В плену у сказки

Глава 19

Падение Злодейки

Румпельштильцхен перенес нас прямиком в тронный зал, в сердце руин разрушенного сюжета. Сразу на сцену главных действий.

— Какие гости.

Золушка сидела на троне, как зловещая королева из сказок. Черное платье, распущенные волосы и красные губы, а на голове — сверкающая тиара. Золушка вертела в руках палочку с видом палача-маньяка, который с упоением точил топор. Я поняла, что она нас ждала.

Эрик покорно стоял возле нее с остекленевшим взглядом. Сзади рядом с мечом в камне я увидела высокий аквариум, наполненный водой. В нем находилась Ариэль, и с ее лица не сходила гримаса неподдельного ужаса. Она мотала головой и стучала по стеклу, беззвучно открывая рот. Было больно видеть ее такой беспомощной.

— Здравствуй, мой любимый колдун. — Элла кокетливо помахала Румпелю, — тоже пришел на мою свадьбу?

— Конечно, не мог пропустить такое событие, — прищурился он, с презрением оглядывая аквариум.

— Где Люцифер? — спросила я. — Что ты с ним сделала?

Элла перевела взгляд на меня и наигранно вздохнула, но потом сообщила с любезной, полубезумной улыбкой:

— Он не хотел говорить настоящее имя Румпельштильцхена, поэтому пришлось превратить его в чучело. Хотя, честно, сначала хотела скормить его своим волкам, но те и так прекрасно полакомились Дризеллой и мачехой, которые, увы, не успели упрыгать.

У меня потемнело в глазах, а в ушах зазвенело. Многие сказки бывали до невозможного жестокими, но я не думала, что попаду в одну из таких.

«Долго и счастливо» уже точно не произойдет.

Румпельштильцхен ничего не сказал, но его глаза полыхнули ядовитым, яростным огнем. Он вскинул руку по направлению к Золушке, прошептал короткое заклинание, и…

Пространство на миг вспыхнуло голубоватым маревом, но ничего не изменилось. Румпель с недоумением посмотрел на свою руку, потом на злорадно посмеивающуюся Эллу и побледнел. Я не могла даже представить, чтобы он, великий и ужасный Румпельштильцхен, бледнел или терял контроль над ситуацией.

— Что такое? — шепотом спросила я, ничего не понимая.

Но вместо него ответила Элла:

— Кот не раскололся, так что пришлось найти кое-кого посговорчивей. Как хорошо, что ты был столь откровенен с бывшей возлюбленной.

— Она знает мое настоящее имя, — выдохнул Румпель, как будто озвучил приговор, потом схватил меня за плечо и быстро, почти отчаянно подтолкнул к порталу. — Уходи.

— Биббиди-Боббиди-Бу, — отчеканила Элла. — Не так быстро.

Портал покрылся трещинками и взорвался. Румпель закрыл меня собой, но все равно острые, как лезвия, осколки задели плечо. Я вскрикнула, но не от собственной боли, а потому что точно такие же, если не больше, осколки поранили Румпеля, вонзившись в его спину. Он зашипел и, задрожав, крепче прижал меня к себе.

И в этом жесте было столько беззащитной нежности и горечи, что я сразу поняла — он прощался навсегда.

— Румп…

— Какие вы милые, смотрю и завидую. Но ничего, мы с Эриком тоже все наверстаем. — усмехнулась Элла. — А пока ты в моей власти на три дня,… — последнее слово она беззвучно произнесла одними губами. Но этого было достаточно, чтобы настоящее имя Румпельштильцхена ударило по своему владельцу.

Он оттолкнул меня и, согнувшись, закричал, словно его раздирали изнутри. Я бросилась к нему, но не знала, как помочь.

— Пожалуйста, — Румпель, тяжело дыша, посмотрел на Эллу, — позволь ей уйти.

— Не унижайся. Хотя это даже приятно — видеть тебя столь жалким. Итак, на ближайшее время ты моя марионеткой, поэтому не хочу даже слышать никаких просьб и приказов.

— Элла, — я инстинктивно загородила Румпеля, — остановись, так не должно быть. Хватит, ты и так всего добилась.

Меня уже ничего не волновало, кроме спасения Румпельштильцхена, Эрика и Ариэль. О возвращении домой больше не могло идти и речи. Хотелось просто оказаться в безопасности. Однако кошмар лишь набирал обороты.

— Остановиться? — ребячливо надула губы Элла, — но представление только начинается. Сестренка, неужели ты думала, что этот месяц неожиданных улыбок, подхалимства, заботы тебя оправдает и спасет? Слишком поздно ты спохватилась и решила состроить из себя хорошенькую подружку. Ты должна заплатить за все. Ну а убить тебя руками твоего же любовника будет сплошным удовольствием. Правда, хорошо я придумала? — она взглянула на Румпеля.

Он же быстрым движением подобрал один из разбросанных осколков и вложил в мою руку. Я растерялась.

— Убей меня, — приказал он, решительно направляя мою ладонь к своей груди. — Сейчас.

— О чем ты⁈

Я отшатнулась и отшвырнула лезвие, как ядовитую змею. Этим предложением он будто ударил меня наотмашь, при чем выглядел так, словно ему было больше нечего терять. Глаза Румпельштильцхена блестели ужасом, и боялся он не за себя.

Элла захлопала в ладоши и расхохоталась:

— Как романтично и трогательно!

— Меня уже не спасти, — продолжал уговаривать Румпель, подходя ко мне. Я же пятилась назад. — Пожалуйста, не заставляй меня становиться твоей погибелью, я не вынесу этого.

Оборвать жизнь Румпельштильцхена способен лишь тот, кого он искренне любит. Но вряд ли колдун мог когда-либо представить, что сам будет молить о смерти.

— Я н-не могу, нет, я не могу…

Элла цокнула языком:

— Ну хватит, это уже надоело. Убей ее. И, пожалуйста, зрелищнее, а то я тут скоро зачахну от скуки.

Румпель, который до этого тянул ко мне руку, вдруг выпрямился. Все эмоции схлынули с его лица, как уходящая волна, взгляд помертвел, губы сжались. В одно мгновение он превратился в бесчувственный инструмент, готовый исполнять волю кукловода.

— Элла, прошу тебя, я сделаю все что угодно, — мой голос жалостливо дрожал, и за это я его ненавидела. — Я умоляю.

— Сестренка, раньше надо было плакать, теперь уже поздно.

Не знаю, боролся ли Румпель с влиянием настоящего имени, возможно, в глубине души он и сражался, но я смотрела в его глаза и не видела прежних звезд.

Румпельштильцхена больше не существовало.

Оболочка, которая раньше была моим любимым человеком, дернулась и потонула в черном дыме, который медленно обволакивал и поглощал его фигуру.

— Ну какая же история может обойтись без дракона? — спросила Элла и удобнее устроилась на троне. — Да свершится моя месть.

Из дыма показалась темная, иссиня-фиолетовая лапа с когтями, затем выглянула и морда ящера. Еще одно чудовище, которое теперь пришло по мою душу, и которое уже не превратить в прекрасного принца силой любви.

Я поняла, что сегодня погибну. И, наверное, нужно было просто смириться и позволить ящеру проглотить меня и быстро оборвать мучения, но трусливая человеческая природа заставила побежать от острых зубов и горячего, голодного дыхания.

Я нырнула за колонну, но дракон, не желающий упускать добычу, напролом прыгнул ко мне, сокрушая своим телом мрамор. Тяжелые груды камня посыпались на пол, раскалывая блестящий пол.

Я, кашляя от пыли и спотыкаясь, еле увернулась, но в следующую секунду у самой головы клацнула змеиная пасть. Из-за разрушения и беспорядка поднялась пыль, понижая видимость, и это хоть немного, но давало мне преимущество.

Что делать?

Ариэль с отчаянием билась о стенку аквариума, не жалея себя. Вода окрасилась в красный, но по стеклу уже ползли заметные трещины.

У меня перед глазами все плыло из-за слез, которые не получалось остановить, как и рыдания. Я видела Эллу, а в ее руках — палочку, такую близкую и далекую одновременно. Если бы только ее отнять…

Дракон продолжал сметать колонны, тяжело управляясь со своим грузным телом. Оглушающий грохот, пыль, ужасающее рычание. На долю секунды мне показалось, что он специально тянет время, отвлекает, пытается выиграть для меня шанс… Но что я могла? Что могла Анастасия — злобная сводная сестра Золушки, которую изначально лишили любых возможностей?

Мне сюжетом была уготована роль злодейки без счастливого финала. Пусть так, но ведь злодеи, даже не имея шанса победить, все равно всегда бросали вызов герою и не сдавались до тех пор, пока их полностью не сокрушали.

Что ж, роли надо отыгрывать до конца.

Я пригнулась, проскользнула под брюхом дракона и из последних сил побежала к трону. Румпель развернулся за мной. Я чувствовала его взгляд, который уже никогда не отпустит.

Мест, где можно спрятаться, больше не осталось.

Элла прищурилась и крепче сжала палочку, думая, что я направляюсь к ней, но обогнув трон, я едва не рухнула на меч, погруженный в камень. Экскалибур. Обхватив рукоять, потянула наверх, но он не сдвинулся ни на миллиметр.

— На что ты надеялась? — расхохоталась Элла. — Глупая, наивная дурочка.

Меня на несколько мгновений парализовало отчаяние. Я чувствовала под ладонями холод меча и пыталась отыскать в себе хоть что-то благородное и рыцарское, что побудило бы его поддаться. Дракон уже был в нескольких метрах, он не торопился, ведь спешка могла испортить зрелище. А вот оттягивание неизбежного доставляло удовольствие Золушке.

— Пожалуйста, я знаю, что недостойная, — зашептала я, — знаю, что тебя вытащить может только самый прекрасный и особенный герой, но если ты сейчас мне не поможешь, то никогда, слышишь, никогда уже не попадешь в руки рыцаря, потому что Золушка уничтожит все. И это будет твоя вина.

Дракон, аккуратно обойдя Эллу и Эрика, прыгнул, разинув пасть.

На самом деле, я не сомневалось, что шантажирование Экскалибура обречено на провал, но меч неожиданно мягко и легко заскользил вверх, ослепляя чистым голубым светом. Я, ничего не видя, подняла его перед собой и развернулась, защищаясь даже не от Румпельштильцхена, а скорее от смерти, от сказочного сюжета, от несправедливости.

Экскалибур вошел в грудь дракона почти нежно.

Я не сразу поняла, что произошло. Свирепое дыхание оборвалось кратким рыком, меч в руках вдруг с силой потянуло в сторону, когда громоздкое тело начало заваливаться набок. Я отпустила рукоять, позволяя ей уйти за драконом.

Что произошло… Что⁈ Что я натворила?

Я ведь не хотела, это вышло случайно. Осознание случившегося ударило в грудь, будто именно меня пронзил меч. Но осмыслить до конца произошедшее не получилось, потому что плечо мертвого дракона задело аквариум, несильно, но этого хватило, чтобы оставленные Ариэль трещины наконец разорвали стекло. Огромная волна хлынула в тронный зал.

— Биббиди-Бобби…

Незаконченное заклинание потонуло в воде вместе с Золушкой. Я прикрыла голову и задержала дыхание, но меня завертело и протащило, ударяя о камни и обломки. Я захлебывалась и почти потеряла сознание. Но спасительная темнота беспамятства лишь кокетливо скользнула по мне своей тенью.

Первое, что я смогла различить, кроме жгучей боли, был голос Женьки. Подруга что-то кричала, и этот крик мне не понравился, он был пугающим, хриплым, он насильно вытаскивал из забытья, приводил в чувства. Пришлось открыть глаза и помотать головой, чтобы справиться с розоватой дымкой.

Ариэль барахталась в нескольких метрах от меня, ее зеленый хвост мешал двигаться, однако она все равно пыталась ползти, тянуться к чему-то.

— Палочка! — она заметила, что я очнулась. — Анастасия, быстрее, волшебная палочка! Надо не дать ей снова завладеть ею. Ну же!

Я проследила за рукой Ариэль и увидела палочку, застрявшую среди обломков. Но, самое ужасное, ее видела и Элла, которая бежала к ней с другой части зала, путаясь в пышном платье, которое из-за воды превратилось в настоящий капкан.

Теперь уже сюжет ничего не решал, а решала удача. Я, молясь, что ничего себе не сломала и могу еще быстро двигаться, поднялась на ноги и, хромая, двинулась к палочке.

— Не смей! Не смей! Она моя! Моя! — завизжала Элла и, как разъяренная фурия, помчалась мне наперерез.

До цели мы добрались почти одновременно. Но, к счастью, роль милой сестренки действительно осталась в прошлом. Элла потянулась к палочке, ну а я, не стесняясь, резко развернулась и с силой ударила кулаком в ее солнечное сплетение. Некрасивый, грубый и гадкий удар. Но мне было плевать.

Элла, не ожидавшая такого, охнула и упустила решающий момент, когда я схватила волшебную палочку. Та сразу завибрировала от скрываемой внутри мощи, подстраиваясь под новую хозяйку, читая ее мысли и угадывая, что она собирается сделать.

Лицо Эллы вытянулось от удивления и ужаса, а глаза заметались, выдавая то, как она мучительно ищет нужные слова, чтобы защитить себя… Возможно, она бы их и нашла, только вот я не тратила время на разговоры или зрелища.

— Биббиди-Боббиди-Бу.

Я искренне желала ее уничтожить, и в намерениях моих была сплошная тьма без единого просвета. Увы, на пощаду в сказках способен только герой, а не злодей. А мне судьбой предначертано быть злодейкой.

Золушка, громко вздохнув в последний раз, взорвалась мыльными пузырями и, как только последний из них лопнул, навсегда сгинула из этого мира.

Я ничего не почувствовала, кроме беспробудного опустошения.

Но вскоре сквозь глухую пустоту, по-матерински обнявшую меня, пробился жгучий страх. Как будто кто-то переключил переходник, возвращая часть эмоций.

Дракона нигде не было видно. Экскалибур валялся на полу, все еще горделиво блестя, будто сразил настоящее чудовище и всех спас, а не отнял жизнь у колдуна, который стоил всех рыцарей и героев этого чертового мира.

Румпельштильцхен лежал, как разбившийся о землю сокол, раскинув руки и чуть приоткрыв полные губы. Я, из-за боли почти не наступая на правую ногу, дошла до него, взяла за руку, чтобы проверить пульс… как будто не было этой смертельной раны на груди, этого бескровного лица, этой холодной кожи… как будто была надежда.

— Биббиди-Боббиди-Бу, — я направила палочку на него, всем сердцем желая оживить.

Но волшебная палочка не влияла на великого и ужасного Румпельштильцхена, которого и убить-то мог лишь тот, кого он любил.

Лучше бы не любил. Я сейчас бы все отдала за то, чтобы он меня не любил.

— Нет… нет.

Рана не затягивалась, дыхания не было.

— Анастасия, — окликнул меня Эрик, он остановился в нескольких шагах, не осмеливаясь подходить ближе. — Мне очень жаль.

Его звала Ариэль, которая ползла к нам, опираясь на локти, но принц, не обращая внимания на нее, стоял рядом со мной с этим жалостливым выражением на лице — с таким обычно пытаются подобрать нужные слова, когда никакие слова уже не помогут.

— Ты пришел в себя? — глухо спросила я, припоминая, как недавно он застыл безвольным солдатиком под боком у Золушки.

— Если убить того, кто наложил чары, они развеются, — пояснил Эрик и чуть робко добавил, — ты победила Эллу и освободила меня. Снова…

Я помотала головой, отгоняя истерику.

— Как ему помочь? Должен же быть способ?

Волшебный цветок, заклинание, дьявол, которому можно продать душу? Да все, что угодно. В сказке ведь часто герой воскресает удивительным способом. Ну⁈

— Мне жаль, — хмуро сказал Эрик, — но он уже мертв.

Я снова подняла волшебную палочку и начала повторять заклинание. Дерево нагрелось в ладони, дымилось и обжигало кожу, но рука онемела раньше, чем я поддалась боли.

— Анастасия, перестань. — Эрик попытался остановить меня, но я вырвалась. — Ты губишь себя. Пожалуйста…

— Не трогай меня! — закричала я, но все-таки выпустила из рук палочку, которая была бесполезной, и, прижимая к себе кровоточащий кулак, разревелась. — Спаси его. Кто-нибудь, ну кто-нибудь… Это я должна была погибнуть, не он.

Эрик скривился, словно последние слова причинили ему настоящие страдания.

— Он даже не заслуживает, чтобы ты по нему так убивалась. Это Румпельштильцхен, который сам сгубил сотни жизней, а потому, как никто другой, должен получить по заслугам. Сегодня свой конец встретили два злодея.

Хорошо, что палочки больше не было в моих руках, иначе случилось бы непоправимое.

— Вставай, — он протянул руку и ласково-ласково заговорил, — сейчас мы обработаем твои раны, станет легче, обещаю. И теперь у тебя есть магия, если будет совсем невмоготу, сможешь заставить себя забыть обо всем.

— Замолчи! — закричала я.

Голос Эрика был смертоноснее Экскалибура, я больше не могла его слушать.

— Я любила его, я любила… Слышишь⁈ — я наклонилась к лицу Рупельштильцхена, такому спокойному и нежному, будто он спал. — Я люблю тебя, и ты не можешь меня здесь бросить. Ты ведь обещал, что все будет хорошо!

Сказка по своей природе всегда стремится к счастливому финалу, ведь так? Это её обязанность. Так пусть она и вернет мне Румпеля, заставив поверить в чудеса и в великую силу любви…

Я, уцепившись за эту безумную мысль, приникла к холодным губам. Поцелуй истинной любви… Кажется, в детстве мне нравились истории, в которых любовь побеждает смерть одним лишь поцелуем. Только в реальности в этом не было ничего увлекательного или романтичного, только отчаяние вперемешку с надеждой.

— Я люблю тебя, — выдохнула я, — ты мне нужен, ты мне очень-очень нужен.

Но, видимо, любви моей было достаточно лишь для того, чтобы убить, и недостаточно, чтобы вернуть к жизни, потому что сердце Румпельштильцхена по-прежнему оставалось тихим.

Здоровой рукой я снова сжала волшебную палочку. Хватит ли ее возможностей на то, чтобы повернуть время вспять и все исправить? Или все предрешено? И сколько бы я ни пыталась, финал не изменить?

— Биббиди-Боббиди-Бу!

Но ничего не произошло, палочка лишь накалилась и сочувственно затрещала.

Ариэль, тоже наблюдая за мной, догадалась:

— Прошлое нельзя изменить, время не терпит никаких вмешательств. Мне очень жаль.

— Анастасия, — Эрик помог мне подняться, придерживая за плечи. Я не сопротивлялась. — Ты сделала все, что могла. Ты ни в чем не виновата. — потом он порывисто обнял меня, прижав к груди.

Я начала задыхаться то ли от сочувствия Эрика и его тепла, то ли от душащих слез, но не сделала и попытки отстраниться, будто наказывая себя, желая задохнуться.

Ариэль опустила голову, чтобы не смотреть на нас. А Эрик даже не задумывался, что может причинять ей боль, когда успокаивающе гладил по спине другую, когда смотрел на эту другую так, словно никто больше не имел значения.

Неправильная сказка с неправильным прекрасным принцем и неправильной Золушкой.

— Пойдем, — Эрик, коснувшись спины, направил меня к разрушенному выходу, — я помогу тебе дойти, обопрись на меня.

Я погрузилась куда-то на дно, абстрагируясь от внешнего мира и теряя интерес к собственному телу. Неважно, куда его ведут, что с ним делают, потому что смысла уже ни в чем не было. Наверное, только ощутимо дрожащая палочка в руке не давала потерять сознание.

— Все закончилось, я никогда больше не позволю никаким ужасам случиться, — шептал Эрик, — в моем королевстве ты будешь жить так, как захочешь.

Как захочу? Смешно. Сказка доказала, что желания мои не исполняет. Наверное, так и становятся настоящими злодеями, потому что я собиралась потопить этот мир в хаосе за то, что он со мной сделал.

— Я тебе всем обязан, — сказал Эрик в который раз, — поэтому позволь мне позаботиться о тебе, хорошо?

С моих губ чуть не сорвалась грубость, но другой голос, хриплый, насмешливый и злой, опередил:

— Значит, не успело мое тело остыть, как тебя уже начали утешать? Постыдились бы.

Мы с Эриком синхронно развернулись, а Ариэль сдавленно вскрикнула. Румпельштильцхен, все еще бледный, но живой, привычно усмехался, несмотря на открытую рану, быстро зарастающую на его теле.

А я будто бы стремительно вынырнула на поверхность, оттолкнувшись от дна, и вдохнула. Даже краски вокруг обрели яркость. Все обострилось: зрение, слух…

Боль от ожогов и ушибов тоже вспыхнула, но это справедливая цена за вернувшуюся жизнь.

Эрик побеждено отстранился, отпуская меня, и я побежала к тому, кого любила всем своим черствым, несказочным сердцем. Румпельштильцхен развел руки, приглашая меня, плачущую, смеющуюся и совершенно безумную, к себе в объятия.

Я схватила его за плечи, вдохнула запах, провела рукой по волосам, все еще не веря. Румпель сам оглядывал меня с жадностью, словно не видел сотни лет.

— Я люблю тебя. — теперь эти слова он наконец услышал.

— Конечно, я не против умереть, чтобы заполучить твое признание, но, надеюсь, в будущем моя смерть не будет обязательным условием? Мне больше нравится жить без перерывов, знаешь ли. — засмеялся Румпель, но глаза его сверкнули настоящим счастьем. — Я тоже тебя люблю, моя прекрасная злодейка-спасительница.

— Ты напугал меня, — прошептала я.

— Прости.

Он накрыл мои губы своими, и столько нежности, откровенного желания и чувственности было в этом поцелуе, что все оставшиеся тени исчезли и осталось только одно, сильное и головокружительное чувство.

Румпель никогда еще так меня не целовал, не прижимался, не проводил носом по щекам, когда отстранялся, чтобы перевести дыхание, будто между нами рухнула преграда… Будто он позволил себе открыться. А, может, тем, кто открыл дверь, была я.

Нас прервал шум. Я оглянулась, замечая, что Эрик пытался поднять Ариэль, но ее хвост был слишком тяжелым и при каждом неудачном движении громко бил по полу.

— Ой, совсем забыла, — спохватилась я. — Биббиди-Боббиди-Бу.

Хвост мигом превратился в ноги. Ариэль благодарно улыбнулась, поднимаясь и поправляя платье.

— Не хочу тебя утруждать, но не могла бы ты и завалы убрать? Слуги самостоятельно еще долго будут нас освобождать. — Эрик обратился ко мне, при этом стараясь смотреть в любую, только не в нашу сторону.

И тут только я услышала, как за грудами мусора копошились люди и как пыталась прорваться к нам стража.

— И что бы они без нас делали? — хмыкнул Румпель и взмахнул рукой.

Тронный зал вмиг преобразился и вернул свой прежний облик. Только Экскалибур остался независимо лежать на полу, игнорируя магию колдуна. Ошарашенные слуги ввалились в помещение, растерянно воззрились на Эрик и испуганно — на Румпельштильцхена.

— Благодарю. — отрывисто сказал принц, по-прежнему на нас не глядя.

Но вместе со стражей в зал ворвалась и… Фея-крестная. Собственной персоной. Живая и разъяренная.

И, конечно, нацелилась она сразу на меня. Точнее на палочку, которая все еще оставалась в моей руке. Я сразу же завела руку за спину и процедила, с вызовом глядя на ведьму.

— Ты ее не получишь.

Наверное, стоило на нее наложить проклятие за все, через что она заставляла проходить своих жертв, за злодеяния, за жестокость. Эта ведьма заслужила кару.

Но если я начну пользоваться магией палочки, накладывать проклятия, то… Во что это меня превратит? Власть и могущество опьяняли, а злодейская сущность во мне все больше расцветала.

Хватит. Хватит магии.

Фея-крестная остановилась напротив меня и недобро прищурилась:

— Думаешь, у меня не получится ее вернуть? Отдай сейчас же!

— Ну уж нет.

— НЕТ!

Я взяла палочку за два конца и с легкостью переломила ее. Это произошло в одном импульсе — точно так же, как когда я разожгла огонь в лесу Злой королевы, или когда отрезала волосы Рапунцель, или когда отдала голос Русалочке. Решение показалось правильным. Но всего лишь на мгновение.

Палочка хрустнула, а вместе с ней вздрогнул и сказочный мир — он словно очнулся и начал отряхиваться, как мокрый пес, сбрасывая с себя паутину старых заклинаний. Избавляясь от всего, что было навязано чужой волей… От власти сюжета, от чар волшебной палочки и от всего инородного — в том числе и от меня.

Я поняла, что в этот раз совершила ошибку.