В первый раз...

34

– Совсем обнаглели эти мальчишки, – проворчала Антонина Иннокентьевна. – Долбил, чуть окно не вынес.

Кряхтя, она нагнулась и подняла с пола журнал «Юность», соскользнувший с кровати. Они с Ирой тихо-мирно коротали вечер за чтением. Правда, читать, сидя на табурете, Ире было неудобно (раскладушку ставили только на ночь, чтобы не загромождать и без того тесную комнатку), но зато книга, которую она ещё неделю назад взяла в библиотеке, оказалась неожиданно захватывающей. Это мама велела ей читать, хоть изредка и желательно из списка для летнего чтения. Но нужных книг в библиотеке лагеря не оказалось, и пожилая библиотекарь всучила Ире «Капитана Сорви-голова» Луи Буссенара.

– Смотрела «Фанфан-Тюльпан»? Нравится? Тогда и книга понравится, – пообещала она.

Ира книгу взяла, но лишь потому, что не хотела спорить и огорчать библиотекаря. Однако про себя решила, что даже не откроет. Погони и сражения на шпагах увлекали её мало. Но оставшись вечером наедине с Антониной Иннокентьевной, которая, едва выпадала свободная минутка, принималась за чтение журнала, Ира тоже взялась за книгу от нечего делать. И неожиданно втянулась.

Правда, воспитатель читала очень эмоционально и постоянно ее отвлекала, комментируя прочитанное.

«Пятница уже, считай, закончилась, осталось перетерпеть только субботу, а там – домой!», – подбадривала себя Ира.

– А кто это был? – без особого интереса, больше из учтивости, спросила Ира.

– Да этот… из первого отряда… который командиром у них был. И что его сюда принесло? На танцах ведь все…

У Иры ёкнуло сердце. Вадим? Зачем он приходил? К кому?

И так разволновалась, что потом долго не могла уснуть. Думать о Вадиме было всё ещё очень больно. А не думать не получалось. Гнала мысли, злилась на себя, на него, но всё тщетно. И сон, как нарочно, не шёл. Да и вдобавок ко всему раскладушка оказалась неудобной и до ужаса скрипучей.

Утром в субботу, когда все сгрудились возле умывальников, к Ире подошли девчонки – Света и Лидка – и, конечно же, Виталик.

– Что, сбежала, крыса? Думаешь, спряталась у Антенны, и мы тебя не достанем? – зашипела Света.

– Сама ты крыса, а ты жаба, – огрызнулась Ира, пытаясь их обойти, но путь преградил Виталик. Он уже и рот открыл, собираясь сказать очередную, судя по выражению лица, гадость, но так и замер с открытым ртом. Злорадная ухмылка мгновенно сползла, глаза беспокойно забегали, а в следующую секунду он повернулся к Свете:

– Да чего вы к ней пристали? Пойдёмте скорее, нас там Денис звал, – и поспешно, самый первый, смыслся.

Следом за ним ушли девчонки, оставив Иру в недоумении. А когда она оглянулась – увидела Вадима. Он стоял в нескольких шагах за её спиной и смотрел так, что подкашивались ноги. Потом он двинулся к ней, но Ира резко метнулась в другую сторону.

Однако после завтрака Вадим снова её подловил.

– Ир, подожди. Давай поговорим? – голос и даже взгляд у него был просительный.

Ира ускорила шаг и уверенно прошла мимо. Лицо – каменное, в глазах – лёд. Пусть не думает, что она из-за него тут страдает! Только вот сердце предало: задрожало, забилось, протестуя, требуя уступить. Нет уж, решила Ира, лучше его вообще не встречать, потому что нет ничего сложнее, чем бороться с самим собой.

Ира и дальше его избегала бы. Но Вадим больше к ней не приближался, потому что весь день Денис стерёг её как цепной пёс, не давая ни капли свободы, хоть она уже тысячу раз клятвенно заверила его, что никуда не сбежит. Ну а вечером он велел ей обязательно пойти на прощальный костёр.

До чего же ей туда не хотелось! Снова терпеть оскорбления и унизительные насмешки от своих, да ещё и при первом отряде, при Вадиме, которого и просто так видеть больно.

Как Ира и боялась, ещё по пути в лес она с лихвой наслушалась едких словечек. Денис, конечно, не давал сильно уж разойтись, то и дело одёргивая девчонок, но стоило ему чуть отстать или, наоборот, уйти вперёд, как со всех сторон на неё шипели: «Крыса, крыса, крыса».

На самом деле оскорбляли её только четверо – Света со своими двумя подругами и Виталик, а остальные шли молча. Но ощущение было такое, что травили её всей огромной толпой.

Подлый Виталик умудрился пару раз садануть её сзади кроссовкой по щиколотке, а когда Ира не вытерпела, развернулась и в ответ толкнула его, он картинно повалился на куст можжевельника, вскрикнув: «А-а! Ты что, сдурела? Бешеная!». И поднявшись, на каждом шагу стонал и прихрамывал. Денис оглянулся и убийственным взглядом смерил Иру, но зато с этого момента неотступно шёл рядом с ней. А при вожатом никто не осмеливался шептать ей гадости, а уж тем более руки распускать.

– Денис, а что будет на костре? – спросила Света.

– Как обычно: сначала речи, потом хором споём «Взвейтесь кострами…».

Когда вышли на знакомую поляну, первый отряд уже был в полном сборе – укладывали ветки и бересту. Рядом, кутаясь в серую вязаную кофту, стояла Римма Михайловна.

– Мы тут сухие ветки ищем-собираем, а второй отряд на всё готовенькое пришёл, – проворчала Регина. – А после вчерашнего ливня, между прочим, тут сыро. Попробуй-ка найди…

– Ничего, не переработаетесь, – огрызнулась Света. – В первый раз мы тоже собирали, пока вы где-то гуляли.

– Комрадос, – воскликнул Павлик, – не будем ссориться. Миру мир!

Ира подняла глаза на Павлика и тут же напоролась на тяжёлый взгляд Вадима, который выглядел ещё более угрюмым и мрачным, чем накануне. Ира стало совсем не по себе.

Павлик суетился, раздавал на ходу советы и указания, и вскоре заполыхал костёр. Ребята расселись на сыроватые бревна вокруг огня. Павлик скинул мастерку и разложил её на бревне для старшего воспитателя.

– Милости просим, Рим Михална.

Та, смеясь, села на предложенное место. Ира примостилась рядом с ней, а почти напротив, слегка наискосок, оказался Вадим, который по-прежнему не сводил с неё глаз.

Ира непроизвольно поёжилась – так неуютно она себя ещё никогда не чувствовала. Одно хорошо – Света с подружками и Виталик, похоже, про неё забыли и, сидя поодаль, увлечённо о чём-то беседовали. Вернее, слушали Виталика, который свой рассказ сдабривал бурными жестами. До Иры доносилось: «А я такой… а они как меня увидели… а я им…».

Но затем Павлик трижды хлопнул в ладоши, и вмиг настала тишина. Даже сам лес, казалось, притих, ожидая, что же такого скажет Павлик.

– Ребята! Друзья! Вот и закончилась наша смена. Уже завтра вы все разъедетесь кто куда, но это время, что мы провели вместе, навсегда останется с вами, с нами… вот здесь.

И Павлик прижал правую ладонь к левой груди. Ира услышала тихий смешок и следом строгий шёпот Риммы Михайловны: «Денис!».

– Было всякое: и хорошее, и не очень, – продолжал Павлик. – Эти три недели мы не просто спали, ели, трудились, отдыхали, развлекались. Мы все чему-то учились друг у друга. Каждый из нас узнал много нового о себе, о других, о жизни…

Денис снова тихонько хмыкнул и снова получил замечание от Риммы Михайловны. А Ира подумала: всё верно, за эти три недели она лично узнала столько, сколько за все предыдущие годы не пришлось.

Ира так глубоко ушла в свои мысли, что пропустила остальную речь Павлика и очнулась, когда все стали дружно аплодировать. Нет, не все. Вадим – один-единственный – не хлопал.

После Павлика слово взяла Римма Михайловна. Она говорила, какие все молодцы и как жаль будет расставаться. Заявила, что эта смена была особенной – столько замечательных и талантливых ребят. Ира поморщилась: зачем все эти высокопарные и пустые фразы? Ради красного словца? И скорее всего, она то же самое говорит в конце каждой смены. Но затем Римма Михайловна вдруг выдала такое, что Ире захотелось сквозь землю провалиться.

– И особенно хочу отметить Иру Кузнецову из второго отряда за её неоценимый вклад в проведение «Зарницы». Да и помимо «Зарницы» Ира очень много сделала для лагеря. Она…

– … предательница, – выкрикнул Виталик, буравя ненавидящим взглядом Иру.

Римма Михайловна на миг застыла в полном недоумении, но быстро взяла себя в руки и строго спросила:

– Это как понимать? Ты почему такое говоришь?

Денис сурово взглянул на Виталика, и тот прикусил язык. Но Римма Михайловна не успокоилась:

– Нет, ты объясни. Ты такими громкими словами бросаешься, такие серьёзные обвинения выдвигаешь. В чём дело?

Виталик молчал. Павлик подошёл к старшему воспитателю и тихо, торопливо заговорил:

– Римм Михална, может, не будем сейчас заострять? Всё-таки прощальный вечер. Да и девочке вряд ли приятно, что её при всех обсуждают.

– Да, Павлик, ты прав, – согласилась она. Хотела закончить напутственную речь на бодрой ноте, но получилось скомкано и не слишком искренне – выпад Виталика явно сбил её с толку.

– В общем, ребята, ещё раз хочу сказать, что вы все молодцы, и мы гордимся вашими успехами, достижениями, победами и…

– А можно я скажу? – раздалось вдруг. Оборвав старшего воспитателя на полуслове, Вадим поднял руку, как будто на уроке. Однако дожидаться её позволения не стал, поднялся и, вперившись в Иру немигающим взглядом, заявил:

– Ира не предательница. Она ни в чём не виновата. Она мне не говорила даже, что рисует для Зарницы. Это я залез в… оформительскую, пока её там не было, и срисовал карты. Она даже ничего не знала. И победа наша... нечестная.

На мгновение все замерли, словно оцепенели. Но Иру больше всего поразило, как изменилось лицо Павлика. Даже не изменилось – исказилось. Хотя он очень быстро взял себя в руки и в следующую секунду снова улыбался, только теперь его улыбка больше не казалась искренней и тёплой.

Он засуетился, подскочил к Вадиму, приложил ладонь к его лбу.

– Вадик, дружище, ты не заболел часом? – деланно рассмеявшись, спросил он.

Но Вадим грубо оттолкнул его руку.

– Не беспокойся, вожатый, вот теперь я себя чувствую хорошо. Даже прекрасно.

– Павел?! – воскликнула ошеломлённо Римма Михайловна. – Это правда? У вас были карты?

– Римм Михална, никаких карт у нас не было. Вадик просто защищает девочку, которая ему нравится и над которой в её собственном же отряде издеваются. С попустительства Дениса, между прочим, – заявил Павлик.

Денис повернулся к Ире и тихо спросил:

– Почему же ты ничего мне не сказала?

– Про что? – вымолвила Ира, у которой от всего происходящего голова шла кругом.

– Да про всё!

Он хотел ещё что-то сказать, но тут голос подал Серёга.

– Это так! Правду Вадька говорит. А Ира тут ни при чём. У нас был план подружиться с Ирой, потому что она карты рисует. Улучить момент, когда ее не будет в оформительской, влезть туда, ну и срисовать... Потому что мы думали, что она своим точно их покажет. Мы хотели уравнять…

Тут на поляне поднялся невообразимый галдёж. Возмущались, кричали, оправдывались, но все враз и кто что говорил – разобрать было невозможно.

– Тихо все! – гаркнул Денис, и шум смолк. – Так, значит, вы откуда-то узнали, что она рисует карты, и тайком переписали их?

– Да, – твёрдо ответил Вадим, не опуская взгляда. – Я это сделал.

– Павел?! – снова воскликнула Римма Михайловна. – Как… как такое возможно?

Сначала он молчал, как будто не слышал её вопроса и не видел, что все на него выжидающе смотрят. Потом развёл руками, мол, что он мог поделать.

– Ребята большинством голосов так решили, а у меня, сами знаете, какой подход – никакого менторства, никакой диктатуры. Мы на равных, я им брат и друг, а не…

– Павел, ты с ума сошёл?! Ты что вообще говоришь? Какой подход? Какой брат и друг? А если бы они у тебя большинством голосов решили, допустим, из лагеря сбежать? Или ещё чего похуже? Ты бы тоже разводил ручками? У меня такое ощущение, что ты даже не понимаешь, насколько это низко и подло. Они по неопытности, по незнанию… но ты-то уже взрослый, ты-то должен понимать, что такое хорошо, что такое плохо. Да я теперь подозреваю, что ты им и внушил всё...

– А у меня такой вопрос, – снова вмешался Денис, – откуда первый отряд узнал, что Ира рисует карты? Наши, например, даже понятия не имели.

Вид у Павлика сделался совсем потерянным.

– Хороший вопрос, – Римма Михайловна прищурилась, глядя на него с подозрением. – Павлик… ведь об этом знали только… я, ты, Ира и Алексей Фёдорович. Значит, ты сам рассказал своим? Ты же мне слово дал... Ты... у меня нет слов...

Павлик не смотрел на неё, он вообще ни на кого не смотрел. Стоял, низко опустив голову, затем взвёл глаза к темнеющему небу. Теперь он выглядел усталым и каким-то отрешённым.

– Мы просто думали, что она обязательно покажет своим… мы просто хотели уравнять силы.

– Что? – едва слышно переспросила Римма Михайловна.

– Мы были уверены, что они видели карты…

– Ничего мы не видели! – вскочил Виталик. – Мы по-честному играли! А вы, значит, обманом победили. Значит, победа ваша не считается. Значит, победил наш отряд!

– Конечно, не считается! Правда ведь, Римма Михайловна? – подхватили Лидка со Светой. Та ничего не ответила, она будто в прострации сидела и качала головой.

– А я ведь с самого начала говорил, что они нечестно играли, – повернулся к ним Виталик. – Помните?– Потом хлопнул по затылку сидевшего рядом с ним Сеню. – А ты говорил, это я плохой командир и ничего не знаю. Проси прощения…

– А ты сам-то не хочешь перед Ирой извиниться, командир? – крикнул ему Вадим. – Ты с самого начала обвинял её во всём, а она ни в чём не виновата.

– А я тебя забыл спросить! – запальчиво ответил Виталик. – Мне такие не указ!

– Какие такие?

– Нечестные!

– Это ты, что ли, честный? – вдруг поднялся со своего места Серёга.

– Допустим! Уж я-то карты не крал!

– Ты лучше расскажи, какой ты герой, – наступал Серёжа.

Виталик замолк и непонимающе на него уставился.

– Чего смотришь? Расскажи всем, как ты спас тонущих друзей, а? Расскажи, какой ты смелый и честный. А мы послушаем. Что молчишь? Говори!

– Что говорить? – не понял Виталик.

– Спас их или не спас?

– Ну, спас.

– А Лёха? Сбежал?

– Ну, сбежал, – подтвердил Виталик, только как-то не слишком уверенно.

– Угу. Только вот сам Лёха совсем другое говорит. И пацаны, которых ты, якобы, спас, тоже. А Лёха – мой двоюродный брат, он живет в Саватеевке, куда ты к своей бабке ездил. И эту историю у нас все знают. Это Лёха их спас! – всегда спокойный Серёжа вдруг начал распаляться. – У него даже медаль есть! К нему в школу из милиции приходили, на линейке наградили. Это он – герой. А ты струсил! Сбежал. Да ещё и врёшь теперь.

– Это что, правда? – присвистнул Сеня.

– Ещё какая правда!

Сеня повернулся к притихшему Виталику:

– Вот, значит, как, командир? – и отвесил тому подзатыльник.

Ире казалось, что она очутилась за невидимой стеной и наблюдает за происходящим со стороны, точно это кино. Потому что разве бывает так в жизни, чтоб в один миг всё вдруг встало с ног на голову? То, что с виду было настоящим, рассыпалось в прах...

Гвалт стремительно нарастал. Ребята повскакивали с мест, кричали, спорили, до костра уже никому дела не было. Некоторые так вошли в раж, что норовили устроить потасовку, но Римма Михайловна с Денисом развели их. В конце концов, костёр потушили и вернулись в лагерь.

На веранде Денис вдруг остановил всех и сказал:

– Думаю, нам всем надо извиниться перед Ирой Кузнецовой. Я буду первый. Извини, что ошибся в тебе, что подозревал…

Вслед за Денисом извинились и все остальные. Вита стыдливо прятала глаза, Витя заявил, что он не поверил ни на секунду в то, что она предатель, а Сенька по-дружески хлопнул ее по плечу:

– Извини. Ты – молоток, не то что некоторые, – Сенька скосил глаза на Виталика.

– Прости, – с деланной улыбкой проворковал Света, и Ира прекрасно видела, что искренности в её словах ни на грош. – Мы же не знали. Если б ты сказала… да, девочки?

– Извини, – мрачно буркнул Виталик, глядя себе под ноги. Затем все разошлись по палатам.