В первый раз...

7

– Жаловаться на Дениса грех, – Антонина Иннокентьевна отхлебнула горячий чай и поставила кружку на блюдце. – Мне с ним повезло – о таком вожатом можно только мечтать. Серьёзный, ответственный, исполнительный. Вот прошлым летом, помните, со мной работала вожатая Люда – это ужас какой-то! Одна любовь на уме… и развлечения. Вино, мальчики, песенки под гитару, ну сами знаете… а утром её не добудишься. И вечно не знала, кто у неё где. Как ещё без чэпэ обошлось, прямо не знаю. А вот Денис – другое дело, с ним я за детей спокойна.

– Да, молоток парень, – поддержала её пожилая фельдшерица. – Сегодня ваши у меня осмотр проходили. Так они как пришли солдатиками, так солдатиками и ушли. Никто не шумел, не хулиганил. Любо-дорого смотреть. Не то что у Павлика. Он сам, прости Господи, как мартышка, шебутной и непоседливый. И дети с ним такие же. А тут дисциплина нужна… без дисциплины никуда… Подливайте ещё чайку, Римма Михайловна. Вот печенье.

Посиделки в медпункте за чашкой чая во время тихого часа стали местным обычаем. Правда, Римма Михайловна, старший воспитатель, редко участвовала в этих чаепитиях – вроде как не по статусу, всё-таки второй человек после директора лагеря.

А по большому счёту – даже первый. Директор, Пал Сергеевич, был хорошим хозяйственником, но все организационные вопросы целиком и полностью лежали на её плечах. Так что дел всегда было невпроворот, за всем нужно следить, везде успевать, но иной раз она не могла отказать себе в удовольствии отдохнуть полчасика от кипучей жизни лагеря. Да и новости изнутри как ещё узнать, если не за этими чайными беседами?

– Ну зря вы так про Павлика, – вступилась за вожатого первого отряда Римма Михайловна. Ко всему прочему, Павел был ещё и её студентом – с сентября по июнь она преподавала научный коммунизм в институте иностранных языков, откуда и набирался почти весь вожатский состав. И не просто студентом, но и любимчиком, хоть она даже сама себе в этом не признавалась. – У него свои плюсы. Он всегда полон идей. Дети его любят. А в прошлую смену его отряд победил в «Зарнице»…

– А нашему отряду досталось переходящее знамя, – заметила Антонина Иннокентьевна. – Дважды.

– Да, вы молодцы, никто не спорит. Просто у Павлика другой стиль вожатства, не хуже и не лучше, просто другой. Главное, у него получается ладить с детьми, хотя со старшими всегда сложнее всего. А он вон как легко с ними общий язык находит.

– Да он не общий язык с ними находит, он разговаривает с ними на одном языке, потому что сам ещё из детства не вырос, – не уступала Антонина Иннокентьевна. – А вожатый должен вести за собой. Должен воспитывать и наставлять. Учить чему-то…

– Антонина Иннокентьевна, миленькая, так он и учит, и ведёт. Просто он не впереди шагает, а рядом. А вот Денису, если честно, не мешало бы стать чуточку ближе к ребятам. Хотя бы время от времени менять менторский тон на товарищеский.

– Разве к работе Дениса есть претензии? – округлила глаза Антонина Иннокентьевна.

– Да что вы, нет, конечно. Он, и правда, ответственный и исполнительный, и всем нам спокойно, когда дети с ним. Но… вот вопрос, хорошо ли с ним детям?

– То есть?

– По моему наблюдению, подопечные Павлика всегда выглядят более… радостными, что ли.

– Да уж, что верно, то верно, – согласилась фельдшерица.– У Дениса все какие-то пришибленные, а у Павликовых – глаза так и сияют.

Антонина Иннокентьевна обиженно поджала губы, глядя на нее, как на предательницу. Сначала хвалила – солдатиками называла, а теперь – пришибленные.

– А знаете что, – задумчиво улыбнулась Римма Михайловна, – вот мы всегда поощряем отряды, которые в чём-то отличились, ребят выделяем, а про вожатых как-то забываем. А ведь каждая победа ребят – это и их заслуга. Поэтому предлагаю, давайте введём звание лучшего пионервожатого. Учитывать будем всё-всё: и дисциплину, и участие в мероприятиях, и победы в соревнованиях, конечно же… И пусть это звание будет не просто для проформы. А в конце третьей смены лучшему вожатому торжественно, на линейке вручим почётную грамоту…

– Ой, ну и зачем она им, грамота эта?

– Не скажите, Антонина Иннокентьевна. Такие вот грамоты очень даже учитываются при составлении характеристики. Далеко ходить не надо: вот у нас, например, в институте четверо третьекурсников в октябре поедут в Англию по программе обмена студентами. Сами понимаете, капстрана… Кандидатуры отбираются очень тщательно. И тут мало просто учиться на отлично, надо обязательно быть активистом, иметь безупречное личное дело и прекрасную характеристику. И вот здесь, уж поверьте, такие грамоты имеют очень большой вес.

Молодая женщина в очках, воспитатель шестого отряда и коллега Риммы Михайловны по вузу, которая до этого момента в разговоре не участвовала, подала голос:

– А у нас на кафедре сплетничали, что все места уже распределены. Говорили, что сначала хотели отправить гордость института Жданову, как раз вот этих двух наших звёзд – Павлика с Денисом – и Данилюка, очень умный мальчик. Но потом, как это у нас бывает, два места отдали блатным. Данилюка со счетов скинули – у него родственник на фарцовке попался. Жданову, конечно, не тронули. И место, получается, осталось всего одно. А отдадут его кому-то одному из этих двух парней. Кстати, Римма Михайловна, а вы ведь тоже в комиссии, ну… которая решает, кого послать?

Римма Михайловна её слов не подтвердила, просто промолчала, всем своим видом выказывая недовольство. Да, её включили в состав этой комиссии, но она предпочитала об этом не распространяться.

Неожиданно в окно всунулась чёрная вихрастая голова.

– Рим Михална, вы тут! А я вас повсюду ищу.

– Что тебе, Паша?

– Мы хотим с ребятами после ужина костёр организовать. Познакомиться поближе, а то им эти собрания в школе надоели. Да и зажимаются многие, а тут посидим, по душам поговорим. Можно?

– Это в лес, что ли?

– Ну да. На нашу поляну.

– Но это опасно!

– Да не переживайте так. Ничего ужасного не случится, гарантирую! Мы ж ненадолго, до отбоя вернёмся.

– Гарантирует он! – взвилась Антонина Иннокентьевна. – Ты ещё ребят толком не знаешь, неизвестно что от кого ждать. А если кто-нибудь сбежит?

– Ну если кто-то захочет сбежать, он и отсюда сбежит, – ухмыльнулся Павлик. Не думает же она, что дощатый забор, которым огорожена территория лагеря – неприступная крепость. – И потом, они мне слово дали, а я своим верю.

– Верит он! Когда надо, они что угодно пообещают… – не уступала Антонина Иннокентьевна.

– А где твои?

– Так вот они. Ждут вашей милости.

Римма Михайловна приподнялась и выглянула в окно – и правда, за спиной Павлика топтался первый отряд в полном сборе.

– Ладно, Павлик, я вас отпускаю, но с двумя условиями. Первое – чтобы до отбоя все были на месте, и второе – возьмите с собой на костёр второй отряд.

– Как второй? – выдохнула Антонина Иннокентьевна.

– А разве Денису не надо поближе познакомиться со своим отрядом? Да и надёжнее вдвоём.

Антонина Иннокентьевна спорить не стала, хотя идея с костром ей очевидно не нравилась.

– Пасиб, Рим Михална! – проорал довольный Павлик, и вихрастая голова скрылась.

Спустя секунду с улицы донеслось: «Комрадос! У меня две вести: хорошая и плохая. Хорошая – костру быть!». «Ура-а-а!» – тотчас прокатилось в ответ. «Плохая – идём со вторым отрядом и их вожатым, великим и ужасным Денисом Разуваевым. Бойтесь и трепещите!». Но плохую весть отряд Павлика встретил дружным хохотом.

– Зря вы, Римма Михайловна, – не удержалась Антонина Иннокентьевна, – потакаете Павлику. Да и у Дениса были свои планы на вечер.

– Какие? Собрание на веранде?

– Да. Надо было много вопросов обсудить, выбрать…

– Все эти вопросы он может обсудить и на костре. То же собрание, но в необычной обстановке. Я согласна с Павликом, дети будут чувствовать себя раскованнее. А чем быстрее они адаптируются, тем лучше. Да и веселее им будет.

– Они завтра на дискотеке успеют навеселиться.

Римма Михайловна поднялась из-за стола, ясно показывая, что разговор окончен. А уже через десять минут в её кабинет нагрянул Денис, мрачнее тучи.

– Римма Михайловна, нам обязательно идти на этот… костёр?

– А в чём дело, Денис?

– Но… мы должны были… по плану… вы же сами его согласовали!

– Денис, вожатый должен быть гибок и находчив – мало ли какие могут возникнуть обстоятельства.

– Но у нас столько вопросов на повестке… – Он зашелестел бумагами.

– Повестки, вопросы… ребята от всего этого в школе устали. Всё-таки у них каникулы, – Римма Михайловна про себя улыбнулась: «Ну вот, уже говорю словами Павлика». – Денис, неужели ты, опытный вожатый, не сумеешь обсудить все вопросы без вот этих вот формальностей?

Он не ответил, только сдвинул брови ещё сильнее. Но и так понятно – пойдёт, как миленький пойдёт, хоть и через «не хочу».

«Не сумеешь» – эта та ниточка, за которую следовало потянуть, чтобы повлиять на Дениса.

Римма Михайловна давно поняла, как ему важно не ударить в грязь лицом, не выказать слабину. С Павликом они – небо и земля, хотя оба считаются лучшими студентами курса. Но если Павлику учёба даётся легко – сам он утверждает, что у него просто память такая феноменальная, – то Денис берёт звериным усердием.

То же и с общественными делами. Один – фонтанирует идеями и может запросто завести хоть целую толпу. Второй – идёт проторёнными маршрутами, но делает всё обстоятельно и добросовестно.

Денис – прекрасный исполнитель, ответственный и надёжный, хотя тоже порой вполне может организовать и повести за собой. Правда, механизм его работает иначе. Подавляет, а не вселяет энтузиазм, как у Павлика. Но такой уж он человек.

Вот и вожатство для него не летнее приключение, не веление души и не возможность немного подзаработать, как для других студентов. Для него это задача, которую надо выполнить на отлично. Дети от Дениса, конечно, стонут, но к себе он не менее требовательный. Вообще, он далеко пойдёт. А скорее всего, будет партийным функционером.

Римма Михайловна не удивилась бы, узнав, что он и жизнь свою распланировал наперёд. Она читала его дело, когда обсуждали, кого отправить в Англию. Биография у Дениса безупречна. И школу закончил с золотой медалью. Да и в зачетке у него одни пятерки. Так что для него «не сумеешь» – это как вызов.

А на костёр идти не хочет, потому что между ним и Павликом извечная вражда – кто кого. Ещё с первого курса. И Павлик с его бьющей через край энергией постоянно наступает ему на пятки, а кое-в-чём даже опережает. А такие перфекционисты не выносят быть на вторых местах. Вот и злится Денис. Ну и ревнует наверняка. Всё-таки Павлика вон как дети любят, ходят за ним как выводок цыплят.

У Риммы Михайловны мелькнула мысль – может, этот костёр если их не помирит, то хотя бы немного сгладит острые углы. Но на всякий случай она предупредила:

– И, Денис, давайте без этих ваших… препирательств.