Вечная ложь

1

АЛЕССИЯ

Это был гребаный понедельник — и все сначала. Почему они должны быть такими отстойными? Понедельники вкрадывались в неделю гораздо чаще, чем любой другой день — по крайней мере, в два раза чаще, чем пятница, и длились в три раза дольше, чем любая полуприличная суббота. Понедельники — это первый день диеты и последний день перед зарплатой. Это начало месячных в белых брюках и спущенное колесо в самом начале путешествия.

В понедельниках нет ни одного положительного качества.

Я не должна жаловаться. Я работала в крупнейшей строительной компании Нью-Йорка. Нечего и рыпаться. Я была помощником директора по маркетингу и мечтала получить заветную руководящую должность. Если бы только она не была уже занята самым умным и отвратительным человеком в городе, моим боссом Роджером Коулманом. Даже имя у него было мерзкое. Он омрачал каждый мой день, омрачая своим присутствием работу, которую я любила, как жирные пятна от еды на нетронутом свадебном приглашении.

Его непристойные комментарии и самонадеянные взгляды были тягучим послевкусием прогорклой пищи, от которого у меня сводило желудок еще долго после того, как я попробовала его мерзкую манеру соблазнения. Я делала все возможное, чтобы наши отношения оставались профессиональными, публичными и максимально короткими, но это было трудно, когда мы регулярно работали вместе над важными проектами.

Его ухаживания начинались с малого — он говорил мне, как прекрасно я выгляжу, комментировал мои волосы или глаза. В романтических романах, когда пожилой руководитель преследует молодого специалиста, это может показаться сексуальным и захватывающим, но когда мой пятидесятипятилетний босс с искусственным загаром и обветренной кожей начал приставать ко мне, это отталкивало и настораживало. Я делала все возможное, чтобы незаметно отмахнуться от его ухаживаний и не поощрять его поведение в надежде, что он поймет намек и успокоится, но после года работы в офисе он так и не прекратил своих попыток.

Лишь однажды его преследование перешло на физический уровень. Шесть месяцев назад, на рождественской вечеринке компании, он загнал меня в угол в коридоре и прижал к стене, упираясь членом в мой живот. Он был сильно пьян, и я совершила ошибку, зайдя в туалет одна. Я была так подавлена и напугана, что даже не услышала его отвратительного комментария. Я произнесла какое-то заикающееся оправдание и вырвалась из его объятий, покинув вечеринку.

Этот инцидент длился всего несколько секунд, но запечатлелся в моем мозгу. Он так и не признал этого, как и я. Но это не значит, что я сделала вид, что ничего не произошло. Угроза его нежелательного внимания постоянно присутствовала в моей памяти. Я приложила все усилия, чтобы отдалиться от этого человека, как в профессиональном, так и в физическом плане. Я старалась привлекать коллег для помощи в проектах, чтобы за нами всегда был дополнительный глаз.

Наши кабинеты, как и несколько других в комплексе, были оборудованы стеклянными стенами, что обеспечивало мне определенную степень безопасности - не нужно было прятаться за закрытыми дверями за пределами конференц-зала или комнаты отдыха. Еще один укрепляющий факт — ухаживания Роджера были не ежедневными, даже не еженедельными. Проблема заключалась не в их частоте, а в неопределенности, когда не было известно, когда они могут произойти, что вызывало наибольший стресс.

Таким образом, страдания, которые приносит понедельник.

Еще одна неделя размышлений о том, от каких непристойных предложений мне придется отбиваться.

В отличие от моих сестер, я рано сделала выбор в пользу семейного бизнеса. Если бы я знала, насколько это будет сложно, я могла бы найти работу в другом месте. Но теперь, когда я отработала год и была готова продвинуться по карьерной лестнице, я не собиралась рассматривать вариант увольнения. Я не позволю своему мерзавцу-начальнику заставить меня отказаться от того, о чем я мечтала с детства — от моего семейного наследия.

Вместо этого я позаботилась о том, чтобы вырез моей блузки не оказался слишком низким, и пошла на работу, одетая в надежный щит уверенности. Эта неделя будет одной из лучших. Мой босс был на работе всего один день, прежде чем уехать в недельную командировку в Лос-Анджелес.

Я смогу пережить один день с дьяволом.

Большая часть утра прошла без происшествий. Я была предоставлена сама себе, готовясь к целой неделе совещаний по проекту и надвигающимся срокам. Лишь почти в одиннадцать раздался голос Роджера из интеркома на моем телефоне.

— Алессия, не могла бы ты зайти сюда, пожалуйста?

Казалось бы, безобидная просьба, но она вызвала непреодолимое чувство ужаса в глубине моего живота.

Я не ответила — в этом не было необходимости. Он мог видеть меня, когда я встала со стула и направилась в его кабинет по соседству. Хотя я даже не взглянула в его сторону, я не сомневалась, что его глаза-бусинки будут следить за каждым моим шагом. Наши кабинеты располагались вдоль внешней стены с окнами, стеклянные стены позволяли остальным сотрудникам наслаждаться парящими видами из нашего здания. Это был двусторонний меч — отсутствие уединения было хорошо, но это также означало, что от взгляда Роджера было не скрыться.

— Вам что-то нужно? — Я остановилась в нескольких футах от его маленького конференц-стола, на котором он разложил свои презентационные материалы.

— Ты уверена, что не можешь поехать со мной? Ты знаешь материал не хуже меня и окажешь мне огромную помощь, когда я буду делать презентацию. Еще не поздно купить тебе билет. — Он изогнул бровь, положив руки на бедра, где он стоял на противоположной стороне стола.

— Мои сестры убьют меня, если я не приду, чтобы помочь подготовиться к маминой вечеринке в эти выходные. Это ее пятидесятилетие и...

— Я знаю, знаю, — оборвал он меня, когда я начала рассказывать о притворном дне рождения моей матери. Ей исполнилось пятьдесят лет назад, но вечеринка была лучшим предлогом, который я придумала, когда Роджер попросил меня поехать с ним в путешествие. Я ни за что на свете не поехала бы с этим человеком. К счастью, он не потрудился проверить мою историю, и я продолжала поддерживать эту уловку.

— Ты уже говорила мне. Что ж, подойди сюда и давай проверим все еще раз, прежде чем я отправлюсь в аэропорт. — Он хмуро махнул мне рукой, явно недовольный тем, что я не поддалась его давлению и не поехала с ним.

Проект представлял собой относительно небольшое предложение по перестройке здания в Бруклине, принадлежащего корпорации со штаб-квартирой на противоположном побережье. Я работала над проектом вместе с несколькими другими людьми из нашей команды. Проект был слишком мелким, чтобы Роджер мог выполнять всю работу, но он представил наше предложение, потому что контакт был связан с его другом. Мы уже неоднократно предоставляли ему всю необходимую информацию, поэтому я не была уверена в том, что должна была сказать.

Стулья были расставлены так, чтобы они стояли на моей стороне стола, а различные документы и экспонаты были разложены для просмотра с другой стороны. Его расстановка не оставляла другого выбора, кроме как подойти к его стороне стола, но я сохраняла между нами настолько большое расстояние, насколько это было возможно.

— Похоже, что все здесь, — предложила я, просматривая материалы.

— А как насчет графика работ? — спросил он, наклонившись вперед, чтобы взять документ. — Я заметил, что мы указали срок завершения работ в шесть месяцев, но я думал, что мы обсуждали перенос этого срока на девять. — Его правая рука обвилась вокруг моей талии и притянула меня к себе, а другая протянула документ, как будто демонстрация его содержания была целью его вопиющего нарушения моего личного пространства.

Ошеломленная его поступком, я взяла бумаги и тупо уставилась на них. Я не видела слов на странице — я была полностью сосредоточена в своей голове, где мои мысли бешено метались в попытке разобраться в ситуации. Рука моего босса задержалась на моей пояснице, а затем медленно опустилась вниз, чтобы погладить изгиб моей задницы.

Я перестала дышать, а в ушах зазвенело.

От его отвратительных прикосновений в такой интимной зоне по моей коже поползли мурашки, но я не могла пошевелиться. Я застыла — ужас боролся с омерзением.

Стеклянные стены открывали мне прекрасный вид на шумный офис, где дюжина сотрудников суетилась по своим делам. Никогда за тысячу лет я не думала, что он сделает шаг ко мне на виду у наших коллег, но он мастерски справился со своей задачей, оставив свои действия незамеченными. Для всего мира мы выглядели так, как будто просто изучали документ — его блуждающая рука была видна только на фоне нью-йоркского горизонта из окон нашего десятого этажа.

— Мы решили... передать сварочные работы субподрядчику, — пробормотала я. — Наши ребята будут заняты на проекте Merchant. Аутсорсинг позволит нам уложиться в шестимесячный срок, о котором просил клиент. — Произнося эти слова, я лихорадочно размышляла, что делать. Если я позволю ему продолжать прикасаться ко мне, это, несомненно, подтолкнет этого засранца к новым вольностям. Если бы я столкнулась с ним или устроила какую-либо сцену, весь офис узнал бы об этом в считанные секунды. Прежде чем я успела принять решение, в кабинете раздался треск переговорного устройства.

— Мистер Коулман, ваш рейс через два часа.

Как только его помощница, Беверли, начала говорить, я вырвалась из его объятий и выбежала из офиса. Обойдя свой собственный кабинет, я поспешила в туалет и заперлась в кабинке. Прислонившись к двери, откинув голову назад и закрыв глаза, я пыталась привести в норму свой неустойчивый пульс.

Неужели это действительно только что произошло?

Могло ли мне все это привидеться? Конечно, мой босс не приставал ко мне на глазах у всего офиса. Как бы мне не хотелось, чтобы это был кошмар, но это было не так. Каждая мучительная секунда воспроизводилась в живом цвете, а я стояла неподвижно, как белка, следящая за приближающейся машиной. Что со мной было не так? Почему я не отстранилась мгновенно? Почему я не сдала его лысеющую задницу в отдел кадров несколько месяцев назад? У меня были свои причины, но с каждым днем они казались все менее вескими. Мои конфликты и сомнения в себе вызывали шквал вины и упреков, которые давили на мои плечи своим гнетущим весом.

Мне нужно было выбраться из здания.

Я вышла из кабинки и вымыла руки, после чего направилась в свой кабинет, опустив глаза на геометрические узоры серого коммерческого коврового покрытия. Схватив телефон, я отправила смс кузине, чтобы она перенесла наше обеденное свидание, затем схватила свою сумочку и выскочила из офиса. Обычно я сообщала коллегам, что ухожу рано, но я не могла этого сделать. Я чувствовала себя незащищенной — любой, кто посмотрел бы на меня, понял бы, что я допустила. Я не могла заставить себя рискнуть и позволить им увидеть стыд в моих глазах. Вместо этого я опустила голову и поспешила к ближайшему выходу.

Я не могла допустить, чтобы поведение моего босса продолжалось.

Осознание этого было пугающим.

У меня было несколько вариантов, как справиться с ситуацией, но я не была уверена, какой из них будет лучшим. К счастью, его не будет до конца недели, поэтому мне не пришлось решать проблему немедленно. Обычно я не люблю откладывать решение проблемы, но в данном случае я хотела отложить это дело на максимально возможное время. Я засунула этот инцидент в темный уголок своего сознания - куда-нибудь подальше от страданий, связанных с первыми месячными и тем, что я потерялась в детстве в метро.

Если не считать моего босса, я любила свою работу. Маркетинг сам по себе был приятен, но маркетинг от имени компании моего отца придавал работе дополнительный смысл. Назовите меня умницей, но я всегда была ребенком, угождающим родителям, который отчаянно хотел, чтобы мама и папа гордились мной. Точнее, больше всего я стремилась произвести впечатление именно на отца.

Он был крепким орешком. Если в детстве я приходила домой с девяносто девятью баллами в табеле, он говорил мне хорошая работа, но всегда спрашивал, почему не сто. Виченцо Дженовезе ожидал только лучшего, поэтому я начала с самого низа и продвигалась вверх. Он был не из тех, кто сажает свою дочь на должность вице-президента сразу после окончания школы. С первого дня, когда я проявила интерес к работе в Triton Construction, он дал мне понять, что я должна буду заслужить свою работу.

Ты не можешь знать, как руководить, если никогда не училась следовать.

Это были одни из его любимых слов.

Слова, которые я приняла близко к сердцу.

Когда я вошла в лифт и повернулась лицом к вестибюлю, моя грудь распирало от гордости за организацию, которой я когда-нибудь буду помогать руководить. Для меня Triton был осязаем — я не только могла указать на здания, которые мы создали по всему городу, но мы обеспечивали доход, который поддерживал наших сотрудников, и жертвовали миллионы нашей прибыли на благотворительные цели. Я воспринимала компанию как живое существо и хотела лишь способствовать ее развитию.

Какие бы испытания мне ни пришлось преодолеть, чтобы назвать Triton своей собственностью, это стоило усилий. Эта мысль вызвала небольшую улыбку на моем лице, когда я вышла из лифта на второй этаж. Здание было спроектировано с большим вестибюлем на первом этаже, по обе стороны которого располагались два элегантно изогнутых эскалатора. Главные лифты спускались на первый этаж, но я предпочитала выходить на втором этаже и спускаться на эскалаторах в вестибюль, чтобы по пути вниз наблюдать за кипучей деятельностью.

Мои глаза перебегали с одного человека на другого, пока я изучала обитателей высокого зала. На противоположный эскалатор, идущий вверх, ступила женщина в кроссовках, одетая в дорогой костюм. Мне было интересно, заботится ли она о здоровье или просто опаздывает, когда она поднималась на эскалаторе, быстро преодолевая каждую ступеньку.

В центре комнаты вышагивал грузный мужчина, прижав телефон к уху и оживленно размахивая рукой в воздухе, транслируя свой разговор на весь мир. Живя в городе, многие жители учатся игнорировать постоянное присутствие других людей и вести себя так, как будто они находятся в комнате одни. Мои родители привили нам, девочкам, чувство приличия, из-за которого я не могла забыть о множестве людей вокруг меня. У этого мужчины явно не было таких же ограничений.

Когда мои глаза блуждали по вестибюлю, их мгновенно привлек мужчина в темно-синем костюме, целеустремленно шагавший прочь от поста охраны. Сначала я оглянулась, наполовину ожидая, что его будет снимать съемочная группа. Он был олицетворением мужской красоты — темные волосы, идеально уложенные назад, аккуратно подстриженные по бокам, пыль темных волос на угловатой челюсти и глубоко посаженные глаза, которые не отрывались от намеченной цели в вестибюле.

Костюм мужчины сидел по фигуре без лишней длины в ногах или провисания в плечах — похоже, он был сшит на заказ. Ткань блестела, придавая костюму дорогой вид даже с большого расстояния. Галстука на нем не было, только белая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей. Его походка была взвешенной, но не торопливой, легкая уверенность исходила от него, как пар от пропитанной дождем летней улицы.

Я никогда раньше не видела этого человека. Я узнала многих обитателей здания, но этого человека я не могла забыть. Мои глаза были прикованы к нему, когда он прошел десяток шагов между эскалаторами и миновал человека, разговаривающего по телефону. Я была настолько увлечена наблюдением за ним, что не заметила, как закончилась моя поездка, и споткнулась, когда моя нога ударилась о твердый пол в конце эскалатора. Если бы он заметил это, я была бы потрясена, поэтому не осмелилась оглянуться. Вместо этого я подняла подбородок и продолжила путь, надеясь, что мне удастся продемонстрировать то же чувство самообладания и контроля, которое я только что наблюдала у него.

Оказавшись на тротуаре, я покачала головой, не в силах подавить смех над собой. С таким же успехом я могла бы быть ребенком, разглядывающим игрушки, выставленные в витрине FAO Schwarz. Я не была так очарована мужчиной в... Я не была уверена, что когда-либо была так очарована мужчиной. И это был позор. В городе так много подходящих вариантов, и так мало интересных.

Я прошла квартал до места, где у меня был запланирован обед с моей кузиной Джадой. Она была моей лучшей подругой, сколько я себя помню. Наши матери были золовками, и мы родились с разницей в один месяц. Если она была старшей из трех девочек, то я была средней, но наши характеры всегда прекрасно сочетались.

Казалось, мы были рождены для того, чтобы стать близкими подругами — сестрами по духу.

Мы обедали вместе, по крайней мере, раз в неделю, часто в том же кафе, куда я сейчас направлялась. Оно находилось недалеко от моего офиса, и там были лучшие в округе роллы Кайзер. Я добралась туда первой после неожиданного переноса нашего обеда. Заняв один из четырех крошечных столиков внутри, я играла в игру на своем телефоне, пока ждала.

Я никогда не любила социальные сети. Мои родители не разрешали нам, девочкам, заходить в Myspace или Facebook, когда мы были моложе, а теперь, когда я стала самостоятельной, это никогда не казалось мне таким уж необходимым. Кроме Джады, у меня не было большого количества друзей, что меня вполне устраивало. У меня было две сестры и три кузины - в моей жизни было достаточно девчачьей драмы.

— Привет, кузина, как дела? Надеюсь, тебе не пришлось долго ждать. Я приехала так быстро, как только смогла. — Джада опустилась на сиденье напротив меня, безупречно одетая, как всегда, длинные русые волосы спадали густыми волнами по спине.

— Привет, Джи! Совсем недолго. Извини, что так резко поменяла время.

— Не проблема. Надеюсь, все в порядке.

— И да, и нет. Давай возьмем наши сэндвичи, и я расскажу тебе об этом за обедом.

— Пожалуйста, скажи мне, что это снова не твой придурок босс.

Я закатила глаза и взяла ее за руку. — Сначала еда, потом разговор.

Мы сделали заказ и отнесли еду за стол, когда кафе медленно начало заполняться людьми в обеденный перерыв. Я тихо пересказала события утра, пытаясь сохранить разговор только между нами в ресторане размером с коробку из-под обуви.

К тому времени, как я закончила, Джада была в ярости. Она была единственным человеком, которому я рассказала о своем похотливом боссе, и знала о каждой его отвратительной выходке. — Ал, я знаю, что ты хочешь, чтобы тебя уважали на работе, но ты не можешь позволить этому человеку продолжать заниматься этим дерьмом.

— Я знаю. Я понимаю, что это не прекратится, если я ничего с этим не сделаю. Ты знаешь, как тяжело я работала, чтобы сделать себе имя в Triton. Но даже тогда все еще есть люди, которые шепчутся, что я добилась своего, потому что я дочь босса. Я хотела разобраться с ситуацией сама и не поднимать шума, но у меня нет вариантов.

— Тебе не нужно поднимать шум, просто скажи своему отцу. Он уволит этого парня в мгновение ока — никто не должен знать, почему. — Теоретически, ее предложение казалось простым ответом, но жизнь редко бывает такой простой.

— Ты помнишь, как в школе Минди Дженкинс пыталась драться со мной и издевалась надо мной при каждом удобном случае?

— Эта сука превратила твою жизнь в ад — конечно, я помню!

— Тогда ты должна помнить, что вскоре после того, как это началось, я попыталась уговорить отца помочь мне. После школы было собрание по планированию предстоящих танцев, и я пыталась не идти туда, чтобы быть подальше от Минди. Папа не только отказался помочь, но и настоял на том, чтобы я пошла на собрание. Он сказал мне, что в жизни всегда будут трудные ситуации, и если он будет все решать за меня, я никогда не научусь справляться с ними самостоятельно. Я знаю, что он хотел бы, чтобы я сама справилась с Роджером, поэтому я и пыталась это сделать. Понятно, что не эффективно, но я пыталась. К тому же, если я побегу к папе за помощью, все в офисе будут видеть во мне избалованного ребенка.

— Какая разница, что думают эти люди?

— Это важно, потому что они никогда не будут уважать меня, если будут думать, что я не заслужила свою работу.

— Они не обязаны тебя уважать. — Ее ярко-красные губы приподнялись в ухмылке. — Они просто должны работать на тебя.

— Это говорит женщина, которая ни дня в своей жизни не работала, — дразняще улыбнулась я в ответ, зная, что это замечание нисколько ее не смутит.

— Ты должна быть такой счастливой... о, подожди, так и есть! У тебя полно денег; тебе не нужно иметь дело с этим дерьмом.

— Что я должна делать, всю жизнь ходить по магазинам и устраивать вечеринки? Я не моя мать, мне этого мало.

— Очень жаль, — размышляла она. — Мне придется найти кого-то еще, кто будет сопровождать меня в моих походах по магазинам и на спа-процедуры.

— Неважно. Это тоже не ты, и ты это знаешь. — Я сузила глаза и бросила ей одну из своих чипсов.

Она засмеялась, ее яркие зеленые глаза сияли. — Я ничего такого не знаю. Но я знаю, что если ты не сделаешь что-нибудь с этим своим боссом, я приду туда и устрою настоящий ад. Поняла?

— Я поняла, — улыбнулась я своей лучшей подруге. — И я обещаю, что подам жалобу в отдел кадров. А пока, он уезжает до конца недели!

— Отлично! Может, нам стоит взять длинный обеденный перерыв и отправиться в Saks в конце этой недели?

— Ты неисправима.

— Так это значит да?

Я откинула голову назад и рассмеялась. — Да, я думаю, это можно устроить.

— Бум! А теперь верни свою задницу на работу и подай эту чертову жалобу, — приказала она с каждой унцией лихости в своей пятифутовой фигуре.

— Да, сэр, полковник, сэр. — Я отдала честь, вставая, а затем обняла свою удивительную подругу. Не каждой девушке повезло иметь в своей жизни Джаду. Я ежедневно благодарила свои счастливые звезды за то, что мне каким-то образом удалось заполучить самую лучшую кузину на свете.

Я возвращалась на работу, чувствуя оптимизм и прилив сил. Я подала бы страшную жалобу в отдел кадров и наконец-то вычеркнула бы Роджера из своей жизни. Потребуются собеседования и служебное расследование, но в конечном итоге это будет того стоить. Неуместные комментарии — это одно, а открытое приставание ко мне — совсем другое. Не то чтобы комментарии были приемлемыми, но они не казались такими угрожающими, когда его попытки были чисто словесными.

Когда я завернула за угол в сторону наших офисов, мои глаза наткнулись на помощницу Роджера, Беверли. Это была женщина средних лет, достаточно приятная, но я никогда не проводила с ней так много времени в разговорах. Роджер, конечно, предпочитал работать непосредственно со мной, а Беверли в основном держалась в стороне. Она взглянула на меня из-за стола и одарила натянутой улыбкой, в которой сквозила жалость.

Она знала.

Это было там, в каждом ее черточке, не оставляя места для сомнений. Она позвонила в офис, чтобы отвлечь внимание, точно зная, чем занимался Роджер.

Смесь эмоций превратила обед в моем желудке в тяжелый комок — благодарность пожилой женщине за помощь и мучительное смущение. Мы обе знали, что я ни в чем не виновата, но это не помешало волнам стыда вызвать жаркий румянец на моей коже, когда я поспешила в свой кабинет.