В первый раз...

12

Но мать не приехала. Ира настолько уверовала, что с ее приездом прекратится, наконец, эта каторга и она сможет вернуться домой, что в первую минуту даже глазам не поверила, когда увидела, как из автобуса вместе с чужими родителями выпрыгнул отец. Один.

Он нёс сумку. Наверняка, сладости. Но Ире даром не нужны были конфеты, печенье и пряники. Ей нестерпимо хотелось домой, но жаловаться папе, просить его о чём-то после того, как он предал их… ну уж нет.

Ира нахмурилась и сухо поздоровалась.

– Мама не смогла приехать, – виновато сказал отец. – Но в следующие выходные приедет обязательно.

Ира молчала. В следующие выходные! До них ещё дожить надо. А она не то что часы – минуты считала. Обидно стало до слёз. Еле сдержалась.

– Тут яблоки, пряники, конфеты шоколадные. «Маска», как ты любишь, – отец протянул ей сумку.

Ира молча взяла и даже спасибо от расстройства забыла сказать.

Остальные родители разбрелись со своими детьми кто куда. Только они вдвоём так и стояли у ворот.

– А ты всё такая же, – заметил отец, – угрюмая и молчаливая. Ты хоть с кем-нибудь подружилась?

Его слова почему-то вдруг уязвили Иру. Что значит – хоть с кем-нибудь? И тон этот его жалостливо-грустный. Как будто он сокрушается, что дочь у него какая-то не такая, хуже других, даже нормальными друзьями обзавестись не может.

– Подружилась, со многими, – с вызовом ответила Ира. – И вообще, мне пора идти. У меня дел много. Всяких.

– А с ногой что? – заметил отец повязку.

– Ничего страшного. Просто прыгнула неудачно и подвернула.

– Точно ничего страшного?

– Точно.

– Ну хорошо… а тебя не обижают? Тебе здесь нравится?

– Очень!

– Правда? – удивился отец.

Ира рассердилась еще больше. Вот зачем он так? Заранее считает, что она не может никому понравиться, что другие её не примут. Считает ее изгоем. Может, это и так, и ей действительно здесь плохо и никто ее не любит, но мать хотя бы надеялась, а он-то ей даже шанса не даёт. Крест поставил.

– Конечно! – звонко ответила Ира и даже скроила беспечную улыбку. – Ну всё, мне надо идти.

– Куда ты так спешишь? Ты все еще на меня обижаешься?

– Говорю же, у меня дела.

Ира развернулась и пошагала в сторону корпуса настолько бодро, насколько позволяла нога.

Отец её не окликнул, он видел, как сильно дочь отдалилась. Да что там? Между ними – пропасть! И всё она врёт, про друзей и про нравится, он же знает её как облупленную. А врёт потому что замкнулась, отгородилась от него. Ничего не хочет – ни сочувствия, ни поддержки, ни советов. Ирина мама, которая вдруг разболелась в последний день, наказала ему: если ей там плохо, если будет проситься домой – забирай.

Но как «забирать», если дочь утверждает, что ей здесь нравится? А начнёшь расспрашивать – только ощетиниться, мол, не верит ей. И вообще, что бы он сейчас ни сказал, она всё воспримет в штыки. Потому что он для неё… предатель. А в её возрасте компромиссов и полутонов не признают.

Отец вздохнул. Даже полчаса не поговорили. Дела какие-то выдумала, сбежала. Ждать родительские автобусы он не стал, пошёл к трассе поймать попутку.