Ведьма Востока

Глава 25. Битва

После визита Феоны, в городе было объявлено военное положение. Все понимали, что их враг — не какой-то там маг-самоучка, который может в любой момент сделать ошибку, что станет для обенцев спасительной. Нет. Ведьма — хорошо обученная всему женщина и, судя по всему, безумная. Её предупреждение о том, что она нападёт на замок не одна, ещё больше всполошило жителей дворца.

Но был один факт, который немного поднимал дух людей. Любая тёмная магия отступит, когда соприкоснётся с чем-то святым, во что верят. Для обенцев это была вера в Царя и Деву Небесных. Был отдан приказ, чтобы всё было освещено. Каждый дом, каждая комната, каждая вещь и улица были окроплены по три раза святой водой, освящённой в главном соборе Рождества.

Но, то ли из-за того, что вода быстро расходовалась, то ли из-за размеров города, то ли из-за длительности самой процедуры, Феона нагрянула тогда, когда оставалась последняя часть дворца, где находилась часовня. Улицы мгновенно опустели. Ворота города и замка закрылись. Наступила тишина.

Посетителем одиноких улиц внезапно стал прохладный ветер, принесший неприятный пронизывающий запах страха и сырости. Порывы ветра покачнули колокол, и тот издал долгий протяжный низкий возглас, который был принят всеобщим молчанием довольно напряжённо. И тут появилась она. Феона стояла посреди главной улицы, что шла от въезда в город прямо ко дворцу. Перед ней возвышались запертые створки ворот замка. Девушка подняла руки, собираясь открыть себе путь во дворец, но ей это не удалось. Её магию что-то не пускало внутрь. Ведьма раздражённо топнула.

— Ладно…

Она что-то зашептала, вскинув голову к небу. Радужная оболочка её глаз окрасилась в золотой цвет. Голос всё больше и больше набирал громкость, последнее слово сопровождалось громом. Длинная молния ударила в самую крышу дворца, как раз над тем местом, которое не успели освятить. Потом от Феоны пробежала волна, весомо ударившая в ворота. Те дёрнулись, но выстояли.

Когда молния ударила в крышу дворца, находившиеся в той части солдаты, под предводительством императора, почувствовали, как под ногами у них задрожал пол. Чтобы не упасть, им пришлось схватиться за стены. Они с ужасом увидели, как электрическая змея прошла внутрь и ударила в пол. Появилось яркое сияние, на месте которого потом, откуда не возьмись, оказались, какие-то чудища, с рогами и мощными лапами, покрытыми чешуёй. Белоснежные зубы сверкали, обнажённые хищным оскалом.

Эдан подал пример своим солдатам, схватив меч и отрубив голову одному чудищу. Остальные тоже ринулись в атаку. Но сколько бы они ни бились, сколько бы ни рубили, на месте отрубленных частей, вырастали новые, точно такие же. Раны затягивались, не проронив ни одной кровавой слезы. А вот солдаты получали раны, и те не заживали, а оставались, отнимая силы.

Дыхание безнадёжно сбилось, а рана в плече невыносимо ныла, истекая кровью. Эдан после очередного удара, смог на несколько мгновений обеспечить себе передышку, ударив кулаком по голове чудища и ободрав тем самым себе костяшки пальцев. Но то вскоре пришло в себя и с большей яростью набросился на мужчину. Эдан, понимая, что схватку им сейчас не выиграть, он оглянулся и крикнул:

— Назад, отступаем в часовню!

Солдаты послушали государя. По очереди, отвлекая противников оглушением, они проскальзывали за дверь, что находилась в стене за их спинами. Последним был император.

— Надо забаррикадировать дверь! — крикнул он. Послушные воле царя, солдаты начали пододвигать к двери, что содрогалась под ударами чудовищ, всё подряд: аналой, стол, шкаф. Когда подпирать было нечем, все защитники отошли от баррикад, встав в стойку и готовясь к новой битве, которая могла стать для них последней.

Рёв за дверьми был оглушительным. Но ещё большей силой обладали удары, под которыми дерево трещало, а железная обивка гнулась. После очередного толчка дверь треснула. Из основы вылетел кусок, и в дыру тут же просунулась отвратительная голова с жутким оскалом. В налитых кровью глазах сверкала ярость.

Воины непроизвольно отскочили, но в следующий миг двое ринулись в атаку. Голова тут же отлетела. Чудище отпрянуло назад. Послышался вой, после которого в отверстие снова сунулась голова того же чудища. После очередного удара отлетела верхняя часть правой створки. Некоторым солдатам пришлось присесть, чтобы дерево не попало им в головы. Эдан откатился в сторону. Тяжёлый обломок рухнул в нескольких дюймах от императора.

Мужчина замотал головой, думая, что в следующий раз надо смотреть, куда падать, чтобы повторно не удариться головой о каменную колонну. Эдан, немного придя в себя, перевернулся на живот и замер в упоре сидя. Чудища не смогли пока сломать другую створку. А открывшееся им отверстие было не настолько большим, чтобы пропустить всех разом.

Император уже было собрался ринуться в атаку, как вдруг заметил на стене лук и колчан со стрелами — священные реликвии. Их отдал для защиты города отшельник, которого почитают в Обене за святого. Считалось, что этими стрелами он низверг злых духов, которые атаковали его дом в одни из самых тёмных дней всего существования Обенской Империи, которая тогда ещё являлась княжеством.

Царь сообразил мгновенно. Вскочив на ноги, он сунул меч в ножны и снял реликвии со стены. Они были целы. Видно и правда освящены, если тетива не истлела за несколько тысяч лет, а древко и стрелы всё так же были тверды и гибки. Наконечники сверкали.

Эдан надел колчан на себя. Приладив стрелу, он выскочил из-за колонны и выстрелил в одно из чудищ. Стрела со звоном пронзила крепкую чешую на голове создания тьмы. Оно тут же лопнуло, оставив вместо себя горстку пепла. Солдаты, явно воодушевлённые этим, с громкими криками: «За Царя, Деву и императора!!!» ринулись рубить чудовищ с большим воодушевлением. Пока они отвлекали на себя созданий тьмы, Эдан обстреливал пришельцев из лука. Вскоре кроме людей в часовне больше не было никого. Защитники облегчённо вздохнули. Эдан устало опустился на пол, зажимая рукой рану на плече и оглядывая соратников. Многим нужна помощь лекаря. Немного собравшись с духом, он встал.

— Ступайте к лекарю, кто не может больше сражаться. Те, кто может, проводите их, а потом идите к главным воротам, к императрице Евдокие.

Когда ты по сути один противостоишь сильной ведьме, не будучи уверенным в своих силах, становится, мягко говоря, не по себе. Евдокия это знала. Но она также отлично понимала, что если отступит сейчас, то Обен будет сломлен, её семья и столица будет вырезана, а вслед за этим и вся остальная страна. Девушка вздрогнула, когда сильная волна воздуха с лязгом ударила в ворота. Солдаты за её спиной, прикрывавшие императрицу, явно занервничали.

— Отойдите! — крикнула она, поднимая руки и принимаясь шептать молитву. По пальцам забегали язычки синего пламени. Девушка отступила на шаг, когда с её рук слетел целый столб огня, который врезался в ворота, что готовы были уже разлететься в щепки.

На первых нескольких минутах задача держать створки закрытыми казалась более чем лёгкой. Но вскоре Евдокия поняла, что это занятие отнимает немало сил. Руки затекли и отяжелели, а вскоре и голова начала болеть, из-за ощущения того, что на кости что-то давит изнутри. Девушка вздрогнула, когда дерево на воротах треснуло. Трещины пробежали и по стенам у основы створок. Щели всё удлинялись, от них шли разветвления, образуя фигуры, больше похожие на деревья, перевёрнутые вверх ногами.

Но внезапно краем уха она услышала, как сзади воины начали удивлённо переговариваться. В следующий миг сбоку к воротам устремился другой столб пламени, но белого цвета. Девушка повернула голову, и чуть не задохнулась от радости.

— Горм! — воскликнула она. Маг кивнул.

— День добрый, Ваше Величество! Ослабьте напор! Она должна сломать ворота!

Девушка слушалась его безоговорочно, понимая, что маг плохого не посоветует. Они одновременно ослабили напор на ворота. Створки разломились на множество маленьких кусочков, но падать на землю не спешили. Маг знал, что ворота освятили. И если они сломались, то у них была иная роль, помимо обороны. Вместе с императрицей, они создали сильный поток ветра. Он нёс обломки дерева вокруг Феоны. Было видно, что ведьма пыталась выйти из окружения, но у неё не выходило. Маг сделал движение рукой — острый обломок ворот мгновенно превратился в заострённый на конце кол, который попал в живот ведьме. Тут же ветер стих. Деревянные обломки попадали на землю. Феона замерла, приоткрыв губы в немом крике, вздрогнула и рассыпалась, превратившись в песок.

Императрица опустила руки, чувствуя, что на ногах уже не устоит. Она чуть не рухнула, но тут сзади кто-то подхватил её, помогая устоять на ногах. Девушка подняла удивлённый взгляд. Дранг даже не улыбнулся, смущённо потупив глаза.

— Осторожнее, — произнёс он.

Горм критически оглядел три деревянные фигурки, что поставили перед ним в полумраке покоев императора. Эдан и Евдокия напряжённо ждали его вердикта, затаив дыхание. Царь-император потирал плечо, затянутое белыми бинтами. Рука лежала на перевязи.

Маг долго смотрел на превращённых, что-то бормоча себе под нос. Его брат стоял в тени, за спиной старика, надвинув капюшон на лицо, — Горм не разрешил ему встревать.

— Расколдую я их, — прозвучал, наконец, голос мага. — Только учтите, что их ловить надо.

Со стороны императоров послышался облегчённый вздох.

— Ну, ясно. Я — Машку, — произнесла императрица. — Эдан, ты — Анну.

— А Володара кто? Он нам спасибо не скажет, когда обнаружит у себя шишку, — улыбнулся явно оживившийся император.

— Тогда по очереди…

Маг попросил перенести фигурки Марии и Володара в их комнаты. Когда Эдан и Евдокия вернулись. Он приступил. Наклонившись над фигуркой Анны, он, что-то шепча, высыпал золотистую пыль. Статуэтка увеличилась до размеров человека. Деревянный покров исчез, и в руки Эдана рухнула средняя императрица Обена. Она спала. Император перенёс её на кровать, а потом вопросительно посмотрел на мага.

— Она проснётся, — произнёс маг. — Но для этого тебе надо её поцеловать. Только сына приведи.