В первый раз...

18

На следующий день, в четверг, привезли фильм и после ужина в клубе устроили кинопоказ. Первыми рассадили младших, затем – по старшинству, и в конце стало ясно, что мест на всех не хватает. Кто побойчее – сумели пристроиться, но ленивые и застенчивые остались на ногах, сгрудившись у сцены.

Ира и не думала рваться к сиденьям. Встала с краю, поближе к дверям, чтобы можно было незаметно улизнуть, если кино окажется скучным или про войну. Здешние «старички», те, что не первый раз ездили в этот лагерь, со знающим видом заявили, что чаще всего сюда привозят чёрно-белые военные фильмы.

В зале тут и там спрашивали, что будут показывать, шутили, посмеивались, воспитатели прикрикивали на расшумевшихся ребят, грозились вывести вон. Наконец, погасили свет, и сразу все смолкли. За спиной застрекотал кинопроектор, и на экране появилась знакомая скульптура рабочего и колхозницы, а затем заиграла весёлая песенка: «Точка, точка, запятая, вышла рожица смешная. Ручки, ножки, огуречик, появился человечек…». Нарисованный человечек вышагивал, плясал и ходил колесом. Кто-то рядом с Ирой прошептал: «Это мультик, что ли?». Но песенка закончилась, и началось самое обычное кино. Про школу.

Ира обрадовалась – ей нравились фильмы про школу, особенно про сверстников. Здесь героем был мальчишка, самый обычный, которого в классе хоть и не обижали, но сторонились. Вернее, даже не сторонились, а считали неинтересным, никчёмным, в общем, никаким. Не замечали, одним словом. «Как и меня», – невольно подумалось Ире.

И вдруг она остро почувствовала, что на неё смотрят. Обернулась и поймала взгляд Вадима. В темноте, разбавленной лишь светом от экрана, разобрать его выражение было трудно. Но Ира видела – он и не думал отвести глаза, когда она заметила его внимание. Он даже улыбнулся и, кажется, подмигнул. Ира вспыхнула и отвернулась, но уже через пару секунд её легонько дернули за рукав. Он!

Ира задохнулась, запаниковала.

– Места не хватило? – Его шёпот опалил ухо. – Давай я кого-нибудь из наших пацанов сгоню? Сядешь…

Но Ира рванула в сторону, протиснулась сквозь толпу ребят к выходу.

– Осторожнее! – недовольно зашипели на неё.

Она выскочила в маленький коридорчик и лишь там смогла перевести дух. В прохладном клубе ей вдруг сделалось невынсимо жарко. И тут дверь скрипнула.

Ира не оглянулась, она и так знала, кто вышел вслед за ней. Спиной чувствовала его приближение и до сумасшествия боялась обернуться. Сердце выпрыгивало из груди. Зачем, ну зачем она остановилась? Надо было сразу же уйти в корпус!

– Тебе что, фильм не понравился? – спросил Вадим.

Стоять к нему спиной и дальше было глупо. Но перед глазами всё плыло, а ведь она его даже не видела. Впрочем, какая разница? Она его чувствовала. Спиной, затылком, всеми нервными окончаниями. И это ещё мучительнее.

С трудом превозмогая своё дурацкое состояние, Ира глубоко вдохнула и повернулась. Но самообладания хватило лишь на то, чтобы коротко кивнуть, а в следующую минуту она уже выскочила из клуба и со всех ног помчалась в корпус. Пульс бешено стучал в ушах, а в голове вертелась единственная мысль – какой же дурой она снова выступила! Бегство это идиотское...

Почему, ну почему она так себя ведёт? Тут уж не до «блистать», тут уж хотя бы не впадать в панику непонятную. Он ведь наверняка решит, что у неё не все дома. И Денис будет сердиться за то, что она сбежала из клуба. Впрочем, Денис волновал Иру меньше всего, он и так вечно недоволен.

На другой день во время зарядки, линейки и завтрака Ира старательно избегала даже смотреть в сторону первого отряда. Казалось, что Вадим её разглядывает. Но зачем бы ему? Что он мог такого интересного в ней найти? Или она всё придумала? Нафантазировала себе чёрт-те что…

Но нет – за обедом Вита, которая сидела напротив неё, выдала вдруг:

– На тебя Вадим из первого отряда всё время смотрит.

Ира чуть не поперхнулась супом. Всё время смотрит! Почему?! И ей что делать? Она и так после вчерашнего полночи уснуть не могла – раз за разом вспоминала его слова, его голос, его глаза.

Всё это смущало, выбивало почву из-под ног. И в то же время, в глубине души – впрочем, не так уж и в глубине, – Ира ликовала. Глупо, конечно, надеяться на что-то. Наверняка он смотрит, потому что она странная. То есть она, конечно, не странная, но со стороны только так и можно подумать. И всё же так хотелось надеяться! Так приятно было помечтать!

Этим Ира и занималась, сидя в крохотной оформительской во время тихого часа. И так ушла в свои грёзы, что не заметила и не услышала, как приотворилась дверь. Она думала о Вадиме, мечтательно глядя в окно и глупо улыбаясь, и вдруг краем глаза уловила какое-то движение. Оглянулась – он! Вадим! Стоит себе, прислонившись спиной к стене, руки держит в карманах джинсов, и улыбается. Преспокойно так, будто они с Ирой давние хорошие знакомые.

Ира сначала вздрогнула от неожиданности, а потом почувствовала, как изнутри поднимается к шее и выше уже знакомый удушающий жар, от которого деревенеют язык и губы и будто впадает в спячку мозг. Хорошо, что она сидит, потому что ноги тоже онемели. Ира спрятала под столешницу руки, чтобы Вадим не увидел, как они мелко-мелко задрожали.

– Привет, – сказал Вадим, не переставая улыбаться.

Ира хотела поздороваться в ответ, но с непослушных губ сорвался лишь хриплый шёпот.

Зачем он пришёл? Ведь шахматы будут только в четыре. И он, как сказал Витя, больше туда не собирался ходить. Да и вообще сейчас тихий час!

И тут Вадим вдруг шагнул вперёд и наклонился к ней, упёршись обеими руками в стол. Ира инстинктивно отпрянула. Что он творит? Зачем он так близко?

– Слушай, а чего ты от меня всё время бегаешь? – в серых глазах плясали задорные смешинки. – Я не кусаюсь. Можешь меня не бояться.

Вот так заявочки! Ира вовсе его не боялась, а… А вот что – она и сама не знала. Сама не понимала своей реакции. И что самое обидное, ничего с собой поделать не могла!

Но Вадим, к счастью, отступил от стола к стене. Уже легче. Ира даже смогла выдавить, заливаясь краской:

– Ничего я тебя не боюсь.

– А почему бегаешь тогда? – Казалось, он сейчас рассмеётся.

– Ничего я не бегаю.

– Да ну? А у клуба…

Только не это! Только не надо перечислять, где и когда она повела себя по-дурацки. Ей и просто помнить это мучительно, а ещё обсуждать вслух... Да с кем? С ним! Нет уж!

– Я… я просто спешила. – Ира опустила глаза.

– А-а? Ну ладно тогда, – сказал он легко. – А то я уж было расстроился…

Ира удивлённо воззрилась на него. Расстроился? Он? Почему?

– Думал, неужто я такой урод, раз от меня симпатичные девчонки шарахаются?

Ира смутилась ещё больше: это он её сейчас симпатичной девчонкой назвал?

– А куда ты так спешила, если не секрет?

Она растерялась.

– Ну так… просто… Денис велел… – пролепетала она.

Ничего правдоподобного в голову, как назло, не приходило.

– Ах, Денис! – И вдруг Вадим выпрямился, поджал губы и свёл брови к переносице, устремив на Иру непривычно хмурый взгляд. А затем не своим голосом произнёс точь-в-точь на манер Дениса: – Почему здесь такой непорядок? Карандаши вон разбросаны, листы лежат неаккуратно. И главное, почему тут посторонний? Да ещё и из другого отряда! Да ещё и в сончас!

Ира не выдержала и прыснула, а следом рассмеялся Вадим.

– Здорово у тебя получилось! Очень похоже.

– Да это я перепародировал с Павлика. Ты просто не видела, как наш вожатый вашего Дениса копирует. Вот это и впрямь умора! Он у нас почти любого может изобразить. Он вообще юморит постоянно. Ему точно на передачу «Вокруг смеха» надо, хотя нет, лучше в этот… в «КВН». Ты бы видела, как он пародировал Хазанова! Прямо один в один. Он многих так умеет.

– Да, повезло вам с ним, – улыбаясь, кивнула Ира.

– Ещё как! Он свой в доску. И весело с ним. И дискачи он здорово ведёт. Музон нормальный включает. Я прошлым летом в другой лагерь ездил, на море, всё там было зашибись. Удобства, например, не уличные, как тут, а нормальные, в каждом корпусе душ и туалет, откармливали просто на убой, но вот дискотеки… Нам там то Лещенко включали, то Кобзона, то еще какое старье. А то ли дело здесь, да? И это всё Павлик. У него такие записи есть – закачаешься! Скорпов слышала? Нет? А Джима Моррисона? Тоже нет? Ну ты даёшь! Обязательно послушай, если будет возможность…

Вадим разговаривал с ней так запросто, что Ира почувствовала, как постепенно стихает дрожь. И язык уже не такой деревянный. Волнение, конечно, никуда не делось, но как тут не волноваться, когда он тут, совсем рядом, такой красивый, такой… солнечный, почему-то пришло на ум Ире. Наверное, потому что в глазах у него отражается солнце, ну и потому, что улыбка у него открытая, добрая, по-настоящему дружелюбная. Самая лучшая улыбка! И он щедро дарит её всем подряд.

– А что ты тут делаешь? Тихий час ведь,– осмелилась спросить она. Голос, правда, был какой-то не свой, надтреснутый. Но хорошо ещё что вообще был – полчаса назад Ира и вообразить себе не могла, что сможет сказать Вадиму целую фразу, связанную и осмысленную, причём глядя в глаза.

– Угу. Тихий час – для всех, кроме нас*. Да просто решил в гости заглянуть.

– Зачем? – тихо спросила Ира.

Он пожал плечами и опять обезоруживающе улыбнулся.

– Захотелось. Приметил, что сидит тут девчонка симпатичная, к которой пытаюсь подкатить, она отшивает. Или дёру даёт. Я вчера, между прочим, правда, хотел тебя на чьё-нибудь место посадить. У тебя же нога болит. Болит еще?

У Иры сердце от его слов подпрыгнуло, перевернулось и пустилось в бешеный пляс. То есть всё-таки это она симпатичная? И он к ней подкатывал? Хотел познакомиться? Что ответить она не нашлась и, смутившись, отвернулась к окну, еле сдерживая счастливейшую улыбку.

– Кстати, я – Вадим, если ты вдруг не помнишь.

Как она могла забыть? Да и он наверняка сейчас слукавил. Если он такой наблюдательный, то уж точно заметил, как она то краснеет, то бледнеет при нём.

– Вадим Рудаков, – он картинно поклонился, прижав правую ладонь к груди. – Шестьдесят девятого года рождения. Холост. Вредных привычек не имею. Не привлекался…

Ира вновь засмеялась.

– Но всё-таки вам разве можно в тихий час выходить?

– Нельзя, я сбежал, в окно вылез, – беспечно сообщил Вадим. – Да ничего не будет, даже если узнают. Ты забыла? У нас же мировой вожатый.

– Да, – согласилась Ира, задумавшись, что бы сделал Денис, если бы она сбежала с тихого часа. Уж наверняка придумал бы что-нибудь унизительное. Посадил бы весь отряд в круг, а её бы поставил в самую середину, для позора. И при всех отчитал бы, конечно, по полной программе.

Он такое уже проделывал с Сеней и Сашей за то, что они забрались к ним в палату после отбоя. Вот Римме жаловаться бы не стал. Они с Антониной Иннокентьевной только на ребят из чужих отрядов докладывали, а на своих – никогда. И говорили при этом: «Мы вас выгораживаем». Как будто никто не понимал, что это они сами себя в первую очередь выгораживают.

– Жаль, что ты не в нашем отряде, – вдруг заявил Вадим, и у Иры внутри всё запело-задрожало. Так хотелось спросить почему, но не осмелилась. – А чем ты тут занимаешься?

– Рисую. Плакаты всякие и… – Ира осеклась. Она чуть было не проговорилась про «Зарницу», но вовремя вспомнила, что об этом строго велено молчать. – В общем, рисую.

– Художница, – улыбнулся он. – Слушай, а почему великих художников в мире полно, а художниц – нет?

Ира и раньше задумывалась над этим, даже своего учителя в художественной школе спрашивала, когда ещё туда ходила. Удивительно, что и Вадим задался таким вопросом.

– Они есть, только их мало. Наверное, потому что в старые времена женщинам нельзя было учиться в художественных академиях.

– Почему нельзя?

Ира пожала плечами.

– Тогда от женщин требовалось совсем другое. Они занимались рукоделием, всякими домашними делами, детей ро… – Ира осеклась и густо покраснела, но Вадим сделал вид, будто ничего не заметил.

– Несправедливо, да? А покажи, как ты рисуешь.

– В столовой висят плакаты, не видел?

– Ой, я не смотрел. Посмотрю сегодня. Оценю! А тут ничего нет?

В шкафу лежали аккуратные стопочки готовых погон и рисунок, на котором изображён Вадим. Ни то, ни другое показывать категорически нельзя, и она покачала головой.

– Слушай, а как твоя нога?

– Да уже нормально почти. Наступать не больно и повязку носить не надо.

– Здорово! Танцевать-бегать сможешь? – И Вадим для наглядности изобразил какое-то па. Двигался он очень гибко и пластично, даже когда вот так – не всерьёз, а смеха ради. Ира и рассмеялась, почти совсем успокоившись.

– Нет, такие пируэты я точно не осилю.

– Тоже скажешь – пируэт! – засмеялся и он. – А в «Зарнице» ты кем будешь? Медсестричкой или бойцом?

– Я не буду участвовать. – В этом-то никакой тайны не было. Можно и сказать.

– А что так? Это ж весело!

– Ну мне ещё пока осторожно надо двигаться.

– Ясно. Кстати, а где ты так?– он кивнул вниз.

И Ира неожиданно для себя взяла и выложила правду. Врать она вообще не любила, и когда не могла ответить честно, предпочитала отмалчиваться, чем придумывать что-нибудь.

– Ого! А ты у нас нарушительница общественного порядка! – усмехнулся Вадим. – Да ладно, не тушуйся, я шучу. Я сам уже сто раз в лес убегал.

– Зачем? – удивилась Ира.– Тоже, что ли, домой хотел? Или, как Павлик, покурить?

– Не-е, я ж сказал – вредных привычек не имею. А в лес… ну просто так, интересно же. Чего за забором сидеть? Кстати! Я в лесу место здоровское нашёл.

– И что там такого? – Ира искренне не понимала, что могло его впечатлить: лес да лес – кусты, деревья, травы, коряги. Может, он юннат какой-нибудь?

– Ха! Я лучше покажу. Точно! Давай завтра вместе смотаемся туда? Не бойся, никто не узнает.

Откровенно говоря, Ире было всё равно, что в лесу так его заинтересовало, но пойти с ним куда-то вдвоём – это же просто за пределами мечтаний! И страшно, конечно, и волнительно, но очень-очень хочется!

– Ну что, договорились?

Ира кивнула.

Он ещё расспрашивал её о том о сём, и Ира сама не заметила, как разговорилась, как от души смеялась над его рассказами и шутками. Уже уходя, он спросил:

– Придёшь сегодня на дискотеку?

– Не знаю.– Её вновь охватило волнение.

– Приходи, – Вадим подмигнул ей и вышел. – Буду ждать.