Весна безумия

Глава 73. И началось лето

ЕГЭ оказался не таким страшным, как нам его обрисовывали учителя. Но девяносто восемь баллов по биологии и девяносто три по химии внушали оптимизм — с такими результатами можно было бороться за места на бюджете.

Платье на выпускной я всё-таки купила себе синее. Хотя померила одно оранжевое, скинула фотку из примерочной Тиму. Он ответил, что упал в обморок от такой красоты и не может теперь подняться, и я обязана срочно приехать и его поднять. Я посмеялась и подумала, что если он любит меня, то какая ему разница, какого цвета платье.

А вот я влюбилась в «своё» — васильковое, длинное, элегантное, с открытыми плечами и кружевным верхом. Надела и поняла, что ничего другого не хочу, а с подаренными Тимом серьгами оно сочеталось идеально.

Инга в итоге выбрала себе сиреневое со шлейфом, и на выпускной пошла под руку со Степашкой. А Тим пришёл в чёрном костюме и белой рубашке, но с оранжевой бабочкой.

— Я думала, ты будешь в оранжевом костюме.

— Я мерил, но это такой треш, — рассмеялся он. — Я в нём похож на какого-то гангстера или сутенёра. Тем более ты же в синем, а нам надо с тобой отлично смотреться вместе.

Сначала мы сидели в классе, разговаривали и писали пожелания одноклассникам в альбомах. А на память снимали видео, где у каждого спрашивали, по чему тот будет скучать больше всего. Все очень тепло отзывались о Екатерине Сергеевне, по ней я точно буду скучать. Импровизировала я всегда плохо, поэтому говорила банальные вещи вроде учителей, одноклассников, друзей. Но думала совсем о другом, чего нельзя было озвучить на камеру.

Больше всего я буду скучать по этой весне. С нежностью вспоминать, как Тим провожал меня домой после занятий. Буду скучать по нашим переглядкам на уроках. Вспоминать наш первый поцелуй на крыше и все последующие. Для концерта у меня вообще выделено особое место в сердце. Никогда не забуду «купание» в лесу под проливным дождём. Буду помнить заброшки и оранжевые эмэндэмки. Не забуду каток, квест и пиццерию. Буду вспоминать, как вписала у себя любимого бомжа, и как Соня научилась плохим словам. Я буду скучать по этой безумной весне, ведь так больше никогда не будет. Даже чуть загрустила от этих мыслей. Эта весна забрала у меня многое, но куда больше я обрела взамен.

— Гончарова будет скучать по физруку! — вдруг краем уха уловила свою фамилию. Все расхохотались.

— О да! Больше всех! — усмехнулась я.

— И по Ковалёву будешь скучать? — спросил кто-то из девчонок позади меня.

— Похоже, у физрука появился достойный конкурент!

Одноклассники снова рассмеялись, а я глянула на Тима. Он улыбался и впервые не напрягся при упоминании Ильи.

На высоких каблуках я еле держалась и была даже выше Тима. Так непривычно не быть маленькой, но жутко неудобно. Чтобы сохранить равновесие, приходилось всё время виснуть на Тиме, он стал моей главной опорой. Мы вообще весь выпускной провели рука об руку. Даже когда я переобулась в удобные босоножки после официальной части, всё равно не прекращала виснуть на нём. Танцевали и отрывались тоже вместе. Обнимались и целовались на танцполе без зазрения совести и без оглядки на остальных. Мы были собой, будто только вдвоём, как тогда на концерте. Не стеснялись других и самих себя, и от этого было безумно хорошо. Свободно. Легко. И счастливо.

В середине вечера, правда, я натёрла себе мозоли. Мы сидели на лавочке. Я пила лимонад, а Тим заклеивал мне ноги пластырями. Но и это было так мило. Он так бережно это делал, что я чуть не прослезилась от нахлынувшей нежности и согласилась бы ещё на парочку мозолей. Теперь мне стало понятно его блаженство, когда он говорил, что сломал бы руку ещё раз, если бы я продолжала обрабатывать его мазями.

Потом Тим сел рядом.

— А ты будешь скучать по гимназии? — спросила у него.

— Не-а.

— И не будешь ни о чём жалеть?

— Не буду. Хотя... всё-таки надо было написать тебе раньше, — он вскочил и протянул мне руку, потащил опять танцевать.

На рассвете мы долго обнимались с Екатериной Сергеевной, с одноклассниками и никак не могли разойтись. Мы прощались, и почти все девчонки плакали. Классная руководительница тоже расплакалась, обнимала нас, говорила так много хороших слов. А парни стояли в сторонке, словно и не с нами, и виновато улыбались, не поддерживали этот массовый сентиментальный плач.

Уже рассвело, ноги гудели, голова была тяжёлая, а в душе осталась светлая грусть. Я всё ещё утирала слёзы от прощания. Потихоньку все расходились. Тим провожал меня домой.

— Мне очень грустно, — призналась я и шмыгнула носом. Всю ночь смеялись и танцевали, было так классно, а когда всё закончилось, глаза были мокрые, словно всё веселье осталось там, на танцполе, и пришло время тосковать.

— Всё когда-нибудь заканчивается! И выпускной у нас вышел классный.

— Но ведь всё закончилось, навсегда. Больше не будет нас в школе, понимаешь? — заглянула в глаза Тиму, а он улыбался. Видимо, не понимал, не чувствовал моей тоски.

— А ещё начинается что-то новое. Понимаешь?! — передразнил он меня.

— Почему ты не можешь быть серьёзным в такой грустный момент!

— Могу, — хмыкнул Тим и состроил мне гримасу Пьеро. Держал её на лице, пока я не рассмеялась. И сам улыбнулся. — Но грустить не хочу.

И мы долго не расходились, сидели на лавочке, целовались в нашем дворе. Я никак не хотела отпускать Тима, но уже засыпала. Он накинул мне на плечи свой пиджак. Обнял. Мы смотрели на пустую детскую площадку, и оба будто задрёмывали. Город просыпался, люди уже выползали из домов по своим делам, а мы всё обнимались, целовались и улыбались друг другу.

Внутри было спокойно и легко. Будто я перевернула последнюю страницу любимой книги, но чётко осознавала, что есть продолжение. Хоть и было немного боязно открывать его, ведь там меня ждала другая жизнь, другие люди. Но я была уверена, что новая история будет не менее интересной.