В самом Сердце Стужи. Том II

Глава 2 Виктор

Поспать мне толком и не удалось. Только я опустил голову на подушку и кое-как накрылся шерстяными одеялами, в дверь покоев тихо поскреблись, а на пороге появился Арчи вместе с моей женой.

— Милорд! Срочное дело! — воскликнул мой помощник, заходя в комнату.

— Что еще такое? — я поднялся на локте, пытаясь разлепить глаза и сфокусироваться на прыгающих фигурах на другом конце комнаты.

— Люди пришли к замку, требуют дать ответ, за что устроили погром дома уважаемого бургомистра… — начал Арчибальд.

— Не погром, а обыск, это совсем разные вещи, — лениво протянул я, садясь на кровати. — Что, прямо требуют? Вы не можете их прогнать? Объективно, этот вопрос их не касается и…

— Милорд! — тут вперед вышла Эрен, жестом руки останавливая Арчибальда, который уже был готов взять это решение под козырек, как он любил и умел. — Я бы хотела с вами переговорить! Наедине!

Я с удивлением посмотрел на свою жену, которая сейчас выглядела крайне собранной и какой-то даже не знаю, боевой? Точно, в глазах Эрен блестел пожар эмоций, смеси решимости и недовольства, часть которого, кстати, была направлена и в мою сторону.

— Арчи, подожди меня внизу, — скомандовал я Арчибальду.

Мой заместитель с интересом посмотрел на Эрен — для женщины в этих краях вот так выйти вперед и заткнуть двух мужчин, было довольно отважным поступком, особенно, если это твой муж — после чего Арчибальд коротко кивнул головой и скрылся в коридоре.

— Барон! — тут же перешла в наступление Эрен. — Вы не понимаете всей важности ситуации?

— Арчи сказал, там собралась толпа, разве нет? — спросил я. — В моем понимании толпы надо разгонять.

Я на самом деле считал, что стихийные и прочие митинги лучше разгонять, ведь ничего, кроме пустых выкриков и грязи они после себя не оставляют. Эффективны подобные собрания могут быть только в одном случае — когда они подкрепляются насилием или реальной угрозой его применения. А что я понял за год жизни в этом мире, так это то, что если тебе угрожают насилием, то лучше применить его первым. Так будет и спокойнее, и надежнее, и эффективнее.

— Вам еще править этими людьми, милорд, — вкрадчиво сообщила Эрен. — Конечно же, вы в своем праве разогнать людей, но устранит ли это их недовольство? Или они просто затаят обиду? Я уверена, что у бургомистра Легера было достаточно друзей и знакомых из числа купцов и мастеровых, чтобы они забеспокоились. Шило такой масштабной растраты из казны ни в одном мешке не утаить.

Я встал с кровати и прошелся по покоям, разгоняя кровь по рукам и ногам. Господи-боже, как же мне сейчас хотелось спать! Но Арчи и Эрен, видимо, каждый по-своему были правы — подобные кризисные ситуации должны решать самые старшие. По версии Арчибальда, я как минимум должен отдать приказ и взять на себя ответственность. По версии Эрен — принять личное участие.

— Хотите, чтобы я вышел к людям? Может мне еще на телегу встать и речь толкнуть? — язвительно, стараясь подавить внезапно накативший приступ головной боли, поинтересовался я у своей жены.

Было бы намного проще погнать крикунов в шею. Толпа может быть сколь угодно большой, но на нашей стороне королевская власть, три десятка вооруженных и обученных наемников и какое-то число свободных рук работников замка.

— Не знаю, о какой телеге вы говорите, милорд, — внезапно холодно ответила моя жена, — но выйти и поговорить с людьми вам все же стоит. Как минимум вам стоит объявить, что Легер арестован как преступник и ожидает прибытия королевского стряпчего для проведения дознания и последующего суда. Чтобы успокоить люд, что вы не творите произвол и самосуд над вольным и уважаемым человеком.

— Как все сложно-то… — протянул я, выглядывая в окно, прямо на главные ворота, за которыми слышалась какая-то возня. Видимо, люди заняли всю рыночную площадь и сейчас спорят со стражей.

Я чувствовал, как была напряжена Эрен за моей спиной. Девушка несколько раз перемялась с ноги на ногу, будто бы хотела что-то сказать, но я так и не услышал от нее и слова.

— Говорите уже, миледи, — не выдержал я, продолжая наблюдать за воротами. Вот, Арчибальд о чем-то переговорил с нашими парнями, вот, он возвращается в замок. Отлично, не стал терять время коридоре, а решил уточнить обстановку.

— Я не смею давать вам подобные советы или делать наставления, — тихо проговорила Эрен. — Это будет крайне…

— Неприлично? — с иронией в голосе закончил я за женой.

— Непочтительно, — поправила меня Эрен. — И да, это будет неприлично в том числе.

— Вы слишком зациклены на приличиях, — раздраженно бросил я.

— Зато вас они никак не тяготят, милорд, — едко ответила девушка.

Я с удивлением оглянулся и посмотрел на свою жену. Эрен стояла, сверкая серыми глазами и высоко вздернув подбородок, абсолютно точно понимая, как она сейчас ответила. Само собой, я-то могу пропустить такой тон мимо ушей, все мы живые люди, и моя мужественность не пострадает от того, что моя же жена чуть показала характер в такой напряженный момент. Особенно, если учесть, что она была совершенно права: я и в самом деле был абсолютно невоспитанным по местным меркам человеком, который постоянно нарушал многочисленные правила этикета.

Но будь на моем месте настоящий Виктор Гросс, а не Витя Казанцев, Эрен бы не поздоровилось. В трактирах и на постоялых дворах я видел, как мужья «проучали» своих жен и за менее резкие слова и выражения, а ведь у аристократов все в этом плане было еще жестче. Во всяком случае, в парах, подобной нашей, где барон — выходец из черной кости, а баронесса — внебрачная дочь без поддержки семьи и заступничества отца и братьев.

— К сожалению, я был занят выживанием, и мне было некогда обучаться этикету, правилам приличий или получать разностороннее образование, — холодно ответил я, глядя Эрен прямо в глаза. — В отличие от вас, миледи.

И вот в этих моих словах тоже не было лжи. Общеобразовательная школа и армия — не то образование, которое получали, в среднем, молодые люди моего мира. У многих была или специальность, или хотя бы какая-то корочка. Может, я бы одумался годам к двадцати пяти и пошел на заочку или хотя бы закончил экспресс-курсы слесаря или каменщика, но все перечеркнула сломанная спина. А к работе головой у меня никогда излишней склонности не было — только руками.

Я наконец-то отлип от окна и прошел через всю комнату, взять плащ и перевязь с ножнами меча. Мой доспех хранился в соседней комнате, в арсенале, потому что самостоятельно я его надеть все равно не смогу — тут требовалась помощь Грегора. Так что и хранить его в спальне смысла не имело. А вот меч — другое дело. Он, по привычке, которая появилась у меня еще в рейде, стоял у стены с моей стороны кровати.

Когда я проходил мимо Эрен, она все же опустила глаза и как-то вся сжалась, превратившись в небольшого напуганного мышонка, но я просто проигнорировал свою молодую жену. Дальше ругаться с ней смысла не имело, да и ее слова были верны.

Стоит выйти к воротам и решить все самостоятельно. Нельзя показывать, что недавно жалованный барон прячется от местных или, не дай боже, заронить в умы людей идею, что я их боюсь.

Нет, я не был бесстрашным идиотом с хирургически удаленной нервной системой и повреждениями лобных долей, что мешало бы мне здраво оценивать ситуацию. Но местных я точно не боялся, хотя бы по причине своей доминирующей физической силы и размеров. На самом деле меня пугали даже не страдания тела — я боялся вещей более экзистенциальных, более мучительных, чем физическая боль. Чувство беспомощности, потерянности и ненужности намного страшнее для мужчины, чем боль от любой раны или перелома. Так что толпа за воротами меня не страшила, даже если людской поток хлынет вперед и разорвет меня на части голыми руками. Ведь у меня были мои парни, которые зависели от меня.

Была даже жена, которая, впрочем, меня боялась. Я отчетливо видел исходящий от Эрен страх в момент, когда мы поравнялись. Глупо было думать, что пара недель нормального обращения сделают из этого забитого средневекового создания полноценную личность, с которой я смогу общаться на равных, а от этого испуганного взгляда, от этих сжатых в страхе пальцев и опущенных плеч, чтобы казаться меньше — меня просто тошнило. Да, возможно, кто-нибудь бы и наслаждался подобным поведением со стороны такой красавицы, ведь оно давало чувство власти и доминации над ней, но меня подобная покорность и страх только бесили. Потому что в такие моменты Эрен в моих глазах превращалась из человека в затравленное и забитое животное, а я чувствовал себя едва ли не садистом-скотоложцем, что само по себе было омерзительно.

Накинув на плечи плащ и, перехватив ножны своего меча-бастарда, я уже было направился к двери, но в последний момент остановился.

— Не составите мне компанию, миледи? — спросил я, чуть повернув голову к комнате.

Я прождал несколько секунд и, так и не получив какого-либо ответа, вышел из покоев, хлопнув дверью.

Почему-то мне хотелось, чтобы сейчас Эрен стояла рядом со мной, чтобы мы хотя бы на людях показали картинку того, что действуем заодно и являемся супругами не просто на словах. Брак был здесь делом серьезным, фактически, каждая семья — это маленькое предприятие по совместному выживанию, иначе один сгинешь. У меня, по всей видимости, из семьи были только мои парни, которые прошли со мной и рейд на севере — именно со мной, а не со старым Виктором Гроссом — и сейчас получили теплые места в баронской дружине. Эрен же была каким-то аномальным придатком. Вроде бы и полезная, и необходимая, и манящая… Но как колючая роза. Или даже как розовый куст, который рвет твою кожу острыми шипами, стоит тебе просто пройти мимо или быть неосмотрительным. Так и я с Эрен — едва я потерял над собой контроль из-за головной боли и недосыпа, едва я сказал резкое слово, и все усилия последних недель пошли коту под хвост. Или псу. Или любому другому животному. Все мои осторожные разговоры, совместная работа, ужины и попытка найти нужные слова, чтобы сблизиться с этой девушкой — все сейчас разбилось о пронзительный взгляд серых глаз в ожидании удара за неповиновение.

Мне что, сесть напротив нее и прямо сказать, что я женщин не бью? А почему это не бью, с учетом моего происхождения, моего прошлого, да и вообще, с учетом мира, который был вокруг меня? Любую мою искренностью, любое откровенно доброе намерение или попытку обойти местные домостроевские устои она воспринимает или как неотесанность, или как проверку. Я же не дурак — вижу, как Эрен поглядывает на меня, словно вечно ждет подвоха.

Но и заниматься приручением и дрессурой у меня не было никакого желания. Прямо сейчас за воротами моего замка стоит толпа разгневанных горожан, которые требуют объяснений. А значит, Легер обладал реальным авторитетом среди жителей Херцкальта, ведь то, что происходило в городе, вполне можно назвать бунтом. И как минимум я бы мог казнить зачинщиков и всыпать плетей всем остальным, а в нагрузку — повесить штраф, который заставит половину вольных уйти в батраки, чтобы расплатиться.

Но я так делать не буду. Не потому что добрый, а потому что это неэффективно. Да и правда на моей стороне — Легер мерзкий казнокрад, который воровал даже не у меня, а у тех самых горожан, которые стояли за воротами. Может, его арест ударит по паре-тройке семей, которые были в доле или как-то взаимодействовали с бургомистром напрямую. Но тогда ситуация даже лучше для меня — проще найти тех, кто кормился из городской казны. Ведь я понимал, что зачисткой одного-единственного бургомистра все не закончится.

— Подгоните телегу к воротам! — скомандовал я, едва вышел во двор. Едкая шутка, навеянная образом Ильича на броневике, шуткой быть перестала. Мне реально нужна будет трибуна, а подниматься на стену я не хочу. — И открыть ворота! Я поговорю с жителями!

Не знаю, какое у меня было сейчас выражение лица, но одного беглого взгляда моим парням хватило, чтобы броситься выполнять приказ. Где-то от конюшни мигом приволокли пустую телегу, подогнав ее к воротам, а створки стали медленно открываться.

Я, забравшись в кузов, наблюдал за тем, как во двор замка попыталась хлынуть толпа, но всего пяток человек с копьями сумели остановить горожан, перегородив им путь. Толпа качнулась раз, другой. Мои дружинники, понимая, что приказа кого-то бить или разгонять не было, просто чуть отступили назад, позволив людской массе просочиться в створ ворот, а потом заблокировали людей в этом «бутылочном» горлышке.

Я же видел не только первые ряды, но и всю толпу, которая собралась на рыночной площади прямо перед воротами замка. Человек двести, а может, и двести пятьдесят. Вести об аресте Легера распространились с феноменальной скоростью.

— Отпусти бургомистра! — крикнул какой-то парень из второго ряда, подняв руку. — Произвол! Он вольный человек!

— Произвол! — повторил за парнем кто-то еще.

— Произвол!

Не дожидаясь, пока толпа распалится настолько, что хлынет на дружинников, я поднял руку, показывая, что собираюсь говорить. Мои бойцы, увидев этот знак, стали утихомиривать первые ряды, отвешивая тумаков, а к их действиям добавился и рык Арчибальда:

— Барон слово держать будет! Тихо! Тихо!

На все это ушло минуты три, и все это время я стоял на телеге, демонстративно опершись на ножны своего меча и делая максимально отстраненный вид. Мол, беснуйтесь, сколько влезет, но теперь я здесь главный и лучше бы вам меня послушать.

— Жители Херцкальта! — начал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и глубоко, полностью соответствуя моему грозному внешнему виду. Получалось не очень хорошо, потому что во рту пересохло и язык шевелился с трудом, но я старался. — Бывший бургомистр Легер арестован законно!

— Кто сказал⁈ — тут же выкрикнули из толпы.

— Я сказал! — крикнул я в ответ. — Решением Его Величества короля Эдуарда, да хранит его Алдир и долгих лет жизни ему, я, барон Гросс, здесь власть! И я заявляю, что бывший бургомистр Легер преступник и был помещен под стражу по веской причине!

Вроде других выкриков не последовало, да и никто не решился бы. Протестовать против этой моей реплики означало, что ты не согласен с королем. А это уже — государственная измена, идти против воли монарха, который выделил мне этот надел земли, дал титул и цепь, символизирующую мою власть в Херцкальте.

— Я знаю, что бургомистр вольный человек, происходящий из купеческого сословия, — продолжил я, — так что один из командиров моей дружины лично отправился в соседний город за королевским стряпчим, дабы разбирательство было проведено по закону и со всем тщанием!

Как же тяжело мне давались вот такие конструкции! Даже общаясь с Эрен, я чувствовал себя косноязычным дурачком, который не способен и двух слов связать в этой старой высокопарной речевой манере. А тут от меня требовалось говорить властно и убедительно перед такой толпой народу. И если в отряде неуважение ко мне решалось простым ударом по уху, и все сразу становилось понятно, то сейчас проблему силой не решить. Мне нужно убедить этих людей в том, что они не могут противиться моим решениям. Убедить словами, а не грубой силой.

— Прибытие королевского стряпчего ожидается к концу седмицы! Тогда и присылайте старейшин, чтобы они засвидетельствовали честность и законность разбирательства. До этого же момента расходитесь по домам! В Херцкальте произволу не место!

— Бургомистр ни в чем не виновен! Это поклёп! Арестовали уважаемого человека! — крикнули из толпы.

— А виновен или нет, решит разбирательство и суд вместе с королевским стряпчим! — рыкнул я в ответ. — Закон един для всех! И я действую по закону! Я все сказал!

После этих слов я развернулся и спрыгнул с телеги, а мои бойцы стали теснить толпу прочь от ворот.

Было видно, что люди немного обескуражены моей речью — видимо, ожидали, что я, буду крутить пальцы и кричать о том, что я теперь владелец этих земель и вообще, мол, именно я тут дворянин и барин, а вы все — чернь и моя кормовая база. Что было бы ожидаемо. Но вот чего они не ожидали — это прикрытия именем короля Эдуарда и законами королевства.

Полезный маневр, он сработал уже во второй раз за последнее время. Сначала я осадил папашу Эрен, а теперь — целую толпу горожан.

Дело осталось за малым — провести дело Легера так, чтобы в его виновности не было ни единого сомнения. А это значит, что после приезда Ларса вместе со стряпчим, нам предстоит визит в торговую гильдию Атриталя. И мне придется присутствовать там лично.