Возвращаясь в рай

Глава 17 Калеб

Мэгги садится и прикусывает нижнюю губу. У нее в волосах застряли маленькие деревянные опилки и глаза налились кровью.

— Не думаешь ли ты, что нам стоит обсудить план вместе?

— Нет, — упорно говорю я.

— Почему нет?

— Потому что ты не разумна.

— Прошу прощения, — говорит она, с каждым словом из ее волос выпадают опилки.

— Но вообще-то, я — та, которая спала прошлой ночью. А ты не спал. Я голосую за то, что я разумна и за то, что бы обсудить этот план вместе.

Я стою и протягиваю ей руку.

— Ты никогда не была разумной. И прежде чем снова просить прощения, ты была той, кто сбежал со мной посреди ночи, только с одним рюкзаком забитым вещами.

Она берет меня за руку и позволяет помочь ей подняться. Могу сказать, что она не устойчива, так что я обнимаю ее за талию и поддерживаю, пока ее тело не приспосабливается. Когда она встала ровно, я отпустил ее. Она сложила руки на груди и задрала свой прямой аристократичный нос вверх. В замке было очень мало места, так что наши тела касались друг друга.

— Это не было неразумным. Быть здесь, с тобой — сознательный риск.

— Сознательный? — Спросил я, со скептицизмом в голосе.

— Просто забудь об этом.

Она подняла свой рюкзак и схватила меня за руку, для поддержки вылезая из замка. Было еще рано, но несколько мам с детьми уже были в парке. Они неодобрительно поглядывали на нас, словно нас поймали дурачившимися в стенах замка.

— Так что у тебя за план, который мне не понравится?

— Расскажу тебе его позже, — сказал я.

— Ты только оттягиваешь неизбежное.

— Я знаю. Я хорош в этом.

Могу сказать, что нога Мэгги не сгибается, она идет медленно и сначала ступает левой ногой. Черт, хотел бы я забрать ее боль себе. Это отстойно — знать, что она всю жизнь будет хромать. Злость на мою сестру, за то, что она сделала с Мэгги, проносится через меня. Если бы не безответное решение моей сестры сесть за руль этой машины пьяной, возможно она бы не повернула в сторону с такой силой, когда эта белка выпрыгнула перед ней и Мэгги не попала бы под машину. Я могу играть в игру «что если» вечно, но это не сможет изменить тот факт, что Мэгги единственная, у кого навсегда останутся физические последствия с той ночи.

— Тебе нужно присесть? — спрашиваю я, мысленно пиная себя, за то, что поставил ее в такую ситуацию.

— Я в порядке. Прогулки обычно помогают облегчить спазмы.

Я беру у нее рюкзак и перекидываю его через плечо, рядом с моим. Я качаю головой, наблюдая за ее борьбой. Она останавливается и кладет руку себе на бедро.

— Не смотри на меня так.

— Как так?

— Как будто ты винишь себя. Мы оба знаем, что… хорошо, вообще-то сейчас все в «Перезагрузке» знают, что это все была не твоя вина, хотя ты и расплачиваешься за это практически в течение почти двух лет.

В ее взгляде столько жалости, что мне становится не хорошо, где-то в моих кишках.

— Просто покажи мне место, где я смогу сходить в ванну и съесть что-нибудь на завтрак. Я умираю с голоду. У меня есть около двухсот долларов, что бы израсходовать их, прежде чем нам придется просить милостыню.

Ее слова, словно нож, пронзают меня насквозь.

— Ты не будешь просить милостыню. Никогда. Поняла это? У меня есть около двадцати баксов. Затем, я что-нибудь придумаю.

Только лишь одна картина того, как она просит что-либо, возникшая в моей голове, заставляя покрыться кожу мурашками.

— Я пошутила, говорит она, удивив меня насмешкой, — Я не из рода попрошаек.

— Прости, — говорю я.

Прости за то, что слишком остро отреагировал. Жаль, что я поставил ее в эту ситуацию.

Прости, за каждый хреновый случай.

Мы проходим пару кварталов, пока не добираемся до «У Пита» — маленькой закусочной, которая вероятно обречена быть с жиром, плесенью и запятнанной плиткой на потолке, но у них есть ванна и гадкая дешевая еда, то что нам нужно.

После того, как мы сели в кабинку, Мэгги ушла в ванну. А я сижу, сложа руки, и думаю, как я собираюсь рассказать ей новости о моем плане.

Я огляделся вокруг на два занятых стола. Парень в порванной фланелевой рубашке стоял, попивая чашку кофе около стойки. Старик сидел один в другой будке, смотря в окно, в то время как медленно, один за другим, по кусочкам ел хлеб. Интересно, он смотрит в окно, ожидая кого-то… или смотреть в окно лучше, чем вспоминать, что он обедает сам с собой.

А, может быть, он вовсе и не смотрит в окно. Может, он мечтает о какой-то девушке, которую любил и потерял. Я не хочу стать таким, как один из этих парней… одиноким и жалким.

Когда Мэгги возвращается, ее хвостик исчез, она больше не выглядит так, словно спала на деревянном полу. Она проскальзывает в кабинку, напротив меня. Я тянусь к ней через стол, чтобы взять ее руки в свои.

Тот факт, что она добровольно ушла со мной прошлой ночью, просто с одним рюкзаком, унижает меня.

— Мэгги…

У меня в горле комок, размером с грейпфрут. Я не хочу говорить этого, но черт возьми, я должен сказать.

— Я отвожу тебя назад, — ее глаза расширились, и она открыла рот, чтобы сказать что-то в знак протеста, я уверен, но я добавляю:- Ты знаешь, что происходит со мной каждый раз, когда я вижу, как ты морщишься от боли?

Она оттягивает руки назад и складывает их на коленях.

— Я в порядке.

— Перестань притворяться. Я думал, мы больше не будем лгать друг другу.

Я смотрю, как она кусает нижнюю губу.

— Хорошо, я лгу. Но то, что я чувствую небольшой дискомфорт или боль не имеет значения.

Она смотрит на меня и наклоняет голову. Я могу сказать, колесики вращаются, она слишком много думает. Она колеблется сначала, но затем выпаливает.

— Ты когда-нибудь говорил девушке, что любишь ее? Не так, как свою маму, но как…

— Ты имеешь в виду Кендру?

— Ага. Я имею в виду Кендру.

Это провокационный вопрос. На первом же свидании Кендра сказала мне, что была влюблена в меня. Это не заняло много времени, прежде чем мы осознали, что мы стали парой… и вскоре у нас был секс. Очень много его. Она нахлынула на меня словом «любовь», словно это была вода. Я не думаю, что слышал или говорил слово «любовь», с тех пор, как меня арестовали. Я говорил Кендре, что любил ее, но я даже не уверен, что в то время понимал что это такое.

— Почему ты хочешь это знать?

Она пожимает плечами.

— Просто. Ты никогда не говорил это…

Она не закончила фразу, но я знаю, что она хотела сказать. Я не хочу туда идти.

Только не сейчас… не после того, сколько она для меня сделала, я не могу избежать этой темы полностью. Она заслужила так много.

— Я не скажу это никому. Именно поэтому ты вернешься назад в «Перезагрузку», я не могу позволить тебе пойти со мной. Это не безопасно, и ты не заслуживаешь этого. Ты поедешь в Испанию, как всегда хотела. Если я скажу слово на «Л», это все изменит. Я знаю тебя, Мэгги. Ты чувствуешь, что обязана остаться здесь и угробить все свои планы. Я буду чувствовать себя дерьмом, если заставлю изменить твою жизнь ради меня… это того не стоит.

Я того не стою.

Официантка приносит наш заказ, яйца и тосты и, затем, исчезает так же быстро, как появилась. Мэгги смущенно улыбается через стол и берет вилку.

— Так поехали в Испанию вместе со мной. Я зарегистрировалась по обмену только на первый курс. Это всего на девять месяцев.

— Ты знаешь, я не могу. Что я буду там делать, сидеть и смотреть, как ты учишься? Я даже среднюю школу не закончил, и я еле говорю на Испанском.

— Ты можешь получить GED[4] и использовать его.

Я покачал головой. Как будто это был не вариант вовсе. Я потерянный, обречен на мрачное будущее и я без копейки на то, что бы сделать себе имя.

— Ох, конечно, а потом, мы могли бы пожениться и жить долго и счастливо, только если ты сначала запрыгнешь на мой ковер — самолет и мы потрем и выпустим Джина из лампы, которая как раз завалялась в моем в рюкзаке. Может мы купим замок в Испании, пока мы здесь.

В то время, как мой отец женился на маме, он учился на стоматолога, а она была президентом женского общества. Все в их жизни было стратегически спланировано, вплоть до того дня, когда меня посадили за решетку.

— Моя мама сошла бы с ума, если услышала этот разговор.

— Я собиралась рассказать тебе об этом раньше, но я не знала как сделать это. Калеб, твоя мама была в реабилитационном центре, когда я покидала Рай.

Все мое тело напряглось.

— Я не хочу говорить о ней. Я вообще не хочу говорить о моей семье.

Звон колокольчика над входной дверью в столовую, заставил меня повернуться посмотреть на других неудачников зашедших в «У Пита». Большой черный парень направляется в нашу сторону. Я схвачен с поличным.

Я качаю головой от отчаяния и смотрю на нее.

— Ты не сделала этого.

— Сделала.

Она держит свой сотовый телефон.

— Я подозревала, что ты сбежишь и бросишь меня.

Черт, я не могу поверить в это.

— Ты сдала меня. Что случилось с твоим отчаянным призванием, принимать решения вместе?

— Ты был неразумен, Калеб.

Она пытается успокоить меня. Ее тон слишком спокойный, словно она разговаривает с маленьким ребенком. Или с ненормальным человеком.

— Наверно ты расслышала не правильно. Я сказал, что не разумна ты.

Пока я смотрю, как Деймон подходит к нам, я обдумываю, то, как бы мне отсюда выбраться. Деймон проскальзывает в кабинку и садится рядом со мной, тем самым перекрывая мне путь к побегу.

— Как мои беглецы из «Перезагрузки» поживают?

Он смотрит в мою тарелку с недоеденной едой.

— Давайте же, Мистер Бекер, доедайте. У нас впереди напряженный день, тебе понадобятся силы.

Я не притронулся к еде и не стал смотреть на Деймона. Я просто уставился прямо на Мэгги.

— Ты собирался отвезти меня обратно в общежитие и снова бросить, — она говорит неуверенно и взволнованно. Хорошо. Я хочу, чтобы она пострадала. Она предала меня, — Я не могла позволить тебе снова сбежать.

— Так, по-твоему лучше, чтобы я был взаперти, правильно?

— Это не то, что я имела в виду. Ты не можешь, просто сбегать от людей, которые заботятся о тебе.

— Если бы ты заботилась обо мне, — произношу я сквозь стиснутые зубы, — мой проклятый консультант не приехал бы сюда и не сидел рядом со мной прямо сейчас.

Официантка подходит, чтобы принять у Деймона заказ.

— Я буду кофе и… хмм… просто принесите мне, то же самое, что заказали эти дети, — сказал он ей.

Я уставился в окно, как тот старик из другой кабинки. Теперь я понимаю, как он себя чувствует, желая забыть все, прямо здесь и сейчас.

Почему Мэгги не может понять мое положение? Разве ей не достаточно того, что я потерял то маленькое уважение к себе, которое оставалось, выболтав о том, кто сбил ее?

Дерьмо.

Мне нужно сбежать от правды, от прошлого. Нужно начать все сначала.

За исключением того, что нет такой штуки, как начать с начала, не тогда, когда люди из твоего прошлого продолжают появляться и заставляют вернуться домой, туда, где моих ошибок еще больше.

Я думал, что сделал хорошую вещь для Лии, когда взял ее вину на себя, но что я получил в действительности? Я не был желанным героем, когда вернулся домой, в этом я чертовски уверен. Ложь начала перемешиваться с правдой и Мэгги застряла в самой ее середине.

— Все в порядке ребята. Выкладывайте всю правду на стол, здесь и сейчас. Кто был за рулем машины, когда сбили Мэгги? — Деймон выудил свой телефон из кармана и положил его на стол перед ним, — Если вы оба не начнете говорить, я позвоню в офис прокурора.

Мы можем разобраться с эти моим способом или их. Какой вы выберете?