Возвращение Арабеллы (СИ)

Глава 18. Анна

Тем временем в Бленхейме вовсю шла подготовка к предстоящей свадьбе. Недостроенный замок напоминал пчелиный улей. Даже при старых Черчиллях здесь не было так многолюдно и шумно. Скрип карет, цокот лошадиных копыт, многочисленные нарядно одетые и до зубов вооружённые господа, толпящиеся во дворе… Гости всё прибывали и прибывали. Несмотря на то, что Анна Стюарт уже смирилась с выбором Арабеллы и её матери, она не пожелала превращать бракосочетание обеих герцогинь Мальборо в светское мероприятие. Прибытия высочайших особ и приближённых Её Величества не ожидалось. Но обе новобрачные, казалось, были этому только рады. Свой самый счастливый день они хотели провести в окружении старых друзей. Именно поэтому из светских господ приглашены были лишь Солсбери и Рейдингтоны. По дороге к ним присоединился и Джеффильд с супругой. Не пожелал пропустить праздник и новый знакомый Арабеллы — офицер Дуврской таможни. Он собственными глазами хотел увидеть герцогиню, в которую вдруг превратился молодой капитан, столь щедро одаривший его в порту. Но, всё же, большую часть гостей составляли бывшие флибустьеры. Все члены команды Сильвера, от капитанов до юнг, были приглашены принять участие в радостном событии. Вчерашние пираты, и на корабле выглядевшие вполне достойно, могли дать фору самым изысканным придворным щёголям. Даже старик Хэндс принарядился. Бывший шкипер, ставший арматором Ост-Индской торговой флотилии, выглядел как отставной гвардейский офицер. Не полагаясь на память Арабеллы, он прихватил с собой свои любимые шахматы, чтобы коротать вечера за составлением хитроумных комбинаций.

Новоиспечённые коммерсанты не преминули захватить разнообразные счета, квитанции и новенькие, но уже весьма пухлые, бухгалтерские книги. До дня свадьбы оставалась ещё целая неделя, и каждый втайне надеялся, что новобрачная сможет уделить ему немного свободного времени. Однако, едва увидев своего бывшего адмирала, многие пожалели о своей меркантильности — девушка светилась от счастья, то ли от встречи с давними друзьями, то ли от мыслей о предстоящей свадьбе. О светском этикете никто даже и не вспоминал — вчерашние пираты с радостью сжимали в объятиях наследную герцогиню, одетую в простое домашнее платье из изумрудного атласа. Даже графы Солсбери и Вандомский вдруг забыли о своей церемонности и дружески обнимали всех вновь прибывающих гостей. Вокруг витали романтические флюиды, и гости вновь и вновь сожалели о том, что собирались воспользоваться свадьбой, чтобы обсудить неотложные дела. Вольверстон с Питтом держались в отдалении, и гости, вдоволь наговорившись с дамами, направлялись к мужчинам. После прибытия в Бленхейм оба поселились в отдельном флигеле, предназначенном для дворцовой прислуги. Старый морской волк неотлучно сопровождал бывшего квартирмейстера, опасаясь, что слишком сильный душевный порыв может поссорить влюблённого юношу с невестой, предпочитавшей до свадьбы держать друга на почтительном расстоянии. Сама же девушка пребывала в странном расположении духа. Встреча с командой напомнила ей о старых добрых временах, но романтические чувства ни в коей мере не соответствовали образу того капитана, который когда-то бороздил Карибское море во главе своей флотилии. Смущённо и немного растерянно взирала она на бывших соратников из-под длинных густых ресниц, изредка бросая быстрые взгляды в сторону Питта. Практический ум Арабеллы всегда подсказывал ей, что она никогда не сможет найти супруга лучше, чем беззаветно преданный и рыцарски влюблённый в неё Уоллес. Да и она испытывала к квартирмейстеру искреннюю симпатию. Если бы судьба свела их при других обстоятельствах, подобная симпатия наверняка уже давно превратилась бы в любовь. Но в Нью-Провиденс Питт был для Арабеллы лишь приятелем, и она прекрасно понимала, что должна будет выбирать себе мужа из числа благородных господ, равных ей по происхождению. Отчаянная девушка, увлекавшаяся морем и фехтованием, никогда не интересовалась любовными романами и считала брак лишь выгодной сделкой между симпатизирующими друг другу людьми. А потом… Воспоминания о Педро Альваресе преследовали её все четыре года, и она боялась, что даже бывшие друзья не выдержат искушения морем… Вольные нравы моряков, а, тем более, пиратов, были известны всем жителям Нового Света. Она не раз видела бродивших у трактиров опустившихся женщин, слышала разговоры о том, что когда-то эта особа была дочерью состоятельных родителей, а потом… Встречи с матросами ломали их жизни — вначале один, потом — другой… И вот уже она продаёт себя за чарку рома да немного похлёбки, чтобы не умереть с голода… Страшная судьба павших женщин, о которых даже рассказывали шёпотом, чтобы дети ненароком не услышали… Нет, подобная жизнь была не для неё, и она никак не могла открыться своим друзьям. Кто знает, выдержали бы они, окажись на корабле наедине с бывшей губернаторской дочерью? Лишь старик Вольверстон знал тайну своей воспитанницы, тщательно скрывая её от остальных. Тогда, четыре года назад, она вдруг поняла, что должна не просто превратиться в мужчину, но стать капитаном. Лишь капитан мог иметь отдельную каюту, не слушаться ничьих приказов и устанавливать на судне порядки, которые стали бы гарантией её собственной безопасности. Только это могло дать ей уверенность в том, что сцена в каюте Альвареса никогда не повторится… Но капитана могли сместить, если он слаб и неумел, и именно поэтому она должна была стать сильной. Сколько раз она благодарила Бога за то, что Вольверстон с детства обучал её морским наукам! Ведь если бы не его уроки… Страшно подумать, что могло бы случиться… Всё в жизни предначертано судьбой… А поединки… Каждый раз, вступая в бой, она понимала, что должна или победить, или умереть. Другого не дано — иначе призрак дона Альвареса вновь мог явится перед ней и протянуть к ней свои грязные руки… И снова и снова вела она свою отчаянную эскадру к победе… Вскоре страх притупился, но девушка всегда осознавала, что не имеет права проиграть… Потом — королевский суд… Ошеломляюще быстрое возвращение к своему прежнему, женскому облику и снова страшные воспоминания… Огромный зал и сотни устремлённых на неё любопытных глаз… Полные ужаса и боли глаза квартирмейстера… Вихрь светской жизни, уносящий её куда-то вдаль и льстиво-чарующий, завораживающий голос Саунтона… Пробуждение новых, неведомых ей ранее, чувств, и снова глаза Питта, расширившиеся от невыносимой боли… Потом снова Питт, но уже другой — холодно-церемонный, похожий скорей на Саунтона, чем на себя самого, и их бурное объяснение на лестнице Кенсингтонского дворца… Столько всего произошло, и вот теперь, все они снова вместе — старые друзья, их адмирал, и бесконечно влюблённый в своего капитана квартирмейстер… За последний месяц Питт открылся ей совершенно с другой стороны, да и чувства уже не надо было сдерживать — разве что порой усмирять будущего супруга, то и дело норовившего обнять невесту за талию. Девушка окончательно убедилась, что искренне любит Уоллеса. Но странное смущение не покидало её, и она вновь и вновь и вновь заливалась краской, чувствуя на себе взгляд Питта. Встреча со старыми друзьями навела её на спасительную мысль. Она наконец-то избавится от этого непонятного чувства, не дающего ей покоя. Займётся делами, углубится в отчёты, сметы и деловые контракты… Чувствуя, что её дочь растеряна, Дженнифер с радостью взяла на себя все приготовления к свадьбе, и Арабелла с неподдельным интересом занялась чтением бухгалтерских опусов, вникая во все тонкости дел новоиспечённых коммерсантов. Видя, сколь живо невеста интересуется далёкими от романтики материями, бывшие флибустьеры с интересом обсуждали перспективы развития новых предприятий. Единственным человеком, не принимавшим участия в деловых беседах, был Питт Уоллес. После назначения даты свадьбы он был на седьмом небе, и не мог думать ни о чём, кроме неожиданно свалившегося на него счастья. Молча глядя на свою возлюбленную, он не проронил ни слова, толком не понимая, о чём говорили собравшиеся в зале мужчины со своим патроном. Так прошла неделя. Завтраки, обеды и ужины подавались на открытом воздухе — огромный обеденный зал не смог вместить всех участников трапезы. После завтрака бывшие флибустьеры выезжали на охоту, и лес оглашался выстрелами и торжествующими возгласами, с полудня до обеда занимались делами, а после короткого послеобеденного отдыха устраивали турниры по фехтованию и стрельбе. Атмосфера спокойного и размеренного времяпрепровождения успокаивающе действовала на товарищей Арабеллы, и те уже не раз задумывались о том, чтобы, по примеру своего патрона, обзавестись собственным домом и семьёй.

И вот, наконец, наступил радостный день. С раннего утра по направлению к Вудстоку выехал отряд из ста пятидесяти человек, во главе которого медленным шагом шествовали чёрные жеребцы, на которых восседали Уоллес и Вольверстон. Оба жениха были в белоснежных камзолах, расшитых золотом и жемчугом, и в шляпах с огромным, ниспадавшем на лицо плюмажем. Кони были под стать всадникам — украшенную золотом сбрую дополняла серебряная серьга с крупной розовой жемчужиной, вдетая в ухо каждого жеребца. Тень страдания окончательно исчезла с лица Уоллеса — бледное лицо немного порозовело, а серые глаза светились счастьем. Он так и норовил пришпорить своего скакуна, и более сдержанному и уравновешенному Вольверстону постоянно приходилось его одёргивать. Одноглазый гигант, не уступавший другу в великолепии наряда, представлял собой весьма живописное зрелище. Мощный великан возвышался среди своих отнюдь не низкорослых спутников и вполне мог бы послужить Свифту образцом для создания историй о Гулливере в стране лилипутов. Торжественную процессию, равной которой Вудсток не видывал даже при герцогине Саре, встречали восхищённые местные жители. Они с неподдельным интересом наблюдали, как вооружённые мужчины спешились и выстроились в две колонны у входа в храм, образовав живой коридор, через который должны были проследовать невесты. Каждый из стражей держал в руке древко с вымпелом, представлявшим собой либо флаг Англии, либо полотнище с гербом рода Мальборо, либо боевое знамя капитана Сильвера. Идея присоединить последнее к двум первым принадлежала Крисперсу, и новобрачные с радостью согласились — ведь именно общее прошлое дало им возможность лучше узнать и оценить друг друга.

Через полчаса после выезда женихов из Бленхейма выехала ещё одна процессия. Кортеж возглавлял Крисперс в парадной одежде, сопровождаемый не менее нарядными флибустьерами. Многие из них сейчас добрым словом вспоминали своего адмирала, когда-то запрещавшего весело проводить время и учившего их изысканным манерам. Именно благодаря его урокам они сейчас выглядели как заправские Кенсингтонские щёголи. За авангардом следовала открытая карета с гербом герцогов Мальборо, в которой ехали дамы — Арабелла и Дженнифер в подвенечных платьях, Элен Рейндингтон и Мэри Кэт. С обеих сторон на белоснежных скакунах гарцевали мужчины — графы Солсбери и Вандомский, Джеффильд и Майкл Рейндингтон. Карету вооружённый арьергард.

Казалось всё шло хорошо, но по мере приближения к церкви радостно-нетерпеливое ожидание сменилось смутной тревогой. Местные жители, с шумным ликованием встречавшие процессию, двигавшуюся среди жилищ йоменов, вдруг исчезли, едва кортеж пересёк городскую черту. Вудсток словно вымер. На улицах не было никого, даже грязные собаки вдруг куда-то попрятались, лишь изредка высовывая свои испуганные морды из подворотен. Казалось, неведомый ураган обрушился на город, унеся из него всё живое и оставив в неприкосновенности лишь здания, глядевшие на мир наглухо закрытыми окнами. Встревоженная Арабелла подозвала Солсбери:

— Одолжи мне своего коня, Оливер. Поеду вперёд и посмотрю, что происходит возле церкви. Странно всё это… Будто произошло что-то неладное.

— Терпение, капитан, — ободряюще улыбнулся светский щёголь, — Ваша свадьба состоится независимо от того, что может случиться в Вудстоке. Разве что молния разразит храм — но и тогда мы построим временный алтарь.

— Спасибо тебе за всё, — девушка ласково взглянула на собеседника, — Прости, что не могу ответить на твои чувства, но, мне кажется, я действительно люблю Питта Уоллеса.

— Я знаю это, капитан, — грустно ответил тот, — я понял это, как только ты рассказала мне о Пуэрто-Бельо и непобедимом Гарри. Ты уже тогда любила его, но не могла признаться в этом даже себе самой.

Девушка промолчала. В нетерпеливом и тревожном ожидании процессия направилась к центру города. Однако подъехать к церкви оказалось не так уж просто — все дороги были перекрыты толпящимися и толкающими друг друга людьми. Именно сюда собралось всё население Вудстока, столь неожиданно покинувшее свои дома. Вполголоса переругиваясь, стоявшие сзади люди тщетно пытались рассмотреть нечто, находившееся совсем рядом с церковью. Арабелла приподнялась в коляске и попыталась заглянуть через головы столпившихся перед нею горожан.

— Анна! — вдруг воскликнула она.

Кортеж остановился. Прямо у входа в храм, рядом с торжественным караулом из бывших флибустьеров, стояла королевская карета. У Арабеллы замерло сердце. Она успела понять, что Анна Стюарт порой бывает непредсказуемой, а милость или немилость её зависит от того, что напоёт очередной придворный интриган. Взяв себя в руки и направив повозку в живой коридор из расступившихся горожан, девушка размышляла, что же могло стать причиной столь внезапного появления государыни на свадебной церемонии. Разумеется, оставить Анну в обществе Мэшэм и Саунтона было в высшей степени легкомысленно. Но что могло заставить королеву изменить её же собственное решение? Кто тот недоброжелатель, и чего можно ожидать от внезапно появившейся Анны? Кортеж двигался медленно, будто испытывая терпение новобрачных. Но вот, наконец, и храм. С трудом сдерживая волнение, невесты под руку с графами Солсбери и Вандомским покинули экипаж и направились к входу в церковь. Заметив приближающуюся фаворитку, Анна отдёрнула занавеску. И без того румяное лицо её побагровело от гнева, брови нахмурились, а глаза, казалось, вот-вот начнут метать молнии.

— Здравствуйте, Ваше Величество, — приветствовала Арабелла королеву, почтительно присев в глубоком реверансе, — рада видеть Вас на своей свадьбе

— Поздравляю тебя, Арабелла, — сквозь зубы процедила Её Величество, не покидая карету, — как вижу, ты пригласила своих людей

— Конечно, Ваше Величество — за четыре года мы стали одной семьёй. К тому же они сейчас далеки от своих прежних занятий и полностью посвятили себя коммерции.

— Не слишком ли много вооружённых мужчин? — Анна нахмурилась ещё больше, — всё это скорее напоминает сборище мятежников, чем бракосочетание! Не хватает только, чтобы из Вудстока Ваше войско двинулось маршем на Лондон! Поступок, вполне достойный племянницы герцога Джона! Когда-то он именно так и направился к Бленхейму, нарушив данное союзникам слово!

— Эти люди так же преданы Вам, как и я, — Арабелла вновь присела в реверансе, скромно опустив глаза, — Вы убедитесь в этом, если изволите принять участие в церемонии. В Бленхейме уже накрыт свадебный стол, и я рада буду предоставить Вашему Величеству лучшие комнаты в моём замке и произведения искусства моих поваров. Моя кухня не столь изыскана, как Кенсингтонская, но, если желаете, могу послать в замок одного из своих людей, и Вам приготовят одно из Ваших любимых блюд.

— Меня вполне устроит Ваше меню, дорогая, — лицо Анны всё ещё выражало недоверие, но она сделала попытку улыбнуться, — я всего лишь соскучилась по тебе и твоему безродному рыцарю. Ваше появление в Кенсингтоне позволило мне вновь ощутить себя молодой, и я очень рада вашему счастью.

Занавеска задвинулась, и лицо государыни скрылось из виду. Ошеломлённая Арабелла, придерживая белоснежный шлейф, неподвижно стояла у церкви. Кто мог внушить Анне столь абсурдную мысль? Ответа долго ждать не пришлось — дверца кареты распахнулась, и её взорам предстал завитой парик лорда-казначея. Покинув карету, Харли галантно подал руку королеве. Та осторожно ступила на каменные плиты площади. Метнув быстрый взгляд в сторону своего спутника, государыня медленно приблизилась к новобрачной и оперлась на её руку, увлекая за собой в храм. Церемония венчания прошла спокойно, и Анна даже удостоила обе пары своего короткого благословления. Но Арабелле по-прежнему было неуютно — даже спиной она чувствовала на себе пристальный взгляд графа Оксфордского. Девушка была абсолютно уверена в том, что именно он внушил Анне мысль о заговоре — ведь как иначе объяснить то, что произошло?

В Бленхейм вернулись к полудню. Королева тщетно пыталась скрыть тревогу, но подозрительный и неспокойный взор, которым она окидывала всё вокруг, заставлял сердца новобрачных сжиматься от странного предчувствия. Анна внимательно осмотрела все комнаты, и даже изъявила желание посетить павильон на островах и подвальные помещения. Её всюду сопровождал Харли, с губ которого не сходила язвительная улыбка. Однако, несмотря на это, праздник прошёл весело. Бывшие флибустьеры вспоминали подвиги адмирала и квартирмейстера, графы Солсбери и Вандомский вновь и вновь рассказывали о своих приключениях. Наконец, слово взяла Её Величество. Речь её была пространна и витиевата, в словах сквозил странный холодок, а здравица молодым супругам закончилась пожеланием того, чтобы все присутствующие остались верными подданными своей королевы. С нетерпением ждали новобрачные отъезда государыни и её лорда-казначея, надеясь провести медовый месяц столь же весело и беззаботно, как и предшествовавшие бракосочетанию несколько дней. Но наутро Анна изъявила желание задержаться в Бленхейме, чтобы вернуться в Кенсингтон лишь вместе со своей наперсницей. В течение недели она, в сопровождении новобрачных и графа Оксфордского, с утра выезжала на охоту, а вечера коротала за игрой в карты. Будто случайно сталкиваясь со вчерашними флибустьерами, она заводила с ними длинные разговоры, пыталась выведать подробности, относящиеся к их нынешним занятиям. Харли с затаённой улыбкой наблюдал за происходившем, с чувством удовлетворения взирая на плоды своих трудов. Но ему не суждено было торжествовать победу — убедившись в том, что все подозрения графа — лишь плод его воображения, королева предложила выехать в Лондон.