот же самый голос со слегка изменившейся интонацией, чуть растягивающий слова.

«Делай с ним, что хочешь. Меня это не касается».

Он закрыл глаза, пытаясь выкинуть из головы все остальное, сказанное им… Родители… Это воспоминание больше не злило его, — нет, оно открыло в нем бездонный темный колодец скорби, рвущей ему грудь. Ему давно не было так плохо — с тех пор, как… ну… словом, с тех пор, как он решил, что из-за собственной глупости и слепоты навсегда потерял Эрмиону, и она ушла к Драко. Он вспомнил, как стоял под ливнем перед Хогвартсом, держа на руках бестолкового, толстого, царапающегося кота Эрмионы, и смотрел на них с Драко, бегущих вниз по лестнице. Смотрел — и ненавидел обоих. Тогда-то он и обнаружил, что наихудшее ощущение, которое только можно испытать, — не горе, вина или боль, а ненависть к человеку, которого ты любишь больше всего на свете.

Тогда он ошибся — это не он, а Драко потерял Эрмиону, хотя любил ее так же сильно, как и сам Гарри. Ну, или почти так же… И Гарри понял, что ему нужно просто это понять и забыть: будь он на месте Драко, он не сумел бы смириться с этой потерей и вполовину так же мужественно и изящно. А может, гордость не такой уж и недостаток, раз дает себе силы пожертвовать тем, что ты любишь?..

В груди кольнуло — странное чувство, что-то вроде вины. Он все еще ужасно злился на Драко за то, что тот рассказал ему правду о родителях — злился куда больше, чем если бы тот наврал, чтобы вывести его из себя. Какое право он имел скрывать, что встретил родителей Гарри, что разговаривал с ними? Ну хорошо, пусть не настоящих родителей, пусть только их тени, но все равно… Гарри отдал бы все, что угодно, только за право просто увидеть хотя бы тени, чтобы просто представлять, какими они были при жизни. Какая горькая ирония в том, что разговаривали они именно с Драко… впрочем, у Гарри совершенно не было настроения об этом размышлять.

Однако назойливый внутренний голос тихо нашептывал, что Драко поступил именно так, как и должен был, и вид у него при этом был отнюдь не радостный, а какой-то совершенно опустошенный — наверное, Гарри чувствовал себя так же, доведись ему причинить боль Эрмионе или Рону…

Гарри содрогнулся: перед глазами вдруг померк свет, мир раскололся, словно слезла шкурка с апельсина, и, будто откликнувшись на мысленный призыв, возникли Рон и Эрмиона — такие отчетливые, словно бы стоящие прямо перед ним. Он услышал завывание ветра и увидел: вот Эрмиона изо всех сил сжала руку Рона… ее глаза заметались, что-то ища, высматривая… кажется, она неожиданно увидела его!.. — она выдернула свою руку из пальцев Рона и крикнула: «Гарри!»

Мир свернулся, спрятав Рона и Эрмиону, словно бы они никогда не существовали… Единственным звуком, нарушавшим тишину комнаты, было его собственное прерывистое дыхание, да позвякивание цепей. Гарри захлопал глазами и отчаянно замотал головой. От напряжения и изнеможения перед глазами заплясали маленькие черные точки — и только. Комната была пуста, как и раньше. С бледным подобием улыбки Гарри вспомнил слова Рона: Слышать вещи, которых здесь нет, это нехороший признак, Гарри, даже в мире волшебников.

**************

Охрана в мгновение ока выволокла Гарри из зала — сопротивляйся он, им бы понадобилось куда больше времени. Но он не сопротивлялся. Только у дверей он обернулся и взглянул на Драко, но тот этого не заметил, как сам Гарри не заметил того, что на него смотрит Флёр, хотя ей, признаться, вовсе не хотелось встретиться с ним глазами — судя по ненависти, перекосившей его лицо, когда он смотрел на Драко, она представляла, что в этом взгляде может увидеть она…

Она обернулась — к Драко и своему Господину, с которым она была теперь связана, и который тянул из нее силы с каждым ее вздохом, словно наматывал на веретено серебристую пряжу.

Они оба — и Господин, и Наследник — стояли над трупом мантикоры. Слитерин протянул руку, и Драко беспрекословно отдал ему свой меч. Слитерин взмахнул им и резким и стремительным ударом рассек брюхо мантикоры — также легко, как отрезал бы ножом кусок хлеба.

У нее в ушах послышался тихий, тоненький звон — она устала, Боже, как она устала…

Салазар и Драко заколыхались у нее перед глазами, словно она смотрела на них через рифленое стекло. Слитерин мечом раскрыл брюхо мантикоры… кровь фонтаном хлынула на пол… Драко вскинул на нее взгляд… кровь текла ей под ноги… — мир кувыркнулся, пол прыгнул ей в лицо… И все померкло.

Сознание медленно возвращалось — она словно выплыла из беспамятства на свет. Под ней было что-то мягкое, повернувшись, она обнаружила, что это кровать. Очень медленно, чувствуя колющую боль в спине, шее и плечах, она села.

Флёр тут же узнала эту комнату — в ней она провела прошлую и позапрошую ночи. Кровать была застелена, и она лежала поверх тяжелого бархатного черного покрывала, из него же были балдахин и занавеси на окнах, комната освещалась только неровным и дрожащим светом факелов, закрепленных по стенам металлическими скобами. К стене был прислонен серебристо-зеленый меч Драко. В камине золотом и медью переливалось и играло пламя, а над каминной решеткой красовался гобелен: огромная зеленая змея, душащая льва.

У огня, почти утонув в громадном кресле, сидел Драко. Похоже, у него было время, чтобы привести себя в порядок: его чистые серебристые волосы сияли, мокрые прядки чуть завивались на висках, он смыл кровь с рук и лица. Лицо было бледно, под темными глазами залегли голубоватые тени, однако вид был совершенно спокойный. Именно таким она и запомнила его во время первого посещения Хогвартса, тогда он сидел за столом рядом с Виктором Крумом. Снова повстречавшись с ним нынешним летом, она не упомянула, что узнала его, — он изменился почти до неузнаваемости — не просто изменился, а изменился совсем — неуловимо, но совершенно определенно.

Он приподнял брови:

— Что — очнулась? Драматический обморок удался на славу. Выполнен с блеском.

Сев, она обхватила себя за плечи и почувствовала, что ее трясет.

— Что ты здесь делаешь, Д'рако?

— Мне сказали, что это моя комната.

— Это моя комната.

На его губах заиграла тонкая и резкая, как лезвие ножа, ухмылка.

— Очевидно, предполагается, что мы ее поделим. Разве это не мило? Я бы отправил жалобу по поводу ситуации с проживанием, но был слишком занят, чтобы загружаться по этому поводу: все пытался избежать смерти от рук нашего Покойничка.

— Не называй его так.

Драко перекинул ноги через подлокотник и, развалившись в кресле, устроился поудобнее. Свет факела бросил на его волосы пригоршню серебристых искорок.

— Я буду звать его так, как мне нравится, — он скользнул глазами в ее сторону и неприятно усмехнулся. — Скажешь, я не прав?

Флёр проследила его взгляд и безо всякого удивления обнаружила в углу комнаты безмолвного и безликого, с опущенным серым капюшоном, одного из слуг Слитерина. Эти слуги всегда были здесь, она настолько привыкла к их присутствию, что перестала обращать на них внимание.

Драко резко вскочил со своего кресла и за считанные секунды в красивом прыжке перенесся через всю комнату. Она всегда восхищалась его грацией, напоминающей ей о двоюродных братьях, которые скорее плавали, чем ходили.

Подойдя к серой фигуре, Драко кашлянул. Слуга молчаливо воззрился на него, его лицо было скрыто тенью капюшона.

— А ты что такое? — поинтересовался Драко с кошачьим любопытством, пытаясь заглянуть под капюшон. — Вампир? Морок? Трогательный крошка-оборотень? — существо подняло голову, капюшон соскользнул, и Флёр краем глаза увидела неприятную белую чешуйчатую кожу и большие розовато-красные глаза. Оно с опаской смотрело на Драко. — Ага. Мерзкое существо неизвестного происхождения. Похоже, вас тут навалом. Тебя сюда Призвали?

Существо хранило молчание.

— Умоляю — ну поделись со мной…

Драко отступил, его пытливый взгляд превратился в убийственно-высокомерный.

— Отлично. Тогда убирайся.

Существо не шелохнулось.

— Я сказал — убирайся, — надменно повторил Драко, все годы повелевания беспрекословно выполнявшими его любую приходить домашними эльфами влились в его голос. — Знаешь, кто я? — я Наследник Слитерина и буду командовать армиями Повелителя Змей. Было бы мудро не портить со мной отношения.

— Хозззяин… — существо обладало неприятным свистяще-шипящим голосом.

— Какая экспрессия, — одобрил Драко. — А теперь проваливай, у меня для тебя поручение: принеси мне Май Тай.

Существо выглядело озадаченным:

— Май Тай?

Драко энергично закивал:

— Май Тай. С зонтиком. И без него не возвращайся. Меня не заботит, куда тебе придется за ним отправиться — хоть в Лондон. Я Наследник Слитерина, и все мои прихоти должны выполняться.

Драко распахнул дверь, и слуга с весьма недоверчивым видом медленно вышел, провожаемый напутственным помахиванием рукой.

— Великолепно. А теперь рысцой, — кинул ему в спину Драко, закрывая дверь. Замерев, он задумался на мгновение и, высунувшись за дверь, добавил:

— Не забудь про зонтик! Он должен быть зеленым!

Захлопнув дверь, он обернулся к Флёр.

— Может, мне стоило и для тебя заказать выпивку? Хотя ты этого не заслуживаешь. Что ж, наконец-то мы наедине, — он бросил на нее взгляд, который породил в ней самые нехорошие предчувствия. — Ну…

— На самом деле здесь ты никогда не бываешь один, — ответила она. Сердце колотилось настолько быстро, что ей было больно. Флёр глубоко вздохнула — это немного помогло. — Д'рако…

— Что? — с неприязненном выражением лица он прислонился к косяку.

— Ты это се'рьезно насчет командования а'рмиями?

Скрестив руки на груди, он пожал плечами.

— Он сам так сказал — после того, как ты отключилась, так что неудивительно, что ты не помнишь. Согласно предсказанию, мы обречены вместе править миром. Лично я собираюсь стать генералом, облачиться в аккуратный мундирчик и прославиться как Главный Парень, Заведующий Казнями Тех, Кто Несимпатичен Слитерину. Надеюсь, он не ждет, что я буду носить серое круглый год.

— А что еще случилось? — тихо спросила она. — После того, как я поте'ряла сознание? Он 'распо'рол мантико'ру…

— И вскрыл ее, — подхватил Драко, возвращаясь и плюхаясь в кресло. — Распахнул ей брюхо и вытащил что-то из ее кишок. А потом велел слугам привести нас сюда. Они несли тебя… подожди-ка… — тут же добавил он, его лицо потемнело. — А собственно, почему бы это мне тебя не порасспрашивать? Неужели ты думаешь, я поверю, что ты не в курсе того, что здесь происходит? — тряхнув головой, он откинулся назад. — Я не обязан предоставлять тебе информацию.

Флёр медленно свесила ноги с кровати и попробовала на них опереться — вроде бы держат… Она поднялась и, подойдя к креслу Драко, присела около него на колени. Кажется, он испугался ее неожиданному приближению, но прочь не отодвинулся, сохраняя убийственное спокойствие и осмотрительную неподвижность — это смутило бы ее при других обстоятельствах, однако сейчас она сама была слишком напугана всем происшедшим и происходящим.

— Я ничего не знаю! — слова тут же сорвались с ее губ, раньше, чем она успела бы остановиться: ей было очень важно, чтобы он поверил в ее правдивость. — Я не знаю: он п'росто сказал мне, что хочет, чтобы вы вместе убили чудовище — вот и все! Он никогда не 'рассказывал мне о своих дальнейших планах, и о Га'рри мы тоже никогда не гово'рили…

— Так я тебе и поверил! — оборвал ее Драко. — Он не из тех людей, которые играют словами. Людьми — сколько угодно, а вот словами — нет. Бьюсь об заклад, он сказал тебе все, что должно произойти!..

— Нет, я не…

— Ведь ты протащила нас по этому лабиринту и бросила нас наедине с мантикорой — на верную смерть! — его голос шипел, как бикфордов шнур, глаза метали искры ярости.

— Нет, я тебе клянусь: я не знала, какое именно там чудовище…

— Но ты ведь знала, что там именно чудовище! Уверен, что сейчас ты говоришь правду, хотя, подожди-ка минутку… нет, ты врешь! Потому что ты — лживая сука и, предложи тебе достаточно галлеонов, ты без раздумий продала бы меня на органы в Мрак Аллее. Флёр с трудом удержалась, чтобы не вставить, что отдельные органы принесли бы ей куда больше галлеонов, чем остальные. Вместо этого она произнесла:

— То, что я сделала, я сделала не для себя, а для моей сест'ры Габ'риэль…

— Не желаю больше слушать твоего вранья, — резко прервал он ее. — Либо ты сообщишь мне полезную информацию, либо убирайся. Выбирай.

Она отстраненно удивилась, почему же ей не хочется влепить ему пощечину? Может, потому что она устала, — так устала, что едва держалась на ногах? А может, потому, что хотела сделать что-то такое, что помогло бы ей забыть выражение лица Гарри в тот миг, когда его окружила охрана?..

…Полезную информацию?

Она бросила быстрый взгляд на Драко. На его лицо падала тень, огонь играл на Эпициклическом Заклятье — казалось, что цепочка на его шее горит.

— Д'рако, подготовься… Он ско'ро ве'рнется и тебе будет… неп'росто…

— Непросто?

— Он будет п'роверять тебя, твою силу. Он покажет тебе всякие ужасы… какие ты только можешь себе п'редставить…

— Я могу представить себе кучу всяких кошмариков, — дернул плечом Драко. — Особенно после того, как повидал Северуса Снэйпа в пижаме. Меня теперь ничто не напугает.

Без всякой задней мысли она протянула руку и коснулась его запястья.

— Я сове'ршенно се'рьезно…

— Я тоже.

В его серебристо-черных глазах сверкнуло лихорадочное злобное веселье.

— На этой пижаме были сердечки. Вот уж кошмар так кошмар…

— Есть вещи куда хуже… Такие ужасные, что от них можно уме'реть…

Какое-то мгновение Драко хранил молчание, а потом неожиданно наклонился к ней — так близко, что его дыхание касалось ее волос:

— А какая тебе разница, умру я или нет? — спросил он ровным голосом.

— Для меня есть 'разница…

— Нет, тебе все равно, — его глаза задумчиво изучали ее. — Обычно я не ошибаюсь в людях. А в тебе вот ошибся. Я тебе этого не прощу.

— Я же гово'рила тебе — это не моя вина…

Он подавил смешок:

— Не твоя вина? Хорошо-хорошо, один из нас здорово пьян, сразу скажу, что, к сожалению, это не я.

Она снова потянулась к нему и тронула его за рукав:

— Гово'рю же тебе — моя сест'ра…

Он отбросил ее руку так резко и стремительно, что больно ушибся о край стола.

— Не прикасайся ко мне.

— Знаю, ты чувствуешь себя п'реданным…

— Да, есть такой неприятный побочный эффект у предательства.

Неожиданно внутри нее белым пламенем полыхнул гнев, у нее перехватило дыхание — так частенько бывало в последние дни.

— Конечно, тебе только и говорить о п'редательстве, ты же у нас белый и пушистый. Я сама видела, как ты пове'рнулся спиной к единственному человеку в своей жизни, кото'рый был твоим д'ругом.

Драко побелел от ярости. Он замахнулся, и она удивилась — неужели он все же решится ударить ее? Пусть только попробует, она уж точно даст ему сдачи. И тут ее гнев и усталость разорвал шипящий голос — голос, пригвоздивший к месту их обоих, словно двух маленьких бабочек: в дверях стоял Салазар Слитерин.

— Дети, когда вы закончите ссориться друг с другом, я попрошу вашего внимания.

**************

— Ждал нас? — вытаращив глаза, переспросила Эрмиона.

Мальчик, похожий на Гарри, кивнул.

— У нас мало времени. Надо поторопиться.

— Не так быстро, — попросил Рон, таща за собой Джинни и Эрмиону. Это, в общем-то, было довольно малоэффективно — они обе сопротивлялись его усилиям с возмущенным фырканьем. — А ты вообще-то кто такой? И почему мы обязаны следовать за тобой?

— Рон, — дернула его за руку Джинни, — ты что, не видишь, как он похож на Гарри?

— И что — поэтому мы автоматически должны ему доверять? А если бы он был двойником профессора Вектор, ты что — пошла бы с ним к нему домой?

— На кого я похож? — переспросил мальчик, глядя на них, как на психов.

— На нашего друга, — быстро ответила Эрмиона, предостерегающе ткнув Рона в ладонь костяшками пальцами. — Скажи, а ты там ждал именно нас? Откуда ты узнал, что мы — именно мы, и почему ты был уверен, что мы появимся именно там? А ты… ты, наверное, Гриффиндор, да?

Лицо мальчика вытянулось и посуровело:

— Годрик Гриффиндор — мой отец, — он взглянул на девушек и отвесил им легкий поклон. — А меня зовут Бенджамин.

Джинни была потрясена.

— Смотри-ка, он поклонился, — подтолкнула она в бок Эрмиону. — Парни больше так не делают…

— Я воспитан в уважении к женщинам, — Бенджамин с сомнением оглядел Джинни и Эрмиону, — даже если они одеваются, как мужчины-магглы.

Рон все еще колебался:

— А откуда нам знать, что ты — именно тот, за кого себя выдаешь?

Мальчик вздохнул и потянулся к плечу, вытянув из потускневших серебряных ножен засверкавший в солнечных лучах длинный меч. Изумительная гравировка — замысловато переплетающиеся цветы, листья, животные — образовывала надпись «Гриффиндор», а эфес украшало изображение выложенного из красных камней льва.

Джинни шумно вздохнула:

— Этот меч был с Гарри в Тайной комнате… Это Гриффиндорский меч.

— Точно, — Бенджамин взглянул на нее. — А ты Наследница Хельги. Ты очень похожа на нее в юности.

Джинни кивнула:

— Я Джинни.

— А ты Наследница Рэйвенкло, — повернулся он к Эрмионе. — Она ждет тебя.

Его пристальный взгляд скользнул к Рону.

— А ты… Наследник Гриффиндора? Не думал, что ты будешь таким…

— Рыжим? — подсказала с озорной улыбкой Джинни.

— Вовсе я и не Наследник, — многострадально огрызнулся Рон. — Просто придурок, которого все время куда-то заносит…

Бенджамин смотрел на него, полный сомнений и недоверия.

— Ты вроде бы говорил, что у нас мало времени? — напомнила Эрмиона.

— Точно, — коротко ответил Бенджамин. — Ровена… — голос его оборвался, а когда он снова заговорил, прозвучал резко и горестно. — Впрочем, когда мы придем, вы все сами увидите.

Запахнув покрепче мантию, он, не оглядываясь, пошел вперед. Пожав плечами и переглянувшись, остальные последовали за ним. Бенджамин шагал по развалинам, словно знал здесь каждый камешек. Эрмиона вскарабкалась и, догнав его, пошла рядом. Она была готова просто лопнуть от любопытства.

— Что здесь произошло?

Он взглянул на нее с величайшим недоумением и недоверием, и ее слегка затрясло: так необычно было видеть эти темные глаза на лице Гарри.

— Война, — коротко ответил он.

— Между кем и кем? — Эрмиона знала ответ наверняка, но хотела услышать его от него.

Скатившись по каменному откосу и битым камням, Бенджамин поднял голову:

— Повелитель Змей поднял армии и обратил их против Дома Волшебников и тех, кто когда-то был его друзьями… вы что — этого не знаете? А как насчет уроков истории — что, нет и в помине?

— Шутишь? — сказала Эрмиона.

Мальчик пожал плечами:

— Ну, ладно… Повелитель Змей создал армии гоблинов, мороков и полулюдей… Весь волшебный мир был втянут в эту войну. На нашей стороне сражались гиганты, единороги и гномы…

— А что насчет драконов? — поинтересовалась догнавшая их Джинни.

Бенджамин фыркнул:

— Драконы никогда ни к кому не присоединяются. Они наблюдают. У них своеобразное чувство юмора. Но Слитерин получил какой-то контроль даже над ними…

Бенджамин остановился и осмотрел развалины.

— Это замок Хаффлпафф. Что не выжгло пламя драконов, разрушило проклятье.

— Какое проклятье? — уточнила Эрмиона. Судя по всему, оно было куда сильнее, чем то, в котором когда-то обвиняли Сириуса: дескать, он взорвал улицы и убил двенадцать магглов.

— Ровена все вам объяснит, — они обогнули разбитую стену и вышли на открытое пространство.

Эрмиона ахнула, с трудом узнав пейзаж, где находилась и Нора, и Оттери-Сент-Кэчпоул. Перед ними, насколько хватало глаз, расстилалось огромное поле, над которым изогнулось оглушительно-синее небо. По всему полю кучками и рядами стояли сотни, а может, и тысячи волшебных шатров — больших и маленьких, переливающихся всеми цветами радуги. Словно она снова попала на Кубок Мира по Квиддитчу, только сейчас все было в сотни раз больше. Волшебные стяги и вымпелы хлестали и хлопали на веселом зимнем ветерке: алые Гриффиндорские, синие Рэйвенкло, золотые — Хаффлпафф. Между палаток поблескивали огненные точки костров, вокруг них суетились фигурки — некоторые — определенно люди, другие же — определенно нет.

— Ё-моё… — выдохнул позади нее потрясенный Рон. — Я видел подобные картинки в книжках про восстания гоблинов. Но и подумать не мог, что увижу что-то подобное наяву…

По пути в лагерь они пересекли что-то вроде остатков крепостного рва, который в один прекрасный день должен был стать карьером у дома Висли. Вниз, к покрытому грязной водой дну, вели каменные ступени. Эрмиона не могла отвести от него глаз, когда шла по тонкому деревянному мосточку. Там, внизу, укрыты неисчислимые сокровища… не говоря уж о Хроновороте, который однажды будет принадлежать Джинни.

Вблизи лагерь оказался куда причудливее. Джинни, Рон и Эрмиона, сбились в кучку и шли между шатров за Бенджамином, стараясь не обращать внимания на провожающие их взгляды, полные недоумения. Эрмиона и не сомневалась, что выглядят они действительно странновато — конечно, неплохо было бы иметь что-нибудь еще, кроме джинсов и свитера… но там, откуда они прибыли, никакой одежды многовековой давности поблизости не валялось. С другой стороны, у обитателей лагеря тоже был не самый обычный вид, она даже пожалела, что после пятого курса бросила Уход за магическими существами: туда-сюда сновали звери и зверолюди, некоторых она узнала, некоторых хотела бы узнать.

Суровые кентавры спешили куда-то целеустремленной рысью, высокомерные женщины с заостренными ушами в шелковых одеяниях… определенно эльфы, а вокруг одного костра сидели какие-то маленькие лохматые злобного вида существа, чокались медными кружками и что-то фальшиво распевали.

Бенджамин замер и, пробормотав «Ждите здесь», нырнул в маленькую синюю палатку.

Рон коснулся руки Эрмионы:

— Похоже, ты замерзла…

— Точно. Ужасный мороз. А эти поющие коротышки действуют мне на нервы.

— Это гномы, — шепнул Рон на ухо Эрмионе — Читал о них на истории. Маленькие подлецы, но отличные воины. Напои их — и они бросятся всем подряд рубить ноги по самые колени.

— Какие они кошмарно волосатые… — заметила Джинни, метнув в них подозрительный взгляд.

— Кажется, у них нет половых различий, — заметил Рон. Похоже, гномы его услышали: десятки пар маленьких красных глаз начали буравить всю троицу, а через секунду песня снова разнеслась по округе — куда более хриплая и громкая, чем раньше.

У миссис МакФрай были в саже камины,

Не лучше они и у Молли О'Клю.

Сказал трубочист: для тебя, моя милая,

Достану любимую щётку свою.

Пускай я чумазый и ростом не вышел,

Но щётка моя, как мощнейший рычаг,

Слезу выжимает у стойкой девчонки.

Нельзя ли, мадам, мне залезть к вам в очаг?

(перевод Нейтрона)

Бенджамин высунул голову из шатра:

— Она сказала, что хочет видеть Наследников, — он взглянул на Джинни и Эрмиону и перевел взгляд на Рона. — Только Наследников. Тебе придется ждать здесь.

— Нет, — мотнула головой Эрмиона, прежде чем Рон успел что-то сказать. — Без Рона мы никуда не пойдем.

Бенджамин вытаращил глаза, похоже, он не мог понять, правильно ли он ее расслышал.

— Вы не… что?

— Мы не пойдем без Рона. Можешь ей это передать?

Бенджамин шагнул из шатра, опустив за собой полог.

— Видимо, вы не поняли, — его голос был полон ровного гнева. — Она умирает. Она — величайшая волшебница эпохи, и она умирает! Все, что у нее было, все свои силы она отдала битве с Повелителем Змей — и это убило ее, единственная причина, почему она до сих пор еще жива, — ее желание увидеть вас. Она просто дожидалась. Всю мою жизнь она была мне как мать, а последние два дня я только и смотрел, как она страдает и ждет… Так что извините, если вам показалось, что вы мне не понравились, но, по-моему, именно из-за вас она до сих пор все еще здесь и изнемогает от боли…

— Бенджамин! — потрясенно прервала его Эрмиона. — Прости. Мы не знали.

Он кивнул, видимо, устыдившись своей вспышки. Эрмиона обменялась быстрыми взглядами с Роном и Джинни, так же ошеломленными, как и она сама. Не говоря о том, что они тоже не знали, что все обстоит именно так, было очень странно видеть кого-то настолько похожего на Гарри и в горе, и в гневе.

— Все нормально, — тихо произнес Рон. — Я подожду снаружи…

Бенджамин кивнул. Он собрался и выглядел уже не таким несчастным.

— Я подожду с тобой.

Повернувшись к шатру, он откинул полог перед Джинни и Эрмионой. Поколебавшись мгновение, Джинни шагнула внутрь, а Эрмиона чуть задержалась, глядя на Рона. Он озабоченно взглянул на нее — его синие глаза сверкнули из-под покрытых сажей и копотью волос. И ободряюще подмигнул.

Она прикусила губу.

— Рон, будь осторожен. Никуда не отходи. Не ввязывайся в драку с гномами. Не…

— …не объедайся шоколадом, а то живот заболит. Я не собираюсь драться с гномами, Эрмиона. Я даже с тобой ужился.

— Просто похоже, что они слишком много… ну ты сам понимаешь, — Эрмиона подняла воображаемую кружку и опустошила ее.

— Сосут пальцы? — с испуганным любопытством уточнил Рон.

— Пьют! — раздраженно прошипела Эрмиона.

— Только не надо на меня так смотреть! Я не из тех, кому надо объяснять все на пальцах.

Эрмиона обреченно махнула рукой и повернулась к Бенджамину.

— Присмотри за ним, — попросила она, игнорируя возмущенный взгляд Рона и прекрасно понимая, насколько глупо это выглядит: она просит двенадцатилетнего мальчишку присмотреть за парнем четырьмя годами старше. Но сейчас это не имело никакого значения: подавленно взглянув на юношей последний раз, она нагнулась и вслед за Джинни вошла в шатер.

**************

Из-за невозможности телепортироваться прямо к старому дому Джеймса и Лили (установленная там защита не позволяла сделать это в радиусе полумили), Лупин и Сириус отправились на Верхний Бульвар Годриковой Лощины — маленького безобидного волшебного городка, прямо на границе Уэльса и Англии.

— Там зелень, кругом сплошная зелень, — Лупин со школьных лет помнил, как Джеймс твердил ему это, и лишь только оказавшись в родном городе приятеля, он понял, что тот имел в виду: не сочные уэльские земли были зелеными, а сам город, точнее, фасады магазинов по главной улице переливались всеми оттенками зеленого от изумрудного к лайму с отдельными синими, белыми и золотыми вкраплениями. Холодный зимний бриз хлопал у них над головами красным уэльским флагом с золотыми драконами, парившими над словами:

«Y Ddraig Goch Ddyry Cychwyn»

Узкие мощеные улочки петляли между домами и магазинами, за городком вздымались темные серо-зеленые холмы. В Имении было солнечно, а здесь все заволокли облака, небо было серое, низкое…

Лупин передернул плечами и поднял воротник своей дорожной мантии, закрывая уши.

Если кто из обитателей Годриковой Лощины и обратил внимание на телепортировавшихся к ним двух волшебников, то он не выказал удивления. Никто не таращился им вслед, когда они спустились по ведущей в город улице, прошли мимо магазина сластей с рекламой Шоколадок "Скрум!" В витрине (фотография вечно угрюмого Крума венчала гору конфет в веселых ярких фантиках: "Скрум!" новые конфеты лично одобрены знаменитым болгарским ловцом!) и мимо паба «Салат и Слизень».

— А тут мы с Джеймсом частенько играли в дартс, — кивнул Сириус, когда они проходили под вывеской, казалось, сделанной из настоящего листа салата, которую с аппетитом грыз маленький энергичный слизняк. — Единственная игра, в которую я его обставлял.

— Да ты и в Квиддитче был бы неплох, разреши они тебе играть на мотоцикле, — улыбнулся Лупин. — А кстати, что случилось с твоим железным конем?

— Он был у Хагрида — тот вернул его мне, после того, как меня оправдали, но у меня нога не поднималась сесть на него. Последний раз я летал на нем… здесь… да в конце-то концов, сейчас у меня есть Конклюв.

— Так где он?

— Сейчас он хранится в моем сейфе в Гринготтс. А что — хочешь его позаимствовать?

— Не то, чтобы это было моим любимым видом транспорта, но все равно — спасибо.

— Мотоцикл буквально притягивает девчонок.

— Да, это просто чудесно.

— Кстати, хорошо, что вспомнил: ты с кем придешь к нам на свадьбу? У Нарциссы есть приятельница, которую некому сопровождать — может, сделаешь доброе дело и станешь ее кавалером? Она вообще-то была Аурором и очень любит собак, так что волк для нее не проблема…

Лупин остановился посреди улицы и посмотрел на друга с большим подозрением:

— Сводничаешь, Сириус?

— Я? Что ты — никогда! — с самым честным видом ответил Блэк.

— Сириус…

Сириус бросил притворяться.

— Да ладно тебе, Лунатик! Тебе надо больше бывать на людях, глядишь, встретишь кого-нибудь. Признаться, я всегда думал, что останусь последним холостяком… но вот ты… неужели тебе это не надоело?

— К твоему сведению, я веду насыщенную и разнообразную жизнь.

— Да знаю-знаю: каждую ночь за чашкой горячего какао и старыми выпусками «Нумерологии сегодня» следует «Волшебный риск». Девчонки, берегитесь: его не приручить.

— Я оборотень, Сириус и имею тенденцию… создавать проблемы.

— А я по гороскопу — Близнецы. У каждого свои недостатки. Ладно тебе, Лунатик: куче женщин понравится твой экстремальный стиль а-ля Джерри Гарсиа.

— Просто ты хочешь усадить меня в свою же лодку — снова эти советы Как-Стать-Женатым… Кстати, когда это должно случиться?

— Нарцисса запланировала церемонию на 15 августа.

— Что значит — 15 августа?

— То, что я сказал: 15 августа. А что, какие-то проблемы с датой? — Сириус повернулся и улыбнулся товарищу, откидывая с глаз взлохмаченные ветром черные волосы. — Или у тебя другие планы? Или… — неожиданно глаза его расширились, голос прервался. — Это случайно не…

— Полнолуние, — спокойно подтвердил Лупин. — Поверить не могу, что твоя свадьба намечена именно на этот день.

— Лунатик! — Сириус, не зная, засмеяться ему или смутиться, как вкопанный остановился посреди дороги, ведущей с Верхнего Бульвара на вершину холма к дому Поттеров. — После Хогвартса я прекратил следить за луной… но в любом случае — ты все равно можешь прийти на нашу свадьбу…

— Нет, — со страдальческой миной оборвал его Лупин и продолжил свой путь, — думаю, я останусь дома и не буду ничего и… гм… никого есть на вашей вечеринке.

— Значит, надо менять дату, — удрученно заметил Сириус. — Без тебя вечеринка — не вечеринка, я думал, ты будешь шафером… Ну, не дуйся, Лунатик.

— Я не дуюсь.

— Ты дуешься.

— Говорю тебе — и не думаю!

— Дуешься: я же вижу!

— Хорошо, ну, может и дуюсь, — согласился Лупин, замерев на дорожке, и засунул руки в карманы. — Кстати, ты не забыл, куда и зачем мы шли? Мы на месте.

Сириус остановился. Вся его нервозность внезапно испарилась: он неподвижно стоял и смотрел из-за плеча друга на покрывавшие склон холма развалины.

С тех пор, как Лупин побывал здесь в последний раз, все было выжжено и уничтожено до основания; вряд ли тот, кто не знал, что здесь было раньше, понял бы, что это не просто заросшие бурьяном унылые неприветливые развалины — таково было действие волшебства.

Они двинулись вперед — сначала Сириус, позади него Лупин, глядя, как с каждым взглядом на заброшенные руины подавленно напрягаются плечи друга: груды камней свидетельствовали, что когда-то здесь стояли стены… каменные ступеньки, ведущие к крыльцу, где в последний раз Джеймс и Лили махали им на прощание…

Порыв холодного ветра взлохматил волосы Лупина и бросил их ему на глаза. Вздрогнув, он убрал их, поглубже натянул капюшон дорожного плаща и покосился на Сириуса: тот стоял и молча смотрел на дом, вернее, не на сам дом, а на возвышающиеся поодаль серые холмы. В глазах не было тревоги — они были полны болью воспоминаний.

— Сириус… ты как?

— В порядке, — Сириус покрепче запахнулся в мантию и зашагал к дому. Лупин последовал за ним, поражаясь выдержке Сириуса, — он знал, что его другу сейчас куда тяжелее, чем ему самому: ведь он появился в доме Лили и Джеймса уже после их свадьбы, тогда как Сириус гостил тут еще во время хогвартских каникул — если ему некуда было податься, Поттеры приглашали его к себе. Не так давно он упомянул в разговоре с Лупиным, что рад, что родители Джеймса скончались, когда им с Джеймсом было только по двадцать, — они бы просто не пережили известия, что он, Сириус Блэк, ставший им за эти годы почти что сыном, отплатил им за всю их доброту самым ужасным способом.

И вот они уже на заднем дворе — он не был таким заросшим, как можно было ожидать, заклинание, скрывавшее дом, побочным эффектом замедляло изменения, сохраняя все, как было. Шагая вслед за Сириусом, Лупину продирался сквозь высокую — до колен — траву; они завернули за угол и остановились у подножья высоченного вечнозеленого дерева, в кроне которого пел и играл листьями ветер.

Дерево было самое обычное, однако, похоже, полое изнутри: примерно в полуфуте над их головами темнело дупло.

— Сириус, это дерево.

— Я знаю.

— Оно для тебя что-то значит, или это просто вспышка интереса к садоводству?

В ответ Сириус достал свою палочку и указал ей на дупло:

— Зовио!

И тут, словно птицы из гнезда, к нему полетели какие-то странные, непонятной формы предметы, один из них — маленькая коробочка — просвистела у Лупина над ухом, он присел и с недоумением обернулся к Сириусу:

— Это что еще?..

Сириус задумчиво смотрел на подлетавший к нему последний предмет, поймал его и пояснил:

— Мы с Джеймсом использовали это дерево в качестве… гм… тайника для наших сокровищ, прятали тут от родителей всякие штуки. Однажды он мне сказал, что этому дереву не одна сотня лет, и оно послужило тайником уже не для одного поколения Поттеров. Я думал…

Он внезапно замолчал и присел на корточки, Лупин последовал его примеру, и они вместе начали изучать образовавшуюся у их ног кучу самых неожиданных и разнообразных предметов.

Некоторые были ему знакомы: у него кольнуло в груди, когда он увидел коробочку Карандашей Магической Реальности «Оживи свою карту!» из Зонко — именно ими была нарисована Карта Мародеров. Пачка писем. Он не видел их раньше, но узнал почерк Лили. Сириус провел по ним рукой и отложил в сторону.

Большой радужный пакетик Всевкусных Орешков Берти Боттс с надписью «Попробуй вкус радуги!» на боку — Сириус, усмехнувшись, поднял его:

— О, помню-помню… Ты не ел фиолетовые, потому что поговаривали, что от них случаются галлюцинации… Ну, конечно, это были только слухи…

— Ага, а вы с Джеймсом эти слухи решили проверить, подсунув за завтраком три штуки Снэйпу в овсянку. В тот день он набросился на двух учителей, приняв их за жирафов — вооруженных и очень опасных.

— Да, это было круто… — Сириус заулыбался, но тут же очнулся, — хотя, нет — с нашей стороны это было весьма бесчувственно и негуманно.

Лупин вытаращился на него, не в силах поверить своим ушам:

— Сириус, ты что — тайком съел фиолетовую конфету, пока я не видел?

Сириус снова улыбнулся и отбросил пакет в сторону. Теперь он поднял деревянную коробку и откинул крышку, Лупин заглянул внутрь и почувствовал, что сердце замерло: там лежала книга в желтом переплете: «Вы решили стать росомахой: двенадцать трудных шагов, чтобы стать зверомагом» и стопка пергаментных карточек с записями Джеймса, сделанными аккуратным мальчишеским почерком: «Необходимые ингредиенты: порошок из змеиной кожи, кровь дракона, толченая шкура бумсланга, позвоночник тритона… Кстати: попросить у Лили ключ к классу Заклинаний, чтобы мы могли работать там. Все должно быть готово к следующему полнолунию.»

Лупин прикрыл глаза — настолько ясно и четко перед его внутренним зрением вспыхнул образ Джеймса: вот он в Запретном Лесу, подняв к ночному небу глаза, полные первозданной дикости и звезд, ждет превращения… Время сжалось, словно меха гармошки, — Джеймс захохотал…

Сириус обычно смеялся дольше всех, но Джеймс, как правило, всегда начинал смеяться первым: в отличие от Сириуса, он всегда был открыт счастью и радости. Лупин всегда думал, что все дело в том, что детство у них было совершенно разным, однако теперь, глядя на Гарри, детство которого, с этими годами, проведенным взаперти под лестницей, было просто ужасным, видел, что они с Джеймсом в этом очень похожи. Чтобы быть счастливым, ему тоже нужны были только его друзья…

А вот на Сириуса куда больше был похож Драко — вряд ли существовало другое слово, которое с таким трудом можно было применить к ним обоим, чем слово «счастье».

Лупин услышал, как Сириус кашлянул, закрыл коробку и опустил ее на землю. Оглядевшись, он увидел еще одну пачку писем, которую Сириус торопливо отпихнул подальше. Судя по украшавшим их пылающим сердечкам, падающим звездам и именам — Эшли, Кэрол, Эми — они были от старых подружек Сириуса.

Вот старые Квиддитчные карточки — улыбающийся и весело подмигивающий Людо Шульман, а вот Иван Вронский… теперь она наверное, стоит целую кучу галлеонов! Сириус и их отложил в сторону. А вот перевязанная ленточкой пачка волшебных фотографий — он сунул их в карман и наконец присел на пятки, качая головой и отряхивая грязь с рук. — Не нашел того, что искал?

— Нет, — медленно ответил Сириус, — нет, но тут же была коробка, о которой мне говорил Джеймс… Могу поклясться…

Неожиданно он вскочил, щелкнул пальцами и закричал:

— Ну конечно! Он спрятал это под корнями! Отойди-ка на секунду, Лунатик…

Лупин опасливо послушался.

Сириус снова вытащил из кармана палочку:

— Зовио лопата!

— Лопата? — вытаращил глаза Лупин. — А она-то здесь откуда?

— Откуда-нибудь поблизости, — хладнокровно отрезал Сириус. — Оп-с, пригнись…

Здоровенная лопата просвистела у Лупина над головой и влетела в ладонь Сириуса, который тут же закатал рукава мантии и набросился с ней на дерево, невзирая на насмешливо-раздосадованный взгляд Лупина, наблюдавшего за ним со скрещенными на груди руками.

…Надо же — ему и в голову не пришло, что могли подумать добропорядочные жители городка, увидев летящую над их головами лопату…

Зная манеру Сириуса со всем справляться самостоятельно, Лупин присел на ближайший пень и смотрел, как его друг вгрызается в каменную землю. На землю полетела мантия, за ней последовал свитер. В момент, когда Сириус был готов отправить в эту же кучу и рубашку, Лупин с трудом удержался от язвительного замечания, что Кэрол, Эшли и Эми много потеряли, пропустив такое зрелище.

О гусарском списке Сириуса ходили легенды. Лупин помнил, как после ежегодного командного медосмотра, где все взвешивались, Амос Диггори вышел с хитрым лицом и провозгласил: «Сириус Блэк: 76 килограммов, из них 50 — записочки с адресами девчонок».

Однако Лупин промолчал и, вытащив из кармана Скрум-шоколадку, начал отстраненно ее уничтожать: похоже, им предстояло тут задержаться.

**************

Драко опустил занесенную над Флёр руку и медленно повернулся к Слитерину.

Повелитель Змей стоял в дверях и, судя по кровавой кайме на подоле его мантии, еще не сменил одежду. Глаза его горели, щеки пламенели, но от этого его вид не стал более живым, хотя покойником он уже тоже не казался… что-то среднее, какое-то ожившее отражение. Драко услышал, что Флёр поднялась и встала рядом — тяжелый сладкий аромат, который источали ее волосы и одежды, усилился, хотя, возможно, это было из-за близости огня. У него слегка закружилась голова.

— Господин… — Флёр склонила голову. Драко не двинулся. Слитерин сделал несколько шагов и встал посреди комнаты.

— Мальчик, ты не хочешь поприветствовать меня?

— Я не буду звать тебя Господином, — спокойным голосом отрезал Драко.

Слитерин спокойно взглянул на него:

— Я и не требую этого от тебя.

— А как бы ты хотел, чтобы я тебя называл? — прищурился Драко.

— Иначе, — ответил Слитерин. — Ты будешь звать меня Отец.

— Ага, ты что — не знаешь, что это вызывает у меня не самые приятные ассоциации. Может, я буду звать тебя как-нибудь по-другому? Ну, скажем… Джек… А что — вполне симпатично.

Слитерин улыбнулся.

— После нынешнего вечера ты можешь поменять свое решение. Ты знаешь, что я запланировал?

— Вообще-то я надеялся на покер, но, готов поклясться, что это не так. Что-то интересное? Ритуальное убийство? Человеческое жертвоприношение? Репетиция фестиваля смерти? — Драко пожал плечами. — На мой вкус, старомодно.

— Так, а что бы ты хотел? — поинтересовался Повелитель Змей.

— Признаться, я надеялся на что-нибудь попроще, — Драко с трудом удержался, чтобы не хихикнуть. — О, идея: давай закажем суши и не заплатим.

Слитерин прищурился, Флёр позади Драко слабо пискнула.

— Я и не говорил, что это хорошая идея, — тут же добавил Драко.

Слитерин снова заулыбался — словно у него судорогой свело лицо, в этой улыбке не было ни грамма смеха или удовольствия.

— За мной, — скомандовал он. — Оба.

И он вышел из комнаты. Флёр кинулась ему в след, Драко медленно пошел за ней.

Узкие коридоры перетекали один в другой и наконец привели их в огромную залу с круглыми стенами, сложенными, как и все в этом замке, из неотесанного камня. В ней было пусто — только круг, нарисованный мелом на полу, да какие-то затейливо украшенные нефритом, малахитом и серебром просто изумительные щиты у дальней стены — кажется, они были из драконьей кости — во всяком случае, по цвету они были значительно более белыми, чем слоновья кость.

Драко покосился на Флёр: она был бледна и, судя по виду, близка к тому, чтобы упасть без чувств.

Слитерин прошел в центр комнаты и, вступив в нарисованный круг, протянул свою левую руку Драко:

— Иди сюда.

С большой неохотой Драко подчинился, и в тот миг, когда он пересек черту и встал рядом со Слитерином, он почувствовал, что его пробила дрожь, — воздух внутри круга был градусов на десять ниже, чем в остальной комнате. Драко затрясло — казалось, холод идет откуда-то изнутри.

— Так, а теперь, — продолжил Повелитель Змей, — скажи, как ты предпочитаешь страдать: стоя или на коленях?

Драко не мог поверить своим ушам:

— Страдать?

— Это твой выбор, я верю только добровольным поступкам, — произнес Слитерин, голос его был сух и холоден, как змеиная кожа. Внезапно его рука взлетела со скоростью атакующей кобры и схватила Драко за грудки. — А ты что — решил, что я доверяю тебе? — он приблизил свое лицо к лицу Драко и уставился своими черными глазами в его — серебристые. — Сегодняшняя утренняя комедия не в счет, посуди сам: с того момента, как я восстал, ты постоянно боролся со мной — не стоит думать, что мне про это неизвестно. Я ведь все знаю: и что тебе дорого, и твои сны; мне известно, на что ты способен, а на что — нет… как ты думаешь, почему я просто отпустил тебя после первой нашей встречи? Ты был слишком силен, и мне тяжело было сражаться с тобой… А теперь ты ослаб: меч иссушил твою волшебную силу и тебя самого точно так же, как сражение с мантикорой утомило твое тело, а рана на боку пролила твою кровь. Если бы я захотел превратить в реальность комедию, что ты разыгрывал передо мной, ты не сумел бы меня остановить.

Драко почувствовал, что слова обдирают ему горло:

— А почему ты решил, что это была комедия?

Слитерин отпустил мантию Драко.

— Впрочем, это не имеет ни малейшего значения, — тихо произнес он и взял Драко пальцами за лицо — Драко почувствовал, что его словно прострелило, от прикосновения этих холодных пальцев по нервам пробежала волна, от скул до самых глаз. — По своему ты даже невиновен…

— О, нет, — голос Драко был, как никогда, тверд, — вот уж точно нет.

— Правда? — Слитерин убрал свою руку. — Так что же ты сделал? И что сделали тебе?

— Все.

Слитерин покачал головой:

— Нет… не все… — он протянул руку. — Дай мне твою руку. Левую.

Драко скованно подчинился и почувствовал, словно видит эту сцену со стороны, будто плавая где-то вверху: начерченный на полу круг и в нем два человека.

— Я снова спрашиваю тебя: как ты будешь страдать, стоя или на коленях?

Повисла короткая пауза.

— Стоя, — наконец ответил Драко.

— Я знал, что ты скажешь именно это, — Слитерин перевернул руку Драко ладонью вверх, закатал до локтя его рукав, обнажив предплечье в прожилках голубых вен.

— Potestatem patris nostrae in tenebris invoco, — зашипел Слитерин, его голос звучал так же, как и голос Гарри, когда тот говорил на Змееязе, и вдруг круг полыхнул пламенем, и их окружило кольцо огня. Теперь в глазах Слитерина появилось веселье, он заулыбался, его глаза светились, хотя, может это было просто отражением пляшущего пламени… — Бруциата! — выкрикнул он.

И в этот миг Драко пронзила раскаленная боль, словно клинок воткнулся в его руку. Он закричал и, несмотря на то, что хотел устоять, понял, что это выше его сил: колени подогнулись, Слитерин отпустил его, и он рухнул, как подкошенный, ударившись руками об пол. Драко корчился и извивался, чувствуя только боль, пронзавшую его вены, пытавшуюся остановить его сердце… Перед глазами рождались и умирали галактики, мелькали серебристые звезды и созвездия… Боль отступила.

Драко лежал с закрытыми глазами, не в силах в это поверить, все еще ожидая ее возвращения. Но она ушла. Драко открыл глаза и медленно сел — все тело болело, а рука горела огнем. Он повернул ее, уже зная, что именно он увидит, — свежий черный след, оставленный огнем… Ухмыляющийся череп… змея… пустые издевающиеся глазницы — такие же, как на руке его отца. Signo Serpens.

Знак Мрака.

**************

Изнутри синий шатер, как, впрочем, любой волшебный шатер, был совершенно не такой, как предполагалось снаружи: девушки оказались в спальне с каменными стенами. В резном каменном камине по северной стороне потрескивал огонь, отблески пляшущего пламени играли на гобеленах и кованых сундуках, а в дальнем углу комнаты на кровати с откинутым пологом в подушках лежала женщина — Эрмионе, с трудом оторвавшей глаза от пламени, она сначала показалась просто темной тенью, но тут женщина шевельнулась, села и заговорила.

— Подойдите ближе, — позвала она.

Взявшись за руки, Эрмиона и Джинни шагнули к кровати. Тень качнулась назад и посветлела, теперь женщина была видна отчетливее: она сидела, обложенная подушками. Взглянув на ее мантию, Эрмиона почувствовала, как ее пронзило какое-то странное, дикое ощущение: цвет был именно такие, какой она выбрала бы сама — светло-васильковый… Те же каштановые волосы, нежная персиковая кожа, как и на гобелене в замке Слитерина, вот только чернильного пятна на щеке в этот раз не было. Она выглядела смертельно усталой, когда подалась вперед и протянула к девушкам руку:

— Значит, еще одна я есть теперь в мире… — тихо произнесла она, легко касаясь волос Эрмионы. Она повернулась к Джинни, глаза ее наполнились печалью и потемнели. — И еще одна Хельга… Такая же красавица, какой была и она…

Обе девушки не могли произнести ни слова, Казалось, Ровена это почувствовала.

— Присаживайтесь, пожалуйста… — она указала на низенькую скамеечку рядом с кроватью, всю заваленную мягкими подушками. Неверно истолковав слова Бенджамина о том, что Ровена при смерти, Эрмиона ужасно боялась увидеть ее раненой, мечущейся в горячечном бреду — но нет, она просто выглядела бесконечно усталой и совершенно обессиленной, кожа ее была настолько бледна, что, казалось прозрачной.

— У вас замерзший вид, — заметила Ровена.

— В том месте, где мы были, стояло лето. То есть — в том времени… — поправилась Эрмиона.

Ровена устало улыбнулась ей и прикоснулась к Ликанту на ее шее.

— Я была бы в ужасе, если бы он был уничтожен, — произнесла она. — Когда Салазар ушел, он унес его и исчез вместе с ним. Хорошо, что ты его нашла. Можно мне им попользоваться?

— Ну, конечно же! Он же ваш, — Эрмиона сняла с головы цепочку и протянула Ликант Ровене, не почувствовав укола обычной резкой боли.

Слегка сжав его левой рукой, Ровена протянула вторую руку к девушкам:

— Pectogarmentius!

По всему телу пробежали мурашки, и ощущение холода исчезло, сменившись теплом: опустив глаза, Эрмиона обнаружила, что джинсы и тонкий свитерок пропали, вернее, превратились в темно-синюю шерстяную мантию, мягкую и теплую. Она бросила удивленный взгляд на Джинни — на той была точно такая же, только зеленая. Эрмиона была весьма впечатлена: она уже подумывала о том, чтобы колдовством утеплить их одежду, но одновременное изменение и внешнего вида, и материала… — да, это была Трансфигурация высшего класса, она бы вряд ли с этим справилась.

— Спасибо, — поблагодарила ее Ровена, словно бы это Эрмиона оказала ей услугу, и протянула руку, возвращая ей Ликант. Эрмиона с недоумением уставилась на него:

— Но вы же Магид, он же не нужен вам, чтобы колдовать!

— Я умираю, — мягко возразила Ровена, — думаю, что Бенджамин сказал вам об этом… Слишком много сил я потеряла… Впрочем — все в порядке, я просто хотела чуточку поколдовать, ужасно скучала по этому последние несколько дней. И не надо волноваться: кентавры приготовили мне особое зелье, оно будет поддерживать во мне жизнь столько времени, сколько нужно, чтобы все с вами обсудить.

Эрмиона кашлянула, но, когда она заговорила, голос все равно сорвался на писк:

— Бенджамин — он первый Наследник Гриффиндора?

Ровена кивнула.

— Я видела выражение твоего лица, когда ты узнала его… Он так же похож на Наследника в вашем времени, как и на своего отца?

Эрмиона медленно закивала:

— Он очень похож на Гарри…

— Гарри? — удивленно захлопала глазами Ровена. — Похож на короля?

Эрмиона замотала головой:

— Это не уменьшительное имя, просто Гарри. Он немного похож на Годрика, и он Магид — так же, как и вы.

— Мне казалось, он должен был прийти вместе с вами, — произнесла Ровена. — Судя по тому, что вы здесь, Слитерин снова возродился… Так где же Гарри?

…Как бы я сама мечтала это знать, — тоскливо подумала Эрмиона. В горле стоял комок, она не могла вымолвить ни слова. Джинни тихонько пожала ее руку. Наконец, она справилась:

— Слитерин забрал его, а куда — мы не знаем…

— Он забрал его?! Забрал Наследника Годрика? — Ровена побледнела еще больше, хотя это казалось совершенно невозможным. — Где он это сделал? И когда?

Эрмиона быстро рассказала, как сама была похищена Слитерином и как потом снова встретилась с ним в Норе. Когда она закончила, Ровена повернулась к Эрмионе тихо вздохнула:

— Он нашел Источник… Когда ты впервые его повстречала, он был слаб, он только что восстал, у него не было источника силы… Видимо, теперь он нашел Магида, пожелавшего стать его Источником.

— Значит, он снова силен? — спросила Джинни.

— Только на время: Источник должен использоваться только как усилитель мощи, как собирающее устройство, он не должен компенсировать недостаток магической энергии другого волшебника — такая связь медленно иссушает Источник и убивает его, а значит, Слитерину понадобятся все новые и новые Источники…

— Значит, именно поэтому ему нужен Гарри?

— Нет, он не станет разменивать Наследника Гриффиндора на такие пустяки, кроме того, Источник должен быть добровольным… Он знает, что это замкнутый круг — и всю свою силу он сейчас бросил на то, чтобы найти Око…

Джинни выглядела такой же изумленной, какой себя чувствовала и Эрмиона.

— Око?

— Прежде, чем заточить Слитерина, я отняла у него силу, — Ровена задышала чаще, словно ей не хватало воздуха. — Благодаря мечу он был бессмертен, поэтому я погрузила его в кому и укрыла тело в замке, где никто, кроме тех, кто знал об этом, не мог его обнаружить. А силу его я заключила в Око… но я не смогла его уничтожить, а потому сделала так, что его охраняло самое свирепое из всех созданных Салазаром существ. Восстав, Салазар был бы лишен своей мощи, он был бы очень слаб… Разве что, — продолжила она, — он сумеет добыть Око… Его нельзя ни разбить, ни разрушить, но его можно открыть — если он преуспеет в этом… — Ровена убежденно покачала головой, — хотя нет, он не сможет убить мантикору. Он слишком слаб для этого. Это верная смерть.

Эрмиона тут же вспомнила существо, выгравированное на шкатулке, хранившей Хроноворот:

— Мантикору?

Ровена кивнула:

— Оно спрятано внутри мантикоры, самого неуязвимого и бессмертного волшебного создания. Чтобы извлечь Око, ее придется убить.

— А если он сделает это, — осторожно спросила Эрмиона, — если он убьет мантикору и добудет Око — что тогда?

— Око может быть открыто только в присутствии всех четырех Наследников, каждый из них должен прикоснуться к нему и произнести Открывающее Заклинание — причем они должны это сделать сами, а не под Заклятьем Империус.

— Слитерину это известно?

— Нет. Однако он умен, он знает меня и он слышал заклинание, произнесенное мной, когда я заключила его в темницу. За это время он мог его разгадать.

— Значит, он пока не причинит Гарри вреда, — облегченно произнесла Эрмиона и ее плечи расслабились, — не сможет, он еще нужен ему…

Ровена взглянула на нее, и вдруг Эрмиона поняла, о ком напоминают ей эти синие глаза: о Дамблдоре — тот же спокойный, твердый и пронзительный взгляд.

— Ты любишь его.

— Да, больше всего на свете, — Эрмиона почувствовала, что не может лгать.

— А что о Наследнике Салазара? — тихо спросила Ровена.

У Эрмионы мелькнула мысль, что Ровена спрашивает, любит ли она Драко. Она остолбенела. За нее ответила Джинни:

— Если вы имеете в виду, существует ли он, — то да, он есть. — И он присоединился к нему?

— Нет. Его похитили вместе с Гарри, иначе он бы сейчас был с нами. Он не станет приспешником Салазара — ни за что.

— Пока, возможно, да… — тихо уронила Ровена, — однако именно об этом гласит пророчество, это предсказано… Мне жаль, если он ваш друг…

Джинни отрицательно замотала головой, Эрмиона присоединилась к ней:

— Драко ни за что так не поступит!

Ровена вздрогнула:

— Это что — имя?!

Эрмиона опешила:

— Да, — медленно кивнула она, — Драко Малфой…

— Малфой, — эхом повторила женщина на кровати, — эта фамилия звучит, как шутка Салазара: mal fait — злодеяние… Что ж, создание Наследника было худшим из них…

Ровена отвернулась к окну.

— Однако… ради вас я готова поверить в его доброту… — она повернулась к Эрмионе. — Ведь ты любишь его…

Эрмиона вытаращила глаза и промолчала, Джинни позади нее вздрогнула.

— Любовь ослепляет, — продолжила Ровена, — если он действительно Наследник Салазара, его кровь напоена темной магией… Однажды Салазар создал вилу… она родила ему детей… в то время он весь ушел в Темную Магию — даже когда его ранили, не кровь лилась на землю, а огонь… Я знала об этом, но не могла поверить. А потом он ранил меня, и было слишком поздно, — она подняла глаза на Эрмиону и Джинни. — Однажды ошибившись в том, кого любишь, ты уже никогда не сможешь снова поверить самой себе… Надеюсь, что этого не случится. Однако сможешь ли ты убить его, если дело дойдет до этого?

Эрмиона почувствовала, как кровь буквально вскипела у нее в жилах.

— Убить Драко?

Она зажмурилась и представила его: вот он улыбается… так он улыбается только ей: серые глаза потемнели, уголки губ приподнялись… Она и представить не могла, что значит — убить кого-нибудь. Тем более — друга. Тем более — Драко… Господи, это же просто смешно!

— Естественно нет!

Джинни, стоящую позади Эрмионы, буквально трясло от напряжения.

— Ни одна из нас не смогла бы причинить ему вреда. Ни одна — но мы же хотим знать, как нам остановить Слитерина, а не Драко, ведь это не одно и тоже. Я сама видела, как он совершал добрые дела, героические поступки — он спас жизнь Гарри, спас Эрмиону. Ну и пусть в его крови темная магия — но он же не выбрал ее, правда?

— Видишь ли, Салазар, как правило, не давал права выбирать… — возразила Ровена. — Кто для него важнее всего? Для него — и для Драко? — обратилась она к Эрмионе.

Эрмиона почувствовала, что улыбается:

— За исключением его самого? Гарри.

Внезапно слезы подступили к глазам, и она отвернулась в сторону. Голос ее дрожал, когда она продолжила:

— Я хочу кое-что сказать: когда мы перевернули Хроноворот и были где-то в межвременье, думаю, я видела его — видела Гарри, буквально одну секундочку: он находился в какой-то голубой комнате со скованными за спиной руками… никогда не видела ничего похожего на это место…

…Драко рядом с ним я тоже не видела, — мелькнуло у нее, но она прогнала эту мысль. — Цыц. Это ничего не значит.

— Я знаю, что это за место, — сказала Ровена, приподнявшись. — Если он Магид, то на земле существует только одна тюрьма, в которой его можно удержать, Салазар сам ее построил. Для меня. А глыбы стеклостали как раз синие… — в раздумье Ровена покусывала губы.

Эрмиона повернулась к ней:

— Гарри в адмантиновой клетке? Значит нет никакого способа добраться до него?

— Я могу рассказать, как прямо сейчас попасть в эту клетку… — задумчиво произнесла Ровена. — Хотя… в будущем… Салазар мог поменять защиту.

— Тогда я отправлюсь туда с помощью Хроноворота, — пылко заявила Эрмиона, — он вернет нас во времени. К Гарри.

Ровена откинулась на подушках:

— Коснись его и произнеси mobiliarus — и он превратится в портключ, перенеся вас в его замок. Захватите Бенджамина. Он сможет провести вас в камеру, а портключ вернет…

Полог палатки зашуршал:

— Меня кто-то звал?

— Подслушивал, Бен? — улыбнулась Ровена, но это улыбка быстро поблекла и угасла. — Ты там не один? Кто с тобой?

— Да, но я не собирался…

— Нет, — Ровена резко выпрямилась. — Пусть он войдет.

С самым озадаченным видом Бенджамин прошел в палатку и распахнул полог, приглашая внутрь Рона. Кажется, снаружи начался снегопад: рыжие волосы Рона были присыпаны белыми снежинками. Он с любопытством оглядел внутреннее убранство палатки, задержав взгляд на причудливой мебели и коллекции оружия на стене.

— Подойди, — протянув руку, позвала его Ровена.

Переполняясь удивлением и любопытством, Рон подчинился — засунув руки в карманы, он прошел к кровати.

— Ты Прорицатель, — без всякого вступления, напрямик заявила Ровена, пристально глядя на него. — Седьмой сын…

Рон от удивления выдернул руки из карманов, брови его полезли на лоб:

— Кто?

— Прорицатель. Разве в вашем времени они встречаются настолько редко?

Эрмиона осознала, что сидит с раскрытым ртом.

— Но Рон просто ненавидит Прорицание!

— Просто преподавание было несоответвующим, — спокойно заметила Ровена.

— Это точно, — удивленно усмехнулся Рон, весьма довольный внезапно обнаруженному у него таланту.

— Дай-ка я взгляну на тебя… — позвала его Ровена, и Рон послушно сделал к ней еще один шаг. Она приподнялась, наклонила к себе его голову и легонько поцеловала в лоб. — Будь осторожен, — произнесла она, — поклянись, что послушаешься меня.

Рон выпрямился и встревоженно посмотрел на Ровену:

— Ну… гм, хорошо… буду. Обещаю.

Ровена кивнула:

— Благодарю тебя, — она откинулась и облокотилась на подушки. — Теперь можешь идти. Рон снова беспокойно кивнул:

— Ладно… тогда я пойду…

Он шагнул назад и чуть не налетел на Бенджамина — тот взял его за руку и, пока они шли к выходу, Рон все смотрел через плечо.

Когда за ними закрылась дверь, Джинни озадаченно повернулась к Ровене:

— Почему ему надо быть осторожным? Он что — в опасности?

— Быть седьмым сыном и Предсказателем — великий дар, но, как и всякий дар, он имеет оборотную сторону. Похоже, он совершенно необучен, но после соответствующей тренировки может стать весьма и весьма сильным. А сила притягивает опасность.

— Нам ли этого не знать, — уронила Джинни.

Ровена в изнеможении прикрыла глаза.

— Мы должны идти, — тихо произнесла Эрмиона. Она поднялась и, подчинившись внезапному порыву, схватила Ровену за руку.

— Может, вы хотите что-нибудь узнать про будущее?

Ровена отрицательно покачала головой:

— Думаю, мне лучше этого не знать, — она слабо улыбнулась. — Судя по всему, там не так уж и плохо, коль скоро там появились вы и ваш друг-прорицатель. И твой Гарри.

— И Драко, — стойко добавила Джинни.

— Да, и он тоже, — все с той же мягкостью продолжила Ровена, отворачиваясь к окну. — Вам лучше идти…

Джинни взяла Ровену за руку — казалось, она сейчас зарыдает. Потом она повернулась и выбежала.

Эрмиона посмотрела ей вслед. Она колебалась, ей не давал покоя один вопрос:

— А в прошлом… в смысле — в вашем прошлом — Хельга с Салазаром… они… у них… — покраснев, она замолчала, чувствуя себя полной дурой, — в общем, вы понимаете…

Синие глаза Ровены полыхнули огнем, разорвав пелену усталости. Она придвинулась к Эрмионе и заговорщически прошептала:

— Знаешь, я сама всегда этому удивлялась. Мы ведь росли вместе, а Хельга… Хельга всегда была красавицей и постоянно лечила его царапины… Я всегда подозревала, что между ними что-то было, но не имела никаких доказательств. Знаешь, я тебе одно скажу, — и тут Ровена впервые по-настоящему улыбнулась, — она была единственным человеком, который мог указать ему, что делать.

**************

Тишину нарушило тихое горестное всхлипывание. На какое-то ужасное мгновенье Драко даже показалось, что его источник — он сам, но потом он сообразил, что это Флёр. Обернувшись, он увидел, что по ее белому, как бумага, лицу, градом катятся слезы.

Слитерин нетерпеливо фыркнул:

— Флёр, если ты не можешь держать себя в руках, — пожалуйста, уходи. Пойди ляг. Тебе нужно восстановить свои силы.

Флёр коротко кивнула и с самым несчастным лицом выбежала прочь.

— Но ведь она не сможет, да? — поднял голову Драко.

— Не сможет что?

— Собраться с силами. Она умирает, — он не спрашивал, он утверждал.

— Мы все умираем, — Слитерин, похоже, ничуть не был удивлен ни таким поворотом разговора, ни тем, что ведет он его с мальчиком, валяющимся у его ног так, словно никогда больше не сможет подняться. — Просто она умирает чуть быстрее, чем все остальные. Пусть побольше отдыхает — тогда она проживет достаточно долго, чтобы выполнить то, что мне от нее нужно.

— Думаю, я догадываюсь, о чем ты… — заметил Драко, — мы с ней вместе в одной комнате с единственной кроватью… — ты что собрался с нами сделать? Мы ведь не коккер-спаниэли — ты же не можешь просто… спарить нас.

— О, это было бы забавно… — усмехнулся Слитерин. — Впрочем, не менее забавным было бы подвесить вас вниз головами над ямой со скорпионами.

— Спаривание лучше, — быстро согласился Драко, с трудом сосредотачиваясь на разговоре — большая часть мозга была занята тем, чтобы сесть более-менее вертикально, и тем, что это оказалось весьма больно. — Побегу прямо сейчас и, если увижу Флёр…

— Прямо сейчас ты останешься здесь, — голос Слитерина ударил его, как хлыст. — Я ведь с тобой еще не закончил — мы только начали. — Слитерин щелкнул пальцами, и Драко ощутил, что его приподняло и поставило на ноги, еле держащие его. Шею жег холодный пот. — Мне нужна твоя преданность и послушание, я нуждаюсь в тебе. Однако это вовсе не значит, что я позволю тебе управлять мной — отнюдь, это я буду управлять тобой как более могущественный.

— Ты вроде бы говорил, что слаб, — заметил Драко. Что-либо скрывать уже не имело смысла. — Если ты так силен, почему ты заставил нас бороться с мантикорой?

— Хороший вопрос, — спокойно кивнул Слитерин. — Да, действительно, не вся сила вернулась ко мне — именно поэтому мне и нужна Флёр, но она уже на исходе, от нее мало проку… а вот когда я открою Око — тогда ко мне вернется вся моя сила.

— Так чего ты ждешь? — резко спросил Драко, предположив, что Оком был тот сияющий предмет, что Слитерин вынул из мантикоры. — Возьми и открой его.

— Для начала, — сказал Слитерин, — гриффиндорец должен умереть.

Гарри. Драко почувствовал себя так, словно кто-то собрал в шар все страдание и напряженность в комнате и с размаху швырнул его в солнечное сплетение. Он вспомнил выражение лица Гарри в миг, когда он сказал «Делай с ним, что хочешь, меня это не касается»… когда он рассказал ему о родителях… Гарри теперь ненавидит его. Вот и все.

— А что изменит смерть Гарри?

— До тех пор, пока Око не отрыто, у меня недостаточно сил, я не являюсь полностью сам собой, а потому демоны из ада не могут обнаружить меня и потребовать с меня давний долг. Они видят не так, как люди: они чуют суть человека, его жизненную искру… моя как раз находится в Оке. Сначала мне нужно умиротворить демонов — кровью, кровью моего Наследника, который, к тому же, еще и Магид. Ко мне вернется сила и я сохраню свой меч. И Ад будет удовлетворен.

…Ад удовлетворен, — Драко вспомнил, что демон в его снах произнес это, протягивая ему меч. Этот сон был отблеском не его собственной памяти, а памяти Слитерина о той гибельной сделке.

— Ты не можешь убить Гарри, — запротестовал Драко.

Улыбка Слитерина стала тоньше:

— Все еще защищаешь его?

— Я не защищаю его, — выпрямился Драко, — ты что — не знаешь его историю? Он же еще ребенком победил самого могущественного и, между прочим, бессмертного темного мага нашего времени. Его жизнь буквально заколдована, он чем-то защищен, так что не думаю, что применить к нему Авада Кедавра — это классная идея. Последний, кто это пробовал, лет тринадцать провел в Болгарии банановым слизяком, прежде чем получил назад свое тело.

— Да, мне Флёр об этом говорила, — задумчиво молвил Слитерин, — однако же она сказала, что вашему Темному Лорду все же удалось возвратить себе силу и напасть на Гарри. Значит он все-таки как-то обошел эту защиту.

— Уж тебе ли этого не знать, — бросил Драко. — Червехвост сказал Эрмионе, что это ты его убил.

Слитерин фыркнул:

— А вот и нет, мы с ним даже не встречались: я просто переманил Червехвоста, и он перешел ко мне на службу. Однако это совсем не значит, что я не убью его, когда верну себе всю свою силу.

— А вы что — живете не по понятиям? — поинтересовался Драко.

— В еще одном Темном маге, путающемся под ногами, нет никакого смысла, одно сплошное неудобство. Тебе еще предстоит этому научиться, — Слитерин холодно улыбнулся. — Впрочем, твое предупреждение весьма любопытно: я тут было подумывал, не испытать ли Флёр на твоем приятеле Убийственное Проклятье — но увы, согласно ритуалу его жизнь должна быть оборвана именно моей рукой. Что ж, думаю, простого Заклятья Сангвинус будет достаточно, чтобы гарантировать отсутствие неприятных для меня последствий.

Драко закрыл глаза. В ушах у него шумело, а в руке пульсировала боль — словно ее рвали дикие волки.

— Тебе больно, да? — с равнодушным любопытством поинтересовался Слитерин.

— Да, — пробормотал Драко сквозь стиснутые зубы, — ты же сам знаешь.

— Неужели ты не знаешь ни одного заклятья, снимающего боль? Почему бы тебе не использовать магию? Разве ты не Магид? Не мой Наследник? Ты ведь можешь исцелить себя одной только мыслью, я могу научить тебя, как это сделать…

Драко мотнул головой:

— Не обращай внимания. Сейчас мне вовсе не больно. А вот сам процесс был… Нет, мне не нужна твоя помощь.

— Драко, — обратился к нему Слитерин, и Драко буквально подскочил — Повелитель Змей крайне редко обращался к нему по имени. — Не сопротивляйся, пользуйся своей силой. Понимаю, ты боишься потерять свою душу, свою личность… Но подумай, что у тебя было, — лишь то, что дано тебе отцом, да то, к чему тебя принуждали так называемые друзья. Ты ведь сам себя не понимаешь, ты смотришь на мир слишком просто, деля его на добро и зло…

— Я видел и то, и другое — и добро, и зло, — ответил Драко. — Я знаю — они существуют.

— Разумеется. Весь мир держится на противоположностях: свет и тьма, порядок и хаос, целостное и разрозненное — чтобы выжить, они должны быть вместе… Ведь без демонов не существовало бы ангелов… без Слитерина не было бы Гриффиндора. А без Драко Малфоя…

— …не было бы Гарри Поттера, — резко перебил его Драко. — Понял, не дурак.

— Не стоит себя так вести. Ты обладаешь силой, за которую многие были бы готовы отдать все, что у них есть, даже убить. Так используй ее, делай все, что пожелаешь… — Прекрасная попытка, — горько заметил Драко, — невозможно творить добро силами, исходящими из глубин ада.

— А почему бы и нет? Существуют же ангелы, несущие смерть, ангелы, сеющие разрушение… Все демоны когда-то были ангелами и однажды снова ими станут. Возможно, ты ни то, ни другое — ни ангел, ни демон, ни добро, ни зло — но ты Наследник Слитерина и принадлежишь мне. У тебя есть сила. Используй ее.

— А зачем? — резко спросил Драко. От гнева кровь бросилась ему в лицо. — Чтобы стать таким же, как ты? Зачем мне пользоваться ей, коль скоро я не получаю от этого ни малейшего удовольствия? Может, ты и хочешь вызвать силы ада, однако я — нет. Я не был бы счастлив, став тобой, а зачем все это тебе?

— А сейчас ты счастлив? — голос Слитерина понизился, став тихим и ласковым. — Я мог бы сделать так, чтобы она полюбила тебя, — заметил он, и Драко вздрогнул. — Любовное зелье оказалось неэффективным, я знаю… Она понимала, что чувство, внушаемое ей, ложно… Ну, будем считать, что это было наказание… Однако я могу сделать так, что она полюбит тебя — по-настоящему, не будет никаких различий.

Прикрыв глаза, Драко снова увидел Эрмиону — в красном платье, когда она пришла к нему на пустошь за драконьим лагерем, вспомнил, как смешались на ее лице отчаяние и желание, вспомнил свой предательский восторг от осознания того, что в этот раз все эти чувства были для него, а не для Гарри…

— Нет, — отрезал он, прогоняя из памяти облик Эрмионы. — За такое счастье придется платить.

— Платить приходится за все, — заметил Слитерин, — за все, чем ты обладаешь, ты еще заплатишь, заплатишь за то, как ты выглядишь, заплатишь за свои способности, заплатишь за свою силу, заплатишь за то, что тебе дан еще один шанс, что тебя вырвали из объятий смерти. За тобой большой долг, Драко Малфой — куда больший, чем ты заслужил… ты обязан восстановить равновесие вещей. Ты оплатишь его службой — службой мне. Это твое предназначение, твоя судьба. Попробуешь ее преодолеть — придется заплатить куда более худшим способом… Как думаешь, что может случиться со всеми этими дарами, если ты не будешь их использовать?

В голове у Драко зазвучал голос его отца: «А что случится с часами, если ты попробуешь крутить их в обратную сторону? Они сломаются…»

— Я потеряю силу Магида, — рискнул предположить он.

— Нет: ты потеряешь все. Отвергни данные тебе силы — и они отвергнут тебя самого: ты потеряешь не только способности Магида, но и всю свою магию, до последней унции — и станешь магглом. Перед тобой закроется весь волшебный мир. Твоя семья одна из самых древних в волшебном мире, но сквиб не унаследует накопленные ей богатства — она отвернется от тебя. Двери твоей школы захлопнутся перед тобой. А твои друзья…

— Заткнись! — клацая зубами, заорал Драко, услышав собственный крик словно со стороны. — Не желаю больше ничего слушать!

— А слушать и не надо, — усмехнулся Слитерин. — Смотри.

Он повернулся и указал на стоящие у дальней стены щиты, украшенные резным изображением извивающихся драконов — они сверкали настолько ярко, что у Драко заболели глаза, будто в них насыпали песка. С пальца Слитерина сорвалась огненная вспышка, и щиты сдвинулись с места, открыв то, что было спрятано за ними…

Зеркало. Драко шагнул вперед, с удивлением разглядывая его, — и с каждым шагом оно казалось ему все более и более знакомым: высокое, ромбовидной формы, обрамленное золотой рамой с замысловатым резным узором из переплетающихся листьев и животных, с ножками в виде когтистых лап. Венчало зеркало три высеченных слова: «Nosce Te Ipsum».

Ну конечно же, он понял, что оно напомнило ему — Зеркало Джедан, чей образ впечатался ему в мозг. Он однажды уже смотрел в него в Хогвартсе, зная, что увидит в нем, и зная, что никогда не увидит в нем Эрмиона…

— Что — это и есть орудие пытки? — удивился он.

— Представь, ты угадал: я действительно люблю смотреться в зеркало, можешь назвать меня ненормальным…

— Ты нормальный, просто очень, очень утомительный.

Слитерин схватил его за руку и подтащил к зеркалу, поставив ровно по центру. Драко упрямо смотрел себе под ноги.

— Это не то зеркало, о котором ты подумал, — холодное дыхание Слитерина обожгло шею Драко и заставило его поежиться. — Это не Зеркало Джедан, показывающее людям сокровенные желания, скрытые в их сердцах. Это зеркало было создано тогда же, и создано его противоположностью, так что это зеркало не покажет тебе того, о чем ты мечтаешь, как раз наоборот…

Рука Слитерина скользнула вдоль шеи Драко, поддела его подбородок и вздернула его вверх.

— Это Зеркало зовется Зеркалом Правосудия, оно покажет тебе то, чем ты являешься на самом деле.

"…Являюсь на самом деле…"

Драко молнией пронзила дрожь, он попытался вырваться из цепких пальцев Слитерина — но они была тверды и крепко держали Драко за шею.

— Нет, я не хочу смотреть.

— Ты будешь смотреть.

— Нет.

— Открой глаза, — зашипел Повелитель Змей, с силой тряхнув Драко.

Глаза Драко распахнулись. И он увидел…

**************

После полутемного шатра Ровены сияние синего холодного неба буквально ослепило Джинни. Беспокойно покрутив головой в поисках Рона, она почти тут же увидела его — рыжая пламенеющая шевелюра была лучше всякого маяка. Он сидел на длинной деревянной лавке и разговаривал с большой группой…

— Вилы? — выдохнула Джинни, вытаращив от изумления глаза. — Здесь?

— Они постоянно тут торчат с тех пор, как Повелитель Змей был повержен, — пояснил бесшумно возникший у нее за спиной Бенджамин. — Никто не может их заставить убраться отсюда.

Из шатра вышла Эрмиона, полог с шорохом закрылся. Судя по тому, что она фыркнула, она слышала последнюю фразу Бенджамина.

— Не похоже, что Рон старается из всех сил, — заметила она, — вы так не считаете?

Судя по всему, Джинни тоже так думала: вид у Рона был такой, будто всю свою жизнь он провел в окружении благоговейно внимающих ему красоток — его щеки пылали от морозца, он энергично жестикулировал, его веснушчатые загорелые руки описывали в воздухе замысловатые параболы.

— Наверное, он рассказывает, что изобрел пунктуацию, — раздраженно покачала головой Эрмиона. — Или колесо. Или…

Бенджамин удивленно распахнул глаза:

— То есть он на самом деле не самый юный министр магии в вашем времени?

Джинни с трудом подавила смешок, а Эрмиона негодующе фыркнула:

— Кто? Рон?! Прости Господи!..

— Ой, да ладно тебе, Эрмиона, в этом ничего такого нет, — усмехнулась Джинни.

— Нет есть! — воскликнула Эрмиона и подтолкнула Бенджамина в плечо. — Иди, вытащи его оттуда, что ли…

Выразительно взглянув на нее (а почему, собственно, я?), Бенджамин медленно поплелся в сторону Рона.

Покосившись на вздыбившуюся, как сердитая кошка, Эрмиону, Джинни прекратила хихикать.

— Эрмиона, ну что ты, право слово, — произнесла она как можно дипломатичнее, — нельзя же срываться с тормозов каждый раз, когда хоть какая-нибудь девчонка просто посмотрит на одного из твоих парней. Ну, конечно, если это не Гарри.

— Я не срываюсь, — возмутилась было Эрмиона, но замолчала и виновато улыбнулась. — Ну, хорошо, твоя правда, я понимаю, о чем ты. Ну, просто — это ведь Рон, он мой лучший друг и заслуживает куда большего, чем пустоголовой шлюхи-вилы, — она улыбнулась. — Ну, то есть, они, конечно, не все шлюхи, но ты ведь понимаешь… Просто я хочу, чтобы рядом с ним был кто-то такой же замечательный, как и он сам. Кто-то… ну, самый лучший.

— О… — Джинни почувствовала вспышку приязни к Эрмионе. За всеми этими бесконечными ссорами и спорами с трудом вспоминалось, чтобы Рон и Эрмиона беспокоились и заботились друг о друге — однако именно так оно и было. — А на Драко это тоже распространяется?

— Ты это о чем? — спросила Эрмиона, и Джинни обернулась, чтобы взглянуть на нее. Кончики ресниц побелели — и снег, и зола, и эта ее будто светящаяся изнутри бледная кожа — все сияло в ярких солнечных лучах. Серебряная цепь Ликанта поблескивала на шее. Эрмиона такая красавица… И так держит себя в руках…

Джинни прикусила губу и отвернулась:

— Ну, в смысле… я и Драко… если бы я и Драко… — то есть не то, чтобы это было, но… если бы это было…

Эрмиона шагнула вперед и поцеловала ее в лоб:

— Джинни, — твердо произнесла она, — ты — лучшая.

— Я пропустил что-то интересненькое? — поинтересовался наступающий от любопытства на пятки Бенджамину Рон. — Здесь всех целуют? Я тоже получу поцелуй?

— Ну, разве что Бенджамин согласится тебя поцеловать, — строго ответила Эрмиона.

Эта фраза повергла бедного Бенджамина в ужас — похоже, он не догадывался, что ему, Наследнику Гриффиндора, надо быть готовым и не к таким экстремальным жертвам.

— Поразительно, как ты не ухитрился сорвать поцелуй у одной из них, — хихикнула Джинни, дернув подбородком в сторону вил.

— Я просто оказал им любезность — можно сказать, протянул руку помощи, — дерзко ответил Рон.

— Что ты там им протягивал? — фыркнув, переспросила Эрмиона.

— Ну, в духе межвременных коммуникаций… Эрмиона! — Рон запоздало осознал, что сказала Эрмиона. — Да я просто объяснял им, что такое Квиддитч!

— Ты говорил им, что изобрел Квиддитч… — грустно вставил Бенджамин.

— Ну, ладно, — Рон окончательно побагровел, и не только холод был тому причиной. — Кстати, я не хотел об этом говорить, — но что на вас такое надето?

Джинни с Эрмионой машинально оглядели себя — на них были зимние мантии, наколдованные Ровеной, — Джинни это было особенно приятно, потому что это было куда лучше, чем тонкая да к тому же еще и выпачканная в золе пижама. Материалом для мантий послужила гладкая шерсть — не колючая и поскрипывающая, а мягкая и нежная. Не говоря уж о том, что цвет был ее любимый, темно-зеленый…

— Мне кажется, мы выглядим просто чудесно, — произнесла Эрмиона, поправляя волосы. — Ты — так просто грандиозно, — согласился с ней Рон и направил строгий взгляд на Джинни, — а твоя мантия слишком облегающая. Она что — не могла тебе дать что-нибудь… посвободнее?

— Это такой фасон, — фыркнула Джинни. — Тебе просто завидно, тебя обделили.

Рон насмешливо фыркнул.

— И что бы мне тут предложили? Трико? Или что они здесь носят?

Бенджамин сердито посмотрел на него.

— Нет-нет, я не имею ничего против трико, — торопливо добавил Рон.

— Ну хватит, — Эрмиона закатила глаза. — Держитесь все за меня — быстро, — Джинни, Рон и Бенджамин торопливо схватили ее за руку.

Эрмиона прикоснулась к Ликанту у себя на шее. — Мобиларус, — произнесла она, и мир вокруг них закружился и ухнул в темноту.

**************

Флёр вскинула глаза, когда дверь пинком распахнулась и в комнату вошел Драко. Он выглядел совсем по-другому, не в смысле, что он изменился, но теперь в глазах у него светилась такая дикость, а кожа была так бледна, что, казалось, он не до конца проснулся, и перед глазами его все еще мелькает один кошмар за другим.

— То существо п'ринесло тебе твою выпивку, — тихонько пискнула она, махнув рукой в сторону низенького столика у огня, на котором выстроилась небывалая батарея украшенных зелеными зонтиками стаканов с напитками. Лед в них не таял — по-видимому, стаканы были заколдованы.

— Что б мне сдохнуть, — вытаращил глаза Драко. — Причем во всех смыслах.

Он подошел к камину, взял стакан и, вытащив из него зонтик, залпом осушил его.

Флёр удивленно приподнялась:

— Д'рако, ты что это соб'рался сделать?

— Нажраться, — Драко хлопнул стаканом об стол. — А что — не похоже?

— Думаешь, это хо'рошая мысль?

— Хар-рошая мысль? — передразнил он ее, прищурившись. — А что — я не заслуживаю пары мгновений радости? Они бы замечательно разбавили этот коктейль из смерти и хаоса.

— Это тебе Зе'ркало показало, да? — серьезно посмотрела на него Флёр.

Драко надломленно и истерично расхохотался:

— Какое такое Зеркало? Понятия не имею, о чем ты болтаешь. Он выжег мне дыру в руке, а потом потащил меня куда-то и продемонстрировал армию, во главе которой я встану: дементоры, оборотни, вампиры, какая-то дрянь с рогами, растущими прямо из ушей, — ну, просто дом свиданий для дьявольских отродий — «Место встречи одиноких отвратительных уродов»…

— Д'рако, ты как себя чувствуешь — ничего?..

— Словно сначала меня переехал Хогвартс-Экспресс, а потом в меня шарахнула молния. Погоди, дай мне еще выпить, и тогда все будет просто отлично.

Он опустошил еще один стакан Май Тай.

Прикусив губу, Флёр протянула к нему руку:

— Д'рако… пожалуйста, п'рисядь.

— Уж не рядом ли с тобой? — неожиданно Драко швырнул в огонь пустой стакан, тот треснул от жара, и пламя радостно заплясало, пожирая остатки спирта. — Вот уж не собираюсь. Уж лучше с дементором целоваться. И, судя по тому, как идут дела, именно этим мне и придется заняться, потому что я, похоже, застрял тут на ближайшее тысячелетие.

— Тысячелетие?

— Ага, я теперь буду жить вечно. Вечно — и со Слитерином, понятно? Похоже, он думает, что это просто грандиозная награда, но я знаю его что-то около недели и чем дальше, тем меньше мне он нравится, провести целую вечность рядом с этим парнем мне не по вкусу. Однако — ух! — зато мой мундир не серый! Ну, как он тебе? — и он широко раскинул руки.

Флёр, даже не заметившая перемену в его одежде, равнодушно скользнула по ней взглядом.

— Он че'рный — как и все, что ты носишь. Ничего не изменилось — ты выглядишь, как обычно…

— Господи, как же с тобой сложно, — Драко опустил руки и подошел к ней — так близко, что она могла видеть собственное отражение в его расширенных зрачках. Взяв ее за подбородок, он резко поднял ее лицо к себе. От него пахло алкоголем, гневом, его руки ходили ходуном — через мгновение он отпустил ее. — А коль тебе интересно знать, будешь вечно жить ты, — с тихим злорадством заметил он, — увы — нет.

Она почувствовала, как к глазам подступили слезы:

— Я знаю.

— Вот и славно, а то я ненавижу преподносить подобные сюрпризы.

Она зажмурилась и почувствовала, как по щекам заскользили две слезинки. Будь с ней все в порядке, она бы постеснялась плакать на людях, но сейчас ей было все равно — она так устала…

— Не горюй! — бросил он ей тоном, вызвавшим ассоциации с железной рукой в шелковой перчатке, и шепнул:

— Борболета!

Она распахнула глаза, увидев, как с его пальцев сорвалась вспышка разноцветных искр, рассыпавшись на тысячу переливающихся порхающих бабочек… так же, как и тогда, когда Драко шагнул в ее комнату и наколдованные ею бабочки уселись ему на плечи и голову…

Она смотрела на них, подняв голову, потом взглянула на него, пытаясь понять, помнит ли он этот день в школе… но глаза его были темны и непроницаемы, он прошептал Инсендио! — замерев от ужаса, она смотрела, как бабочки превращаются в крошечные горящие факелы, маленькие падающие звезды…

Драко смотрел на нее, в его глазах вспыхивали и гасли отблески… И вот погас последний огонек…

— Это было ужасно, — произнесла она.

— Кто бы говорил, — он расстегнул застежку плаща — перевившиеся хвостами бронзовые змейки — и одарил ее ледяной улыбкой, — надеюсь, это приятное воспоминание тебя согреет, поскольку я тебя покидаю.

— Покидаешь? Куда ты? — она сама поразилась отчаянию, прозвучавшему в ее словах. Пусть Драко сейчас на редкость вредный и раздраженный — но она не хотела остаться одна.

— Обязан нанести небольшой визит Гарри. Изъять у него немного крови: твоему Хозяину она нужна для заклинания. Кому что: кто-то коллекционирует монеты, а он — кровь беспомощных узников. Да, этот парень умеет по-настоящему оторваться.

Драко наконец разобрался с плащом.

— И я должен ему помочь. Теперь я Парень-Собиратель-Крови. Поганая работа.

— Не ходи, — прошептала она, сама не понимая, что говорит, от изнеможения перед глазами прыгали черные точки, она с трудом фокусировала взгляд.

— Остаться? С тобой? Как прелестно, — он уже был в дверях, но вернулся, подошел к ней, склонился и, ледяными пальцами убрав от уха прядку волос, шепнул:

— Кровь, за которой я иду, она и на твоих руках…

Он вздрогнула — его дыхание щекотало ей шею.

Драко повернулся и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

**************

"Демоны-демоны-демоны" оказались книгой длинной, подробной и абсолютно непонятной … словом, Нарцисса довольно быстро отчаялась получить из нее сколь-нибудь полезную информацию. Было уже пять пополудни, а она только еще дошла до Абаддона, Повелителя Бездны.

…Абаддон — глава демонов седьмой иерархической ступени, повелитель кузнечиков, или дьявольских насекомых (имеют тело крылатого боевого коня и хвост скорпиона). Как сказано в Откровении, Абаддон открывает врата Бездны и спускает на землю бессчетные полчища сатанинской саранчи…

Нарцисса уронила голову на стол — по счастью, ее сейчас никто не мог видеть.

— Сатанинская саранча, — простонала она, — дай мне передышку…

— Сатанинская саранча — это не шутка, — раздался позади нее сухой голос, — она действительно может испортить любой пикник.

Испуганно схватившись за сердце, она повернулась к камину — в нем маячили голова и плечи, прищуренные темные глаза:

— Северус, ты напугал меня…

— Я сожалею, — качнул головой Снэйп. Его вежливость всегда была манерна и старомодна — Нарцисса помнила это еще с тех времен, когда они с Люцием только-только сблизились. Нет, он не целовал рук, однако всегда вставал и кланялся, когда в комнату входила женщина, — этот контраст с его обычной строгостью и холодностью всегда ее поражал.

— Я тут собирался увидеться с…

— Сириусом?

— Да, — несколько уклончиво ответил Снэйп.

— Сейчас его нет, признаться, я не знаю, когда он вернется. Может, ему что-то передать?

Мгновение поколебавшись, Снэйп кивнул:

— Я тут подумал, может ему будет интересно, как я расшифровал те огненные письмена на стене камеры, в которой… — он замолчал.

— В которой умер Люций? Можешь произнести это, Северус.

— В которой он был убит, — Снэйп протянул ей сложенный клочок пергамента. — Это заклинание, изгоняющее демона.

— Ты имел в виду — вызывающее демона?

— Нет, именно то, что я сказал. Мне кажется, он пытался кого-то вызвать, ему не понравилось то, что он увидел, и он решил изгнать его. Но неудачно. Мне кажется, что это заклинание было именно для изгнания демонов, — но я не уверен — Сириус унес мою демонологическую литературу…

— Хорошо, — кивнула Нарцисса, протянув руку к пергаменту. После секундного размышления Снэйп выпустил его из пальцев. — Я передам ему, когда он вернется.

— Прекрасно, — Снэйп откланялся и исчез.

Нарцисса мгновение посидела, глядя на пергамент, потом поднялась и, быстро пройдя через гостиную, решительным Алохомора! открыла дверь, ведущую в темницу.

Она никогда не любила эти бесконечные туннели под поместьем, а теперь она шла по ним одна, ужасно уставшая и напряженная… — они показались ей просто ужасными. Она повыше подняла свою палочку, пытаясь поярче осветить путь. И вот — ворота темницы.

Глубоко вздохнув, она толкнула их — от скрипа ржавых петель по спине пробежали мурашки — и вошла внутрь.

Как она и ожидала, демон не спал, впрочем, она вообще не была уверена, спят ли эти создания. Его вращающиеся красные глаза следили за ее приближением.

Встав напротив него, она без всяких преамбул сразу начала с главного:

— Демон, чего ты хочешь?

Его глаза удивленно распахнулись:

— А чего хочет узник? Свободы.

— Я не могу освободить тебя. Но могу отправить обратно в Ад.

На его искаженной мордочке появилось сомнение:

— А с чего бы тебе так поступать?

— Потому что я предлагаю тебе сделку. Я верну тебя в Ад, а ты окажешь мне небольшую услугу.

Лицо демона исказила безобразная дебильная улыбка:

— Сделка? Я весь превратился в слух.

**************

Портключ выкинул Джинни, Рона, Эрмиону и Бенджамина к стенам замка Слитерина. Эрмиона и Рон с трудом устояли на ногах, а Джинни и Бенджамин приземлились по-кошачьи грациозно.

Замок словно спал, и в этой тихой, дремлющей красоте, казалось, уснуло само время: гобелены в узких каменных коридорах замерли, когда они поспешали вслед за Бенджамином, сквозь распахнутые окна не доносилось птичьего щебета.

Сейчас в охране адмантиновой камеры не было нужды, ее собирались демонтировать, дверь была распахнута и, шагнув внутрь, Эрмиона едва не вскрикнула: стены были именно такими, какими она видела их во время своего мгновенного озарения: синие.

Она едва замечала всю эту странную перевернутую тяжелую мебель, мерцающие гобелены — мысль о том, что она, возможно, стоит в шаге от Гарри, разделенная с ним столетьями, повергла ее в отчаяние; схватив за руки Рона и Джинни и едва попрощавшись с Бенджамином, она рванулась вперед. Правда, Джинни все же успела поцеловать Наследника Гриффиндора в щеку, чем повергла его в немалое смущение. Она повернула Хроноворот — и комната, гобелены, сияющие стены, порозовевший Бенджамин — все исчезло в сером тумане…

Полет назад в будущее мало чем отличался от путешествия в прошлое, впрочем, на этот раз все было не так плохо — снова холод и нехватка воздуха, но Эрмиона цепко держалась за Джинни и Рона, и, когда мир кувыркнулся и снова встал на ноги, они не разомкнули рук.

Она открыла глаза.

Та же комната — синие стены, поблекшие от времени и пыли гобелены, та же мебель. А у дальней стены сидел Гарри. Он выглядел так же, как и в ее видении — весь в крови и ранах, в разорванной одежде, со скованными за спиной руками, с полосатым от крови и сажи лицом — но живой и совершенно потрясенный их появлением. Она перелетела через комнату и упала на колени, обхватив его узкие плечи. Его разорванная рубашка, стоящая колом от запекшейся крови, царапала ее пальцы. Она почувствовала, как он прильнул к ней всем телом, как уткнулся лицом в ее волосы, как напряглись его мышцы — словно он пытался вырваться из кандалов и тоже обнять ее…

— Эрмиона… — его голос дрогнул от удивления и недоверия, — Эрмиона…

— Это я, я… — она еще крепче сжала его в объятьях, через плечо увидев его оковы: наручники, обхватившие его запястья, были прикреплены толстой цепью к вкрученному в пол адмантиновому кольцу. Она перепугалась: больше всего на свете она хотела освободить его, но не представляла, как это сделать… Пытаясь отвлечься от этих мыслей, она накинулась на него с отчаянными, страстными поцелуями:

— Это я… Ты должен был знать, что я непременно отыщу тебя…

— Я надеялся на это, — его голос был приглушен копной ее волос. — Я так тосковал по тебе… Утром мне показалось, что ты звала меня… Я думал, что это знак того, что я умираю и напоследок слышу то, что хотел услышать больше всего на свете…

— Ш-ш-ш, — она закрыла ему рот поцелуем, — Гарри, я люблю тебя…

— Я знаю. Я люблю тебя, — он уперся подбородком ей в макушку. — Вот оно — самое больше неудобство того, что я закован.

— И в чем же оно?

— Не могу тебя обнять.

Они все сидели и сидели, Эрмиона крепко обнимала Гарри, не в силах оторваться от него. Наконец она слегка отодвинулась.

— Ну наконец-то ты дашь бедолаге чуток вздохнуть, — раздался у нее из-за спины голос Рона.

Гарри вскинул взгляд и заулыбался во весь рот, увидев Джинни и Рона. Казалось, что он сейчас то ли заплачет, то ли захохочет:

— Поверить не могу, что вы, братцы, здесь…

— Ладно тебе, понятно же было, что мы отправимся за тобой, — тепло улыбнулся ему Рон, — мы ж друзья и не позволим чему-нибудь случиться с тобой… Ну, — добавил он, окидывая взглядом окровавленного и связанного Гарри, — за исключением избиения, взятия под стражу и прочей ерунды.

Гарри покачал головой:

— Это не моя кровь.

— Эх ты, тогда я не хотел бы увидеть второго парня, — Рона это сильно впечатлило. — Ты его что — освежевал? — Он ухмыльнулся. — Так где Малфой?

Улыбка исчезла с лица Гарри, словно стертая невидимой рукой.

Рон заволновался по-настоящему:

— Ты ведь не убил его, правда? А то нам будет весьма непросто объясниться дома.

— Так где же Драко? — коснулась тихонько плеча Гарри присевшая рядом Джинни.

— Наверное, он в другой камере, да? — предположила Эрмиона, почувствовав, как что-то кольнуло у нее в груди. — Правда, Гарри?

Гарри вздохнул и откинулся назад:

— Я не убил Малфоя, — с горечью произнес он и пустился в рассказ о событиях, произошедших в последние два дня — пробуждение в адмантиновой клетке, появление пришедшей спасти их Флёр…

— Что? — Джинни и Эрмиона дружно фыркнули, прервав его рассказ. — Но Флёр… она такая… она…

— Какая? — развеселился Рон.

— Шлюха! — покраснев, припечатала Джинни. — Точно, — она поймала задорный взгляд Рона и пустилась в объяснения, — Драко сам мне рассказал, что она буквально похитила его и принуждала к сексу… — она осеклась, осознав, как это прозвучало.

— Это он тебе так сказал, — отрезал Рон. — Принуждать его к сексу… ну надо же!

— Она шлюха, — неожиданно поддержала Джинни Эрмиона, — помню, однажды, когда они с Биллом гостили в Норе, я как-то вошла на кухню — она хлопотала по дому, одетая в какую-то кожаную сбрую! Представляете? Она выглядела, как помоечная кошка! Ваша мама была близка к обмороку.

— Я должен прилечь, — ни к кому не обращаясь, заметил Рон. — Она действительно в каком-то смысле…

— Дьяволица, — неожиданно закончил за него Гарри.

Все развернулись в его сторону.

— Что? — переспросил Рон.

— Она дьяволица, — и Гарри продолжил свою историю: путешествие по лабиринту, стражи-мороки, адмантиновая дверь и тайна, которую она хранила… Когда он добрался до битвы с мантикорой, Эрмиона посерела и почувствовала, что ей сейчас станет дурно: так явственно встала у нее перед глазами картинка из Волшебного Бестиария: два ряда зубов-лезвий, несущее смерть жало…

— Гарри… Но как же это ты… Мантикоры… они непобедимы и смертоносны!

— Да ладно тебе, ведь это рассказывает сам Гарри Поттер, — вальяжно заметил Рон. — Он каждое утро смотрит в лицо опасности — так обычные люди лицезреют яичницу с беконом. Кстати, что-то я проголодался… Впрочем, неважно. И что же именно делает Флёр дьяволицей?

— Она примкнула к Слитерину, — ровным голосом пояснил Гарри. — Все эти хитрости были ради того, чтобы мы убили для него мантикору. И как только мы сделали это, она вернулась к нему, а он велел страже забрать меня оттуда…

Эрмиона в ужасе зажала рот рукой: если мантикора мертва, значит Слитерин добрался до Ока… и значит…

— Поверить не могу, что Флёр так поступила! — воскликнула Джинни. — В смысле, у нее должна быть хоть капля совести. Хотя, наверное, нет…

— Ну, народ, мечтаю до нее добраться! — потрясенно заметил Рон и тут же запротестовал, поймав взгляд Эрмионы, — не в сексуальном смысле, конечно.

— Так что насчет Драко? — настойчиво повторила Джинни. — Он в другой камере? Слитерин не причинил ему вреда?

Гарри опустил взгляд.

— Нет.

Повисла пауза.

…Что-то не так, — поняла Эрмиона. Протянув руку, она тихонько приподняла и развернула к себе голову Гарри.

— Любимый, в чем дело?

— Это касается Малфоя. Он…

Крак!

Звонкий треск рассек тишину комнаты. Обернувшись, Эрмиона увидела, как на дальней стене появляется темный расщелина.

— О, черт! — побелел Гарри. — Кто-то идет…

Джинни потянулась к Хроновороту, но Рон подскочил и остановил ее руку:

— Нет, мы не оставим Гарри.

— Мантия-невидимка, — отчаянно вскрикнула Эрмиона, — Рон!..

Но Рон уже выхватил из кармана мантию и вжался в стену, Джинни и Эрмиона подскочили к нему, и он укрыл их мантией в тот момент, когда стена разверзлась, и в комнату вошел Слитерин — в серебристо-зеленой мантии, именно такой, каким Эрмиона запомнила его по их первой встрече. Его сопровождали серые стражи.

А после них вошел Драко.

**************

Минуло несколько часов. Лупин уже съел весь шоколад, наигрался сам с собой в крестики-нолики, а усилия Сириуса меж тем не принесли никаких результатов, и тот никак не мог с этим примириться.

Наконец Лупин отбросил палку, которой он рисовал на земле неприличные карикатуры, и поднялся:

— Сириус! Это уже становится смешным! Я могу тебе помочь?

Сириус швырнул лопату и раздраженно скрестил руки на груди.

— Можешь. Отвали.

Лупин подошел, с самым серьезным видом отстегнул плащ, свернул его и положил на землю, подошел к дереву и крепко обнял его за ствол. И потянул.

Тр-р-р-ш-ш-ш-ш…

Дерево вывернулось из земли, словно было репкой. Тяжело дыша, Лупин отшвырнул его в сторону — с громким шумом оно рухнуло вверх корнями, похожими на протянутые в мольбе руки.

А на том месте, где оно стояло, обнаружилась яма.

Лупин обернулся, отряхивая пыль и грязь с ладоней: Сириус вытаращил на него глаза, что-то бормоча себе под нос. До Лупина донеслись обрывки типа «показуха», «болван», «нечеловеческая сила оборотня»…

— Гм, — прервал он этот словесный поток, — разве мы не сэкономили кучу времени? Или сберегли кучу нервов?

Улыбнувшись в ответ, Сириус присел у ямы: тайник под корнями был явно творением рук человеческих: стены были облицованы камнем, оберегавшим от сырости. Лупин приблизился, и в глубине что-то металлически блеснуло: шкатулка. Сириус вынул ее на свет. Для адмантиновой она была слишком прозрачна, однако Лупин решил, что это какой-то родственный материал. Озабоченное выражение промелькнуло по лицу Сириуса, когда он вертел ее в руках, его большой палец скользнул по стенке, словно погладил ее, и замер у чернеющего зева замочной скважины неправильной формы.

Порывшись в кармане, Сириус вытащил серебряный ключ с красными камнями и вставил его в замок. Шкатулка легко распахнулась, словно ее заперли только вчера. Сириус опустил ее, поднял крышку и вытащил то, что она хранила, — что-то длинное, очень длинное, сделанное из серебра, — изукрашенные изысканным растительным орнаментом, образующим слово «Гриффиндор» ножны.

**************

Драко был и тот же, и совсем другой.

Он был по-другому одет, хотя снова с ног до головы в черное — рубашку и брюки, ботинки, мантию с сияющими серебристыми полосами цвета солнца и бронзовой пряжкой в виде змеи, удерживающей ее на груди. Белая подкладка мантии делала его вид совершенно нереальным, превращала в какую-то шахматную фигуру — никаких полутонов, только черное и белое: белая кожа, черные глаза, серебристые волосы и сияющая золотом цепочка Эпициклического Заклятья на шее.

Он встал плечо к плечу с Повелителем Змей — они были почти одного роста. Слитерин положил руку ему на плечо, и Эрмиона, еще помнящая это колючее прикосновение, едва не вскрикнула.

— Драко, произнес Слитерин. — Оставляю это тебе. Ты знаешь, что нужно делать.

Драко склонил голову и двинулся в сторону Гарри; стражи, безмолвные, словно призраки, последовали за ним. Гарри поднял голову и, не дрогнув, смотрел на него — вот он приблизился, вот опустился рядом на колени, их глаза оказались на одном уровне. Лицо Драко было бледным и неподвижным, лишь глаза жили на этом лице, вот их взгляды встретились — зеленый и серебряный, цвета Повелителя Змей.

— Ну, Поттер… — наконец произнес Драко, и его чуть протяжный голос ледяным пламенем обжег Эрмиону. — Выглядит так, словно ты себя здесь отлично привязал.

— Это не я себя привязал, — спокойно ответил Гарри, — это ты сделал.

— Не убей ты василиска на втором курсе, он бы позволил тебе остаться в живых, — Драко словно не услышал слов Гарри, продолжая беседу все в том же непринужденном тоне. — Но это просто убило старину Сли… — Драко улыбнулся, заметив, что Гарри невольно дернулся к нему, адмантиновые кандалы звякнули. — Признаюсь, не хотел бы я быть в этих браслетах…

— Еще вчера ты тоже был в них, — все тем же ровным голосом напомнил ему Гарри. — Но, как я догадываюсь, ты нашел способ выскользнуть из них, да, Малфой? Ты — бесхребетный ублюдок, — добавил Гарри так же спокойно, как если бы сказал «доброе утро».

— Ну, не буду хвастать, — Драко ангельски улыбнулся. — Что за черт, я что — пошутил? Да я просто обожаю хвастаться! Да, я нашел лазейку, но, боюсь, тебя она не слишком вдохновит. Однако в нашей маленькой игре под девизом «Кто не умер от пытки, тот победил», похоже, я ближе к выигрышу.

— Ты меня собрался здесь замучить пыткой или просто надоесть мне до смерти? — раздраженно спросил Гарри. — Чего ты хочешь, Малфой?

— Чего я хочу? То же, что и все: домик в деревне… пару хороших беговых туфель, чтобы размяться перед обедом… Цена — стать слугой дьявола, только и всего. Да, еще я хочу немного твоей крови.

— Моей крови?!

Драко повернулся к слугам и бросил через плечо:

— Раскуйте ему руку, — и когда один из серых стражей шагнул к Гарри, Драко с улыбкой добавил:

— Левую руку.

Эрмиона почувствовала, как сердце дернулось у нее в груди. Эта улыбка… она уже несколько месяцев не видела такого выражения на лице у Драко — отвратительная, гадкая улыбка испорченного ребенка — так он улыбнулся ей на третьем курсе, сообщая, что зубы ее настолько велики, что вполне могли бы служить объектом поклонения у Друидов… Все Слитеринцы тогда загоготали… Она бы здорово удивилась, засмейся они сейчас…

Она не могла себе представить, чего стоило Гарри сохранять все то же безразличное выражение лица, когда страж склонился к нему и не слишком-то аккуратно что-то сделал с его левой кистью, высвободив ее. Будь она на его месте, она бы наорала на Драко, пнула бы его ногой… Ей захотелось выскочить, подбежать к нему, схватить за плечи и заставить его признаться, что он просто притворяется.

Охранник освободил Гарри. Драко потянулся и залез в его нагрудный карман, вытащив оттуда складной нож. Драко бросил взгляд на стража — тот послушно подал ему левую руку Гарри — безразлично, словно карандаш. Гарри не сопротивлялся и не пытался вырваться — просто чуть прищурившись, следил, как Драко открывает нож и поверяет пальцем остроту его лезвия.

Эрмиона почувствовала, как Рон позади нее вздрогнул, и крепко сжала его руку.

Драко развернул руку Гарри ладонью вверх и занес над ней нож.

— Помнишь, как ты полоснул мою руку?

— Я спасал твою жизнь, — отрезал Гарри. Он не шелохнулся, но Эрмиона была так близко к нему, что видела, как бьется жилка у него на горле; она почувствовала, как липкий страх медленно вползает в ее кровь. Как Гарри может быть таким неподвижным, как он может все это выдерживать? Она знала, что это спокойствие напускное, она видела, как рубашка на спине потемнела от пота, как взмокшие волосы прилипли к шее — но выражение его лица не менялось.

…Он научился этому от Драко…

Драко опустил вспыхнувший взгляд.

— Ты бы сделал это для каждого.

— Я бы не стал брататься кровью со всеми подряд.

— Да что ты? — голос Драко наполнился сарказмом. — Бьюсь об заклад, будь у тебя возможность, ты бы дал мне умереть.

— Никогда, — тихо, но твердо произнес Гарри. — Никогда. Я бы поступил так же опять. Рука Драко, в которой он сжимал нож, чуть заметно дрогнула. Эрмиона, прикладывавшая все усилия, чтобы не шелохнуться, увидела его руки, и сердце у нее замерло: всегда такие ухоженные и холеные, с аккуратно подстреженными ногтями, теперь они были в кровавых подтеках, словно ногти впивались ему в ладони, а сами ногти были обгрызены и сорваны почти до мяса.

…Что он сделал? Что сделали с ним?..

Драко взял себя в руки:

— Прекрасная попытка, Поттер, но слишком запоздавшая, разжалобить меня. Признаться, я думал, что ты покрепче…

— Чтоб ты сдох, Малфой.

— Уже — и дважды.

— Бис, — коротко бросил Гарри.

Драко присвистнул:

— Отличный ответ. Берешь уроки у тех, кто поумнее, Поттер? Или это тебе Сириус подсказал?

Гарри внезапно расхохотался — Эрмиона едва не подскочила, а Драко вытаращил глаза: — Что смешного, Поттер?

— Да тут просто пришло в голову, что сказал бы Сириус, узнай, что ты собираешься делать с подаренным им ножом.

Драко дернулся, и острие ножа вонзилось в руку Гарри; когда Драко выдернул его, рана наполнилась кровью, кровь брызнула на пол…

Один из слуг метнулся и прижал к ране кусок ткани. Она тут же заалела и намокла от крови. Слуга отступил назад, передав ее Слитерину.

Эрмиона старалась не смотреть, ее мутило.

…Что они собираются сделать с кровью Гарри?..

Гарри же не обратил внимания на кровоточащую руку, он не сводил глаз с Драко, и взгляд его был просто ужасен. Эрмиона подумала, что на месте Драко ей бы захотелось умереть. Драко побледнел, казалось, ему тоже стало дурно. Защелкнув нож, он сунул его обратно Гарри в карман. Теперь и руки его, и мантия были в крови.

— Малфой, — сказал Гарри так тихо, что Эрмиона с трудом услышала его, — ты не должен был так поступать.

— Не сделай я этого, я бы умер, — монотонно ответил Драко, и Эрмионе бросилось в глаза, что он сказал не «он убил бы меня», а «я бы умер» — словно это было выше его сил.

— Существуют вещи худшие, чем смерть. Думаю, ты об этом догадываешься.

Лицо Драко полыхнуло злобой:

— Ты со своими друзьями сбил меня с пути, — холодно сказал он, — но, думаю, ты недооценил меня, Поттер.

— Напротив, я переоценил тебя. И теперь все мы за это расплачиваемся.

— Все мы за что-то расплачиваемся, — безжизненным голосом повторил Драко заученные слова.

— И за что же расплачиваюсь я?

— За то, что ты сделал мне.

— Что я сделал тебе!? — пораженно переспросил Гарри. — Я ничего не делал, я просто спас твою чертову жизнь, заступался за тебя и доверял тебе! Я даже позволял тебе крутиться около моей подруги, хотя знал, как ты к ней относишься…

— Моя жизнь не нуждалась бы в спасении, если бы не ты! — заорал Драко. Лицо его пошло красными пятнами. — Если бы не ты, я был бы послушным слугой Вольдеморта и своего отца! Я бы никогда не стал бороться с ними, я бы даже не знал, что можно этого захотеть, что можно захотеть быть другим! — он словно выплюнул это «другим», будто это слово было совершенно отвратительным. — Мой отец был бы жив, если бы не ты!

Гарри побледнел от потрясения и негодования. Эрмиона совершенно точно знала, что он сейчас чувствует, равно как и знала, что чувствует Драко. Как же он мог все это сказать?!

Но все же он сказал это, и гнев в его глазах был самый настоящий, казалось, из них сыпались серебряные искры.

— Я полагаю, ты догадываешься о том, что такое судьба, да, Поттер? — зарычал он. — А вот знаешь ли ты, что значит — повернуть ее вспять? Бороться, бороться — каждую секунду, каждый день — до тех пор, пока от тебя не останутся только клочья, и все, о чем ты будешь мечтать — поскорее умереть, чтобы получить покой. А потом появляешься ты, изображаешь из себя героя и говоришь, что ты никогда не мечтал о смерти. «Не я. Никогда.» Конечно, не ты! Я не живу в тебе так, как ты живешь во мне! Я не знаю, почему все происходит именно так! Я не изменил тебя — это ты изменил меня! Ты сделал мою жизнь невыносимой!

Потрясение на лице Гарри сменилось яростью, он поднялся на ноги и бросился вперед, насколько позволила цепь, — Эрмиона видела, как браслеты наручников врезались ему в запястья.

— Не моя вина, что все произошло именно так! — заорал он на Драко. — Я ничего не выбирал — и не мог выбрать!

— Так же, как и я! — крикнул Драко и, задрав рукав, ткнул Гарри под нос свою руку. Он почти сразу же спрятал ее, но Эрмиона успела заметить Знак Мрака, выжженный на его предплечье.

Гарри замолчал. Он откинулся обратно, цепь звякнула о камни. Гнева больше не было, он был просто оглушен.

— Так вот в чем дело… — медленно произнес он.

— Дело всегда было именно в этом, — отрезал Драко. — На самом деле разница между нами не так уж и велика — просто мы по разные стороны баррикад, только и всего. Прости меня за это, Поттер. А я прощаю тебя.

Голос его был полон настоящего сожаления. Эрмиона почувствовала, что ее сердце бьется все медленнее и кровь застывает в жилах.

…Это не может случиться…

— Все это ерунда, — твердо заявил Гарри. — Это выбор, и ты сам его сделал.

— Я его сделал много лет назад, — сказал Драко.

— Ну и живи с ним, — произнес Гарри, — коль скоро ты так дорого ценишь свою жизнь.

Драко поднялся на ноги.

— У меня есть предназначение. Мне с ним жить — и все тут.

Склонив голову, Гарри смотрел на Драко — и тот спрятал взгляд.

— По крайней мере, скажи мне, как я умру, — тихо попросил он. — Ты мне все же кое-чем обязан…

Драко посмотрел на Гарри темными глазами, лишенными всякого выражения, — обычные глаза обычного мальчика, все еще полные отблесками смерти.

— Это будет быстро, — сказал он.

И вернулся обратно к Слитерину.

**************

— И в чем же суть сделки? — прищурился на Нарциссу демон. — Ты посылаешь меня в Ад в обмен на информацию?

— Я знаю, что Слитерин попытается убить одного из них — или Гарри, или моего сына — чтобы уклониться от исполнения вашего с ним договора. Я хочу знать, есть ли способ предотвратить это, заставить тебя забрать его вместо них.

— Силы ада нельзя заставить… — в глазах демона замелькали золотые и красные круги.

— Как можно завершить эту сделку? Объясни.

Демон покачал головой:

— Открой клетку.

— Сначала объясни.

Демон затряс головой:

— Если я соглашаюсь на сделку, ее условия для меня незыблемы. Такова уж моя природа, но не ваша: все люди по натуре лгуны. Отопри клетку и произнеси Заклинание Изгнания, а уж потом я расскажу тебе все, что ты хочешь знать.

— Тогда поклянись, — велела она, — поклянись, что ты не навредишь мне, когда я тебя выпущу. И поклянись, что существует возможность заставить заплатить Слитерина вместо моего сына или Гарри.

— Клянусь.

Нарцисса шагнула к прутьям клетки и, как показывал ей Сириус, сняла с нее охрану. После этого она указала палочкой на демона и, не испытывая ни малейшей радости от того, что ей приходится использовать заклинание Люция — причем не просто заклинание, а приведшее к его столь ужасной смерти — прочитала написанные на клочке пергамента слова. Впрочем, особого выбора у нее не было.

На последнем слове круг пламени окружил демона — он захохотал, кувыркнулся и протянул руки к огню.

Отбросив пергамент, Нарцисса закричала, пытаясь перекрыть хохот демона и треск пламени:

— Ну же, теперь говори!

Демон затих и в упор взглянул на нее.

— Согласно условию сделки, Слитерин пообещал нам своего Наследника-Магида, и мы получим его. Но если Слитерин сам вернет нам меч, добровольно, своею собственной рукой, то мы взамен отпустим Наследника…

— Своею собственной рукой? — тихо переспросила Нарцисса.

Демон кивнул.

— Но он никогда этого не сделает! — взбешенно взвыла она, кинувшись к прутьям, но пламя раскалило их докрасна, и она отпрыгнула назад. — Никогда!

— А вот это уже не моя проблема, — и демона поглотила вспышка огня.

**************

Как только черный проем в стене начал закрываться, Эрмиона выскочила из-под мантии-невидимки и метнулась к Гарри. За ней — Рон.

Гарри сидел и со странным выражением лица смотрел на свою кровоточащую руку. Эрмиона опустилась рядом с ним:

— Гарри? Ты как?

Он кивнул. В его глазах была какая-то отстраненность, словно он блуждал в темноте. Обняв его за плечи, она начала успокоительно поглаживать его, но он, кажется, ничего не замечал.

— Он играл, Гарри, он просто играл…

— Не уверен, — пробормотал Рон.

Эрмиона бросила на него негодующий взгляд:

— Ну, конечно же, он играл!

«Я Драко Малфой и это моя интерпретация Полностью Свихнувшегося Психопата», — подражая голосу Драко, произнес Рон. — Брось, Эрмиона, я так не думаю. Он действительно — само зло. Видела его обмундирование?

— Обмундирование? Рон, если тебе нечего сказать…

— Все, что я могу сказать — если он играл, это было очень убедительно.

Эрмиона нетерпеливо вздохнула.

— Он отличный актер — мы всегда это знали.

— Он — бедная маленькая задница, мы это тоже знаем, — заметил Рон.

— Он бы никогда не сделал ничего плохого Гарри, — перешла на раздраженное шипение Эрмиона.

— Он же порезал его! — начал злиться Рон.

— Значит, он должен был это сделать! — отрезала Эрмиона, поворачиваясь к Гарри. — Он же пытался что-то тебе сообщить, Гарри, я могу сказать…

— Тыча его ножом? — Рон потрясенно покачал головой. — Некоторые дарят при этом цветочки, а Малфой использует ножичек, — мрачно пошутил он.

Эрмиона вздернула голову и в упор взглянула на Рона:

— Значит, ты настолько ненавидишь его до сих пор?

Выражение лица Рона смягчилось.

— Нет… Ну да, Эрмиона, он ведь мог и не иметь выбора… Тебе ли этого не знать, правда? Он мог быть под Заклятьем Империус — не каждый может сопротивляться ему, как Гарри. Этот меч мог в конце концов добраться до него…

— Рон… — вдруг подал голос Гарри.

— …Лупин говорил, что эта вещь и в самом деле очень мощная. Может, Слитерин как-то на него надавил… Может…

— Рон, — громче произнес Гарри, — а где твоя сестра?

Рон замер на полуслове. Потом он медленно обернулся к тому месте, где еще минуту назад стояли под мантией-невидимкой Джинни с Эрмионой.

— Джинни, — дрогнувшим голосом позвал он. — Вылезай из-под мантии, ладно?

Но ему никто не ответил.

— Джинни… — слабо повторил Рон.

Его ноги подкосились, он прислонился к стене.

— Боже… — Эрмиона в ужасе зажала ладонями рот. — Он пошла за ним… Дверь закрылась не сразу — она пошла за Драко…

Рон соскользнул по стене на пол:

— Не может быть… Неужели она настолько глупа?

— Коль все обстоит именно так, — тихо решила Эрмиона, — я отправляюсь за ней.

— Но она ведь не влюблена в Малфоя, правда? — с отсутствующим видом спросил Рон.

Эрмиона только взглянула на него.

— Твою мать… — пробормотал Рон и спрятал лицо в ладонях.

Гарри переглянулся с Эрмионой. Она кивнула и, подойдя к Рону, присела рядом с ним и тихонько погладила его по плечу.

— Рон, — успокоительно и мягко позвала она, — у нее мантия и Хроноворот. Она сумеет убежать. Все будет хорошо.

Рон не шелохнулся — впрочем, Эрмиона понимала, в чем дело: она не имела ни братьев, ни сестер — в этом смысле он был самым близким ей человеком, и мысль о том, что с ним могло произойти что-нибудь подобное, ужасала ее настолько, что она и думать об этом не хотела.

— Поверить не могу, что она пошла за Малфоем… — сдавленным голосом повторил Рон. — Что ж, полагаю, что вскоре мы и в самом деле узнаем, достоин ли он доверия и может ли отвечать за свои поступки…

— Не говори так, — Эрмиона была близка к отчаянию, но вдруг ее перебил Гарри — он вздохнул резко и шумно, что она подскочила и повернулась к нему: он пристально уставился на свою рубашку. Эрмиона недоуменно приподняла брови:

— Гарри?..

— Эрмиона, иди сюда! — нетерпеливо позвал он.

Она послушно оставила Рона и подошла к нему.

— Нож, — произнес Гарри, все еще глядя на рубашку, — вынь его из кармана.

Она тронула щеку Гарри и сунув руку в карман, вытащила оттуда ножик. И замерла…

Нож был все тем же — серебряный, с вырезанными на рукоятке инициалами — «Г.Дж. П.», с подтеками крови на лезвии… А вокруг него, подобно лозе, оплетающей ствол дерева, в голубом свете комнаты тусклым золотом сверкал Эпициклический Амулет Драко на тонкой золотой цепочке…

ТЕЛЕГРАМ

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Большая библиотека с любыми жанрами и авторами

Большая Библиотека

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги