Уродина

Глава 38

— Как прошла твоя встреча с Кэтрин? — спрашивает Макс, пока я пытаюсь устроиться в своем кресле.

— Гм, — я так взволнована. Впервые в жизни я нахожусь в самолете. — Ты уверен, что все это безопасно? — спрашиваю я, совершенно забыв о том, что Макс задал мне вопрос. Логически я понимаю, что вероятность крушения практически равна нулю, но это не мешает нервам танцевать чечетку у меня внутри.

— Расслабься, все будет хорошо, — Макс хватает меня за руки. — Ты дрожишь, — говорит он, сильнее сжимая мою руку.

Я осматриваю самолет, подмечая все выходы, и смотрю выше, чтобы узнать, где находится мой спасательный жилет.

— Я никогда раньше не летала в самолетах.

— Возможно, это твой первый раз, но он точно не будет последним. Успокойся. Когда самолет взлетит, я возьму тебе выпить.

Мой взгляд мечется по салону.

— Хорошо, — говорю я, и, наконец, усаживаюсь на своем месте.

— Дамы и господа, пожалуйста, приготовьтесь к взлету, — говорит командир по громкоговорителю.

Я бурно реагирую на его сообщение. Чувствую, что меня сейчас стошнит, сердце выпрыгивает прямо из груди, и ком размером с Техас застрял в моем желудке.

— Тебе нужен гигиенический пакет? Ты выглядишь очень бледной, — предлагает мне Макс и зовет стюардессу.

— Я думаю, это отличная идея. Я не в лучшей форме, — говорю я.

— Сэр, чем я могу вам помочь? — говорит Максу милая блондинка.

— Воздушную подушку, пожалуйста.

Она смотрит на Макса, прищурившись, как будто он говорит на древнем языке. В такие моменты я понимаю, насколько сильно может заикаться Макс. Она не понимает, что он говорит, в то же время я больше не слышу его заикания.

— Меня сейчас стошнит, — говорю я, прежде чем Макс снова все повторит и неловко себя почувствует из-за того, что она изо всех сил пытается его понять.

Стюардесса возвращается с двумя очень плотными белыми пакетами и вручает их мне.

— Я могу помочь вам чем-нибудь еще? — участливо спрашивает она. Я качаю головой и возвращаюсь к концентрации дыхания.

Через несколько минут самолет взлетает, и я цепляюсь за руку Макса так, будто мы падаем. Мы взлетаем и начинаем парить в воздухе, и прежде, чем я это понимаю, мои уши ужасно закладывает. Я зеваю и зеваю, пробую все. Наконец, зажав нос и сжав губы, я выдыхаю воздух, и уши отпускает.

— Так-то лучше, — говорю я с облегчением от того, что в голове снизилось давление.

Макс сидит рядом со мной, безмолвно страдая от того, как мои ногти впиваются в него, и наблюдает за мной, пока я пытаюсь акклиматизироваться к давлению в салоне самолета. На его лице, конечно же, лукавая ухмылка, и выглядит он очень удивленным моей абсолютной неопытностью в полетах.

— Лучше? — спрашивает он, когда у меня больше не закладывает уши.

— Да. Но не помешало бы чего-нибудь выпить. Немного воды.

Макс нажимает кнопку вызова и, когда стюардесса подходит к нам, я заказываю воды для нас обоих. Она довольно быстро возвращается, я открываю свою бутылку воды и выпиваю практически половину за раз.

— Хочешь пить? — Макс многозначительно смотрит на мою бутылку воды.

— Нервничаю, — отвечаю я.

— А сейчас расскажи мне о Кэтрин. Как все прошло?

— Очень хорошо. Я рассказала ей обо всем, показала письмо, которое написал мой отец. Она сказала, что я хорошо справляюсь, и знаешь, что? Я чувствую, что это на самом деле так. Она говорит, что это потому, что я готова двигаться дальше, но просто нужно немного помощи на моем пути. Я не думаю, что когда-нибудь смогу обойтись без встреч с ней, но мне кажется, что я, возможно, смогу справиться со всем этим, не видя ее каждую неделю. Но сейчас я, правда, думаю, что нуждаюсь в ней и в том, как она помогает мне все понять.

Макс отпивает своей воды.

— Но ты всегда была старше своих лет. Возможно, этот день наступит скорее раньше, чем позже.

Я почти смеюсь и оглядываюсь вокруг себя. Места в первом классе расположены не слишком близко друг к другу, но достаточно близко для того, чтобы другие люди услышали все, если мы будем говорить обычным тоном. Я понижаю голос и отвечаю:

— Это потому, что я была вынуждена повзрослеть и стать настолько самодостаточной, насколько могла в столь юном возрасте. Я, может быть, и зрелая, но пропустила очень много всего. До сих пор я никогда не летала на самолете, и на лодке, кстати говоря, не каталась, и даже на поезде не ездила. Я никогда не была в парке аттракционов, в театре и даже музее. Я никогда не ходила на экскурсии в школе и не была на своем выпускном балу. Я никогда не делала тех вещей, которые формируют из нас тех взрослых, какими мы являемся. Вместо этого я сама готовила себе обед в шесть лет. После смерти Уэйда мама отвезла меня в школу, а потом сказала, чтобы я сама нашла себе путь домой и обратно в школу. Когда в восемь лет у меня появились вши, ими заразились все в школе, я сама подстригла себе волосы, потому что не знала, как их вывести. У меня была одна и та же зубная щетка в течение многих лет, и, наконец, я получила новую, когда умерла моя мама, потому что я взяла ее щетку. Ребенок не должен был проходить через все это, но я прошла.

Макс поднимает руку и, обхватив мое лицо, нежно проводит большим пальцем под левым глазом. Я закрываю глаза и погружаюсь в его мягкие, теплые прикосновения.

— Ты такая сильная, Снежинка.

— Спасибо.

Открыв глаза, вижу его горячий, потемневший пристальный взгляд, сосредоточенный на мне.

— Я рад, что ты попросила меня поехать. Потому что я тоже кое-что запланировал, что мы будем делать на выходных. Нью-Йорк красивый и вечно занятой город. Ты не видела ничего подобного прежде. Везде люди и желтые такси и, Боже мой, они везде, куда ни глянь. Я распланировал несколько насыщенных дней для нас. Но сегодня, когда мы доберемся до нашего отеля, все будет легко и приятно. Только массаж, а затем ужин.

Я улыбаюсь Максу.

— Ты будешь делать мне массаж?

Макс ерзает в кресле, ему явно неудобно.

— Аааа… нет... я записал тебя к массажисту в отеле. Я не уверен, что смог бы так прикасаться к тебе, — открыто признается он мне.

— Извини, — говорю я.

— В любом случае, я запланировал кое-что для нас.

— Спасибо.

Вчерашний массаж был самым лучшим, что я когда-либо испытывала в жизни. Женщина, я забыла ее имя, обладает волшебными руками. Когда она начала разминать мою спину и плечи, я закрыла глаза от удовольствия. Затем она перешла к моим ногам, и клянусь, что я заснула.

Вернувшись в наш номер, я дрейфовала на волнах блаженства. Я полюбила это, каждый момент. И хотя Макс забронировал столик в ресторане отеля, в итоге мы заказали обслуживание в номер и рано легли спать. Макс забронировал нам номер-люкс с двумя комнатами и двумя отдельными кроватями, сказав, что не хотел, чтобы я подумала, будто он пользуется ситуацией.

А теперь мы сидим и ждем встречи с Джолин, чтобы познакомиться. Макс предложил остаться в отеле, но я чувствую себя лучше, зная, что он здесь, рядом со мной. Мы ждем в конференц-зале на пятнадцатом этаже, и я нервничаю. Я вытираю вспотевшие руки о брюки, затем беру воду, которую нам предложили, и делаю глоток.

— Все будет хорошо, — ободряюще говорит Макс.

— Я знаю, я просто нервничаю и, вроде как, слегка взволнована.

Эта крошечная женщина не больше офисных полутораметровых кулеров. У нее строгая стрижка боб и очки в красно-синей оправе.

— Вы, должно быть, Лили. Я так рада с вами познакомиться, — говорит она, когда подходит ко мне и протягивает руку в приветствии.

Я встаю и пожимаю ее руку.

— Джолин? — спрашиваю я.

— Так приятно с вами познакомиться. А кто же этот очень симпатичный молодой человек? — говорит она, разглядывая Макса. Она, возможно, и не высокая, но она — сила, с которой нельзя не считаться. Ей около шестидесяти лет, но могу сказать точно, что она из тех людей, которые ничего не боятся.

— Макс Стерлинг, мэм, — представляется он медленно и осторожно.

— О, он мне нравится, он называет меня «мэм». Продолжайте в том же духе, молодой человек, — она садится рядом со мной и кладет файл на стеклянный стол. — А теперь о вас, Лили. Вы моложе, чем я думала.

— О, хм, ладно, — я кошусь на Макса, не зная, как реагировать. — Спасибо? — это больше вопрос, чем утверждение.

— Это хорошо, очень хорошо, — она открывает файл и начинает читать его. Опять же, я не знаю, что думать. Чудно — слово, которое я бы, несомненно, использовала. — Это список ваших книг, да? — она протягивает мне бумаги, и я вижу их все.

— Это мои книги, вернее, книги, над которыми я работала, — поправляю я себя.

— Все эти книги вошли в список. И я подмечаю, когда вижу одно и то же имя в благодарностях за вычитку и редактуру. И кажется, что это ваше имя.

— Мне повезло. Все мои клиенты были исключительными.

— Видите ли, вот что я делаю. Я выискиваю тех, кто собирается стать звездой: авторов, редакторов, художников-оформителей, как вы их называете. Смотрю и изучаю. Теперь возьмите Микаэлу. Ее первая книга стала бестселлером, и я уверена, что вы уже закончили работу над ее второй книгой, верно?

— Да, мэм.

— Это то, что я знаю. Мы заключили с ней контракт, и она подписала все документы. На самом деле, она улетела только две недели назад. Я попросила у нее оригинал рукописи, прежде чем она отправила его вам, затем попросила ваши правки по обеим книгам. Она была очень рада предоставить мне их. Я просмотрела ее рукопись, ваши правки, и вот на что обратила внимание. Ее книга была хорошим материалом, но то, что вы сделали с ней, предложения, которые вы внесли, были потрясающими, и, честно говоря, я нашла одну ошибку, которую вы допустили.

— Вы нашли ошибку? — спрашиваю я в ужасе. — Боже мой, — я прижимаю руку к лицу, мне моментально становится стыдно.

— Все хорошо, — шепчет Макс, сжимая мое колено под столом.

— Ха, — Джолин смеется. — Дорогой Макс, это больше, чем хорошо. Потому что мы бы отправили рукопись как минимум трем редакторам, двум корректорам, и иногда там все равно могут оставаться ошибки. Вы сделали все это одна, а это требует большого таланта.

Улыбаясь, я говорю:

— Спасибо.

— О нет, дорогая, вы так просто не отделаетесь. Я думала, что вам это удалось совершенно случайно, поэтому я попросила свою команду разгромить все книги, над которыми вы работали. Я должна была убедиться, что если предложу вам работу, то вы будете так же хороши, как я думаю. У меня были все книги, над которыми вы работали, они все были полностью разобраны. Каждая строчка, каждое слово.

Волосы у меня на затылке встают дыбом, и я чувствую себя плохо. Неожиданно появляется чувство, что поездка в Нью-Йорк была не лучшей идеей.

— О, — говорю я, не в силах произнести что-то более приемлемое.

— И вот, что я нашла. Во всех этих книгах, — она указывает на бумаги на столе, — в общей сложности, вы допустили пятнадцать ошибок.

— Как неловко, — шепчу я.

— Вовсе нет. Это фантастически! Это значит, что у вас зоркий глаз на детали, и что вы проделали отличную работу. Я работаю в этой отрасли уже давно, если вы не заметили, и видела, как все неожиданно меняется. Все постоянно развивается, но единственное, что неизменно редко можно встретить — это редактора с зорким глазом на детали и умением направлять историю, чтобы изменить ее от хорошей до исключительной. И именно поэтому я хочу вас. Я готова вести переговоры.

— Вы?

— Да. Поэтому скажите мне, Лили Ричардс, чего вы хотите?

— На самом деле, это не мое имя. Лили — да, а Ричардс — нет. Мне пришлось взять псевдоним, — это единственный способ объяснить все, не вдаваясь в подробности, почему я не использую свое настоящее имя.

— В этом есть смысл, потому что когда я искала информацию о Лили Ричардс, то ничего не нашла. Что приводит нас к тому, почему вы здесь. Где бы вы ни работали сейчас, я предлагаю вам на десять процентов больше того, что вы зарабатываете на данный момент.

— Я — личный помощник.

Джолин закатывает глаза и встряхивает рукой.

— И ваш талант тратится там впустую. Я хочу вас, Лили. Я хочу, чтобы вы работали на нас и делали то же, что вы сделали здесь, — она дважды стучит по стеклянному столу по верху списка книг.

— Но у меня нет образования, чтобы быть редактором.

— У вас, моя дорогая Лили, есть нечто более ценное, чем образование. То, что не может быть выучено или усвоено. У вас есть элементарное понимание истории и то, где ее можно улучшить. Итак, чего же вы хотите? Я дам вам отдельный кабинет и личного помощника.

— Подождите, я не перееду сюда, — говорю я, резко падая с небес на землю. Потому что я ни за что не перееду. — Простите, наверное, я неверно поняла наш первый разговор, но в нем ничего не говорилось о переезде.

Джолин расслабляется и небрежно закидывает левую руку на спинку стула.

— Я думала о том, что раз вы не местная, о чем узнала от Микаэлы, то можете отказаться переехать сюда. Думаю, что могу придумать альтернативу. Вы можете делать все по телефону и электронной почте, прилетать сюда раз в месяц, таким образом, мы сможем контактировать, и здесь для вас у меня будет ваш личный помощник, — она торжествующе мне улыбается.

— Это очень щедрое предложение. Если я приму его, смогу ли редактировать книги, не связанные с вашей компанией, я имею в виду, выполнять работу, которая не будет помехой моей работе здесь.

— Нет. Вы будете работать на нас, и вся ваша работа будет проходить через нас.

— Понятно, — говорю я. — Спасибо за ваше предложение. Думаю, мне понадобится немного времени, чтобы все обдумать.

Я встаю, Макс следом за мной, а затем и Джолин.

— Если вам предложит работу кто-то еще, обязательно вернитесь ко мне и сообщите об этом предложении, — она протягивает руку и пожимает сначала мою, а потом руку Макса.

— Спасибо.

— Спасибо, — говорит Макс, и мы уходим.

Мы выходим на улицу, и я делаю глубокий вдох.

— Вау, — говорю я, обращаясь к Максу, пока мы возвращаемся в наш номер в отеле.

— Как ты к этому относишься? — спрашивает он.

— Честно говоря, мне было довольно трудно слушать комплименты. И ее предложение было хорошим.

— Просто хорошим?

Я пожимаю плечами, когда мы идем по тротуару.

— Она предлагает на десять процентов больше того, что я зарабатываю сейчас, и я не смогу брать какую-либо дополнительную работу лично для себя. Поэтому, думаю, что, в конце концов, заработок получится меньше, чем я зарабатываю сейчас.

— Я чувствую одно «но».

— «Но» — это то, что я буду заниматься любимым делом. И тем, к чему, по ее мнению, у меня есть талант.

— Тогда попроси больше денег.

— Я не могу.

— Пойдем выпьем кофе. Или, в твоем случае, горячий шоколад, — Макс указывает на небольшой буфет и открывает для меня дверь. Мы находим столик в задней части, и пока Макс идет к прилавку, чтобы заказать наши напитки, я сижу и смотрю на город.

Сегодня субботнее утро, и улица выглядит переполненной людьми, снующими повсюду. Пока жду Макса, размышляю о том, смогу ли я переехать сюда. Очевидно, что возможностей здесь больше, но смогу ли я на самом деле собраться и оставить единственную семью, которую знаю, и переехать?

— Пенни за твои мысли, — говорит Макс, ставя на стол кружки на вынос. — У них нет зефира.

Я смотрю на него так, будто он говорит на иностранном языке.

— У кого нет зефира для горячего шоколада? — спрашиваю я, забирая чашку и дуя в нее, прежде чем отпить. — Я думала о том, что Джолин предложила мне работу здесь, в Нью-Йорке. И задалась вопросом: смогла бы я на самом деле переехать?

Лицо Макса не дрогнуло, хотя уверена, что он не был счастлив услышать это.

— Смогла бы? — спрашивает он, размешивая свой кофе.

Я качаю головой.

— Потому что здесь очень суетливо?

Я снова качаю головой.

— Нет, хотя я не очень заинтересована тем, каким беспокойным все тут кажется. Я имею в виду, что мы в буфете всего пару минут, а я уже устала смотреть на то, как все торопятся. Но нет, это не та причина.

— Тогда в чем причина? — он поднимает кружку и пробует свой кофе. — Боже, он отвратителен.

Я улыбаюсь и затем отвечаю.

— Потому что у меня никогда не было семьи. А сейчас, когда она у меня есть, я не хочу ее отпускать. У меня есть Шейн, Лиам и ты.

Макс наклоняется и накрывает мою руку своей.

— Спасибо, — говорит он.

Я улыбаюсь ему и поворачиваюсь к окну, чтобы наблюдать за суетой города, который никогда не спит.

Немного вздремнув после обеда, я понежилась в ванной в нашем номере. Макс спустился вниз, потому что ему «нужно кое-что сделать» и сказал, что вернется через час или около того. Воспользовавшись этим, я приняла ванну.

Вернувшись, он был необыкновенно тих, сам на себя не похож. Но я не приставала к нему в попытке выяснить, в чем дело. Изучив Макса, я знала, что он бесподобен в общении, и если ему нужно что-то сказать, то он скажет. Подталкивание его сказать мне, что случилось, приведет к тому, что он скажет, что с ним все в порядке.

— Пошли, мы опаздываем, — говорит он. Я выхожу, и глаза Макса загораются, когда он видит меня. — Ты прекрасна, — он подходит ко мне, выглядя достаточно изысканно в своем сшитом на заказ костюме.

— Спасибо.

— У тебя есть пиджак или кардиган, который можно взять с собой?

Я надела черные брюки, туфли на низком каблуке и топ, который Шейн убедила меня купить, потому что он «выглядит на тебе очень горячо». Это черный корсет с красной лентой.

— Да, подожди, я возьму его.

Я надеваю его и возвращаюсь к Максу.

— Ты уверен, что я хорошо выгляжу?

— Ты выглядишь намного лучше, чем просто хорошо, — он наклоняется и целует меня в губы. — Давай, Снежинка, пойдем.

— Куда мы идем? — спрашиваю я, когда мы входим в лифт и спускаемся вниз.

— Я не могу сказать этого, но тебе понравится.

Он выводит меня через центральный вход, и мы переходим улицу, где нас ожидает конный экипаж. Человек в цилиндре и костюме держит дверь кареты открытой.

— Добрый вечер, мистер Стерлинг, мисс Андерсон. Я надеюсь, вам понравится Центральный парк.

— Центральный парк? — визжу я от восторга, слегка подпрыгнув, чтобы забраться в карету.

— Центральный парк, — подтверждает Макс, забираясь в карету и садясь рядом со мной.

Поездка начинается, и мои глаза широко открыты, пока я осматриваю все достопримечательности. Внешняя петля Центрального парка безумно захватывающая. Я чувствую себя принцессой, когда Макс наливает нам шампанское, а лошади рысью бегут вперед в своей величественной красе.

— Я никогда не видела ничего подобного прежде, — говорю я в восхищении.

— Это самое прекрасное зрелище, которое я когда-либо видел, — я поворачиваюсь, чтобы увидеть, на что смотрит Макс, и это я. — Я хочу сказать тебе кое-что, Лили. И хочу сказать тебе это сейчас, потому что так я буду знать, что ты запомнишь это до конца жизни.

— Что?

— Я люблю тебя. Думаю, что полюбил тебя с того момента, как впервые увидел, а, возможно, даже и раньше. Ты совершенна, прекрасна и уникальна. Точно так же, как снежинка, — я провожу рукой по его щеке, чувствуя пробивающуюся щетину. Я открываю рот, но Макс поднимает руку вверх. — Пожалуйста, не говори ничего. Я просто хочу, чтобы ты знала, что я чувствую, — он наклоняется и нежно меня целует.

Я понимаю, о чем он говорит. Он знает, что я через многое прошла и понимает, что я не готова сказать эти три важных слова. Потому что, как только я скажу это, то это на всю оставшуюся жизнь.

— Спасибо, — шепчу я.

— Мы идем в театр смотреть «Матильду», а потом я приглашаю тебя на ужин. (Примеч.: «Матильда» — мюзикл, основанный на сказках Роальда Даля).

— Это будет не слишком поздно?

— Это не школьный вечер, — он усмехается и целует меня в висок.

Я облокачиваюсь на Макса, наблюдая за городом, и знаю, что я счастливее, чем когда-либо была.