В самом Сердце Стужи. Том II

Глава 13 Эрен

— Как их заставить взять деньги?

Муж застал меня врасплох. Вот, мы сидим и спокойно ужинаем, а вот, барон задает странные вопросы.

— Какие деньги? — уточнила я.

— Я обошел всех главных мастеровых Херцкальта. Даже к портным и трактирщикам зашел, — раздраженно проговорил мой супруг. — И всем как одному не нужны мои деньги, хотя я явно вижу, что финансы на развитие дела им бы пригодились. Эти люди мне совершенно не доверяют.

Он был на самом деле огорчен. Когда Виктор Гросс провернул выкуп имущества Легера, его губы нет-нет, но растягивались в довольной улыбке, а черные глаза блестели от азарта. Сейчас же он выглядел тревожно и даже как-то потеряно. Видимо, мой супруг рассчитывал на совершенно другой прием. И пребывал в подобном мрачном расположении духа он уже вторую неделю.

— Может, им просто не нужны ваши деньги, милорд? — спросила я. — Херцкальт если и торгует с соседями, то это старые и постоянные заказы. Потребности горожан также известны. Единственное изменение в городе, это приход трех десятков дружинников вместе с вами. Но эти люди находятся на вашем обеспечении. Так отчего же кузнецу или гончару желать расширять свои мастерские?

Почему-то при упоминании гончаров барон сделался еще мрачнее, а мне не оставалось ничего, кроме как перевести взгляд с него на свою тарелку. Не стоит говорить лишнего мужчине, пусть сам расскажет, что у него происходит.

Я уже почти полностью освоилась со своей странной ролью то ли жены, то ли советника. Виктор все больше и больше беседовал со мной. Причем не праздно интересовался моим шитьем или детьми, коих у нас не было и пока даже не виделось на горизонте, что меня, несомненно, печалило, а о делах мужских. О том, где лучше заказать услуги каменщиков или, например, какую аренду выставить крестьянам и крепостным на землю в этом году. Как лучше брать с крепостных — оброком или барщиной, и если барщиной, то не слишком ли тяжкой будет задача по высечению новых полей. Стоял вопрос и выбора места для новой мельницы. Было три варианта, но у каждого из них были свои сильные и слабые стороны.

Виктор обсуждал со мной всё подряд. И не потому, что он был глуп и неспособен принять верное решение, а я умна и образована, а значит могла подсказать правильный путь. Нет, вовсе нет. Окончательные решения всегда были за бароном, и временами они были хоть и странными, но поразительно дальновидными. Он говорил со мной, потому что ему просто нужен был достойный собеседник. И, как мне казалось, он нашел его в моем лице. Ведь с тем же успехом он мог изливать душу о своих делах и проблемах Арчибальду или Грегору, но они в силу своего положения не могли ответить ему ничего, кроме обычного «именно так, милорд», при этом чуть склонив головы.

Насколько я знала, Арчибальд и вовсе был костным в плане мышления человеком. Он мыслил строгими и знакомыми категориями, не выходил за пределы дозволенного и четко следил за вверенными ему участками ответственности. Проявлял инициативу там, где она была необходима, бездействовал, когда от него ничего не ожидали. Он был идеальным управляющим и исполнителем, я понимала, почему именно Арчибальд занимал позицию первого заместителя в отряде и почему мой муж сделал его, по сути, старшим управляющим по наделу.

— Тут ты права, Эрен, — внезапно сказал мужчина, откладывая в сторону вилку. — Потребности давно известны.

— Если вы хотите, чтобы вам платили больше налогов, то нужно производить больше товаров, которые будут продавать не только в Херцкальте, но и в других городах. А для этого нужно договориться с нашими купцами или пригласить извне, чтобы они основали торговую гильдию города.

— Нет-нет-нет, — замахал рукой Виктор. — Это частичное решение проблемы. Как вы и сказали, большинство производств находится в состоянии баланса, наращиванием товарного объема мы ничего не добьемся, потому что люди неохотно тратят деньги. Тут нужно решать сразу две проблемы.

— Какие? — я также отложила приборы в сторону и стала внимательно слушать супруга.

Я уже такое видела, сейчас в голове этого мужчины происходит какой-то лихорадочный, практически мучительный процесс рождения мысли. Это отражалось на его лице, и я точно знала, что когда он закончит, то в очередной раз меня удивит. Точнее, раньше я удивлялась, сейчас же скорее с предвкушением ждала, что же на этот раз придумает загадочный Виктор Гросс.

— Первое, у людей должны быть деньги, чтобы их тратить, — Виктор начал водить пальцем по столу, будто бы делал невидимые записи, а его взгляд при этом был сосредоточен на какой-то невидимой точке. — Второе, нужны какие-то иные товары, которые пожелает приобрести каждый. Нужно создать спрос, а не давить на уже существующий. Потому что так мы просто создадим невостребованную товарную массу, которая ляжет на складах мертвым грузом. Так что вы правы, нужно пригласить купцов и форсировать открытие торговой гильдии в Херцкальте.

— Но вы же сказали, что это частичное решение, — удивилась я.

— Я не сказал, что конечной целью будет увеличение продаж существующих товаров. Но гильдия повысит благосостояние горожан. Ранее Херцкальт был изолирован, — ответил Виктор. — И нам нужны товары с высокой добавочной стоимостью.

— Простите, с чем? — переспросила я.

— Что выгоднее, продать телегу древесины-кругляка или сделать из нее бочки и продать уже бочки?

— Конечно же бочки, — без запинки ответила я.

— Ведь даже за вычетом стоимости работы мастера, обручей и прочих материалов, это принесет больше денег, так?

— Именно, — кивнула я головой.

— Вот эта разница в доходе между продажей кругляка и продажей бочек из этого кругляка за вычетом стоимости обручей и прочих материалов, и есть добавочная стоимость. Ее создал бондарь самим фактом работы по превращению древесины в бочку, — ответил Виктор. — Или вот фрамийская посуда, которую ты отложила, Эрен. Чем серебряная тарелка от фрамийский мастеров отличается от тех, с которых едим сейчас мы?

— Чеканкой, обработкой, редкостью… — стала перечислять я.

— Это и есть добавленная стоимость, в общих чертах, — подытожил мой муж.

— И что вы предлагаете?

— Нам нужно ее создать самостоятельно для уже существующих товаров, как-то их выделив на рынке, либо же предложить что-то совершенно новое. Возможно, как какую-то диковинку… Вы же упомянули редкость, ведь так? — начал рассуждать барон.

— Почему бы вам не начать продавать свои консервы? — внезапно предложила я. — Это редкий продукт. Можно назначить высокую цену и…

— Консервы были придуманы изначально для армии и снабжения, — перебил меня муж. — Кроме того, если на рынке появятся подделки, а они появятся, по стране прокатится волна смертей. А крайними останемся мы.

— Не останемся, если найдем исключительного продавца, — не унималась я. — Виктор, вы понимаете, сколько готова платить знать за обладание редкостью? Мой отец продавал целые деревни для того, чтобы купить для миледи Франчески ожерелье с редкими камнями, каких не было у жён соседних аристократов. И таких примеров уйма…

Консервированная каша барона Гросса была одной из самых удивительных вещей, которые я видела за последние несколько жизней. Нет, я, конечно же, наблюдала различные чудеса, которые именем Алдира творил тот же Петер, когда он стал главой Храма, но все чудо изобретения моего мужа заключалось в том, что бог тут был совершенно ни при чем.

Исключительно доступные любому человеку инструменты и использование принципов, которые мой муж называл «пастеризацией» и сравнивал с простым длительным кипячением. Кто бы мог подумать, что высокий жар вкупе с ограничением доступа воздуха в сосуд может творить с едой такие чудеса и сохранять ее пригодность в пищу на столь длительный срок? Именно это было самым удивительным.

— Эрен, — устало начал мой муж, — вспомни свою реакцию на мой продукт и то, как ты тряслась в ожидании смерти. Любой человек примет это за отраву или попытку убийства. Ты поверила в консервацию, только потому, что я сам съел этой каши, а потом объяснил тебе принцип, по которому убил внутри еды заразу.

— Так и другие поверят после демонстрации, — возразила я. — Всегда же можно сделать запас для показа покупателям и…

— А если нас обвинят в ереси? — спросил Виктор, поднимая от стола глаза и встречаясь со мной взглядом. — Если скажут, что это черная магия и еда проклята? А потом сделают пару фальшивок и отравят людей? Я планировал когда-нибудь продать эту технологию королевскому двору для снабжения войск. А так придется раскрывать секрет бесплатно, чтобы защититься от подобных обвинений. Мы потеряем наше преимущество. Выгоднее же продать секрет производства, чем пытаться втюхать пару горшочков скучающим богачам…

Вот тут мне нечего было ответить. Широкого опыта в торговле, кроме торговли свечами и вином — традиционным продуктами Храма — у меня не было. И сама идея такого вероломного хода со стороны будущих конкурентов мною даже не рассматривалась. Мой супруг же, внезапно, сейчас показывал хватку опытного дельца, который смотрит не только на ближайшую выгоду, но и просчитывает возможные риски. Но мысль о том, чтобы продать рецепт короне для снабжения войск? Не знаю, где мой муж вырос, но точно не в Халдоне. Ведь в этом королевстве каждый знал, что король Эдуард всегда получает желаемое. Поэтому мой отец так легко и отдал меня наемнику. Да, я была внебрачной дочерью, но признанной, и он мог подыскать мне партию получше или оставить при братьях, как было в мою жизнь экономкой. Но в этот раз события изменились, и графу Фиано пришлось подчиниться воле монарха.

— Виктор… — я заметила, что если обращаюсь к мужу по имени вместо «милорд», он слушает намного внимательнее и в целом становится мягче. Так что теперь я время от времени пользовалась этой уловкой, когда разговор становился, на мой взгляд, слишком острым или шел куда-то не туда, — у вас не было возможности поближе узнать высший свет Халдона, я это понимаю. Но сейчас попрошу просто поверить моим словам.

— Что такое? — удивился мой муж, который уже считал беседу завершенной и вернулся к недоеденному ужину.

— Вы никогда не сможете продать рецепт консервации королю Эдуарду, — серьезно сказала я, глядя прямо в черные глаза Виктора Гросса и наблюдая, как меняется его настроение от каждого последующего слова. — Точнее, он никогда вам не заплатит. Если ваши консервы так прекрасны для снабжения войск, как вы говорите, король просто силой заставит вас раскрыть ему рецепт. Во имя безопасности королевства.

Взгляд барона сначала расфокусировался, а после — моментально ожесточился. Я видела, как злость поднимается изнутри Виктора Гросса и мне даже стало страшно.

Никто не любит гонцов с дурными вестями, а я совершенно позабыла о всяких границах.

Стараясь не подавать вида, что испугалась, я быстро отвела взгляд от лица барона и, взявшись за приборы, вернулась к еде.

Барон же вскочил со своего места и стал ходить взад-вперед по комнате, тяжело топая сапогами по каменному полу. Каждый его шаг отдавался громом в моем сердце, а я только все больше и больше погружалась в невеселые думы о том, что только зря расстроила мужа. Нужно было подыскать другой момент или другой способ сообщить ему эти вести. Например, подговорить Грегора — умные жены часто доносили дурные вести именно таким способом. Просто чтобы избежать гнева супруга.

Или же он нашел в моих словах скрытое оскорбление? Как я сказала? «У вас не было возможности узнать высший свет», так? Всемогущий Алдир, я окончательно выжила из ума, девять перерождений не прошли бесследно для моего разума! Кто вообще в здравом уме бросается такими словами перед мужем, которому всего-то чуть более трех месяцев назад пожаловали титул⁈

Шаги за моей спиной замерли, а я почувствовала, как внимательный взгляд прожигает дыру прямо промеж моих лопаток.

— Вы чем-то расстроены? Эрен? — хрипло спросил барон.

— Нет, милорд! Что вы! — бодрым голосом ответила я. — Просто… понимаю, что это мнение всего лишь женщины, но я решила, что вам стоит знать. И касательно высшего света, я его тоже не слишком хорошо знаю, на самом деле, я не пыталась как-то указать на ваше происхождение или… Просто я слышала от отца, что король Эдуард крайне властный правитель, который всегда может истребовать со своих подданных любую услугу именем короны, и вот…

Я почувствовала, как тяжелая рука барона ложится на мое плечо, отчего непроизвольно вздрогнула. Мужчина на секунду замер, будто бы изучая мою реакцию, после чего… я почувствовала касание его губ к своей макушке.

— Эрен, не надо вздрагивать так, мы же вроде этот этап уже прошли, — низким, почти грудным голосом прошептал барон.

— Но вы так разозлились… — заметила я. — Виктор, вы иногда забываете, насколько грозной внешностью обладаете. Я знаю, что могу говорить с вами прямо, но все же…

— Я злился не на ваши слова, а на себя самого, — ответил барон. — Я даже не подумал о том, что корона может отнять у меня рецепт консервации и ничего не дать взамен. Вы вправду уверены в таком развитии событий?

— Более чем, — уже твердо ответила я, откидывая назад голову, чтобы увидеть барона. — А вы вправду злились на себя?

— Ну, я планировал вложить едва ли не все, что у нас есть и что будет заработано с надела в ближайшие пару лет, на продвижение консервации в армии, — ответил барон, с блуждающей улыбкой глядя на меня сверху вниз. — И если бы я это сделал, то разорил бы и нас, и весь надел.

Я почувствовала, как пальцы мужа скользнули по моему плечу к шее, но замерли, едва коснулись голой кожи. Глаза же Виктора Гросса в этот момент горели, но уже не тем гневным огнем. Это было жадное, почти животное пламя, я никогда раньше не встречала столь странного взгляда.

Но длилось это всего секунду. После чего барон отстранился и вернулся на свое место. Остаток вечера уже прошел как обычно, о делах мы более не говорили.

Следующий день был довольно важен. Мы с Лили заканчивали работу над пальто, о котором попросил меня барон.

Одежка выглядела странно, и я понимала, почему муж попросил поработать иглой меня лично, а не обратился к портному, который жил в городе. Первое — я буквально протоптала дорожку из комнаты для шитья в кабинет барона, бесконечно уточняя у него размер тех или иных частей, расположение костяных пуговиц и кожаных петель. Обращалась я к нему за помощью по одной простой причине: мой муж описывал эту верхнюю одежду с такой уверенностью и точностью, с какой может описывать ее только человек, видевший подобный наряд вживую. И, скорее всего, сам носивший подобную вещь.

На мой же вопрос, где он увидел такой странный наряд, барон ответил односложно: «у сорогских моряков». Впрочем, могла ли я ожидать другого ответа? Все странности, связанные с моим супругом, были родом из восточного королевства.

Но то, что это была одежда для моряка, Виктор Гросс, скорее всего, не соврал. Широкий крой, складной воротник, который легко можно поднять и укрыться от дождя или брызг, интересные застежки спереди в виде больших костяных пуговиц, в натяг продеваемых в кожаные петельки. Такую одежду легко застегнуть и окоченевшими от холода руками, и в грубых перчатках или даже латных рукавицах, если «пальто» получится натянуть поверх брони.

При этом разрез от поясницы и вниз не мешал верховой езде, а при ходьбе — надежно защищал нижнюю часть тела от холода и, опять же, брызг воды в дурную погоду.

Ширина рукавов тоже регулировалась пуговицами, а в оттепель пальто вовсе можно было расстегнуть, и от этого оно не спадало на землю и отлично держалось на плечах.

Во время всего процесса изготовления — сначала выкройки на простой и дешевой ткани, а потом уже и основного изделия из плотной шерсти — мой муж стоически переносил все замеры и примерки. И даже указывал, где крой должен быть свободнее, а где — стоит ужаться, чтобы пальто сидело плотнее.

— Какой все же диковинный наряд получается, — покачала головой Лили, поднимая перед собой рукав и проверяя, хорошо ли она прошила внутренний шов.

Еще одно требование моего мужа — не экономить на ткани и делать все швы прочными, но внутренними, как это делалось, в основном, на женском платье. Нет, и мужские наряды тоже шились опрятно и, временами, еще более виртуозно, чем женские, но вот касательно такой верхней одежды никто особо не тревожился. Плащи рвались и изнашивались, особенно в области горла из-за постоянного использования хитроумных застежек или фибул. Эту же одежду барон планировал использовать как «городскую», то есть перемещаться в ней исключительно по замку или улицам Херцкальта.

— Барон будет самым нарядным на этом празднике плодородия, — заявила Лили, — главное, чтобы новый жрец все же приехал с господином Ларсом до дня подношения даров. Говорят, старик, который вашу свадьбу проводил, совсем обленился. Едва к алтарю подойдет, а потом сразу же всех разгоняет. Ни помолиться, ни танцев потом устроить. Лишь бы десятину собрать, да и все его дела по приходу.

— Лили… — выдохнула я, бросая шитье.

— Миледи⁈ — испугалась девушка, но я уже выскочила в коридор.

Виктора в кабинете не оказалось, так что я побежала искать барона по всему замку. Нужно скорее рассказать супругу о моей идее! Ведь он уже даже заказ на горшочки у гончаров решил уменьшить, раз рецепт консервов нельзя будет продать для королевской армии!

Лили все правильно сказала — главное дождаться праздника плодородия и успеть найти жреца с силой Алдира, если Ларс все же не смог уговорить Петера. И тогда уже в этом году мы сможем начать продавать «удивительную кашу барона Гросса», не боясь обвинений в темном колдовстве или злом умысле.