В разводе. Бывшие любимые

Глава 11

Я оторопела, приоткрыла рот, тяжело вздохнула.

— Мам, ты о чем сейчас?

Моя мать была в вопросе нашего развода более консервативна и менее требовательна. Моей матери было достаточно того, что он какую-то девку сажал к себе в машину, ласково приобнимал её за плечико. И потом увозил в дали дальние. Моя мать в этом плане была намного более сдержанной, её интересовало только, голодаем ли мы, есть ли на что жить. И как оценки у девочек.

Моя мать осталась непредвзятой в вопросе нашего развода, потому что, как любая мать, она не хотела своей дочери чего-то плохого.

Я была ей за это благодарна.

Но свекровь у меня работала и за мою маму, и за себя.

— Я о том, Вика, хватит, поигрались в развод на полгода и достаточно, собираемся и восстанавливаем семью.

— Мам, не нужны твои многоходовки. Пожалуйста, я тебя прошу. Не надо ему говорить, что я готова его принять. Не надо мне говорить о том, что он готов прийти. Я тебя умоляю. Пойми, пожалуйста, если бы у нас все было хорошо, мы бы не разошлись.

— Господи, Вика, ну что ты наивная-то как не знаю кто. Ну, мужик, ну, захотелось ему свежего мяса. Ну что теперь с ума сходить из-за этого?

— Мам, как бы ты отреагировала, если бы папа себе такое позволил?

— Прибила бы, потом воскресила и заставила обратно жить в браке, ещё чего не хватало. Ты, значит, с ним по съёмным квартирам моталась, детей от него рожала. А сейчас все достанется какой-то молодой дурёхе. Нет, Вика, так дело не пойдёт. Реши, пожалуйста, этот вопрос, я тебя умоляю!

Свекровь бросила трубку, а я зажала пальцами глаза, казалось, как будто бы в них песок, и периодически меня ещё куда-то в зад тыкали током.

Не успела я перевести дыхание, как на экране мобильного высветился номер администратора кофейни на Пушкина.

— Алло, да, — нервно отозвалась я и прикусила губу.

— Виктория Андреевна, Виктория Андреевна, вы приедьте, пожалуйста…

— Что случилось?— Нахмурилась я, медленно вставая из-за стола.

— Знаете, тут мужчина какой-то приехал, ходит, снимает все помещение, на вопросы на мои не отвечает, я ничего по факту сделать не могу, он с кем-то созванивается, говорит о каких-то стоимостях. Меня это очень сильно пугает.

— Вызови охрану, у тебя тревожная кнопка под столом.

— Он ничего не делает. — Вздохнула администратор так протяжно, как будто бы я её на эшафот отправляла.

— Господи, да твою ж то мать, что ж происходит, — нервно выдала я и бросила трубку, вышла из кабинета и быстро пошла в сторону коридора.

— Виктория Андреевна! — Раздалось сбоку от зала, няня вышла из кладовой, держа в руках банку с печеньем бискотти. — Что-нибудь на ужин готовить?— Спросила няня, но я только покачала головой.

— Не знаю. Сами решите, пожалуйста, Вероника приедет чуть позже. Хорошо?

— Хорошо, не переживайте, у нас ещё сегодня со Стешей выход в парк. Там приехал батутный центр.

— Хорошо, хорошо, — отозвалась я нервно и, впрыгнув в балетки, подхватила сумку и вышла за дверь.

Почему все происходит всегда в один момент? Почему нельзя как-то вселенскую жопу разделить на сектора, что ли, и подбрасывать её мне кусками? Нет, она если наступает, то наступает по всем фронтам.

Я не знаю, каким образом я доехала до кофейни и никого не сшибла, сама не разбилась и к чёртовой матери не застряла нигде в пробке, но когда я оказалась на парковке, у меня адреналин бил по мозгам с такой силой, что я с трудом языком могла поворачивать, плюс головная боль вместо того, чтобы после таблетки сойти на нет, только сильнее и сильнее продолжала нагнетаться.

Я вдруг поняла, что я даже зайти не смогу в кофейню так, чтобы по мне не было видно, что меня сегодня жизнь покидала, как не знай кого.

Слезы жгли глаза, и мне думалось, что все это какой-то просто набор из грёбаной фантасмагории.

Закрыв машину, я опёрлась о капот рукой и тяжело задышала, рассматривая свои балетки: бежевые, глянцевые, остроносые.

Выдохнув, я зашла в кофейню, и мне тут же наперерез шагнул высокий широкоплечий мужчина.

— Здравствуйте, я так понимаю, вы Виктория Андреевна?

— Добрый день, — выдохнула я, рассматривая незнакомца: высокий, широкоплечий, чёрная рубашка, чёрные брюки, ремень с тяжёлой пряжкой, которая демонстративно подчёркивала область паха, зачёсанные назад, уложенные гелем волосы тёмные, что смоль, глаза пронзительно синие такие, что природе не встречался такой цвет чистой лазури, на губах паскудная ухмылка.

Слишком паскудная, которая так и шептала о том, что я знаю, что я хорош. Я знаю, что бабы от меня текут, и я этим пользуюсь. Вот такой вот я гандон, такой вот я мудак.

— Демид Покровский, — очаровательно улыбнувшись и показав белые идеальные зубы, произнёс мужчина и протянул мне ладонь.

— Не знаю ещё приятно познакомиться или как. — Произнесла я нервно, и это было явно не от хорошего воспитания, но Покровский усмехнулся и провёл мизинцем по нижней губе, словно бы стирая неуместную улыбку.

— Ну, сейчас и решим, хорошее это знакомство или как?

— Кто вы?

— Владелец сети агентств по недвижимости, вы так настоятельно и тщательно отвергали всех моих сотрудников, что мне показалось, стоит самому приехать и взглянуть на женщину, которая отказывается от предложений столь щедрых. Предложений, которые я делаю крайне редко… — на последней фразе, его голос стал ниже, и он слегка наклонился ко мне. А меня обдало его ароматом туалетной воды: лемонграсс и очень много морских нот, как будто бы я в один момент оказалась на палубе яхты.

— Я не понимаю, чего вы хотите.

— У меня есть клиент, очень статусный клиент. У вас есть помещение в аренде на главной улице города, в трех минутах от центральной площади. Мы сможем договориться.

Я качнула головой.

Нет, и дело было не в пресловутом желании повредничать, я просто не понимала, почему я должна до конца срока аренды, ещё который длился полтора года, что-то менять в своём бизнесе. В эту точку было вложено очень много рекламных кампаний. Кофейня в самом центре была почти основной, здесь была большая проходимость студентов, здесь был бизнес центр города. Поэтому у нас в дни, когда бизнес центр города кишел народом, выручка иногда была просто запредельной. У меня вся сеть иногда столько не выдавала за день, сколько отдавала мне эта кофейня на Пушкина.

Я сделала шаг в сторону и небрежно бросила.

— Не надо никаких предложений, я все равно откажусь, — быстрым шагом я двинулась в сторону своего кабинета и, почти дойдя, обернулась. — Вы можете быть свободны, Демид, — произнесла я и, зайдя внутрь, тяжело вздохнула.

Дело яйца выеденного не стоило, я неслась через полгорода для того, чтобы произнести эти несколько фраз, но в следующий момент дверь толкнула меня в спину, и я, нахмурив брови, обернулась.

Демид стоял на пороге и, вскинув левую бровь, сканировал меня тяжёлым взглядом.

— Виктория Андреевна, вот у нас есть такая непростая ситуация. Это помещение и ещё три, которые находятся слева от вас, то есть, считайте, весь этаж необходим моему клиенту. Я предлагаю договориться вам со мной полюбовно, вы уступаете нам право аренды, я вам нахожу место, которое не будет ни капельки проигрывать нынешнему.

— Найдите такое место своему клиенту, — произнесла я сдержанно и в меру воспитанно. Но Демид покачал головой и усмехнулся.

— Виктория Андреевна, есть другой способ, минуя вас, я иду к вашему арендодателю, у вас срок аренды остался полтора года? А за это время вы выплатите порядка полутора миллионов. Чуть-чуть, плюс минус больше, может быть, около двух с половиной. Мне кажется, так. Но когда я окажусь у вашего арендодателя, я уже буду точно знать, сколько стоит здесь ваша аренда, и я предложу ему сумму в три раза больше. И он вас сам выселит. При этом вы не получите ни другого помещения, ни неустойки, которую я готов заплатить вам.

Я сделала несколько шагов вглубь кабинета, упала на кресло. Закинула ногу на ногу и, оперевшись о стол локтями, долго буравила Демида взглядом.

Мне не подходил ни тот, ни другой вариант.

Я понимала, что, если будет даже помещение, не уступающее нынешнему, я все равно с него столько иметь не буду. Если бы у меня была возможность переехать и иметь столько же, я бы не раздумывала, но этой возможности у меня не будет. Я потеряю в деньгах.

Демид, ничего не получив от меня в ответ, усмехнулся, зашёл внутрь и, побарабанив пальцами по столу, медленно сел напротив. Он, словно как большой кошак, тянулся, показывал свою пластику, свою мускулатуру и чёрная одежда, которая только подчёркивала это, все, играла ему на пользу, если бы я не была разведёнкой.

— Демид, вы понимаете, что ваше поведение больше смахивает не на деловые переговоры, а на рейдерский захват?

— Виктория Андреевна, какой рейдерский захват? Мы с вами взрослые люди, мы с вами живём в двадцать первом веке. Я предлагаю вам взаимовыгодную сделку.

— То есть вы мне хотите сказать, что вы снимите помещение, условно говоря, напротив моего за эту же стоимость, плюс компенсируете расходы на оборудование и так далее?

По глазам Демида я поняла, что нифига, а на лице его пробежала тень.

Я тяжело вздохнула, встала, обошла стол и остановилась возле, сложила руки на груди.

— Знаете что, Демид…

Я не успела ничего договорить, потому что дверь кабинета распахнулась и на пороге застыл Олег.

От увиденного он оскалился и выдохнул:

— Неужели помешал?