Вечная ложь

24

АЛЕССИЯ

Я не была уверена, как долго он работал надо мной.

Минуты, когда я находилась под его ножом, казались часами, а время между сеансами — секундами. Он затягивал процесс снятия с меня одежды, наслаждаясь моим страхом, высасывая каждую унцию ужаса из моего дрожащего тела, даже не причиняя мне вреда.

Только после того, как я предстала перед ним обнаженной, Рико приступил к своей настоящей работе. Он объяснил, что у себя на родине его называли хирургом за его умение обращаться с ножом. Его техника была чем-то сродни китайской смерти от тысячи порезов. Медленно и методично он провел ножом по моей нежной плоти бесчисленное количество раз, выворачивая меня наизнанку, один порез за другим.

Мои руки. Мой живот. Мои ноги.

Мучительный порез за порезом, я истекала кровью и беззвучно рыдала.

Он был точен и скрупулезен, двигаясь с мучительной медлительностью. Ни один порез не был достаточно глубоким, чтобы подвергнуть меня опасности, и не причинял мне достаточно сильной боли, чтобы я могла потерять сознание. Я была вынуждена лежать и слушать его бормотание, пока он уродовал мое тело.

Я была рада, что не могу видеть его работу. Ощущение теплой крови, стекающей по моей прохладной коже, было достаточно тошнотворным. Как долго кто-то может выдержать эту жестокую пытку? Сколько крови может потерять тело, прежде чем органы сдадутся и остановятся? Я не хотела умирать. Я была совершенно в ужасе, и от страха не было спасения.

Боль была сильной, но именно страх был калечащим.

Я снова и снова мысленно молилась о том, чтобы выжить и снова увидеть свою семью.

Я поклялась отомстить, если смогу освободиться.

Я проклинала Сэла и Рико тысячами ужасных смертей и боролась с чувством вины.

Единственное, чего я не сделала, — это не стала умолять о смерти.

Пропитанная собственной кровью и мочой, бьющаяся в агонии и потерянная в море страха, я была непоколебима в своем желании жить.

Все это время мы были одни. Я понятия не имела, оставался ли Сэл поблизости, или я осталась совсем одна с Рико, поэтому меня испугало, когда дверь со щелчком открылась. Я не видела, кто вошел, но я видела Рико, когда его подбородок поднялся, а позвоночник напрягся. Его реакция вызвала новый прилив паники в моих венах.

— Фредерико, скажи мне, если я ошибаюсь, но я не верю, что босс отдал приказ о возмездии. — Голос был уверенным, пропитанным властью и контролем.

Рико побледнел, но его жесткая позиция осталась непреклонной. — Они забрали жизнь моего кузена — в ответ должна быть взята кровь.

Новоприбывший подошел ближе, и я увидела его пронизывающие глаза, держащие Рико в плену. Он был старше меня, возможно, около тридцати лет, и гораздо более утонченный, чем мой мучитель. Если не считать чернильных потеков на его коже, он мог бы быть влиятельным политиком или бизнес-магнатом в дорогом костюме и с аккуратной ухоженной бородкой. Каждый его расчетливый шаг был размеренным предупреждением.

Он ни разу не опустил взгляд на мою распластанную, окровавленную плоть, как будто это было что-то, что он видел раньше, и его не беспокоил этот образ. — Была достигнута договоренность — девушка не входила в сделку. — Наконец, взгляд мужчины переместился на меня, и хныканье прорвалось сквозь скотч, все еще приклеенный к моим губам. — Однако тебе повезло. Она все еще жива, что означает, что ты переживешь это испытание, но последствия будут. — Его взгляд снова метнулся к Рико, который опустил подбородок на грудь, окончательно признавая свою покорность.

— Спасибо, Маттео. Я не знал, что есть договоренность, — пробормотал он на ломаном английском.

— Это потому, что ты никогда не спрашивал. Это будет твоим единственным предупреждением — еще раз переступишь черту, и это будет твой последний шаг.

Рико кивнул и выскочил из комнаты, как канализационная крыса, которой он и был. Моя грудь содрогнулась от сдерживаемых рыданий, переполненная эмоциями. Похоже, меня собирались освободить, но, возможно, я слышала только то, что хотела услышать. Когда Маттео снова посмотрел на меня, между его бровями появилась легкая складка, а губы истончились, когда он изучал меня.

Он достал свой телефон и набрал номер на автонаборе. — Немедленно вызови Джейкобса и принеси женский халат, что-нибудь мягкое. — Он повесил трубку, как только произнес эти слова, и сунул телефон обратно в карман. — Мы приведем тебя в порядок, прежде чем я верну тебя твоему отцу.

Он ухватился за уголок скотча над моим ртом и одним рывком освободил его. Резкая боль и огромное облегчение от того, что я поеду домой, вызвали поток неконтролируемых рыданий. Маттео один за другим освободил мои руки и ноги от пут, но когда я попыталась сесть, он снова придавил мое плечо.

— Я жду врача. Я знаю, что ты хочешь выбраться отсюда и не в восторге от того, что ты голая, но тебе придется еще немного подождать. — Его слова были четкими, без эмоций — может, он и освобождал меня, но не по доброте душевной.

Это был бизнес.

Я не собиралась спорить. Маттео, похоже, руководил шоу и заявил, что собирается отвезти меня домой — если для этого придется идти туда голой, я сделаю это.

Он снова достал свой телефон, и на этот раз я узнала отрывистое приветствие на другом конце, и этот звук вызвал новую волну беззвучных слез.

— Она у меня. Она немного хуже, но в остальном все в порядке. Я доставлю ее тебе, как только доктор осмотрит ее. — Маттео посмотрел на меня. — Да, вот она. — Он протянул телефон, и я взяла его в свои дрожащие руки.

— Папа? — прохрипела я.

— Лесси, слава Богу. Ты в порядке? — Облегчение в его голосе и использование моего старого прозвища сделали меня счастливой. Моя больная грудь наполнилась теплом, а слеза за слезой каскадом катились по моим пятнистым щекам.

— Я в порядке. Я хочу домой, — прошептала я дрожащим голосом.

— Я знаю, милая. Ты скоро будешь дома — а теперь отдай телефон Маттео. — Я сделала все, как он велел, и на меня снизошло чувство спокойствия после того, как я услышала голос отца.

Доктор появился вскоре после этого и обработал мои раны. Некоторые из них были достаточно неглубокими, чтобы кровотечение прекратилось само собой, другие требовали наложения швов и повязок-бабочек. Процесс занял не менее часа. По мере обработки каждого пореза он аккуратно вытирал излишки крови с моей кожи и переходил к следующему. Только когда каждый квадратный дюйм был обработан, он помог мне надеть халат цвета слоновой кости, который прибыл вместе с ним.

Еще через тридцать минут Маттео подъехал к дому моих родителей. Мой отец встретил нас у машины, а мама наблюдала за происходящим из окна, скорее всего, по указанию отца, оставаясь в безопасности внутри. Каждое мое движение было болезненным, но это было бесконечно более терпимо, зная, что я еду домой. Отец открыл мою дверь и осторожно помог мне выйти из машины. Маттео подошел к пассажирской стороне, и двое мужчин посмотрели друг на друга, как большие кошки в клетке в зоопарке.

— Спасибо, Маттео. Твое сотрудничество не будет забыто, — сказал мой отец.

Губы Маттео чуть изогнулись. — Ты обязан мне метку — и, для протокола, нам все еще нужен Сэл.

Мой отец стиснул зубы, его губы истончились. — И тебе, и мне. Я послал людей к его дому, чтобы забрать его, но ему удалось ускользнуть от нас. Сейчас он в бегах — найти его будет нелегко.

— Сэл сбежал? — Я проболталась, струйка страха заплясала по моему позвоночнику.

Оба мужчины удивленно уставились на меня.

Почувствовав их незаданные вопросы, я объяснила. — Сэл ждал меня в моей квартире. Я не знала, что не должна ему доверять, поэтому впустила его. Он начал вести себя странно, говорить о прошлом, потом набросился на меня и приставил к моему лицу тряпку с каким-то веществом, отчего я потеряла сознание. Это он сдал меня Рико — сказал, что хочет начать войну.

Маттео опустил подбородок в кивке. — Мы все будем охотиться за ним. А я тем временем буду на связи.

Мой отец протянул руку, и оба неловко пожали друг другу руки. Когда все закончилось, Маттео уехал на своей шикарной машине, а папа завел меня в дом.

Следующий час я провела в суете, пока наконец не смогла убежать в свою старую спальню. Папа позвонил Луке, чтобы сообщить ему, что я в безопасности. Лука хотел зайти, но я сказала папе, что не хочу его видеть. Я еще не была готова по ряду причин. Папа заверил меня, что позаботится о том, чтобы сообщить на работу и держать Луку на расстоянии. Решив это, я свернулась калачиком в постели и погрузилась в сон.

Мне снилось, что я одна где-то на арктическом севере, потерянная, без ничего, кроме своей одежды. Света, падающего откуда-то из-за горизонта, было достаточно, чтобы я могла видеть бесконечный белый пейзаж, на котором не осмеливались расти даже деревья. Я кружилась в страхе, не понимая, как мне выжить в таких суровых условиях.

Пронизывающий ветер рвал мое тело, вызывая ослепляющую боль там, где еще не наступило онемение. Даже дышать было больно, замерзший воздух словно лезвиями резал мои чувствительные легкие. Как я смогу выжить? Моя рука дотянулась до лямки рюкзака, и я поняла, что в рюкзаке лежит одеяло, но не могла до него дотронуться. Почему? Тяжелая ткань дала бы мне необходимую защиту от жестокого внешнего мира. Почему я не могла обернуть вокруг себя мягкое тепло?

Особенно сильный порыв повалил меня на колени, ледяная земля была жестокой и неумолимой. Опустившись на колени, я посмотрела на свои окровавленные ладони, боясь, что холод еще больше проникнет в мои кости.

Я не выживу, только не так.

Слезы застыли на моих пылающих щеках, я забилась в угол и заплакала. Я не хотела умирать. Я была так молода, как жизнь может закончиться так быстро? Я так много хотела увидеть и сделать, но холод выжал из меня все силы - ничего не осталось для выживания. Все, что я могла сделать, это свернуться калачиком и надеяться, что замерзшая пустыня быстро заберет меня.

Я проснулась, задыхаясь, и начала садиться в постели, прежде чем укус боли напомнил мне о самом настоящем кошмаре, который я пережила. Лежа на спине, я переориентировалась на окружающую обстановку. Я лежала под одеялом, но все еще чувствовала ледяной холод от своего сна. Лунный свет в моей комнате освещал пространство достаточно, чтобы я могла увидеть отца, сидящего в кресле в дальнем углу. Неужели он смотрел, как я сплю?

— Папа? — ошеломленно спросила я, все еще оцепенев от сна.

Он поднялся со своего места и подошел, чтобы сесть рядом со мной на кровать, поднял руку, чтобы убрать мои волосы за ухо. — Мне так жаль, Алессия. Я так старался защитить тебя и Софию, защитить всех нас, но этого было недостаточно. Я спрятал нас подальше, приставил людей, чтобы охранять тебя, и следил за тем, чтобы твоя работа никогда не касалась уродливой стороны моего бизнеса. — Он сделал паузу, его лунные глаза потяжелели от раскаяния. — Ты выразила желание держаться подальше от этой жизни, и я уважаю это, но иногда мы рождаемся в наших обстоятельствах. Бедные не хотят быть бедными, и ты можешь не хотеть быть частью этой жизни, особенно после того, что произошло, но, как моя дочь, ты никогда не будешь полностью свободна, если не начнешь все сначала. Это не будет моим предпочтением, но я помогу тебе исчезнуть, если ты этого хочешь. С новым именем и новой жизнью ты сможешь жить так, как считаешь нужным. — Он опустил взгляд на свои руки в нехарактерно уязвимом жесте. — Подумай об этом; не нужно торопиться с решением. — Он наклонился и поцеловал меня в макушку, задержавшись на мучительно сладкое мгновение.

Мой отец не был так откровенно ласков со мной с тех пор, как я была ребенком. Я хотела поймать это чувство и запечатать его, чтобы оно было у меня всегда.

— Знаешь, нужно быть слепым, чтобы не видеть, как сильно Лука заботится о тебе. Уехать — это всегда вариант, но и остаться тоже. С таким человеком, как он, я уверен, что ты будешь защищена и о тебе будут хорошо заботиться. Я не буду настаивать на большем, но, пожалуйста, оставайся непредвзятой. — Он грустно улыбнулся мне и встал, чтобы уйти.

Красное табло цифровых часов на моей тумбочке показывало одиннадцать вечера. Я проспала весь вечер, и теперь, когда отец заставил меня задуматься, я не была уверена, что смогу снова заснуть в ближайшее время. Он был на сто процентов прав. Единственный способ по-настоящему избавиться от мафии — это перевернуть свою жизнь и начать все сначала, будучи другим человеком. Хотела ли я этого? Готова ли я к таким переменам?

Я думала о своих сестрах, родителях, Джаде и других членах моей семьи - возможно, не со всеми из них я была близка, но они были моей семьей. Уйти навсегда было равносильно потере части себя. Все, чего я хотела с детства, — это помогать отцу управлять Triton. Я не была уверена, насколько сильно мафиозные операции отца затронули компанию, но все еще существовал законный бизнес. Если бы я все еще могла управлять им, разве это не было бы удовлетворительной жизнью?

Я любила свою квартиру и город — я любила свою жизнь. Теперь, когда Роджера не стало, не было ничего, что я хотела бы изменить, если не считать связей моего отца. Мария говорила, что все может остаться по-прежнему, что я могу продолжать жить как прежде. Может быть, она была права? Это было бы не совсем то же самое, но может быть достаточно сходства, чтобы это была моя жизнь, мой выбор? Что, если я добавлю в эту смесь Луку? Сделает ли общение с ним мои мафиозные связи еще крепче? У меня уже был босс мафии в качестве отца, будет ли встреча с человеком из мафии чем-то отличаться?

Я заметила, что кто-то положил мой телефон рядом с прикроватными часами, пока я спала. У меня было три пропущенных сообщения от Джады и множество пропущенных звонков и сообщений от Луки. Большинство из них были сделаны в начале дня, когда Сэл забрал меня, но было и одно, отправленное всего час назад.

Не думаю, что смогу заснуть, пока не узнаю, что с тобой все в порядке. Мне никогда не было так страшно за всю мою жизнь. Ты изменила меня, Алессия, и я не думаю, что смогу вернуться назад. Пожалуйста, поговори со мной.

Слезы навернулись мне на глаза, а в груди защемило от желания быть рядом с ним. Одна мысль о Луке утешала меня. Прежде чем я успела усомниться в себе, я написала ответ. У меня все хорошо. Пожалуйста, отдохни немного.

Пузырек разговора тут же всплыл, когда он набрал ответ. Он в какой-то степени ждал у своего телефона, и мне было неприятно думать, что он волнуется.

Тебе больно?

Я избегала думать о своих ранах, насколько это было возможно, когда мне было больно при каждом движении. После пробуждения мне захотелось в туалет, но я сопротивлялась, потому что не хотела видеть повреждения. Неужели у меня будут ужасные шрамы? Захочет ли меня Лука или любой другой мужчина, если увидит, как я выгляжу сейчас? Мое лицо и грудь не были повреждены, но мой живот, руки и ноги были покрыты множеством неровных ран. В какой-то момент мне придется признать реальность того, что Рико сделал со мной, но это может подождать. Немного, но это не так уж плохо.

Я бы хотел, чтобы ты была в моих объятиях — я хочу, чтобы ты чувствовала себя в безопасности.

Ты хочешь. Я тоже этого хочу. Я скучаю по тебе. Я не хотела вводить его в заблуждение, когда я все еще была так растеряна. Да, я хотела, чтобы он обнял меня и заверил, что никто и никогда больше не причинит мне вреда, но разве этого я захочу через неделю, когда буду чувствовать себя более похожей на себя? Мне нужно время, пожалуйста, пойми.

Я никуда не уйду. Сладких снов, моя прекрасная девочка.

Спокойной ночи, Лука.

Никаких решений не было принято, мое тело все еще было изуродовано, а Сэл все еще был на свободе, но всего несколько смс-сообщений от Луки, и на меня снизошел покой. Я быстро сходила в туалет, стараясь не смотреть в зеркало или на свои руки и ноги, а потом забралась в кровать и легко заснула.