В плену у сказки

Глава 11

Красавец днем, в ночи урод

Румпель позволил себе маленькую месть, когда перенес меня не в покои, а к дверям замка. Я осталась одна в наступающих сумерках — дворцовая громада закрывала солнце и отбрасывала бесконечную тень на дорогу, убегающую к морю.

Пользуясь моментом, я спустилась на пляж, сняла туфли и зашла по щиколотки в холодную воду. Как всегда, было сказочно красиво.

Может, если бы не угроза прописанного сюжета, я смогла бы даже насладиться этим странным миром и воспользоваться возможностью побыть другой личностью. Могла бы увести принца у Золушки, влюбиться во всесильного колдуна и победить Фею-крестную. Ха… Весьма злодейские мысли.

А вечер тем временем плавно вступал в свои права.

Вдруг послышался всплеск. Я подняла взгляд и заметила, как у камня, наполовину выходящего из воды, мелькнуло что-то красное, а потом по волнам ударил большой зеленый хвост.

Это тут же отбило всякое желание стоять у моря. Не хватало еще нарваться на сирен.

Я поспешно вернулась к замку и напугала стражников своим неожиданным появлением. Они сначала приняли меня за незваного гостя.

— Что одна, что вторая за полночь возвращаются, — проворчал один из них.

Видимо, у Золушки тоже были свои тайны. Стараясь об этом не думать, я направилась к своим покоям, проклиная размеры дворца. Пока дойдешь до нужного места — сто раз устанешь.

Но так или иначе я почти добралась до коридора, где располагалась моя комната, оставалось только повернуть. Но я замедлилась из-за отчетливых шагов, которые прозвучали впереди. Со слугами, Люмьером или тем более Золушкой сталкиваться совершенно не хотелось, поэтому пришлось юркнуть к стене и вжаться между двумя манекенами с рыцарскими доспехами.

В полумраке меня действительно не заметили и прошли мимо.

Это был Эрик.

Когда я поняла, что это именно он, то почти позвала его, но замешкалась в последний момент.

Появилось какое-то странное, гнетущее чувство, будто происходило нечто нехорошее.

Куда Эрик мог идти ночью?

Очередная история, в которую не следовало вляпываться. Но не слушая интуицию и чувствуя себя глупо, я осторожно последовала за ним по коридорам. Принц шел, чуть пошатываясь, но спешил, не замечая моих тихих шагов, преследующих его.

Ему плохо? Может, все же окликнуть?

Наконец он остановился около большой картины, занимающей всю стену от пола до потолка. На ней была изображена печальная обнаженная женщина, сидящая верхом на лошади. Сначала мне показалось, что Эрик любуется ей, но затем он протянул руку и отодвинул картину в сторону, открывая проход.

Тайные комнаты, ну куда же без них…

Едва Эрик скрылся в стене, картина встала на место. Я подошла ближе и заметила, что позолота на раме с одного края была чуть стерта, будто ее часто касались. Видимо, таинственным проходом неоднократно пользовались.

Я снова оказалась перед выбором: пройти мимо и забыть о чужих секретах… либо разгадать их.

Эрик был главным героем этой истории, и его тайны могли помешать моему возвращению домой. Поэтому оставалось только последовать за ним в темноту. Ничего жуткого от принца-ангелочка я все равно не ждала.

А зря.

Темный коридор быстро закончился, открыв светлое пространство, наполненное зеленью и звуками фонтанов. Я моргнула несколько раз и невольно ахнула.

Моему взору предстал небольшой тайный сад — оазис в каменном замке, уместившийся в одну комнату, которая казалась больше из-за множества зеркал. Они были расположены вдоль стен, украшенных лозами вьющихся растений. На земле всюду росли незнакомые алые цветы, напоминающие анютины глазки. Только вот часть из них засохла, поэтому поляну уродовали жухлые проплешины.

Я прошла вперед, оглядываясь в поисках Эрика. Дурное предчувствие поутихло, сменившись облегчением. Конечно, никаких жутких тайн у принца быть не могло, а вот чудесный сад — это как раз в его стиле…

— Кто тебя сюда впустил?!!

Я вздрогнула. Рычание, нечеловеческое и грудное, раздалось прямо за спиной. Но самым пугающим было не это — в этих звуках угадывался знакомый голос.

— Эрик?

Повернувшись, я сразу же инстинктивно вскрикнула и закрыла голову руками из-за громадной метнувшейся тени. Зеркала задребезжали от рычания.

— Не смотри! — взревело чудовище. — Не смотри!

Ужас взорвался в голове маленькими осколками, которые пронзили и превратили каждую мысль в короткое: «бежать». Но дверь была далеко. Поэтому я быстро подняла подол платья и достала кинжал. Но это лишь сильнее разозлило монстра.

— Зачем ты пришла? Зачем ты пришла?!!

Перед глазами блеснули когти, со свистом вспарывая воздух. Они выбили кинжал из моих рук, и он отлетел куда-то в цветы.

— Пожалуйста, нет! — закричала я, падая на колени, — не подходи…

Это все?.. Это конец? Вот такой?

Но меня услышали.

Зверь, покрытый мехом, с длинными когтистыми конечностями бросился от меня в дальний угол и, закрывая морду, заскулил. А я, тяжело дыша, поднялась, кинулась обратно к картине и вылетела в коридор замка, чуть не разорвав полотно посередине. Затем замерла, прислонившись ладонями к стене. Только тогда заметила, что по щекам текли слезы. Руки дрожали.

Это был кошмар, что выбрался из мира сновидений. Чудовище, жуткий монстр, и зачем только принц держал такую тварь в замке?

Прекрасный принц… Чудовище.

Ноги снова подогнулись, когда до меня наконец дошло. Я набрала в грудь больше воздуха, а затем кратко вдохнула еще дважды, чтобы успокоиться.

ДУРАЦКАЯ СКАЗКА! Да она же сведет с ума раньше, чем закончится.

Я вдохнула еще глубже.

Нужно вернуться. Но все внутри молило убежать прочь.

Однако ничего не поделаешь. Я отодвинула картину и снова вошла в сад. Чудовище все так же сидело в углу, напоминая раненого медведя. Услышав мои шаги, оно качнулось вперед и подняло мохнатую голову.

Какой ужас… Меня затошнило.

— Эрик?

Чудовище зарычало.

— Уходи.

Я очень хотела послушаться, но вместо этого подошла ближе:

— Что случилось?

Этот вопрос был, наверное, одним из самых нелепых в этой ситуации. Чудовище взревело, и я не сразу поняла, что оно смеется, надрывно и истерично.

— Что случилось⁈ — оно резко повернулось ко мне и оскалилось, намеренно пытаясь напугать. — А на что это похоже, Анастасия?

Я отступила, стараясь не смотреть на его морду.

— Ну, у тебя был явно неудачный день.

— Весьма.

Чудовище… Нет, все же это был Эрик. Он, словно разом лишившись всех сил, опустился на землю и уставился на алые цветы. Прошло какое-то время, прежде чем он заговорил:

— Помнишь, ты все не могла понять, зачем созывать всех незамужних девушек на бал? Да, это ведь странно. Но отец решил, что так у меня больше шансов найти настоящую любовь, которая снимет проклятие, пусть эта девушка и будет из низшего сословия — неважно. Отец, наоборот, сказал, что какая-нибудь сирота с фермы скорее полюбит чудовище, чем принцесса.

Кажется, пазл в моей голове начал складываться.

— Твое проклятие — это превращаться в монстра каждую ночь, пока не встретишь настоящую любовь?

— Да, или пока не завянут все цветы, — он указал на высохшие ошметки, — когда это случится, я навсегда останусь таким. Думаю, меня запрут в подземелье или будут выставлять на потеху публике.

— А ты, я гляжу, оптимист. Брось, не все так плачевно, — я немного успокоилась. — Цветов еще много, время есть. Кто тебя проклял?

Если честно, хотелось бы услышать, что виновник — Румпельштильцхен. В этом случае я бы пошла на какую угодно сделку с ним, чтобы заставить снять проклятие, но Эрик ответил:

— Фея-крестная.

Я сжала кулаки, снова пожелав этой старой карге самого дурного.

— И за что она тебя?

— За что? — удивился он, — разве она наказывает за что-то? Ей хватает любой мелочи, даже личной неприязни, чтобы разрушить чужую жизнь. Она прокляла меня в детстве. Мои родители не пригласили ее на праздник, и она сама пришла с подарком… С проклятием.

— Понятно, — я присела рядом с принцем, — значит, тебе нужно, чтобы тебя по-настоящему полюбили. Ты надеешься на Эллу?

Он промолчал.

— Эрик?

— На самом деле я надеюсь на тебя. Ты мне сразу показалась особенной.

Я рассмеялась и только потом спохватилась.

— Ты это серьезно?

— Конечно, но после того, как ты меня увидела таким, у меня больше нет надежды.

— Нет, дело не в этом. Прости, что испугалась. Я просто не ожидала… Но в любом случае тебе нельзя надеяться на меня. Я ведь в любовь даже не верю, поэтому и проклятие снять не способна.

— Не веришь? — удивился Эрик. — Почему?

— Не то, чтобы не верю, — смутилась я, — скорее не воспринимаю ее как нечто великое и прекрасное. Ее переоценивают. Меня вряд ли хватит на то, чтобы снять проклятие.

— Но что заставило тебя так очерстветь?

Из-за адреналина, все еще плескавшегося в голове, я разоткровенничалась:

— Не знаю, но, может, мама с детства учила не доверять мужчинам. Сначала отец разбил ей сердце, потом ничего не складывалось с другими. Я видела ее одиночество, появившуюся ненависть, которой она кормила меня, уговаривая не повторять ошибок. Я выросла на сказках с несчастливыми финалами. Потом у меня было несколько несерьезных романов, которые разочаровали еще больше. Я никогда не испытывала любви, которая бы что-то созидала, понимаешь? Поэтому не верю, что любовь с тем смыслом, который принято в нее вкладывать, существует. А те, кто якобы сталкивался с ней, те просто выдают желаемое за действительное. Некоторые вообще видят великую любовь даже в зависимости, равнодушии, абьюзе…

— Абьюзе? — переспросил Эрик.

Он слушал внимательно, но было видно, что он меня совсем не понимал. В его глазах читалась растерянность. Конечно, сказочный принц не знал, что такое нездоровые отношения, ему важно было найти свою настоящую любовь, которая несомненно будет идеальной.

— Забудь… — я покачала головой.

— Если ты пока не встретила своего нареченного, — сказал Эрик, — это не значит, что никогда не встретишь. И пусть им буду не я, но все равно желаю тебе счастья и любви, Анастасия.

Перед глазами неожиданно появился наглый образ Румпельштильцхена с довольной ухмылкой, от которого я быстро отмахнулась.

— Ты тоже заслуживаешь счастья.

— Может быть, но я не верю, что встречу любовь, способную победить злые чары.

— Фея-крестная — это противная старуха, — не сдержалась я, — как будто она сама знает что-то о настоящих чувствах.

— Она сказала, что лишь тот, кто искреннее полюбит, вопреки моему звериному обличью, разрушит проклятье. Это просто издевка. Она знает, что это невозможно.

Я вздохнула и положила ладонь на его когтистую лапу:

— Не отчаивайся, лучше позволь себе влюбиться в Эллу. Я уверена, она та самая-единственная-неповторимая.

— Ты очень беспокоишься о личной жизни своей сестры, это похвально… — Эрик грустно улыбнулся. — Спасибо, что не убежала.

Я кивнула и поежилась то ли от холода, то ли от нервов. Заметив это, принц поднялся и, обогнув меня, подошел к декоративному дереву, на котором висела одежда. Взяв камзол, он осторожно накинул его мне на плечи.

— Не надо, — запротестовала я.

— Можешь не отдавать, — сказал он, — но я не могу смотреть на то, как ты мерзнешь. И тебе пора возвращаться.

— Как я могу оставить тебя здесь одного? И кстати, зачем тебе запасная одежда?

Эрик склонил голову набок, как любопытный щенок, окончательно развеяв страх перед ним.

— У меня нет запасной одежды, — он приблизился ко мне и когтем поправил камзол, — только эта. Снимаю ее перед превращением в монстра, чтобы не порвать. Так что, если не хочешь увидеть меня обнаженным, уходи. Но можешь и остаться, я не против.

— Ну уж нет, — засмеялась я и поднялась. — Пойду, пока ты еще чего не предложил.

Взгляд Эрика вдруг изменился, став еще более печальным. Принц произнес:

— Пожалуйста, не избегай меня. Проводи время со мной… И с Эллой.

Я сдалась:

— Хорошо. Тогда встретимся на завтраке?

— Да… Встретимся. И… Спасибо.

— Ага. Ну, я ухожу?

— Конечно.

Как бы ни хотелось признавать, но, выбравшись из тайного сада, я испытала облегчение. Сказка каждый раз подкидывала мне новые испытания, будто проверяя на прочность.

Как назло, не успела я добраться до своих покоев — на очередном повороте все же нарвалась на Люмьера. Он удивленно выпучил глаза, рассматривая меня, и остановил свой взгляд на камзоле Эрика. Несколько эмоций промелькнуло на его лице, из которых хорошо угадывались недоверие и злость.

— Вы с сестрой своего не упустите, да? Прохода не даете, бесстыдно вешаетесь на принца. В постель уже, наверное, пробрались. Не понимаю, что он нашел в столь глупых девицах. В вас нет достоинства.

Люмьер возненавидел меня и Золушку с первого взгляда и даже не пытался этого скрывать.

— Да, пробрались, — я прошла мимо, задев его плечом, затем буднично произнесла, — знаешь, можно забыть о достоинстве, особенно когда узнаешь, что принц по ночам просто зверь.

Я не удержалась и взглянула на Люмьера, который страшно покраснел, как будто его зажгли, как спичку.

— А ты что же, сам влюблен в Эрика? — спросила я напрямую. — Ревнуешь его?

— В к-каком смысле⁈ — он отшатнулся в ужасе. — Ты что себе позволяешь⁈

— Хочешь, могу отдать тебе его камзол? — я постучала пальцами по роскошной вышивке. — Он еще хранит тепло Эрика и его запах.

— Как же можно… — Люмьер от гнева начал задыхаться. — Как можно быть такой бессовестной, беззастенчивой, наглой!

— Ну, мое дело предложить. — Я хмыкнула и направилась прочь, оставив Люмьера наедине с его возмущением.

Но в покоях меня ждала еще одна неожиданная встреча. Открыв дверь, я столкнулась с Румпелем, который стоял почти на пороге. Он галантно отстранился, пропуская меня внутрь.

— А вот и ты, — он улыбнулся, — я уже собирался идти тебя искать.

— Что ты здесь делаешь? — я оглядела комнату, замечая на столе вино и фрукты. Опустошенность и усталость в ту же секунду куда-то испарились, и их место заняло волнение.

— Ну, ты сама сказала, что тебя нужно очаровывать по-другому. Поэтому я решил приготовить ужин, ведь из-за меня ты сегодня почти ничего не ела. Но, гляжу, ты и так прекрасно проводишь вечер. — его голос изменился на один неуловимый оттенок. — Не кажется, что эта верхняя одежда тебе немного великовата?

Я поправила камзол и опустилась в кресло, не торопясь с ответом. Взгляд Румпельштильцхена приятно нервировал. Или я просто видела то, чего не было, потому что еще не отошла от потрясения.

— Нет, не кажется.

— Чей он?

Дыхание на миг сбилось, когда Румпель вдруг присел у моих ног и, сложив свои руки на моих коленях, хитро прищурился.

— Только не говори, что была с прекрасным принцем? В такой час? И не испугалась его вида?

Это не первый раз, когда он так опускался и… Смотреть на него сверху вниз было приятно.

— Так ты знаешь о том, что Эрик превращается в монстра?

— Я много чего знаю, — медленно кивнул он, — но с чего бы ему рассказывать тебе о проклятии?

— Он мне не только про проклятие рассказывал, но и про настоящую любовь, — я попыталась встать, но Румпельштильцхен надавил на колени, не позволяя сдвинуться.

— Неужели? И это, — он дернул за край камзола, — тоже в честь любви?

— Я просто замерзла.

— Какая жалость.

Румпель сильнее сжал ткань, и от его пальцев пробежали огненные сполохи, которые проглотили камзол, превратив его в прозрачный дым за несколько мгновений. Этот огонь вреда мне, конечно, никакого не причинил. Я усмехнулась:

— Ну и зачем?

Румпель провел пальцем по моей оголенной руке:

— Пока существует наша сделка, никто не имеет права претендовать на тебя.

— Одолжить девушке одежду, чтобы она не замерзла, это не обозначение своих прав на нее. — я пыталась игнорировать мурашки, которые рождались от его близости и прикосновений. — И может, ты уже свалишь из моего личного пространства?

— Я тебя смущаю?

— Ты мне не нравишься.

Он недоверчиво покачал головой, но все же поднялся и сел напротив — на кровать.

— Почему же?

— Я не люблю, когда со мной играют.

— О, дорогая, насчет тебя у меня только серьезные намерения, — пробормотал он.

Столь простые слова, но что-то внутри меня сломалось, какая-то стена.

Хитрый, привлекательный маг, который обманывал отчаявшиеся сердца. Его имя произносили с трепетом, встреч с ним боялись и ждали. Он разрушил столько жизней, разбивал надежды, влюблял в себя, а сейчас… Сейчас он просто расслабленно сидел, прикрыв глаза и позволяя собой любоваться.

Он знал, что я смотрю на него, но даже мысли не возникло отвести взгляд, потому что эта игра, в которую превратились наши отношения, странно будоражила.

Что будет дальше? Чей ход?

— Принц правда надеется, что ты полюбишь его? — Румпель посмотрел прямо на меня, настороженно и пронзительно.

— А не должен?

— Нет, не должен, потому что я единственный, кто может украсть твое сердце.

Я засмеялась от неожиданности, потому что не была готова к такой прямолинейности. Но жар, охвативший тело, путал мысли и беспокоил, потому что толкал на необдуманные поступки. Я посмотрела на его губы. В последние дни я часто на них смотрела, а когда ловила себя на этом, то ужасно раздражалась.

— Ты слишком самонадеянный, раз считаешь, что можешь влюбить меня в себя. Ограничить свободу, заставить служить — да, но сердце мое не получишь.

— А что, если я предложу свое имя взамен? — спросил Румпель и пригубил вино, которое напоминало густую кровь.

Настоящее имя колдуна, которое заставит его подчиняться? Оружие, сильнее волшебной палочки. Да, звучало заманчиво, только вот…

— Мне твое имя не нужно, — я пожала плечами, — в отличие от тебя, я не хочу никого превращать в своих марионеток или иметь над кем-то полную власть. Ты мне не нужен.

Он вдруг улыбнулся, широко и довольно, как никогда не улыбался даже Люцифер. Я вдруг почувствовала, что прошла какую-то тайную проверку, ответив правильно.

— Поцелуй меня, — сказал Румпельштильцхен, отставляя бокал в сторону. В его глазах заплясали плутоватые огни. Наверное, в старых легендах похожие огни заводили путников на лесные болота.

— Это третий приказ или просьба? — спросила я, сопротивляясь сильному притяжению, но поддалась и все-таки поднялась с кресла.

Он усмехнулся: нам обоим нравилось то, что я еще пыталась сопротивляться.

— Это скорее предложение, — философски заключил он.

Собственные желания были тем единственным, что я никогда не умела преодолевать ради гордости. Шаг, затем еще один, и вот уже руки, каждый день создающие магию, обхватили мою талию, заставляя упасть на его колени.

Сердце билось громко-громко, и я знала, что издеваюсь над сказочным сюжетом, но ничего не могла с этим поделать. И не хотела.

— А что ты будешь делать, о великий колдун, — я провела пальцем по его губам, мягким и сухим, — если я откажусь от твоего предложения?

— Поцелую тебя сам.

И он это сделал. Обхватил шею своими длинными теплыми пальцами, мягко заставляя склониться ближе, и коснулся моих губ. Я взъерошила его волосы и чуть потянула за них, наслаждаясь тем, что Румпельштильцхен находился в моих руках. Как и я — в его. Это было явно нездоровое, собственническое чувство, но ни одно другое не могло сравниться с ним по силе и яркости.

Интересно, если бы Румпельштильцхен превратился в чудовище, испугалась бы я? Убежала бы? Впрочем, он и так был монстром, пусть и без шерсти и когтей. И мне это нравилось.

Все бывает в первый раз, даже если до этого сотни моментов претендовали на звание «впервые». Я могла поклясться, что никогда еще не целовалась, потому что происходящее сейчас с Румпелем стирало прошлое, и прежние воспоминания казались либо блеклыми, либо ненастоящими, либо пресными.

Я не знала, что можно получать такое удовольствие от чужой близости. Румпельштильцхен прервал поцелуй и начал разглядывать меня, ловя эмоции. Мой рот приоткрылся, и с губ срывалось прерывистое дыхание, ноги затекли, а живот сковывали приятные спазмы. Я чувствовала себя одновременно защищенной от всего мира и беззащитной перед тем единственным, кто мог с легкостью разрушить этот мир.

Наверное, подобное я могла испытать только в сказке.

— Я хочу забрать тебя к себе, — прошептал Румпель, чье дыхание не уступало моему. — Мне не нравится, что ты живешь в этом замке.

— Ну заберешь ты меня, и что дальше? Посадишь в башню и приставишь дракона для охраны?

— Конечно, нет. Будь у меня башня, то на роль дракона нанял бы тебя.

Голова кружилась.

— Неужели ты так флиртуешь?

— Нет, я почти признаюсь в любви, — просто сказал он.

Я моргнула, смахивая с ресниц морок, и попыталась слезть с его коленей, но вместо этого соскользнула еще ближе. Он перехватил мои запястья:

— Расслабься. Я это сказал не для того, чтобы тебя напугать. Куда ты убегаешь?

О нет, он меня не напугал. Напротив, в душе что-то радостно задребезжало, крича о взаимности и влюбленности. Но что такое влюбленность? Я попыталась вспомнить, как вспоминают симптомы болезни, которая уже перешла в затяжную стадию.

Какие глупости.

Все произошло слишком быстро… Наверное, из-за того, что мы находились в сказке — а в них все и всегда стремительно. Любовь, предательство, первое знакомство и свадьба могут произойти за секунды, за считанные слова. И если я поддалась этому ритму, значит, тоже превратилась в одного из персонажей?

— Отпусти, — вздохнула я.

— Ты этого хочешь? — он приподнял бровь.

— Не хочу.

Кем был Румпель для меня? Знакомым, врагом, возможным любовником? А что происходило между нами? Я хотела знать ответы и боялась их.

Нет. Я совершенно точно не влюблена, потому что не умею влюбляться, а в данной ситуации и вовсе не имею права. Просто этот день был слишком насыщенным и потому опьяняющим.

— А чего ты хочешь? — Румпель нежно провел вдоль моей скулы, огладил шею, спустился к груди.

Я прогнулась в пояснице и прикрыла глаза, сосредоточившись на его прикосновениях.

— О чем ты думаешь? — спросил он, по-прежнему не отрывая взгляда от моего лица.

— О том, что ты не можешь быть настоящим.

— Почему же?

— Потому что ты ненастоящий.

Собственные слова привели в чувства и напомнили о происходящем. Я слезла с коленей Румпельштильцхена и отошла в сторону. Как глупо… Почему постоянно все должно усложняться? Как будто проблем с Эриком мне было недостаточно.

— Я прошу тебя уйти.

— Что случилось?

Он подошел ко мне. Соблазнительный и очаровательный колдун, который покушался на мою любовь и которую он никогда не должен был получить. Я отшатнулась, когда он протянул ко мне руку, и твердо произнесла:

— И пожалуйста, больше не приставай ко мне. Не прикасайся.

Он пристально оглядел меня, словно и правда пытался понять. Но разве он мог? Я сама запуталась даже в тех вещах, которые прежде казались очевидными.

— Хорошо, — наконец произнес он, — думаю, мне действительно пора.

И все? Он сейчас уйдет, вот так просто? Внутри сразу проснулась паника.

— Ты обиделся? — вдруг спросила я.

Он удивленно на меня взглянул:

— Конечно, нет.

— Но ты ведь еще придешь?

Взгляд его смягчился. А я себя прокляла за глупое поведение. То уходи, то когда придешь… Но противоречивые чувства разрывали меня изнутри и сводили с ума похлеще сказочного сюжета.

— Приду.

— Хорошо. — смотреть на него я уже не могла.

И облегченно выдохнула, когда он ушел. Только вот в груди образовалась пустота, и чувство одиночества начало грызть с удвоенной силой.