В разводе. Бывшие любимые

Глава 44

Олег

Утром в офисе Покровского было не продохнуть. Народ, мужики в масках, и я сидел за его рабочим столом, а он лежал мордой в пол. Сверху на него навалился рослый омоновец. И не давал даже слово вставить, а я сидел, перебирал документы.

Вздохнув, я поднял глаза на руководителя операции и пожал плечами.

— Ну, с документами сами разберётесь. Уверен, тут для службы экономической безопасности много есть моментов, которые стоит прояснить. Только я вот без образования уже пять косяков нашёл.

— Вы абсолютно правы. — Сказал серьёзный неулыбчивый мужик, стоявший возле дверей. Омоновец хмыкнул. Слез с Покровского, и тот, метнувшись на ноги, дёрнулся ко мне. А я разрешил приблизиться. Схватил его за галстук и притянул к себе.

— Ты что же, мальчик, думал, что нефтяник со связями и просто так спустит на тормозах, что ты жену его обидел.

— Это коммерческое предложение. — Выдохнул Покровский, но я покачал головой.

— Неь, это называется рейдерский захват, а ты знаешь, что я с такими делал в своей молодости?

У Покровского дрогнула губа, ещё не вырос для того, чтобы со мной тягаться, я за свою работу столько раз в разных задницах побывал, что не хватит пальцев на руках, чтобы перечислить. И вполне логично, что я как человек нервный всегда имел связи с органам.

В моём деле нельзя иначе, нефтеперевозки, нефтяное оборудование это не та сфера, которая остаётся бесконтрольной, я всегда сотрудничал и с государством, и со многими его отраслями. И поэтому найти нужный номерок генерала в течение нескольких часов мне не составило труда.

Как говорится у нас, был бы человек, а статья найдётся в любом случае.

— Слушай сюда, если это твоя самодеятельность с тем, что тебе нужно было помещение моей жены, то хорошо, я, может быть, закрою на это глаза после того, как тебя потаскают по всем кругам бюрократического ада. Но если это инициатива твоего клиента, ты лучше сразу скажи. Чтобы его тоже по головке погладили.

— Я ничего противозаконного не сделал, — дёрнулся Покровский от меня, и я разжал пальцы.

— Мне это не важно, факт остаётся фактом. Моя жена расстроилась, моя жена расплакалась, а я не люблю, когда в сахарный бизнес моей жены вмешиваются дядьки из девяностых, понимаешь?

Покровский оскалился.

А я, хлопнув ладонью по папке с документами, которая лежала у него на столе, добавил.

— Просто другим дядькам из девяностых такое тоже не нравится. Так что ты сиди здесь, бумажечки свои перебирай. А про помещение на Пушкина лучше забудь, а ещё лучше в страшном сне его видь.

Выйдя из офиса Покровского, я вытащил мобильник и увидел сообщение от водителя, что доставка осуществлена.

Прыгнув в машину, я набрал генерала, рассыпался в благодарностях за быстрое содействие, за понимание. И за красивый авангардный спектакль ОМОНа. Можно было, конечно, все по-тихому сделать, но я был так зол...

Вика, бедная, пыхтела, пыталась все сама вытянуть. И правильно, что все высказала, и правильно, потому что я в этой семье злой большой дядька.

Маленькая фея ванили должна улыбаться.

Вырулив на проспект, я направился в квартиру, где жила Вика с детьми, и поднявшись на этаж, выдохнул:

— Теща любимая, здравствуй, — произнёс я нараспев, заходя в квартиру.

Теща сидела, надувшись, как мышь на крупу.

— Знаешь что? Тамбовский волк тебе тёща, — произнесла она зло и нервно, но я покачал головой.

— Мама, любимая, дорогая, ты же знаешь, я в крайнем случае обращаюсь к тебе, сейчас крайний случай. Моя мать сегодня ложится в кардиоцентр. Вика пока занята…

— Чем это ты таким занял мою дочь, что надо было выдёргивать меня?

— Ну, за столько времени без мужа дел навалилось много, надо сейчас мне это все разгребать, а ты поживи пока здесь, за детьми присмотри, у тебя няня остаётся, водитель остаётся, все, что тебе нужно, это, чтобы соблюдался порядок.

— Ах ты, кобелина проклятая, знала бы, бежала бы через всю улицу, чтоб только тебя сумкой огреть, — произнесла тёща, и я, приблизившись, обнял её. Она упёрлась. Ударила меня по руке, но я тихо протянул.

— И я тоже рад тебя видеть, мама, очень рад, но сейчас мне нужна твоя помощь. Давай. Помнишь, как в прошлый раз когда выкидыш был, вот мне сейчас такая же помощь нужна. Не откажи.

У тёщи задрожали губы, она ещё раз хлопнула меня по руке.

— Ирод ты! Ни в Бога, ни в дьявола не веришь!

— Верю, — согласился я. И в этот момент из спальни выбежала Стеша. Я поднял её на руки, поцеловал, она стала лепетать о том, что хочет увидеться с мамой. Я заметил. — Мама устала, маме надо отдохнуть, несколько дней вы поживёте с бабушкой. Все хорошо.

Стеша нахмурилась, надула губки.

— Не разочаровывай меня, кнопка. Ничего страшного не случилось. Маме просто очень надо отдохнуть, маме очень надо много времени поспать…

— Но она же потом приедет…

— Стеш... Ну ты чего, — усмехнулся я и покачал головой, — конечно, это же мама любимая. Единственная.

Из спальни вылетела Вероника.

— Знаешь что, ты мне здесь дедовщину не устраивай, — фыркнула она, заводясь с полпинка.

— Знаешь что, лапуль, я здесь власть. Все, отпуск отменяется. Трусики, бусики готовь на август, всей семьёй полетим на Санторини. Так что уж нормально подготовься..,

— Ты вмешиваешься в мою жизнь!

— Я сказал, путёвку куплю, потом передумал. Это не вмешательство в твою жизнь, Вероника, это здравый смысл. Так что я не мама, со мной не надо права качать. Как я сказал, так и будет. Захочешь мне сейчас палки в колеса вставлять, напомню! У нас есть чудесный закрытый пансион девичий под Питером. У меня уже даже есть реквизиты для оплаты. Как ты думаешь, ты оттуда выйдешь достаточно квалифицированным специалистом?

Вероника надула щеки, резко развернулась и скрылась в своей спальне.

Денис, который сидел, работал в кухне, поднял на меня глаза и покачал головой.

— И, кстати, Ден, Давай ты как-то будешь менее активную взрослую жизнь вести, хотя бы не появляйся у дяди Владика в клубе. А то очень неудобно.

Да, к Денису у меня претензий не было, но намекнуть стоило.

Поцеловав младшую дочку в щеку, поблагодарив тёщу, я вышел из квартиры и тут же завибрировал мобильник.

— Знаешь что, Олежа! — с вызовом начала мать.

— Знаю, ты ложишься в кардиоцентр, пока полностью обследование не будет у меня на руках, пока полностью я не буду уверен в том, что с тобой ничего не произойдёт, ты оттуда не выйдешь. Хватит играть на нервах, хватит ставить в неприличную позу Вику. Она тебя любит, поэтому слово тебе не может против сказать. И я тебя люблю. Но, в отличие от неё, у меня есть яйца. Поэтому как я сказал, так и будет, мама, я не собираюсь терпеть выходки и потом ещё за это огребать. Вопрос стоит жизни, поэтому лишнее мне здесь не нужно…

Мать разразилась такой обвинительной речью, что я только выдохнул.

Сев в машину, я набрал Алёну и бросил коротко:

— Предложение неактуально, дом снимается с продажи..,

— Но Олег, — заикнулась Алёна.

— Комиссию твою я тебе выплачу. На этом все, дом снимается с продажи, — развернув машину, в главную кофейню на Пушкина, я крепко задумался…

Бухгалтерия, бухгалтерия…

Вика плохо общается с цифрами. И каждый раз бухгалтерские отчёты вызывают у неё лютый ужас и трепет.

Появившись на пороге кофейни, я обвёл взглядом весь персонал и заметил:

— Через десять минут в моём кабинете.

Девочки забегали, мальчики занервничали, а когда весь коллектив стоял у меня перед глазами, я произнёс.

— С этих пор у нас существует регламент, согласно которому у вас есть должностные инструкции. С регламентом сможете ознакомиться в общем чате. Я его сейчас туда повешу. Изменений в работе никаких не наступает, за исключением того, что теперь все чаще и чаще я буду видеться с вами, надеюсь на ваше понимание и хорошую слаженную работу.

Распустив работников, я позвонил бухгалтеру Вике и задал несколько вопросов.

— Все декларации прислать мне на почту.

Декларации прислали буквально через десять минут. Я быстро прощёлкал все чеки, свёл доход, расход. Потому что очень давно и много этим занимался. Не нашёл никаких косяков, но все равно отправил документы своему бухгалтеру на всякий случай. А сейчас выставил счёт на оплату через налоговую.

Вика из последних сил старалась быть сильной. А я не замечал, сколько она тратит на это себя, и вполне логично, что ни на что другое у неё уже не хватало энергии.

Ближе к концу дня я вернулся в квартиру на Пархоменко.

Мне казалось, что Вика, как лежала в постели, свернувшись клубком, так и не двигалась.

— Чего ты хочешь? — Тихо спросила она, когда я зашёл в спальню и откинул одеяло.

— Любить тебя.