Возвращение Арабеллы (СИ)

Глава 1. Ночь сомнений

Когда всадники, загнав коней, добрались до Лондона, солнце уже скрылось за горизонтом. Миновав ворота Тэмпл-Бар, они шагом направились в сторону Вестминстера. Улицы почти опустели. Редкие прохожие, увидев вооружённых людей, поспешно скрывались в подворотнях и плотнее запирали двери. На город тихо опускались сумерки. В их мягком, приглушённом свете даже самые невзрачные жилища приобретали облик таинственных средневековых замков. Проехав мимо нескольких постоялых дворов, всадники свернули в узкий переулок между двумя рядами громоздящихся друг на друга невысоких каменных строений.

— Так до утра искать можно. Питер, ты хочешь, чтобы мы умерли с голода? — недовольно буркнул молодой блондин в подбитом горностаем плаще.

— Потерпи, Питт, — хриплым голосом отозвался другой. Он был на голову выше собеседника, крепок и мускулист. Из-под полей шляпы, надвинутой на почти чёрное от загара обветренное лицо, виднелась скрывающая один глаз повязка.

— Думаешь, Питер в свинарнике ночевать будет? — добавил великан, многозначительно кивнув в сторону ехавшего в авангарде товарища. Тот был невысок, хрупок и, судя по всему, ещё очень молод, но в манерах его сквозил оттенок властности. Погрузившись в размышления, юноша, казалось, не обращал ни малейшего внимания на их беседу.

— Сейчас не станет, — щёголь передёрнул плечами и покосился на молчаливого спутника, — а в дарьенских болотах на земле спал, вместе со всеми.

— То Панама, а то Лондон. Гляди-ка, — великан показал на двухэтажное здание красного кирпича, видневшееся за ближайшим поворотом. Вскоре показалась и вывеска с изображённым на ней солдатом, сидевшим за накрытым столом. Чуть ниже крупными буквами значилось «Постоялый двор Джона Харвиса». Вокруг было чисто и опрятно, из окон не было слышно пьяных голосов, а единственным запахом, доносившимся с кухни, был приятный аромат свежезажареной гусятины. У двери прохаживался аккуратно одетый слуга — юноша лет восемнадцати.

— Аж под ложечкой засосало. Что за запах! Может, здесь заночуем, Питер? — поинтересовался одноглазый

Молчаливый спутник кивнул и наконец-то подал голос.

— Да, Нэд. Здесь.

Поняв, что всадники, имеющие вид знатных господ, остановились перед вывеской, слуга предложил отвести лошадей в конюшню. Спешившись и открыв тяжёлую скрипучую дубовую дверь, мужчины вошли внутрь. Внешний вид трактира вполне соответствовал первоначальному впечатлению. Всё было просто, без излишеств, но, вместе с тем, чисто и вполне респектабельно. Хозяин, добродушный толстяк с рыжей густой бородой, радушно встретил посетителей, усадил их за широкий дубовый стол, немедленно накрытый белоснежной скатертью, и обещал подготовить две лучшие комнаты. Одна из них предназначалась для Питера, другая — для Питта с Нэдом.

В ожидании ужина компания оживилась. Предвкушение трапезы и бокал вина сделали своё дело. Молодой блондин Питт, дотоле пребывавший в весьма дурном расположении духа, теперь казался необычайно возбуждённым и даже взволнованным. Он прилагал все усилия, чтобы узнать планы своего молчаливого товарища.

— Как ты докажешь это, Питер? Думаешь, тот адвокат поможет тебе?

Питер сидел, подперев голову рукой и уставившись на скатерть, будто пытаясь прочесть на ней что-то, понятное лишь ему одному.

— Не трогай его, Питт, — задумчиво промолвил одноглазый, — у него завтра очень трудный день

— Да ладно, Нэд…

Питт умолк. Вскоре был готов ужин. Дочь хозяина, пышная блондинка девица в коричневом платье и белом переднике принесла только что зажаренного, ещё дымящегося от жара гуся с яблоками. Но Питер был настолько погружён в свои мысли, что не заметил, как перед ним поставили огромное блюдо с заплывшей жиром птицей.

— Капитан, ты что, решил умереть от голода? — спросил его Нэд, но, видя, что тот не собирается отвечать, приступил к трапезе

— Спасибо, Нэд. Я не голоден, — наконец-то выдавил из себя Питер, затем встал и вышел из зала, так и не притронувшись ни к еде, ни к вину.

Проголодавшиеся товарищи, аппетит которых был гораздо лучше, чем у их капитана, с удовольствием принялись за гуся. Томимый желанием высказаться, Питт донимал друга вопросами. Тот же по-отечески мягко урезонивал его.

— Как ты думаешь, где она сейчас? О чём думает? Кто будет сопровождать её в суд?

— Не знаю, Питт. Дождись завтрашнего дня. Надеюсь, удача снова не подведёт Питера

— Да что ты всё о Питере… Думаешь, она помнит меня? Столько лет прошло… Вдруг она полюбила другого?

— Не горячись. Кто знает, может, ты ещё будешь рад её отказу. Ты же не знаешь, какой она стала…

— Что ты хочешь сказать, Нэд? — в голосе Питта послышалось возмущение, — Питер поклялся мне, что у неё ни с кем ничего не было — ни с тем испанцем, ни с другими мужчинами. Она осталась прежней — той, что я знал когда-то.

— Успокойся, мальчик мой. Пойми — прошло целых четыре года. Ей наверняка пришлось многое пережить. Ты же понимаешь — то, что произошло в каюте у испанца, не проходит бесследно.

— Но мисс Солсбери? Разве с ней не случилось то же самое? Да она же потом болтала как попугай.

— Но мисс Солсбери была с отцом, а она — наедине с этим испанским зверем. Не думаю, что всё у вас будет по-прежнему.

— Скажи, Нэд, а Питер? — Питт вдруг замолчал, устремив взор в сторону лестницы, по которой поднялся ничего не замечавший капитан

— Не трогай Питера. У него завтра трудный день. Труднее, чем ты можешь себе представить.

— Но почему же? На процессе будут обе наследницы — она и её мать. Питер предъявит их суду, вот и всё.

— Ты не всё знаешь, Питт, и не всё можешь понять, — заметил Нэд, — вспомни — вы с Питером вместе уже четыре года, но разве ты хотя бы раз видел его таким?

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я? Скажи правду, Нэд, прошу тебя. Неужели…

Питт осёкся. Нет, он опять не сможет спросить его… Лучше уж подождать до завтра.

— Я ничего не знаю

В тоне старика мелькнула нотка неискренности, да и единственный глаз глядел как-то странно.

— Всё это стариковская меланхолия, Питт. Забудь. Лучше пошли спать.

Апартаменты располагались на втором этаже. Большая часть комнат пустовала, поэтому вокруг было тихо, и друзья быстро заснули. Лишь в комнате напротив, которую занимал Питер, всё ещё горел свет. Капитан стоял на балконе и полной грудью вдыхал воздух лондонского лета, в котором запах яблоневых цветов перемешался с ароматом цветущих роз и лилий. Стояла тихая июньская ночь. Звёзды сияли на тёмно-синем бездонном небе. Ни одна ветка не шелохнулась — так тихо и безветренно было кругом. Надо было хорошенько выспаться перед завтрашним процессом, но Питер никак не мог заснуть. Прикрыв балконную дверь, он вновь вошёл в комнату. На столе, тихо потрескивая, горела свеча, разливая вокруг мягкий желтоватый свет. В камине тлели дрова, и в комнате было тепло и уютно. Питер сел на кровать и взглянул на колеблющийся от ветра огонёк свечи. Мысли о завтрашнем дне не покидали его. Он снова встал, вышел на балкон и взглянул на звёзды, мерцавшие на иссиня-чёрном небосклоне. «Всё проходит — и радость, и несчастья, да и сама жизнь. Остаются только эти звёзды», — подумал он и вспомнил свой первый разговор со шкипером Хэндсом. «Надо сделать выбор, а дальше — будь что будет. Я не имею право оставить герцогиню после того, как увёз её из Испании. Завтра мне предстоит самый важный бой — последний в жизни капитана Питера Сильвера, и мне этого не избежать»

Капитан вновь взглянул на небо. Нет, пока ещё не произнесено последнее слово, он должен обязательно поговорить с другом, объяснить ему всё, что можно, не раскрывая самой главной семейной тайны. Он вышел в коридор и тихо постучал в дверь комнаты напротив.

— Это я, Питер. Питт, зайди ко мне, пожалуйста, — быстрым шёпотом произнёс он, — только не разбуди Нэда.

— Сейчас, — в комнате послышался шорох и на пороге показался сонный приятель. Он был без камзола, в рубахе и панталонах, и усиленно тёр кулаками глаза, — что тебе надо?

— Давай быстрей, — шепнул ему на ухо капитан, — нам надо поговорить.

— Опять какая-то новость, о которой ты забыл мне сообщить? Сколько лет мне голову морочил, заставил поверить в её смерть, а теперь утверждаешь, что она наследница Черчиллей?

— Тише. Идём ко мне, а то всех перебудим.

Капитан увлёк за собой друга, запер дверь и жестом указал на стоящее у камина кресло.

— Садись, Питт. Я давно хотел сказать тебе это. Я очень виноват перед тобой.

— Опять обманул меня в её интересах? — возмутился окончательно проснувшийся Питт

— И да, и нет, — грустно улыбнулся Питер. Отсветы горевшей на столе свечи отражались в его синих глазах, и Питту вновь почудилось, что он видит в них те же отблески тайны, что уже замечал однажды, на Тортуге.

— Правда — то, что она жива, что ты её завтра увидишь, что у неё ничего не было ни с доном Педро, ни с кем другим, и что она действительно наследница Черчиллей,

— А что же тогда ложь? — с недоумением спросил Питт. Странные отблески не исчезли, напротив, ещё ярче заискрились в глазах давнего приятеля. Казалось, он вот-вот раскроет ему эту неведомую и, возможно, страшную тайну, относящуюся к жизни его любимой девушки.

— Ложь — это вся моя история. Я выдумал её. Я не её кузен и не сын Джеймса Стюарта.

— Так кто же ты?

Питер взглянул на своего друга. Капитан казался сильно возбуждённым. Встав с кресла, он беспрестанно прохаживался по комнате, словно пытаясь решиться на что-то, но затем вдруг остановился.

— Завтра ты всё узнаешь, Питт, — неожиданно резко произнёс он, — завтра всё будет кончено.

— Ты любишь её?

Давние подозрения вспыхнули в мозгу Питта с прежней силой.

— Если ты — не её родственник, то это значит, что ты будешь просить её руки? Скажи, это правда?

Несколько мгновений Питер молчал, но затем неожиданно рассмеялся. Яркие огоньки уже не просто искрились, они плясали в его лазурно-синих глазах. Затем смех затих, и Питту почудилось, что капитан немного растерян.

— Поверь мне, это невозможно, — сквозь зубы процедил он.

— Тогда что ещё?

Питт не понимал, зачем же его подняли с постели среди ночи, если Питер не солгал ему в самом главном — в том, что имело отношение к его возлюбленной. А прошлое капитана, его желание облегчить душу — может быть, это и важно, но разве это повод будить друга ночью? Но всё же… Почему Питер так странно ведёт себя? Питер молчал, глядя на колеблющийся огонёк свечи. Отблески тайны то вспыхивали в его синих глазах, то вдруг внезапно угасали. Наконец, он встал и подошёл к другу и взял его за плечи:

— Прошу тебя, Питт, не удивляйся тому, что услышишь завтра на суде. Прости меня. Пойми, я не могу сейчас рассказать тебе всё, но завтра, на суде… Надеюсь, ты поймёшь меня и простишь.

Пугающая глубина взгляда и странные огоньки в глазах окончательно сбили с толку Питта. Внезапная, как молния, страшная мысль осенила его:

— Надеюсь, ты не собираешься свести счёты с жизнью? — с замиранием сердца спросил он.

— Разве я похож на сумасшедшего? — загадочно улыбнулся капитан

— Боишься, твоими делами заинтересуется Адмиралтейский суд?

— Вряд ли. Слишком многие знатные особы обязаны мне жизнью. Иди спать, а то я тебе голову заморочил.

Питт встал и направился было к двери, но что-то во взгляде друга заставило его остановиться.

— С тобой точно всё в порядке? Ты какой-то… ну не такой, как всегда…

Питер ласково вытолкал приятеля из комнаты:

— Иди, иди, Питт. До завтра. Спасибо тебе. Ведь ты был мне лучшим другом все эти годы, поддерживал во всём. Потерпи до завтра. Завтра всё узнаешь…

Затворив дверь, капитан вновь подошёл к окну. Шаги Питта затихли, и в комнате вновь воцарилась тишина. Всё было по-прежнему — и чёрное небо, и звёзды, и новые, непривычные ароматы северных цветов.

— А вообще-то, — шепнул он, и на губах его мелькнула усмешка, — сегодня действительно последний день жизни капитана Питера Сильвера и завтра ему придётся умереть. Вот только что будет потом…

Порыв свежего ветра ворвался в комнату. Свеча погасла, и всё погрузилось во мрак.

— Ладно. Будь что будет, — подумал Питер, — это всего лишь ещё один бой, а мне действительно надо выспаться.

Облегчив душу перед грядущими испытаниями, капитан лёг спать и безмятежно уснул… Питт же долго не мог заснуть, вспоминая разговор с другом и размышляя, что за тайну раскроет он на суде. Так закончилась первая и последняя ночь, которую капитану Сильверу суждено было провести в Лондоне.