В разводе. Бывшие любимые

Глава 46

Олег

Вика сидела, как мокрый воробушек, укутанный полотенцем на краю стола.

Только тонкие изящные щиколотки выглядывали из под ткани. И нос красный, натёртый.

— А потом ты опять захочешь поводков, ошейников, и плёток.

Я усмехнулся, развернулся к варочной панели. И снял турку с огня. Налил в чашку кофе, добавил коньяка.

—Да, захочу, может, не через год, не через полтора. Но знаешь, это дерьмо мы прошли, и прислать тебе подарок из сексшопа будет намного проще. Ты же сразу поймёшь, о чем я.

—Ты бросил кольцо… — Тихо произнесла она, и я мотнул головой.

— Я его не бросал, я отдавал его тебе.

— Ты бросил кольцо, — надавила Вика. И я, развернувшись, протянул ей чашку с кофе и коньяком.

— Я отдал его тебе, а ты брать не захотела.

Вика выпутала руку из-под полотенца и потянулась за чашкой.

— Ты предал, ты ушёл, — схватив чашку, произнесла жена. И снова губы дрогнули.

— А ты бы поверила?— Спросил я напрямую. — Ты бы поверила, если бы я тебе все тогда рассказал, все тогда объяснил? Нет, результат был бы один и тот же, мы бы развелись.

Вика отвела глаза.

— Ну почему ты молчишь? Ты мне не поверила бы. Ты мне сейчас не веришь. У всего в этом мире есть причины.

Говорить было тяжело, я вообще не был тем человеком, с которым легко было общаться на тему чувств.

Я даже когда Вику замуж позвал сделал это максимально в своём стиле. Ты будешь моей женой, и не с вопросом, я констатировал факт.

А здесь прийти и все вывалить…

Я себя дебилом чувствовал.

Причём таким, что ещё поискать вот второго такого, который так обляпается.

— Да, поэтому, конечно, проще разрушить семью.

На этот раз я прикрыл глаза, вздохнул.

— Я не хотел ничего рушить. Возможно, сложись ситуация как-то иначе, может быть, если бы это не было на дрожжах моего недовольства, не было на том, что я постоянно находился в раздражении лютом от того, что я потерял что-то своё, родное, безумно любимое, приятное и привычное. Если бы я этого не ощущал, может быть, было бы проще сказать: Вик, тут такое дело, давай я тебя как-нибудь приглашу на перфоманс своеобразный. Может быть, было бы и проще, но в тот момент я все воспринимал в штыки, чтобы ты не говорила, чтобы ты не делала. Я все воспринимал в штыки. Я даже когда тебе предлагал помощь, а ты отказывалась, я это воспринимал как плевок в душу, потому что я понимал, что я это сделаю намного быстрее, и у тебя будет время для меня. И я чувствовал, что ты этого времени не хочешь.

— Я не знаю, что тебе сказать. — Честно выдала Вика, допила кофе. И поставила кружку рядом с собой на стол. — Когда я могу уехать к детям?

— Никогда. — Едко произнёс я, потому что когда уже все обнародовалось, когда уже смысла бояться за чью-то хрупкую организацию душевную не было, я не собирался все разложить на пути и оставить. Я был сейчас в состоянии дурака фаталиста, которому терять больше нечего.

Я все и так потерял.

— Мама твоя приехала. С детьми посидит. Моя в больницу легла. — Бросил я отрывисто. — Покровского мордой по полу повозили. Бухгалтера твоего проверил…

— А девку свою? — хищно произнесла Вика, глядя на меня исподлобья.

Я покачал головой.

С Норой я разговаривал в самую первую очередь, ещё до Покровского. И она лепетала в трубку о том, что…

— Я ничего плохого не хотела, я столько раз с тобой виделась, я прекрасно знала, что ты не будешь со мной спать, потому что ты хочешь спать со своей женой. А я чаще вижу наоборот. — И голос у неё стал тихим.

— Зачем наручники?

— Когда я смотрела на тебя и понимала, что тебя коробит, то, что ты с женой чего-то не можешь обговорить, я понимала, что у неё тяжёлый характер, я понимала, что если я быстро её не привяжу к себе, она даже не станет со мной разговаривать.

— Привязала. Про заявление знаешь?

Нора тяжело запыхтела в трубку.

— Я ничего плохого не хотела, Олег. Я видела, как изменяли молодым жёнам, я видела, как бросали после тридцати лет брака. Не надо считать, что если девочка работает в сфере обслуживания, то у неё дерьмо перед глазами только. А ты не изменял. Я просто хотела помочь. Просто хотела все ей рассказать о том, что ничего у нас не было.

А я покачал головой.

И вот что с этой дурой надо было делать?

Вот что?

— За девку не беспокойся, она у Влада в надёжных руках, в ежовых рукавицах, можно сказать, — произнёс я вспоминая после действительно звонок Владу о том, что у него девочки нюх потеряли. И гнать бы их с работы за такую некомпетентность.

— Я все равно не буду тебе верить, — тихо произнесла Вика и сползла со стола, босыми ногами прошлёпала из кухни, и я, как привязанный, двинулся следом за ней.

— Вик… — позвал её.

— Не надо со мной разговаривать, Стрижницкий, не надо. — Обернувшись сказала, как плюнула супруга. Я тяжело вздохнул.

Она даже не понимала, что вот это все её набранное в сфере того, что она власть, она босс, вот это вот убивало наш брак, а не какая-то девчонка с поводками и ошейниками.

И даже глядя на то, что я все выдал, как оно было, Вика никак это не восприняла.

У меня внутри не могло родиться никакой надежды на то, что нам получится что-то изменить и исправить.

В её глазах стоял лёд и холод.

И как бы я не хотел, чтобы ситуация осталась такой, как сегодня днём, когда Вика отчаянно нуждалась во мне, я не мог ничего изменить.

Вике не нужна была ни моя забота, ни моя опека.

А это означало одно.

Спустя десять минут Вика вышла из спальни в платье с зачесанными назад волосами.

— Я уезжаю. — Бросила она холодно.

Именно это и означало.

Она уезжала, уходила.

Оставляла.

Я ей был не нужен.