Весна безумия

Глава 63. Мир слишком тесен

Постепенно жизнь возвращалась в своё русло. Как бы я ни отгораживалась, но постепенно оттаяла к родителям, простила их. Они не давили, вели себя так, будто ничего не изменилось, и я знала, что им не всё равно. Я не смогла разом вычеркнуть их из своей жизни, как бы ни старалась, слишком была привязана, по-прежнему любила.

Приближались майские праздники, и папа заговорил о поездке в горы. Я почему-то думала, что из-за моего побега всё отменится, но, похоже, жизнь и мир изменились только для меня, точнее, внутри меня. Потому что родители, да и все вокруг, вели себя как обычно, словно ничего не поменялось, но у меня в груди по-прежнему саднило.

Я всё равно горевала, ведь потеряла настоящих родителей, биологических, и, видимо, эта утрата как-то отпечаталась на моём лице, потому что все кругом мне говорили, что я стала очень грустной. Прошло слишком мало времени, чтобы эта рана зажила.

— В горы-то едем? — спросил папа за обедом. — Я уже все вещи собрал. Через два дня надо трогать.

— Мне надо подумать, — вздохнула я.

— Поехали, переключишься, проветришь мозги! Тебе нужно сменить обстановку!

Возможно, папа был и прав, если Инга и Тим поедут, вместе мы можем отлично провести время. Только мне до сих пор не давали покоя настоящие родители, слишком много вопросов оставались без ответов. И после папиных воспоминаний об аварии мне не хотелось больше лезть к нему в голову, да и что он мне может рассказать, он же их не знал. Вот бы найти человека, помнящего моих родителей, увидеть их его глазами.

— Пап, а ты помнишь что-нибудь про моих родственников, ну... биологических?

Папа сразу как-то помрачнел, потёр лоб:

— Почти ничего и не помню. Знаю, что у тебя остались родственники по отцовской линии, — папа сжал губы. — Но они жили в Канаде и приехали только на похороны твоих родителей. У них возникли трудности с опекой, чтобы вывести тебя заграницу, и поэтому они просто оформили отказ. Я с ними не встречался и не общался, ни имён, ни адресов не знаю, — Папа вздохнул. — Ещё была по материнской линии бабушка, с ней тоже всё непросто. Она была то ли геологом, то ли спелеологом, и в одной из экспедиций пропала без вести, как раз когда погибли твои родители. Говорят, что экспедицию завалило в пещере, но, так как тел не нашли, по истечении времени дело закрыли. Поэтому и тебя долго не переводили в дом малютки, потому что про твою бабушку ничего не было известно, и только когда дело закрыли, нам разрешили тебя удочерить.

Что-то смутно знакомое промелькнуло в голове. Экспедиция спелеологов, пропавшая без вести, я же уже слышала такую историю. А когда сопоставила даты, даже сердце забилось чаще от подобного совпадения, а ведь это было крошечная ниточка к моему прошлому.

— А имени, фамилии бабушки ты не помнишь, случайно?!

— Нет, конечно! Столько лет прошло!

— Папа, мне нужно срочно к Инге! Я вернусь вечером, обещаю! — тут же подорвалась бежать я.

Лишь написала подруге, что сейчас приду, догадывалась, что она у Артёма, поэтому не стала подниматься к ней и сразу позвонила в дверь Артёма.

— Какие люди! — хмыкнул он. — Ингу ищешь?

Подруга выглянула из кухни и махнула мне, приглашая внутрь.

— Артём! — чуть ли не налетела на него я. — У тебя есть информация о людях, кто был с твоей мамой в экспедиции? Ты говорил, она присылала тебе фото.

— Были где-то, — почесал он затылок. — Все письма у меня в коробке хранились, сейчас достану. Зачем они тебе?

— Возможно, моя бабушка была в экспедиции вместе с твоей мамой!

Мы разбирали письма вдвоём с Ингой, Артём сказал, что ему это неинтересно, и, притащив нам коробку, ушёл работать. Заявил, что совершенно не против, если мы будем читать его письма. Но мы искали фотографии, упоминания членов экспедиции. И первое попавшееся фото их экспедиции не оставило сомнений. В центре стояла женщина лет сорока на вид, худая и невысокая, но мне казалось, что это именно она моя бабушка. Мама Артёма стояла рядом, такая молодая, это была её первая экспедиция.

— Я думаю, это она! — ткнула я пальцем в худую женщину.

Инга посмотрела на меня, на неё, пожала плечами:

— Ну, если ей скинуть лет тридцать-сорок, то вполне можно найти сходство, волосы вроде как у тебя, да и рост.

На обратной стороне фото были подписаны все члены экспедиции. Женщину в центре звали Васильева Тамара Тимофеевна, она как раз была руководителем экспедиции и заведовала кафедрой в институте. А дальше я пошла гуглить, искать её фотографии. В интернете обнаружилась информация и о погибшей экспедиции, и о самой Тамаре Тимофеевне. А когда я наткнулась на статью о трагической гибели в аварии дочери и двухлетней внучки Васильевой, стало совсем жутко. Всё было описано так, как видел отец, но почему в статье писали, что ребёнок погиб?!

Статью закинула папе в мессенджер:

«Это та самая авария? Почему тут пишут, что ребёнок погиб?»

Через некоторое время папа ответил:

«Да, но ребёнок не погиб, в статье ошибка».

Ещё в статье было написано, что мой биологический отец был дирижёром, Олег Бондарев. Интернет помнил всё, жаль, что не в таких количествах, как сейчас, но всё равно я сумела найти и фотографии своего биологического отца, нашла несколько снимков бабушки, только о маме ничего не писали, даже имени не было упомянуто.

Но Инга, глядя на фото в интернете, сказала, что у меня глаза отцовские. Стало вдруг так грустно, что мои родители погибли. А ведь они не отреклись, не отказались, не бросили меня, наверняка любили. Не помня их, я всё равно тосковала по ним. Очень хотелось узнать, чем они жили и какими были.

Затем опять погрузилась в коробку Артёма, искала то самое письмо из последней экспедиции его матери. Быть может, там остались целы карты и маршруты, и тогда хоть косвенно я смогу связать себя с родной бабушкой. Внутреннее чутьё мне подсказывало, что, пройдя этим же маршрутом, возможно, я найду подобие покоя.