Твоя случайная измена (СИ)

Глава 29

Утро встречает тупым осознанием произошедшего. Его день рождения прошёл на ура! Ничего не случилось. Но чувство, что это — конец, отнимает последние силы. Я лежу мёртвым грузом. Смотрю в потолок. Люстра на нём старомодная. Хрустальные капли пронзает искусственный свет, и оставляет на плоскости яркие полосы.

Я вдруг пытаюсь представить себе его городскую квартиру. Знаю, что комнаты две. Что одна из них — спальня. Вероятно, теперь ещё детская? Я как-то раз побывала там. Сразу после покупки. Меня удивило обилие света и вид из окна! Рядом — парк, а его окружают высотки. Будто взяли природу в кольцо. Теперь этот вид, этот парк, предназначен Снежане. Той, которой он нужен! Не мне…

Встаю, умываюсь. Стою и смотрю на себя. Вспоминаю вчерашнюю фразу Самойлова. «Ты нуждалась во мне, а сейчас…». А что изменилось? Может, он? Я осталась такой же. Наивной и глупой! Если ждала примирения с ним в этот вечер.

Из окна вижу странную сцену. Машина Ильи стоит тык впритык. А сам он таскает коробки. И ставит в багажник одну за другой.

Быстро сбегаю по лестнице. Принимаю спокойный уверенный вид.

— Привет, — говорю.

Краем глаза заметив пустую кладовку.

Илья отвечает:

— Привет.

— Уезжаешь? — интересуюсь я голосом, лишённым эмоций. Хотя внутри у меня дребезжит!

Он разгибается, делает взмахи руками, трёт шею. Бедняжка! Устал?

— Да, решил забросить коробки в квартиру.

— Понятно, — киваю в ответ.

На кухне варю себе кофе. Он завтракал, сам. Вижу, тарелка чиста.

— Я решил не будить тебя, — произносит Илья.

Он подходит к кувшину с водой, наливает.

— Спасибо, — говорю с благодарностью.

— Там в холодильнике мясо осталось, — кивает Самойлов, — На ужин доешь. Пропадёт.

Я хмурюсь, пытаюсь осмыслить.

— А… ты? — вырывается непроизвольно.

Он опускает глаза:

— Я в понедельник вернусь.

Я кусаю губу, и последняя нить обрывается. Я права, это правда — конец! Он уже существует не здесь. Здесь живёт его тело. Но даже оно вскоре съедет отсюда к другой.

— Я могу вернуть тебе деньги за двое суток, — говорю деловито.

Чего только стоит поддерживать видимость. Делать вид, что мне всё равно!

— Не надо, — бросает он мягко.

И продолжает стоять позади. Я ощущаю его приближение. Кажется, вот-вот прикоснётся в попытке обнять.

— Ну, пока? — говорит вопросительно.

Я отвечаю:

— Пока.

И упорно стою, отвернувшись спиной. Но стоит двери закрыться, как я выдыхаю. А, когда его джип отъезжает, роняю слезу.

С одной стороны стало проще теперь… Но с другой…

Я слоняюсь по дому. Пора заниматься отделом, организовывать сборы вещей, переезд. Но нет вдохновения что-либо делать! И я просто жду, когда силы вернуться. Пытаюсь себя оживить. А внутри — пустота…

Раздаётся звонок. Я бегу к телефону. Почему-то мне кажется, это Илья. Но на проводе сын. Это так на него непохоже.

— Ма, привет! — слышу голос и сердце теплеет.

— Привет, мой хороший, — отвечаю я тихо.

— Ма, тут это…, - роняет Денис, — Вышлешь мне денег немного?

— Всё хорошо? — беспокоюсь.

— Ага, — отвечает Дениска.

Если Дина всегда начинает с отца, то сынуля всегда звонит маме. Самойлов считает, что мальчиков нужно воспитывать так. Лишать их карманных расходов! Его так отец воспитал.

Но я отвечаю:

— Конечно, — и тут же решаюсь спросить, — А домой когда?

Сын долго мычит, разнообразит наш диалог короткими: «Типа», «ну, это…», «короче».

— Не спеши, — говорю ему, — Отдохни как следует.

В другой раз я бы велела ему закругляться, готовиться к школе, читать. Но сейчас мне так важно отсрочить момент возвращения сына. Хоть бы сентябрь не настал! Хоть бы лето тянулось подольше…

— Серьёзно? — от радости Деня бросает, — Я люблю тебя, ма!

Я кусаю губу. Вытираю ладонями слёзы.

— Я тебя тоже, мой милый.

— У тебя всё нормально? — оживляется сын, — Ты какая-то грустная.

Я спешу разуверить его:

— Тебе кажется! Всё хорошо.

— Ну, окей. Привет папе, — он «целует» меня на прощание. Я целую его.

А потом — иду в спальню. И долго стою, открыв шкаф. Смотрю на то самое платье. Красное, в белый горох. Я надела его лишь однажды. Да и то абы как!

Ткань приятно струится в ладони. Пятна́ на груди уже нет. Мысль приходит внезапно. Бесстыдная, грязная мысль! Но это бесстыдство слегка притупляет щемящую боль. Эта боль уже стала хронической. И чтобы её излечить, я должно сделать это… Должна.