Ведьма Востока

Глава 30. Выбор

Велиград, как же давно не видел тебя Володар. Князь, казалось, стал даже более радостным, чем обычно, если судить по блеску в голубых глазах и счастливой улыбке. Ну, и большему количеству колкостей, на что Евдокия благоразумно закрыла глаза, переключив своё внимание на более приятный фактор. Недалеко от княжеского терема возвышался собор из красного камня. Его золотые купола сияли на солнце. С колокольни доносился радостный звон недавно отлитых колоколов.

За прошедшими событиями, они совершенно забыли про это. Несколько месяцев назад, ещё зимой они договаривались о том, что приедут на освящение собора, но благодаря ведьме Феоне, этого не случилось. Но зато уже освящённый храм стоял перед ними во всей своей красе и величии, купаясь в лучах солнечного света и приветствуя хозяина города и хозяйку страны громким звоном.

Кони скакали вперёд, громко стуча копытами по вымощенной камнем улице. Когда скакуны влетели на полном ходу во внутренний двор княжеского дома, к ним тут же поспешили слуги, с радостными возгласами, и начали расспрашивать о дороге приезжих, помогая слезть с коней, придерживая последних под уздцы.

Евдокия в своём обыкновении была спокойна, чего не скажешь о Володаре. Он был безмерно счастлив, если судить по сияющему взгляду юноши. Но никто даже не догадывался о том, что его счастье заключалось меньше всего в приезде домой или наступлении долгожданного мира. Нет, о его счастье никто не знал в полной мере.

Забыв про всё на свете, он ринулся в терем, а там уж поспешил в свои покои, ведомый неясной, но приятной истомой предчувствия. И он не ошибся. Там была она. И сияние аметистовой чешуи послужило ему приветствием. Но её глаза… её глаза печальны как никогда…

Эльва смеётся, бросаясь на шею юноше. Володар, прижав её к себе, кружится на месте, опуская потом принцессу на пол. Он настолько рад тому, что она с ним, что она пришла, что попросту не замечает грусти в её глазах бездонных, чарующих.

Он покрывает поцелуями её лицо и руки, но даже это не в силах передать его состояния. А Эльва готова плакать, смотря на это… Совет узнал. И отец пока не в силах их переубедить. Они поставили её перед выбором: либо Володар, либо стая. Если первое — изгнание, если второе — смерть князя. Она говорила с отцом, матерью, братом, с его супругой. И один вид Володара подтвердил их слова. Она сделала выбор…

Наконец, первый порыв радости от встречи стих. Володар сидит в кресле, а Эльва — у него на коленях, положив голову на плечо князя. Юноша, успокоившись, почувствовал, что что-то не так.

— Эльва, — тихо позвал он, нарушая блаженную тишину, которая до этого так приятно окутывала обоих. Девушка вздохнула, ожидая продолжения. — Что-то случилось?

Принцесса закрыла глаза, понимая, что она даже соврать толком не сможет, но всё же подняла голову, смотря прямо в глаза князя.

— Нет, с чего ты взял?

В ответ — скептически выгнутая бровь, цвета золотой пшеницы.

— Эльва, ты, думаю, отлично понимаешь, что спросил я это не на пустом месте, — потом его тон сменился — стал более мягким. В глазах появилась озабоченность. — Ты за всё время не проронила ни слова. А глаза как у щенка.

Девушка улыбнулась последней фразе.

— Совет всё узнал, — наконец изрекла она. — И пригрозил, что я должна выбрать между тобой и стаей.

Володар крепко сжал зубы, понимая, к чему она клонит. Догадывался он и о последствиях любого её выбора. Но когда её голос дрогнул, он взял её ладонь, принимаясь успокаивающе поглаживать большим пальцем.

— Так выбери семью, — на полном серьёзе, без тени обиды, произнёс князь, отлично зная, что с ним у неё будет не лучшее будущее. К тому же он, как никто другой понимал, что значит, не иметь возможности видеться и общаться с родителями. Глаза Эльвы выразили отчаяние. Она замотала головой.

— Нет… Тогда они тебя убьют.

Повисло тяжёлое молчание. Володар о чём-то думал, а Эльва изо всех сил душила в себе рыдания.

— Я не хочу этого, — наконец произнесла принцесса севшим голосом. — уж лучше быть изгнанницей и знать, что все останутся живы. Я не хочу жертвовать тобой.

Володар поднял на неё твёрдый хмурый взгляд.

— Эльва, подумай. Подумай хорошо. Я не хочу стать причиной твоей разлуки с семьёй. У тебя есть родители, они тебя любят. У меня же их нет. Они погибли, когда я был ещё ребёнком. Меня дядя воспитывал, но он — не они.

Вдруг Эльва почувствовала, что её не хватает воздуха. Вечно душить в себе эмоции не возможно. Она резко вдохнула, пытаясь сдержать слёзы, но и это у неё получилось плохо. Солёные капли ту же потекли по её щекам. Володар прижал девушку, к себе, позволяя ей спрятать лицо на его плече.

— Я не… могу Володар… Я не хочу… тебя терять… Пусть… лучше так, чем… смерть хоть одного из вас… — произнесла она сквозь слёзы.

— Тихо, тихо, Эл, слышишь? Ну же, успокойся, — тихо зашептал князь, гладя её по голове и спине.

Он понял, что она уже решила. И своего решения не изменит. И теребит и без того болезненные раны будет жестоко по отношению к ней.

В первый день следующей недели, Баш проснулся с на удивление хорошим настроением.

Каждый день проходил довольно спокойно, если не считать бурных приготовлений ко Дню рождения младшей царицы-императрицы Обена. Сама виновница грядущего торжества, похоже, не сильно ждала своего девятнадцатилетия. А потом и вовсе стала пропадать на полдня, и никто понятия не имел, где она. Даже Баш, которому сие обстоятельство совершенно не нравилось, учитывая побег Коры, не знал ничего.

Если бы он знал причину ежедневного отсутствия подруги с утра до позднего вечера, то наверняка бы не стал её отчитывать, ну, или, хотя бы, уменьшил количество формулировок. И нравоучения эти не останавливало даже то, что императрица приходила всегда сонная и буквально валилась с ног от усталости.

А всё началось гораздо раньше, ещё весной. Мария заметила, что Баш поменял меч. Начались расспросы, на которые юноша лишь махнул рукой и показал обломки старого меча. В пылу ненависти к себе и судьбе своей, после того, как Мария уехала в Ямлез, принц разбил его. Сплавлять его потом он не захотел. А после примирения произошло слишком много всего, и времени просто не оставалось. Как и желания. Уж очень неприятные воспоминания вызывал один его вид.

Но девушка знала, как дорог был Башу его меч, и представить себе не могла, что друг её будет без своего верного стального соратника. Она потихоньку стащила у него обломки и отнесла в кузню. И теперь каждый день ходила и, под руководством лучшего кузнеца столицы Степана, перековывала меч. Закончить его она планировала к своему Дню рождения (и, следовательно, ко Дню рождения Себастьяна).

Вот и сегодня Баш, как и восемь дней до этого, подошёл к дверям в покои Марии, более чем уверенный в том, что она спит в том же положении, в котором уснула вчера. Вернулась она в десять часов вечера. От усталости, она даже толком двигаться не могла, не то, что разговаривать. Баш встретил её прямо в комнате. Пока помогал её снять верхнюю одежду, одновременно читал нравоучительную тираду, хотя отлично понимал, что действия они возымели не больше, чем на потрет в галерее.

Девушка отвечала ему что-то невразумительное, после чего рухнула на спину на кровать и забылась тяжелым сном. Баш разражено закатил глаза. Оставив одежду подруги на кресле, укрыл царицу и вышел, а его место около императрицы занял Силф, что свернулся у её головы калачиком.

Но Баш таки ошибся. Императрицы не кровати не было. Силф вылизывал шёрстку, а сама девушка прыгала по комнате, надевая сапоги и застегивая пуговицы на сарафане, поверх которого она потом надела другое приталенное платье из красного шёлка, с рукавами до пола и длинным, во всю длину наряда, вырезом спереди, украшенным золотыми пуговицами и затейливым шитьём. Волосы заплетены в две длинные тёмно-русые косы.

— Ничего себе ты рано встала! С чего это? Вчера пришла еле живая!

— Да, — как ни в чём не бывало, ответила та. — Но буквально десять минут назад ко мне ворвался Восточный…

— Опять он, — буркнул юноша.

— Ты будешь слушать или нет? — рассердилась девушка. — Он мне сообщил, что сюда едет старшая сестра Адиля, турмания и первая девушка-элитарий Эсманур.

Баш удивлённо вскинул брови.

— Вот это да! И зачем это?

— Я её пригласила, — ответила девушка, жутко злившаяся на застёжки на платье, которые упрямо не желали исполнять своё прямое назначение нормально. — Да что ж ты будешь делать!?. И она пообещала приехать на мой День рождения. Ну, и, как ты понимаешь, приехала она немного раньше, чем я ожидала.

— Я бы даже сказал, что она поспешила, — хмуро отозвался Баш, который с некоторых пор довольно подозрительно относился ко всему, имевшему отношение к Ямлезу.

— У тебя не получится испортить мне настроение, — ответила Мария.

— Зато у тебя получится испортить мне его вчера. Сколько раз говорил, что быть настолько безответственной… Дай, это надолго, — он прервал свою пламенную речь, подойдя к подруге, которая всё ещё не могла застегнуть пуговицы. Убрав её руки, он сам принялся за застёжки. — Как ребёнок, честное слово…Ткань на платье знакомая.

— Володар привёз. Результат пари, — хмуро отозвалась девушка, терпеливо ждавшая, когда Баш наконец закончит.

— Всё, Ваше императорское, Вы готовы.

Себастьян легко хлопнул подругу по спине и открыл дверь, ожидая девушку. Императрицы подняла на руки Силфа, сунула кинжал за пояс, быстро проскочила мимо юноши, и дверь громко захлопнулась за ними.