Весна безумия

Глава 47. Няньки

С Ингой и Пашей невозможно заскучать. А мы с Тимом вроде и следили за их перепалками, посмеивались, но меня разморило: Тим прижимал меня к себе здоровой рукой, ровно дышал над ухом. За окном было пасмурно, моросил мелкий дождик и тянуло в сон, особенно в нежных объятиях Тима.

— У тебя сейчас болит рука? Можно сниму? — я потянулась к его лангетке.

— Сейчас нет, — Тим перевернул руку липучками вверх, я расстегнула и стянула с него ортез.

— Уже меньше отекает, — оценила я, гладила его ладонь, плавно обводила каждый палец. Тим улыбался.

— Так! Я чувствую, мне пора. Янка вон Тимоху уже раздевает, — заговорил Паша. — Вы опять у Лики впишетесь?

— Я вообще думала сегодня домой вернуться, — посмотрела на Тима, вздохнула и бросила взгляд на Ингу: — Ты ведь тоже не останешься?

— Да, я тоже домой. Меня там Дождик заждался.

— Короче, Паш, если метнёмся за моими вещами к Лике, я тогда опять впишусь у тебя до пятницы, а сейчас поедем все вместе.

— Тогда быстрее, а то я на треню опоздаю.

Обратно мы ехали на такси, Паша спереди, а мы расположились сзади.

Когда Паша к нам повернулся, Инга вдруг вернулась к разговору о девушках Паши:

— Не могу тебя понять, почему ты с ними не спишь?

— Как бы тебе объяснить... — замялся Паша. — Вот если ты приходишь к доктору, чтобы он тебя полечил, а он тебя позвал, чтобы трахнуть. Не будет ведь никакого доверия. Да и если мы договорились пофоткаться, а я начну приставать, это, в конце концов, непрофессионально. Я не перехожу эту грань. Мне важно вызывать доверие.

— А на то, что демонстрируешь их сиськи первым встречным, они согласны? — Инга чуть нахмурилась.

— Оф кос, я спрашиваю разрешения. Если в дальнейшем соберусь фотками серьёзно заняться, мне нужно будет показывать работы, так что я фоткаю только на ТФП условиях. Хотя девчонки ещё и с учёбой выручают, — хмыкнул он.

— Наши филологини тебя бы с руками оторвали, — усмехнулась Инга.

— Эт кто такие?

— Да есть у нас инстанутые девахи, которые любят вбрасывать в общие чаты. Вот бы они вышли на тебя, а ты их наснимал в своём стиле, тогда я бы заставила их прикусить язык.

Паша сжал губы:

— Я в таком не буду участвовать.

— Принципиальный?! — прищурилась Инга.

— Если тебе оказали доверие, то не стоит им разбрасываться.

— Даже если обижают твоих друзей, ты не захочешь отомстить?

Паша покосился на Тима, которого я подкармливала оранжевыми эмэндэмс, но тут же отвёл взгляд:

— Мои друзья редко просят за них впрягаться, но воевать с девчонками себе дороже, — скривился Паша.

По приезде Инга умчала к Дождику, а мы с Тимом торчали у меня до конца Пашиной тренировки.

В пятницу Тим уехал в Москву снимать швы и повязку. А я на всю пятницу пропала у Инги. Она рассказала и даже продемонстрировала мне свою невидимость. Оказалось, что, когда она случайно застукала маму и нового отца целующимися, от стыда захотела исчезнуть и тут же пропала. И теперь стоит ей лишь захотеть стать невидимкой, она сразу исчезает, но глаза её перед этим становятся фиолетовыми.

— Смотри, в магазине стащила! — Инга указала на стопку из пяти шоколадок, а потом вдруг нахмурилась и стала задумчивой. Прям как Тим, после того как первый раз толкнул Ковалёва.

— Что-то не так?! — насторожилась я.

— Слушай, я их верну, — Инга взяла шоколадки и сложила в рюкзак. — Пошли!

Пока шли до «Пятёрочки», Инга с грустью делилась своими мыслями:

— Я сначала думала так круто, теперь могу таскать из магазина всё, что хочется. Радовалась, когда удалось. Но смотрела дома на шоколадки, и так стыдно стало. Там на кассе сегодня тётя Таня, она в нашем подъезде живёт, одна троих детей растит, а я в её смену эти шоколадки стырила. Вдруг у неё из зарплаты вычтут, да и вдруг поняла, что не смогу я есть ворованное.

Около магазина отдала мне рюкзак, вытащила шоколадки и, блеснув фиолетовыми глазами, растворилась в воздухе:

— Я сейчас! — услышала рядом голос.

С очередным покупателем Инга зашла в магазин, а уже через пять минут вернулась, перестав быть невидимкой и улыбаясь. — Прям камень с души свалился.Сколько я ни предупреждала и ни уговаривала Ингу не пользоваться силой и вытащить шарик, подруга всё равно не послушала, но заверила, что воровать больше не хочет.

В субботу вернулся Тим, но домой снова не пошёл, прибежал ко мне. Мои родители рано утром уехали на свадьбу к другу отца в другой город с ночёвкой, оставили меня приглядывать за Соней. Она очень плохо переносила дальние поездки: ныла, её укачивало. А я терпеть не могла свадьбы. И, чтобы не мучить ни себя, ни ребёнка и дать родителям отдохнуть от нас, сама предложила им оставить нас с Соней дома. Сначала мама очень волновалась, но написала мне режим дня Сони, наготовила тонну еды и обещала писать и звонить каждый час.

Погода была хорошая, мы с Тимом выгуливали Соню во дворе. Встали по обе стороны от качелей и раскачивали мелкую.

— Что насчёт вернуться домой? Как в школу будешь ходить? — снова завела я разговор.

— Пока у Паши побуду, а там будет видно.

— Ты ведь уже не злишься на отца?

— Нет, но домой пока не вернусь, — Тим отвечал односложно и неохотно. — Скитаться, конечно, достало уже, но без выноса мозга от отца я согласен на всё. И, после того как ушёл из дома, так трудно вернуться, не могу просто так заявиться.

— А мама? Она, наверное, беспокоится? Даже ради неё не вернёшься?

— Мама мне пишет, мы с ней поддерживаем коннект. Не думаю, что она так уж сильно переживает.

Следом Соня потащила нас в песочницу и заставила лепить куличики, за этим занятием нас и застал Паша:

— Быстро же вы обзавелись детёнышем! Как тебя зовут, чудо?! — Паша широко заулыбался, но своим громким голосом напугал Соню, она забежала мне за спину и настороженно выглядывала.

— Соня, это дядя Паша! Он друг! — вывела я сестру из-за спины, но приобнимала за плечи.

— Да какой я вам дядя?! Ты ещё скажи «дед»! — возмущался он.

— Соня, это дед Паштет! — рассмеялся Тим.

Паша сел на корточки перед Соней и улыбался.

— Паса, — повторила она и уточнила: — Павлик.

Мама постоянно гуляла с соседкой, у которой мальчика звали Павлик, и Соня быстро словила параллель.

— Да, правильно, Павлик! — Паша артистично всхлипнул и утёр воображаемую слезу. — Меня так мама в детстве называла. Детёныш, за Павлика я тебя уже обожаю! Хочешь полетать?

Сначала Соня боялась Пашу, но, после того как он начал её подбрасывать и ловить, прониклась к нему любовью:

— Павлик, ещё! — хохотала она, хоть длинная чёлка Паши уже прилипла к его вспотевшему лбу.

— Всё, детёныш, я устал.

Паша сел на край песочницы, и Соня стояла перед ним и ждала, когда он продолжит.

— Пойдём, Сонь! Пора обедать! — взяла сестру за руку и начала её убалтывать, потому что утащить Соню без истерики с детской площадки всегда было проблемой. — Видишь, у Павлика сил не осталось тебя подкидывать, потому что он мало каши кушал с утра, нужно его покормить обедом, тогда он станет сильным и будет подкидывать тебя высоко-высоко. Выше нашего дома.

Наш холодильник представлял собой Пашин рай, потому что мама наготовила еды, наверное, на целую роту. И вечно голодный парень заглянул в гости как раз кстати. Поможет истребить запасы.

— Янка, а твои предки никогда не думали усыновить мальчика?! Может, вам с Соней брат нужен? — поедая суп вприкуску с эчпочмаками, заговорил Паша. — Я вот вообще неприхотливый, дома почти не бываю, вещи свои сам стираю, могу там мебель собрать, подвигать что-нибудь тяжёлое, я вообще очень многофункциональный!

— Предложу, — рассмеялась я.

— Ян, ты зря смеёшься, Паштета очень опасно подкармливать, он как дворняга, потом фиг отвяжешься.

— Ой, скажите пожалуйста. Дворняга... — скривился Паша. — Сам небось на Янку из-за её пирожков запал.

Фраза получилась настолько двусмысленной, что Тим сначала смутился, а потом захохотал. А я с укором уставилась на Пашу. С укором и улыбкой. Соня не понимала нашего юмора, но от смеха за столом тоже рассмеялась.

Оставив парней на кухне, я утащила Соню укладываться спать. Под моё чтение она быстро уснула. Тим и Паша уже пили чай, а после дневного сна Сони снова отправились на прогулку. У сестры появилось сразу три няньки, и она с детской непосредственностью эксплуатировала всех по очереди: Паша подкидывал и ловил, катал на шее, Тим качал на качелях, а я лепила куличики.

После ужина Паша свинтил домой, а Тим сказал, что приедет к нему позже. И уже после того, как Соня засопела, мы очень долго сидели на кухне. Пили чай, разговаривали, целовались и снова разговаривали. Я опять мазала Тиму руку, швы и повязку ему сняли. И теперь у него был уже другой ортез, короче предыдущего, пальцы теперь освободились, кроме большого, тот, наоборот, был жёстко зафиксирован. Я плавно растирала Тиму руку, на запястье теперь виднелась полоска шрама.

— Быстро зажило, и отёка уже нет.

— Это всё твои волшебные руки, — улыбался Тим.

— Кстати, о волшебстве! — вдруг вспомнила я. Вчера, когда Инга демонстрировала свою суперспособность, мне захотелось активировать зелёный шарик, чтобы узнать, что за суперсила скрыта в нём. — Представляешь, фиолетовый шарик дал Инге невидимость! Если хочет исчезнуть, она просто пропадает, и все предметы у неё в руках, одежда тоже. Это так круто!

— Ты их так и не выбросила?! — Тим нахмурился. — Ян, это что-то очень плохое. Выбрось это куда-нибудь.

— Вообще, я, знаешь, что подумала, — чуть смутилась под строгим тоном Тима. — Какая у тебя ассоциация с зелёным? Я вот думала про растения. А что, если в зелёном шаре заключена сила регенерации, целительства? Вдруг я смогу вылечить твою руку!

— Ян, не надо! Всё заживёт и так. С твоей заботой рука и так очень быстро заживает.

— Я хочу хотя бы попробовать. Ты ведь смог избавиться от шарика, значит, и я смогу!

— Это плохая идея, — Тим поморщился. — Если мы получаем силу, к которой ещё не готовы, это лишь во вред. Яна, это зло!

— Я всё равно давно хотела его активировать, но не получалось, а сейчас, как никогда, готова, и мне хочется, чтобы ты был рядом в этот момент!

— Ладно, но пообещай мне, что избавишься от него тоже при мне! — выдохнул, но сдался Тим.

Я прокралась в комнату, взяла из шкатулки зелёный шарик. Нервничала, сердце билось очень быстро, но размахнулась и со всей силы впечатала шариком в грудь. Вспышка зелёного света ослепила, по телу прошёлся разряд тока, волоски на руках встали дыбом, меня передёрнуло, и я улыбнулась.

Но сколько ни водила над рукой Тима с сильным намерением вылечить его, ничего не выходило. У шарика была явно другая сила, я её не чувствовала и не представляла, как это выяснить. После недолгих попыток прекратила, но старалась прислушиваться к ощущениям, внутри ничего не поменялось, голосов не было, и я успокоилась. За окном лил дождь, а Тиму как раз написал Паша. Мы обнимались, и я видела экран телефона Тима:

«Когда ты уже приедешь? Вызывай такси и дуй ко мне!»

— Там такой потоп, что нужно лодку вызвать. Подводную. — Тим отправил Паше войс.

Я подошла к окну, действительно, дождь залил весь асфальт, превратив его в реку.

— Ладно, я пойду, уже поздно. Сейчас такси только вызову.

— А может, останешься у меня? — отобрала у него телефон, заглянула в глаза, совсем не хотела отпускать Тима от себя.

— Ты готова вписать у себя такого бомжа, как я?!

— Но ты же свой бомж, родненький.

Тим хмыкнул, забрал у меня телефон:

— Сейчас Паше напишу, что не приеду, — а потом посмотрел и прищурился. — А ты родителей предупредишь, ты же всегда у них отпрашиваешься?

— А я их предупредила, что ты придёшь в гости, но ты просто немного задержался.

Тиму я отдала свою кровать, а сама улеглась рядом с Соней, но уснуть никак не могла, Тим тоже ворочался. В итоге я не выдержала и подошла к нему, села на кровать и зашептала:

— Ты чего не спишь?

— Не могу без тебя, — и Тим резко обхватил меня и затащил под одеяло, накрыл нас с головой и принялся быстро меня целовать.

— Если разбудишь Соню, я тебя убью! — прошептала я, но улыбнулась.

Мы целовались, пока под одеялом был воздух и не стало слишком жарко.

— Знаешь, уже задолбало скитаться, — Тим крепко-крепко прижимал меня к себе и шептал над ухом. — Реально чувствую себя бомжом. Хочется уже домой.

— Я почти весь январь жила у Инги, — тихо хмыкнула я. — И её квартиру считаю в своём роде домом. Для меня дом — это не место прописки, это уголок, где тебя любят и ждут.

— Тогда я дома, — усмехнулся он.

— Да, сейчас ты точно дома.

— Я тут подумал... — чуть замялся Тим. — Я ведь сначала собирался жить у Лики, когда поступлю в универ, но сейчас мне хочется жить с тобой. Мы могли бы снимать квартиру, жить вместе, когда поступим...

— Это звучит как-то по-взрослому, к такому я точно пока не готова, — хмыкнула я. — Если честно, вообще не думала об этом, да и не хочу пока думать. Это всё будет так нескоро. Давай вернёмся к этому разговору, когда увидим себя в списках на зачисление?

— Договорились. — И Тим резко сменил тему и признался: — На самом деле я впервые вписываюсь у девушки, Лику не беру в расчёт.

— Никогда не поздно сменить ориентацию, — хихикнула я и уткнулась носом в ключицу Тима, чтобы не рассмеяться.

— И это мне говорит девушка, которая спит с Ингой, — тихо посмеивался Тим.

— Ага, — с иронией выдала я. — А ещё с Ковалёвым.

И Тим как будто рефлекторно так резко отодвинулся от меня, что я чуть не свалилась, тут же поняла, какую чушь сморозила:

— Тим, прости, это была плохая шутка, — прошептала со всей серьёзностью и раскаяньем.

— Очень плохая шутка, — отчеканил он, в голосе сквозил холод. Я, как наяву, почувствовала, как он сжал челюсти.

— Прости, я думала, ты перечисляешь всё, что пишут про меня в общем чате, — я приподнялась, протянула к нему руки, видела в темноте очертания его лица, блеск глаз. Обхватила ладонями его лицо. Скулы были напряжены. Потянулась и поцеловала Тима, но он на мгновение отстранился:

— Никогда больше так не шути!