Вечная ложь

22

АЛЕССИЯ

Я ничего не слышала о Луке с тех пор, как он ворвался в мою квартиру накануне. Весь вечер я провела в раздумьях, но единственное решение, которое я приняла, заключалось в том, что пришло время привлечь Джаду к сотрудничеству. Это было нелегко сделать. Рассказав ей, я могла подвергнуть ее опасности, а я не хотела навлечь на себя неприятности за распространение информации. Однако было множество контраргументов. Я могла рассчитывать на то, что она будет держать рот на замке, к тому же она заслуживала знать, что происходит в нашей семье. С более эгоистичной точки зрения, я должна была рассказать ей, чтобы она помогла мне понять, что, черт возьми, я должна делать. До этого момента она помогала мне принять все важные жизненные решения, и я с трудом представляла себе, как буду продвигаться вперед без нее.

Рассказать Джаде — это одно, а моей сестре Софии — совсем другое. Она так настойчиво прокладывала свой собственный путь, и я не хотела нарушать ее прогресс, бросая к ее ногам наши семейные секреты. Лицемерно, я знаю, но она была моей младшей сестрой, и я чувствовала себя защитницей. Такая информация все меняла.

Как только ты узнаешь, пути назад уже не будет.

Мы с Джадой решили встретиться за обедом в небольшой пиццерии недалеко от ее квартиры. Обычно я старалась питаться здоровой пищей, но стресс, вызванный моей нынешней ситуацией, требовал углеводов. Много углеводов. Когда Джада приехала, мы заказали по огромному куску пиццы, а затем нашли столик в патио на улице, чтобы уединиться.

— Какие последние новости? — спросила она, совершенно не обращая внимания на бомбу, которую я собиралась бросить ей на колени.

— Этот разговор потребует еще одного предупреждения.

— Я поняла — ты, я, больше никто. Выкладывай, — сказала она, пассивно махнув на меня рукой.

— Боже, ладно. Итак, я решила, что будет лучше порвать с Лукой. Мы поссорились — это было ужасно. Потом он сказал мне кое-что, что изменило все, и единственная причина, по которой я рассказываю тебе об этом, заключается в том, что это касается и тебя тоже.

— Меня? — замялась она.

Я оглянулась, чтобы убедиться, что поблизости нет посторонних ушей. — Да. Лука не единственный, кто состоит в мафии — практически вся наша семья... связана с ней. Джада, мой отец — босс, настоящий крестный отец.

Она опустила свою пиццу на бумажную тарелку, ее брови плотно сошлись. — О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Я знаю, это звучит безумно. Я тоже сначала не поверила, но я поговорила с отцом, и он признал это. Мама знает, Мария — одна из них, и дядя Эдуардо — твой отец — тоже мафиози. — Я позволила информации осесть в памяти, откусывая кусочек пиццы, пока Джада смотрела на свою.

Ее глаза медленно поднялись и встретились с моими, в них не было ни капли ужаса, который, как я думала, я могла бы увидеть. — Ну, будь я проклята, — прошептала она. — Мы как настоящие Сопрано. — Ее голос был потрясен, как будто она только что узнала, что Джейсон Мамоа — ее давно потерянный брат.

— Ты ужасно хорошо это воспринимаешь.

— Ты шутишь? — пролепетала она. — Это просто охуенно! Ты знаешь, сколько раз я смотрела Крестного отца? Лицо со шрамом? Путь Карлито? Да практически все мафиозные сериалы, которые когда-либо снимались. Ты знаешь, что я люблю это дерьмо.

— Джи, наши жизни могут быть в опасности из-за этого — это не какой-то фильм.

— Я думаю, так было с самого нашего рождения. Если бы это было опасно, мы бы уже видели кое-что из этого.

— Например, как убили моего брата? — Из моего голоса исчезла всякая доля веселья.

Глаза Джады округлились от удивления. — Срань господня.

— Да. Наша жизнь намного опаснее, чем мы думали. Это не телевизор, и это не игра.

— Прости, дорогая. Я не хотела шутить.

— Тебе не нужно извиняться. Я понимаю, почему это звучит захватывающе, но в жизни мафии есть гораздо более темная сторона. Я не хочу, чтобы это коснулось каждого из нас.

— А как насчет сексуального мафиози? — поддразнила она с вопросительной улыбкой. — Может ли один из них прикоснуться к нам? Потому что этот твой парень чертовски сексуален.

Я покачала головой, закатив глаза, когда откусила еще кусочек пиццы. — Ты сумасшедшая, ты знаешь это?

— Не суди.

— Неважно. Просто держи рот на замке об этом. Обещаешь? — Я посмотрела на нее пронзительным взглядом, надеясь, что она поймет всю серьезность ситуации.

— Поверь мне, если я чему-то и научилась на всех этих шоу, так это тому, что разговоры приводят к смерти. Я не скажу ни слова. — Она уткнулась в свою пиццу, как будто я только что не потрясла ее мир. Джада всегда умела держать удар, но ее бесстрастное отношение к нашим мафиозным связям меня удивило.

Когда мы закончили есть и наш разговор перешел к планам на вечер и педикюру, я заметила, что ощущение, что за нами наблюдают, вернулось. Я подняла глаза, и они устремились прямо на Луку. Он стоял на другой стороне улицы, через два магазина, прислонившись к зданию, и наблюдал за нами — за мной.

— Джи, мне нужно идти. Я напишу тебе позже, хорошо? — рассеянно пробормотала я, вставая из-за стола.

— Звучит неплохо. — Опустив голову, она листала свой телефон, едва заметив мой уход.

Я направилась прямо к Луке, сжав кулаки. — Ты преследуешь меня? — шипела я на него, как только оказалась достаточно близко, чтобы меня не подслушали.

— Я убеждаюсь, что ты в безопасности. Сейчас все опасно — я не хочу, чтобы ты выходила без сопровождения.

Ох. Мой гнев утих, когда я огляделась вокруг, гадая, в какой опасности я могу оказаться. — Я позвоню Лео, чтобы он подвез меня домой, но я не хочу, чтобы ты ходил за мной по пятам, как жулик. — Я достала свой телефон и сразу же написала Лео, не желая, чтобы у Луки была причина торчать здесь. — Ну вот, все готово. Можешь идти. — Я отвернулась и пошла к обочине, намереваясь игнорировать его присутствие.

Я должна была знать, что мои действия не имеют никакого значения. Я могла игнорировать Луку не больше, чем заставить себя перестать дышать. Мне даже не нужно было оглядываться, чтобы почувствовать его приближение — электрический заряд между нами предупреждал меня о его присутствии, нагревая кожу на спине, где он стоял всего в нескольких дюймах от меня.

— Ты думаешь, что такое отношение отталкивает меня, — проурчал он сзади меня, так близко к моему уху, что маленькие волоски на моей шее встали дыбом. — Но все, что это делает, это заставляет меня хотеть увидеть эти дерзкие губы, плотно обхватывающие мой член. — Его рот приблизился, прежде чем он нежно зажал мочку моего уха зубами, а затем, отстранившись, пососал плоть.

Мое дыхание сбилось, а голова поплыла от прилива головокружения. Мои соски были достаточно твердыми, и каждый мужчина, женщина и ребенок на улице мог бы их увидеть, но я была слишком дезориентирована, чтобы заботиться об этом. К счастью, Лео, должно быть, был неподалеку. Его черный внедорожник остановился передо мной, выведя меня из омута похоти. Вскочив на ноги, я открыла дверь заднего сиденья и запрыгнула внутрь. Когда я взглянула на Лео, он с ухмылкой смотрел через плечо на Луку.

— Просто езжай, — пробормотала я.

Лео с неохотой последовал моим указаниям, высадив меня у моего многоквартирного дома и проводив до лифта.

— Я сама доберусь, спасибо.

— Твой отец хочет убедиться, что с тобой кто-то есть, когда ты выходишь из дома — это временно. Ты дашь мне знать, когда тебе нужно будет покинуть квартиру, хорошо?

— Да, я получила памятку. — Я натянуто улыбнулась ему, гадая, как долго продлится этот усиленный надзор.

Когда я вышла на четырнадцатом этаже, я обнаружила, что мой дядя Сэл ждет меня возле моей квартиры. Было странно смотреть на него и знать, что он не просто лучший друг моего отца, он был в мафии. Я не был уверен, сказал ли ему отец, что я знаю, поэтому решил не поднимать эту тему.

— Привет, дядя Сэл! Это сюрприз — надеюсь, ты недолго ждал. — Я обняла его и начала доставать ключи из сумочки.

— Вовсе нет. Это моя вина, что я не позвонил, прежде чем подойти. Я был неподалеку, и мне нужно было купить подарок к предстоящей годовщине, поэтому я решил заглянуть к тебе, а ты могла бы помочь мне с некоторыми идеями. Мы, мужчины, не сильны в этих делах, — сказал он с усмешкой.

— Конечно, я рада помочь. Заходи. — Я придержала для него дверь, затем положила свою сумочку. — Могу я предложить вам воду или содовую?

— Нет, просто садись. — Он прошел к дивану и жестом пригласил меня сесть.

Вся ситуация была нестандартной. Я не могла избавиться от ощущения, что что-то не так — он был моим дядей, а пожилые люди иногда бывают странными, но его неожиданный визит удивительным образом совпал с моим открытием о причастности моей семьи к мафии. Знал ли он, что я знаю? Пытался ли он выяснить, как много я знаю? Я подозревала, что у него есть скрытый мотив, но не представляла, что это может быть.

— Знаешь, — начал он, засунув руки в карманы и глядя в окно. — Ты всегда была моей любимицей — такая амбициозная и стремящаяся угодить. Когда ты была маленькой, ты щекотала мою бороду, твои маленькие пальчики были на моем подбородке.

— А ты называл меня негодницей и прогонял, заставляя меня смеяться, пока я не задыхалась.

— Ты помнишь, — сказал он с удивлением.

— Да, у нас было много хороших воспоминаний вместе. Помнишь, как ты водил меня и Софию на представление Рокетс? Оглядываясь назад, я думаю, что, возможно, это было немного для твоей собственной выгоды, — поддразнила я, вспоминая великолепных танцовщиц и их длинные, красивые ноги.

Он улыбнулся мне, но в его серых глазах была глубокая печаль. — Вот почему мне так больно. Так не должно было быть, но планы меняются, и иногда нам приходится идти на жертвы.

Прежде чем я успела спросить, о чем он говорит, Сэл достал из кармана носовой платок и прижал влажную ткань к моему лицу. Не в силах сдержать удивленный вздох, мои легкие наполнились тошнотворно-сладким запахом. Почти мгновенно мое зрение помутилось, а машущие руки не отвечали на мои беспорядочные команды. Даже паника, вызванная ужасом, не могла преодолеть оцепенения, вызванного химическим веществом, которым пропитана ткань. Все, что я могла делать, — это умолять в безмолвных глубинах сознания, погружаясь в бессознательное состояние.

Первое, что я заметила, проснувшись, — это резкий запах несвежих сигарет и пронизывающий холод металла у моей спины. Когда я попыталась растереть ноющую голову, то обнаружила, что мои руки прикованы кожаными наручниками к твердой поверхности подо мной. Эти наручники вызвали каскад воспоминаний, учащая пульс и наполняя организм адреналином.

Я попыталась открыть глаза, но яркий свет послал колющую боль глубоко в мой череп. Все, что я могла сделать, это прищуриться, мои веки быстро мигали, когда я пыталась рассмотреть окружающую обстановку. На мне все еще была моя одежда, что было облегчением, но это была единственная хорошая новость.

Насколько я могла судить, я была привязана к металлическому смотровому столу, а надо мной висели два ярких подвесных светильника, как в операционной. Последствия не были для меня очевидны. Из моей груди вырывалось неглубокое дыхание, когда я продолжала осматривать маленькую бетонную камеру.

Злой смех, низкий и злобный, раздался у меня за спиной.

— Прекрати, Рико, ты пугаешь ее.

Удивительно, как мозг может цепляться за надежду. Как только я услышала голос дяди Сэла, надежда вспыхнула во мне. Неважно, что именно он похитил меня. Он был членом семьи, и поэтому мой мозг настаивал, что он может помочь мне спастись.

— Но так забавно наблюдать, как она извивается и паникует, — сказал мужчина со злым смехом. В его словах чувствовался сильный итальянский акцент.

— Дядя Сэл? — хныкала я. — Пожалуйста, помоги мне. — Мой голос был хриплым и сиплым, что вызвало приступ кашля.

— Мне жаль, малышка Лесси, но я не могу этого сделать. Рико хочет отомстить за некоторые очень плохие вещи, которые сделал твой отец. Таковы наши правила — кровь за кровь. — Он замолчал на мгновение, затем медленно подошел к столу, пока я наконец не увидела его над собой. — Ты ведь не удивлена ничем из этого, не так ли? Я вижу, что ты знала больше, чем я думал. — Его голова наклонилась в сторону, скорее заинтригованная, чем обеспокоенная.

— Зачем ты это сделал?

Губы Сэла истончились, когда он задумался. — Рико, оставь нас, — приказал он другому мужчине.

Я еще не видела другого человека, но слышала щелчок открываемой и закрываемой двери. Это была тяжелая металлическая дверь, и мне стало интересно, куда на Земле они меня привезли и как незаметно вынесли из квартиры.

Дядя поднял руку и смахнул слезу, вытекшую из уголка моего глаза. — Если тебе придется умереть за это, будет справедливо, если ты узнаешь, почему. Твой отец в последние годы стал слабым, мягким и самодовольным. Он больше не в состоянии руководить семьей. К сожалению, в нашем мире не существует заявлений об отставке или мирного захвата власти. Есть только один способ отстранить дона от власти. Я пытался подставить твоего отца, попросить Комиссию убрать его от моего имени, но все пошло не по моим планам. Теперь, похоже, война может быть единственным способом занять его место. Твоя смерть разожжет и без того взрывоопасную напряженность между семьями. Это выгодно всем — Рико отомстит, а я получу свою войну.

— Всем, кроме меня. Пожалуйста, не делай этого, дядя Сэл. Пожалуйста, я умоляю тебя. — Я ненавидела, как дрожала моя челюсть, когда я умоляла его, но не настолько, чтобы пересилить мое отчаяние.

Он смотрел на меня с видом, похожим на раскаяние, но я знала лучше. Это чудовище, которое я называла семьей, было неспособно на такие человеческие чувства, как раскаяние или сочувствие. Прежде чем я успела проклясть его и выплеснуть оскорбления, он подошел к столу в той части комнаты, которую я раньше не заметила. Он взял рулон клейкой ленты и зубами оторвал кусок.

— Что ты делаешь? — пролепетала я.

— Боюсь, я не могу допустить, чтобы ты рассказывала все мои секреты. — Обеими руками он натянул ленту на мой рот и надавил, чтобы заклеить мне рот.

Я взвыла и закричала, сопротивляясь ленте и своим ограничениям, но это не помогло.

— Прости меня еще раз, милая Алессия. Надеюсь, ты понимаешь, ничего личного. — Если и были какие-то сомнения в том, что этот человек злой, они развеялись, когда он подмигнул, прежде чем покинуть комнату.

Моя грудь вздымалась и опадала от беспредельной ярости, пока Рико снова не появился в поле зрения, и мои задыхающиеся рыдания превратились в рыдания ужаса. Мужчина средних лет был таким худым, что его впалые щеки вдавились ниже костей. Его русые каштановые волосы разметались в стороны, достаточно длинные, чтобы сальные пряди закрывали глаза. Эти бледно-голубые глаза были худшим из всего — бездушные и пустые. Я чувствовала их грязное прикосновение, когда они рыскали по моему телу, жаждая крови.

— Когда кто-то обижает тебя, важно не только получить свой фунт плоти, но и проучить его. Эти грязные Лучиано должны усвоить, что никогда, никогда не следует связываться с Галло. Лука проделал отличную работу, приведя меня прямо к тебе. Я наблюдал за тобой несколько дней, но мне не разрешалось прикасаться к тебе, пока Сэл не сделал свое предложение. Теперь мы все исправим.

Его глаза светились развратом, и когда он поднял нож так, чтобы я могла его видеть, тепло разлилось подо мной, и я потеряла контроль над своим мочевым пузырем. Он понюхал воздух, затем рассмеялся над моим страхом, но смущение было самой далекой вещью в моей голове. Смирение не существовало, когда человек терял голову от ужаса.

Мои ноздри гневно раздувались, когда я пыталась втянуть кислород, в котором отчаянно нуждались мои легкие, чтобы не отставать от колотящегося сердца. Мой взгляд был прикован к маленькому ножу, который он сжимал в руке. Взяв подол моей рубашки, он прорезал ткань от пупка до горла, разрезав блузку пополам.

— Твоя кожа прекрасна, такой идеальный холст, — размышлял он про себя, проводя ножом по моей груди и животу без единой царапины. Когда он добрался до моих брюк, он расстегнул пуговицу и опустил молнию.

Я начала двигать бедрами и извиваться, страх овладел моим телом.

— Знаешь, этот нож очень острый. Я бы на твоем месте не хотел этого делать. Одно движение руки, и все это может очень быстро закончиться. — Его слова были произнесены с жутким спокойствием, которое охладило меня до глубины души.

Каждый мускул в моем теле сжался, застыв неподвижно — слишком страшно двигаться, слишком страшно расслабиться. Искаженная, мерзкая ухмылка расплылась по его лицу, когда он вернулся к своей работе.

Я молила Бога, чтобы именно в этот момент ко мне пришла помощь, чтобы Лука или мой отец ворвались в дверь и всадили пулю Рико между глаз. Я бы даже порадовалась, если бы дядя Сэл передумал и вернулся, чтобы спасти меня, но этого не случилось.

Это был тот момент в фильме, когда камера отъезжает назад, и все становится черным. Никто не хочет видеть подробности происходящего — достаточно намека. Для меня не было выхода. Я была вынуждена испытать на собственном опыте каждую садистскую деталь, воспоминания о которой будут преследовать меня вечно.