Уродина

Глава 32

Прошлая неделя была подобна урагану. Я вручила Шейн и Лиаму их подарок и попросила открыть его рождественским утром, после чего Шейн позвонила мне с воплями и сказала, что они не могут дождаться, чтобы воспользоваться их подарком. Я купила им четырехдневную поездку в Диснейленд с проживанием в отеле Диснейленда. Они подарили мне iPad и сказали, что на нем я смогу читать все свои книги. В него уже была загружена копия Артура Миллера «Суровое испытание». Когда Макс ушел поздней рождественской ночью, я залезла в ванну, взяв с собой свой новенький iPad и читала «Суровое испытание». Это был прекрасный день.

Еще я взяла дополнительный урок вождения, и инструктор сказал, что в течение недели или двух я буду готова сдать тест. Поэтому я увеличила количество уроков до двух раз в неделю; мне не терпится получить свои права и не полагаться на других. Я всегда этого хотела, но мне никогда не позволяли.

У меня была еще одна встреча с Кэтрин, и полтора часа сеанса растянулись до двух. Я снова была эмоционально опустошена и совершенно обессилена. Но она сказала мне кое-что, что завладело всеми моими мыслями. Я рассказала ей, что избиения случались только тогда, когда я не могла сделать Трента счастливым, и она остановила меня, не дав сказать ничего больше.

Она посмотрела на меня со всей серьезностью и сказала:

— Прекрати сейчас же, Лили. Прежде, чем ты скажешь еще хоть слово, ты должна осознать кое-что. У большинства жертв домашнего насилия уходит много времени, чтобы полностью понять это.

— Что это? — спрашиваю я, сидя на диване и глядя на нее с любопытством.

— Ты не ответственна за его поведение.

От этих простых слов мурашки пошли по всему моему телу. От кончиков моих пальцев и до макушки головы, лавина эмоций покалывала мою кожу. Я не могла ответить, не могла произнести ни слова, потому что это ее предложение не имело никакого смысла, но меня глубоко поразило, насколько точны были ее слова. Когда я, наконец, смогла говорить, то лишь прошептала:

— Я не ответственна за его поведение.

Лицо Кэтрин не отражало ничего, пока она смотрела на меня и на мою реакцию на ее слова. Около двух часов у меня ушло на осмысление ее слов, и сегодня, в канун Нового года, я все еще потрясена тем, какими значимыми были ее слова.

Пока я сижу в своей комнате за компьютером, мне приходит письмо. Автор первой книги, за которую мне заплатили, желает мне счастливого Нового года и сообщает, что ее новая книга будет дописана в конце января, и спрашивает, может ли она забронировать меня уже сейчас. В своем письме она также говорит, что ее книга попала в «Топ-100 лучших книг на Amazon» и что ее попросили приехать на автограф-сессию в Техас в середине следующего года.

Я пишу ей свои поздравления и говорю, что смогу поработать над ее книгой и отправляю ей счет на часть оплаты. С тех пор, как начала редактировать, я успела поработать над девятью книгами и была полностью поражена положительными отзывами от авторов.

Я закрываю ноутбук и начинаю готовиться к вечеринке в честь Нового года, на которую Шейн и Лиам пригласили несколько друзей. Макс тоже к нам присоединится. Я переодеваюсь в новое синее платье и надеваю черные сапоги. Наношу очень простой макияж и выпрямляю волосы.

Выйдя из комнаты, я нахожу Лиама и Шейн на кухне, они оба готовят закуски для фуршета.

— Ребята, вам нужна помощь? — спрашиваю я.

— Конечно. Возьми эти кукурузные чипсы и разложи их в те миски, — Шейн указывает на стойку, где стоят чипсы и тарелки. — Мы делаем крылышки Баффало, и они должны быть скоро готовы. Еще мы заказали две почти двухметровые сабы (Примеч.: сабы — булочки для сэндвичей), которые Лиам скоро пойдет забирать. И еще в холодильнике в гараже есть напитки, не могла бы ты принести их и положить в этот холодильник? Еще у нас есть вино и шампанское. Хм… — она замолкает и осматривает кухню, как будто что-то ищет.

— Все будет отлично, Шейн, — говорит Лиам, наклоняясь и даря Шейн поцелуй. — Еще один год, детка. Может быть, в этом году? — он поигрывает бровями, и я точно знаю, о чем он просит.

Я отворачиваюсь, давая им некоторую уединенность, и перекладываю чипсы в миски. Звенит дверной звонок, и я иду открывать.

— Привет, — говорит Макс, стоя у двери. — Вау, прости, Лили, но от тебя з-з-захватывает дух, — впервые за долгое время я замечаю, что он заикается. Должно быть, он по-настоящему сильно нервничает, раз даже я слышу его заикание.

— Спасибо, Макс. Могу я взять твое пальто? — его волосы покрыты снежинками, которые он стряхивает, прежде чем зайти.

Он протягивает мне пальто и целует в щеку. Макс также дает мне бутылку шампанского, и судя по бренду, оно дорогое.

— Для нас, чтобы насладиться им в полночь, — говорит он, вручая мне бутылку.

— Шейн с Лиамом на кухне, — говорю и веду его в сторону кухни.

— Макс, рад тебя видеть. Я как раз собираюсь съездить и забрать парочку сабов, которые заказал, — говорит Лиам, пожимая руку Макса.

Как только они пожимают друг другу руки, Макс направляется к Шейн и целует ее в щеку.

— Я пойду с тобой, — говорит Макс Лиаму, который уже берет ключи от машины. — Мы можем взять мою машину.

— Вот, — я быстро бегу в комнату, достаю из кошелька пятьдесят долларов и вручаю Максу.

Он смотрит на деньги, усмехаясь, и качает головой.

— Я не возьму их, — уверенно говорит он.

— Вот, — я протягиваю деньги Лиаму.

Он тоже качает головой.

— Если он не взял их, то и я тоже не возьму, — Лиам указывает на Макса, а затем добавляет, — пойдем, пока они не решили, что нам нужно купить что-то еще.

— Шапки. Не забудьте надеть шапки, — кричит мальчикам Шейн.

— Шапки, понял, — а затем я слышу, как Лиам шепчет, — быстрее уходим, пока она не заставила нас скупить весь магазин.

Я остаюсь на кухне с Шейн, и мы продолжаем готовить.

— Ты знаешь, — говорит она, проверяя крылья. — Он действительно не похож на Трента. Должна признаться, что у меня были сомнения по поводу него, но он мне нравится. Он один из немногих людей, про которых я говорю хорошие люди. И независимо от того, что произойдет между вами двумя, думаю, что он должен быть в твоей жизни.

— Он — хороший человек и не давит на меня. С ним так легко разговаривать.

— Как ты понимаешь его речь, загадка для меня. Даже когда он сказал Лиаму, что пойдет с ним забирать сабы, я пыталась расшифровать его слова.

— Я не слышу его заикания. Для меня он — просто Макс, идеален такой, какой есть.

— Ооооо, Лили влюблена, — она бросает в меня кукурузную чипсину.

— Я не влюблена, — отвечаю я.

— Все нормально, если так, это даже вполне понятно. Никто не собирается тебя за это осуждать. Макс очень хороший парень. Просто убедись, что у тебя было достаточно времени, чтобы решить для себя, что это тебе действительно необходимо.

Кстати говоря, это тяжело. Шейн и Лиам так много для меня сделали.

— Примерно в феврале или марте я хочу снять собственную квартиру.

— Что? — Шейн кричит. — Ты не можешь.

— Ты сама сказала, что мне нужно понять, чего хочу, а я не могу сделать это здесь. Я не говорю, что вы ограничиваете меня, потому что это не так. Но вам с Лиамом нужно время, чтобы побыть вдвоем, и рано или поздно вы захотите полноценную семью, что означает — мне нужно уйти. И, кроме того, первые семнадцать лет своей жизни я прожила с человеком, который издевался надо мной, а следующие семь я жила с дьяволом. Мне нужно время, чтобы найти себя.

— Ты не можешь себе этого позволить. Что насчет твоей платы за машину?

— У меня очередь из восьми авторов на редактуру, и я постоянно получаю много запросов. И не забывай, что меня повысили на работе до личного помощника Питера. Я не могу пока себе этого позволить, потому что буквально начинаю жизнь с нуля, но к марту смогу купить себе немного мебели.

— Кому нужна мебель? — спрашивает Лиам, входя вместе с Максом с сумками в руках.

— Лили собирается переезжать.

— Что? Нет. Она не может, — Лиам поворачивается ко мне. — Ты не можешь.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но Шейн идет к Лиаму, дотрагивается до его руки и тихо говорит:

— Пора.

Лиам смотрит на меня, затем на Шейн, затем снова на меня. Но Макс прерывает его и спрашивает:

— Это мудрое решение?

— Я перееду в безопасный дом.

— Хм, — бормочет он, кладет пакеты и выходит из кухни.

Я смотрю на Шейн, которая пожимает плечами, а Лиам говорит:

— Иди, поговори с ним.

Выйдя из кухни, я нахожу Макса в гостиной, стоящим спиной ко мне.

— Эй, ты в порядке?

— Мы можем пойти куда-нибудь поговорить, пожалуйста?

— Конечно, мы можем пойти в мою комнату, — я веду его к себе и закрываю дверь. — Что случилось?

— Я волнуюсь, Лили. Ты только что бросила своего мужа…

— Почти два месяца назад, — перебиваю я его.

— Я понимаю, но ты не знаешь, что он может сделать. Я просто чувствовал бы себя лучше, если бы ты осталась с Шейн и Лиамом. По крайней мере, я бы знал, что у тебя есть кто-то, на случай, если что-то произойдет.

Сидя на своей кровати, я просто смотрю на него.

— Я не могу не делать чего-то только потому, что боюсь Трента. Если я буду бояться, то никогда не выйду из этой комнаты.

— Я понимаю, правда. Но думаю, что тебе еще слишком рано жить одной.

— Макс, я готова исцелиться. Узнать, что я из себя представляю. И я не смогу сделать этого, если кто-то постоянно будет рядом со мной. Я не сказала, что не хочу видеть Шейн, Лиама и даже тебя в своей жизни, я просто говорю, что мне нужно многое узнать о себе. Мне стукнет тридцать прежде, чем я это узнаю, и у меня не будет никакого жизненного опыта за пределами чьего-то контроля.

Макси сидит рядом со мной в раздражении. Он проводит рукой по подбородку, затем по волосам, все это время не глядя на меня.

— Тогда у меня есть решение проблемы, при котором ты будешь свободна и независима, и я буду знать, что ты в безопасности и не буду волноваться.

— Какое?

Боже, только не проси меня переехать к тебе, потому что это будет то же самое, как если я останусь здесь.

— Я владею квартирным комплексом. Он находится в лучшей части города и совершенно безопасен, в каждой квартире установлена собственная сигнализация. Ты можешь въехать в одну из этих квартир. В итоге, ты получишь собственную квартиру, и я буду знать, что ты в безопасности.

— Ты владеешь квартирным комплексом?

— У меня их несколько, — выражение моего лица, должно быть, кричит «какого черта?», потому что он усмехается мне. — Я никогда не говорил тебе, чем занимался мой биологический отец до того, как умер.

— Нет, не говорил.

— Он владел третьей по величине рекламной компанией в Америке.

— Правда?

— Да, и когда умер, он все оставил мне. В том числе рекламную компанию, которая сейчас вторая в Америке по величине. Он также оставил мне несколько, шесть, если быть точным, квартирных комплексов, разбросанных по Америке, один из которых находится здесь.

— Ты никогда не говорил мне об этом, — вау. — Ты не рассказывал мне об этом раньше, потому что думал, что я могу охотиться за твоими деньгами?

— Мне нужно быть осмотрительнее с тем, кому я про это рассказываю, потому что, к сожалению, много людей готовы напасть и потребовать денег. Но нет, это не та причина. Я никогда ничего не говорил, потому что не было случая. И я знал, что ты никогда не станешь моим другом только из-за денег.

— Но ты такой нормальный. Ты даже дорогую машину не водишь.

Макс взрывается громким хохотом, запрокидывая голову назад, и хватается за живот.

— Нормальный.

— Подожди, почему ты не работаешь в рекламной компании?

— Папа дал мне работу, и я даже проработал там несколько лет, но мне было некомфортно. Из-за моего заикания людям было трудно меня понимать, и из-за этого они смеялись надо мной. Не пойми меня неправильно, это не беспокоит меня, но я предпочитаю простую жизнь. Мне не нужно ходить в постоянном напряжении, и люди не смеются надо мной. Я работаю в больнице, потому что счастлив от того, что приношу людям еду, и они смотрят на меня с такой благодарностью. Они могу поблагодарить вслух, а могут и не делать этого. Но когда я — Макс — парень с едой, я доволен и счастлив. Это также дает мне возможность узнать, кто нуждается в помощи, и предоставить ее ему.

— Как тогда, когда ты сидел со мной?

— Нет, ты первый человек, рядом с которым я сидел. Ты просто привлекла меня и пленила, — мои губы невольно растягиваются в улыбке от его добрых слов. — Я помог одной даме, которой отказали в праве выкупа дома, ее муж сбежал с молодой женщиной, и еще она проходила химиотерапию. Я оплатил ее ипотеку на два года вперед и заплатил по всем ее больничным счетам.

— Ты сделал это? И что она сказала?

— Я не говорю людям, что помогаю. Я просто помогаю.

— Людям? Так ты делал это раньше?

— И до сих пор делаю.

— Что? — я подвигаюсь на кровати и сажусь, слегка приподняв ногу, но не слишком высоко, потому что я в платье. — Кому еще ты помог?

— Однажды я помог молодой девушке, вернее, ее родителям. Они поступили в больницу в панике, что она не дышала, а их медицинскую страховку закрыли, потому что отец потерял работу. В конечном итоге, девушке потребовалась операция, чтобы исправить порок сердца, о котором ее родители не знали. Операция бы обанкротила их и оставила жить на улице. Я оплатил ее.

— Ты — святой, — выпаливаю я.

— Нет, я не святой. Но у меня больше денег, чем мне нужно. Я ничего не хочу взамен. Я просто отдаю их, где могу.

— Вау. Говоря о благотворительности, у меня есть премиальные деньги с работы, и я бы хотела отдать их в местный приют для женщин, которые сбежали от домашнего насилия, — я встаю и достаю из сумки конверт.

— Сколько там? Я вложу такую же сумму.

— Я не знаю, — отвечаю я.

— Как ты можешь не знать, сколько там денег? Ты открывала конверт?

Я бросаю конверт на кровать рядом с ногой Макса и сажусь рядом с ним.

— Я не открывала его.

— Как насчет того, что я не только вложу такую же сумму, но и удвою ее. Мы пойдем в ближайший приют для жертв домашнего насилия и отдадим конверт им прямо сейчас.

— Но скоро придут гости Шейн и Лиама.

— Что для тебя важнее, Лили?

Он прав. Я слишком долго держалась за прошлое.

— Договорились, — говорю я, пожимая его руку.

— Давай посмотрим, что в конверте, — он поднимает его и протягивает мне. — Подожди, прежде чем ты откроешь его, как ты думаешь, сколько в нем?

— Я не знаю, правда. Я думала, что если они финансировали мне покупку машины, то это и есть моя премия. На самом деле, я не ожидаю многого. Знаю, что самая высокая премия — пять тысяч, и ниже.

— А какая самая маленькая?

— У кассиров. Они получили по сто долларов каждый.

— Хорошо. Значит здесь сумма между ста долларами и пятью тысячами.

— Я не хочу, чтобы тут было пять тысяч. Ни за что.

— Открой его.

Я разрываю конверт и достаю пачку стодолларовых купюр. Мы начинаем считать деньги. Сто, двести, триста, четыреста, пятьсот, шестьсот, семьсот, восемьсот, девятьсот… Досчитав до тысячи долларов, я смотрю на Макса. Я продолжаю считать: одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать, девятнадцать… и беру последнюю стодолларовую купюру — две тысячи долларов.

— О, Боже мой, — говорю я, не в состоянии сказать большего.

— Неплохая работа, Снежинка, — я смотрю на него, и он подмигивает. — Мне нужно зайти домой и взять деньги, потому что у меня с собой всего пара сотен. Мы сможем пойти в приют, когда я вернусь.

— Подожди, — говорю я, когда мы встаем. — Я могу пойти с тобой.

— Не хочу, чтобы тебе было неудобно, я могу вернуться и забрать тебя.

— Ты спал на диване и был идеальным джентльменом. Я уверена.

— Ладно, пошли.

Я выхожу из комнаты и говорю Шейн о том, что мы собираемся сделать. Она целует меня в щеку и говорит поскорее возвращаться, потому что Микаэла хочет встретиться со мной.

Мы с Максом едем к нему домой, и когда он подъезжает на нужную улицу, я тут же узнаю ее, потому что это здание он описывал ранее.

— Ты тут живешь?

— Да, пойдем. Я покажу тебе свою квартиру, — он обходит машину и открывает для меня дверь, затем кладет руку на мою поясницу и ведет меня ко входу, возле которого стоит молодой человек в фуражке и костюме.

— Добрый вечер, мистер Стерлинг. Мэм, — он наклоняет фуражку в мою сторону и открывает дверь.

— Чарли, — говорит Макс и кивает.

Мы заходим в фойе, где за стойкой консьержа сидит охранник и смотрит на что-то вниз. Но он сразу же встает, когда мы с Максом подходим к нему. Все кажется таким богатым и до неприличия роскошным. Пол выстлан серой плиткой, и весь вестибюль роскошно украшен в зеленые и красные цвета.

— Мистер Стерлинг, вам наверх? — спрашивает охранник, вынимая небольшую пластиковую карточку, и проводит ею вдоль черной коробочки рядом с лифтом.

— Да, но мы спустимся через несколько минут.

Двери лифта открываются, и я почти отступаю из-за четких и чистых линий лифта. Я оглядываюсь вокруг в полном недоумении.

— Я никогда не видела ничего подобного прежде. Это так… — я теряюсь в словах, которые хочу сказать. Я качаю головой, пытаясь все это осмыслить. — Ошеломляюще.

Лифт поднимается на самый верхний этаж и распахивает двери прямо в гостиную размером с дом Лиама и Шейн. В квартире панорамные окна от пола до потолка, из которых открывается вид на город. Меня влечет к окну, как будто захватывающим лучом.

— О, Боже мой, — говорю я, глядя на город. — Почему у твоих родителей ничего не вышло?

— Что? — Макс кричит… откуда-то из глубины этих хором.

— Почему у твоих родителей ничего не вышло?

— Раньше я задавался тем же вопросом, — говорит он, когда подходит и встает рядом со мной, глядя на город. — У меня ушло много времени на то, чтобы понять, что некоторым людям просто не суждено быть вместе. Мама и папа были такими разными. Но только перед своей смертью отец рассказал мне правду, что он не знал о моем существовании до тех пор, пока судьи не нашли его и не сказали, что у него есть сын.

— Что? — я поворачиваюсь в неверии.

— Он не хотел, чтобы я знал, что мама скрывала меня от него. У них был короткий роман, длиной в пару месяцев.

— Вау, — шепчу я, поворачиваясь обратно, чтобы посмотреть на сверкающие огни и мягкий снегопад. — Просто вау.

— Ты готова идти? — он кладет руку на мое плечо.

— Это тот дом, о котором ты говорил, не так ли?

— Виноват, — застенчиво отвечает он. — Нам нужно идти, чтобы успеть вернуться к Лиаму и Шейн.

Мы спускаемся на лифте вниз, садимся в машину и едем в сторону города.

— Ты знаешь, куда нужно ехать?

— Я кое-что узнал об этом какое-то время назад, на случай, если ты исчезнешь, и мне нужно будет найти тебя.

— Ты знаешь, что они не впустят тебя внутрь? Это убежище для женщин и их детей. И то, что там будет мужчина, может разрушить доверие женщин к администрации приюта.

— Да, я в курсе. Я подожду тебя около приюта. Припаркуюсь и посмотрю, как ты заходишь внутрь. Я буду мерять шагами улицу, терпеливо ожидая тебя.

— Ты будешь терпеливо вышагивать?

— Хм, хорошее замечание. Просто терпеливо подожду.

— Макс, это тот дом, о котором ты говорил, верно? — он кивает головой. — Я никак не могу позволить себе платить за машину и за аренду такой квартиры.

— Хмм, я вижу, в чем проблема, — он на секунду замирает, и я вижу дерзкую ухмылку, расплывающуюся по его лицу. — Но, к счастью для тебя, я знаком с хозяином и уверен, что смогу выбить для тебя хорошую цену.

— Макс.

— Нет, выслушай меня. У тебя будет тот же договор об аренде, что и у остальных жильцов. Но я сам составлю его и не смогу нарушить его. Это просто означает, что я буду знать, что ты в безопасности. И если тебе понадобится чашка сахара, то ты уже будешь знать одного из жильцов.

— Ты имеешь в виду владельца.

— И это тоже. Пожалуйста, Лили? Это для моего спокойствия, чтобы я знал, что ты в безопасности.

Я громко выдыхаю, как бы говоря «мне не нравится это» и говорю:

— Я подумаю об этом.

— Это все, о чем я могу просить.

Мы подъезжаем к приюту. Макс паркует машину и наблюдает за тем, как я вхожу внутрь.

Я стучу в дверь, и меня досматривают, чтобы убедиться, что я не представляю угрозы. Я говорю с леди через дверь и рассказываю, что хочу пожертвовать крупную сумму. Это мои две тысячи долларов и конверт, который дал мне Макс. Его конверт больше чем мой, ведь он мог положить туда сумму двадцати или пятидесятидолларовыми купюрами.

Дама приглашает меня в свой кабинет, и мы разговариваем несколько минут.

— Вот здесь пожертвование в две тысячи долларов от меня, и мой друг просил передать это пожертвование от него.

Она открывает мой конверт и быстро заглядывает в него, затем, глядя в конверт Макса, говорит:

— Нет, я думаю, здесь ошибка, — она протягивает мне его конверт обратно. Я заглядываю внутрь и вижу толстую стопку стодолларовых купюр, тут не меньше пяти тысяч долларов.

— Здесь нет никакой ошибки, — говорю я.

Она обнимает меня, плачет и говорит, что здесь есть дети и женщины, которым помогут эти деньги. Я знаю, что мы должны были соблюсти необходимые процедуры и сделать это официально, потому что мы с Максом могли бы получить налоговые вычеты из-за этого. Но мне на это плевать. Я просто хочу помочь людям, находящимся в той же ситуации, что и я была два месяца назад. Уходя, я абсолютно уверена, что все сделала правильно.

— Мы можем ехать, — говорю я Максу, возвращаясь к нему.

— Ты в порядке? — спрашивает он, открывая мне дверь.

Пока мы едем, я молча сижу, не отвечая ему. Когда мы подъезжаем к дому, я кладу руку поверх его и улыбаюсь ему.

— Мне повезло, что я смогла уйти. Некоторые не такие везучие. То, что мы им дали, лишь небольшая сумма денег, но она, по крайней мере, даст кому-нибудь из них шанс. Так что да, я в порядке.

— Давай, Снежинка, пойдем наслаждаться новогодним вечером.

Мы заходим внутрь, где уже собралось несколько человек. Я не могу с собой ничего поделать и стараюсь быть ближе к Максу.

— О, Мой Бог, — я узнаю этот голос из моих телефонных бесед с ней. — О, Боже мой! Ты — Лили! — эта невысокая, чернявая, слегка полноватая женщина заключает меня в объятия. — Я — Микаэла, — говорит она, продолжая меня обнимать.

— Приятно познакомиться. А это — Макс, мой хороший друг.

— Привет, Макс, — говорит она, снова глядя на меня. — У меня для тебя кое-что есть. Банально, знаю, но ты мне так помогла, и я хочу подарить тебе кое-что, — она протягивает мне красиво завернутую коробку. — Пожалуйста, открой ее.

Я разрываю бумагу, открываю коробку и вижу внутри копию ее книги, которую она подписала для меня. Еще здесь есть кружка, закладка и брелок.

— Спасибо большое. Это сувениры, связанные с моей книгой. И моя первая книга с автографом автора бестселлера по версии NewYork Times и USA Today. Это все — промо-материал, все, кроме книги в мягкой обложке. Это называется — промо-материал.

— Спасибо, я буду хранить это.

— Не за что. В любом случае, мне нужно возвращаться к мужу. Рада была познакомиться, Лили. И с тобой, Макс.

— Мое почтение, — дипломатично говорит Макс. — Вау, она была воодушевлена, как торнадо, — шепчет он, усмехаясь.

— Пойду, положу все это в свою комнату. Вернусь через минутку.

— Поторопись, а то пропустишь обратный отсчет. Я принесу нам шампанского.

Мы направляемся в разные стороны, а затем встречаемся в задней части гостиной. Вокруг все стоят, смотрят телевизор и ждут обратного отсчета с площади Тайм Сквер.

— Вот, держи, Снежинка, — он протягивает мне бокал с шампанским.

— Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять… — Макс обвивает свою руку вокруг моей талии, прижимая ближе к себе, к своему теплу. — Один… С Новым годом! — кричат все.

На долю секунды я ничего не слышу и не вижу, кроме Макса:

— С Новым годом, Снежинка, — он наклоняется и прижимается своими губами к моим. Поцелуй так сладок; тепло его губ остается на моих, и медленно он открывает рот, мягко спрашивая разрешение поцеловать меня. Это больше, чем просто поцелуй, больше, чем все, что я когда-либо чувствовала раньше. Он крепко прижимает меня к себе, осыпая поцелуями от губ до мочки уха. — Ты ошиблась, знаешь ли, — говорит он, целуя меня за ушком, и отступает назад, чтобы посмотреть на меня. Мое сердце бешено бьется, и пульс стремительно стучит. Его карие с крапинками глаза полны необузданной страсти.

— Насчет чего? — говорю я, теряясь в насыщенном цвете его глаз.

— Ты не половинка снежинки. Ты цельная и идеальная для меня, — он наклоняется и снова целует меня. Чувствую, как слезы катятся по моим щекам. Я закрываю глаза и наслаждаюсь чистотой человека, стоящего передо мной.