Возвращение Арабеллы (СИ)

Глава 3. Последний бой Питера Сильвера

С утра у ворот замка Мальборо на улице Пэлл-Мэлл царило столпотворение. Казалось, все жители Лондона решили присутствовать на заседании. На площади перед дворцом теснили друг друга кареты с гербами знатных фамилий. Чуть поодаль притулились экипажи мелких дворян и буржуа. Такова была воля самой королевы — предоставить каждому подданному возможность увидеть замок, об убранстве которого ходили легенды. «Чем больше свидетелей, тем лучше», — уверял Анну Роберт Харли, ставший самым влиятельным человеком в государстве. «Народ должен знать, что Вы жестоко расправляетесь с узурпаторами», — вторила своему покровителю Абигайль Мэшэм, ближайшая наперсница Анны.

Присутствующие перешёптывались — история наследства Мальборо давно вышла за пределы Сент-Джеймса и Кенсингтона. Стараниями газетчиков Сент-Джона грохот, произведённый рухнувшим домом Черчиллей, эхом отозвался во всех уголках королевства. Во дворцах и пабах, в светской беседе и за стаканом эля в таверне — всюду обсуждались публичные ссоры между Сарой и Анной, кровавая бойня при Мальплаке и чудовищные растраты герцога Джона. Но никто не задумывался, что падение Черчиллей давно готовилось придворными интриганами. Жертва была назначена самой королевой Анной, и Мальборо-Хаус гудел в предвкушении занимательного зрелища политической казни бывших фаворитов.

Более других в исходе дела были заинтересованы Роберт Харли, Сент-Джон, после отставки Мальборо получивший титул виконта Болингброка, и новые фавориты — баронесса Абигайль Мэшем и Джеймс Саунтон, герцог Йоркский. Последний действительно состоял в кровном родстве со Стюартами, но оно было столь дальним, что смена царствующей династии могла обернуться для юноши потерей не вполне законно присвоенного титула. Изъятие имущества Мальборо давало фавориту надежду на сохранение герцогского достоинства — благосклонная к нему Анна не раз намекала, что владения Черчиллей вскоре перейдут к нему.

Вскоре прибыли и Сильвер с друзьями. Доставив миссис Брэдфорд к воротам замка, Крисперс предоставил её заботам Уоллеса и Вольверстона, сам же, распрощавшись, направился в Дувр.

Дворец Мальборо поражал великолепием. За белоснежными дверями открывалась огромная, в два этажа, парадная зала. Три лестницы соединяли располагавшийся наверху балкон, служивший входом в помещения второго этажа, с нижней частью комнаты, где и расположилась большая часть гостей. Притулившиеся сзади мелкие чиновники и буржуа восхищённо глазели на изысканные наряды высшей знати, занимавшей лестницы и передние ряды. На балконе разместился покрытый алым бархатом стол, за которым должна была восседать судейская коллегия. Идея была подсказана Харли — «парившие» над залом представители Закона всем своим видом утверждали его высшую власть над подданными Её Величества.

Питт тихонько присвистнул. Ему так и не довелось взглянуть ни на дворец панамского президента, ни на резиденцию губернатора Пуэрто-Бельо. Мальборо-Хаус ошеломил его своей роскошью, но лишь на мгновение. Перед ним стоял Сильвер — в дорогом камзоле, с ниспадающими на плечи чёрными локонами. В его манерах не было ни тени той неуверенности и робости, что невольно закрадывается в сердце простолюдина, волею судеб оказавшегося в обиталище высшей аристократии. Он вернулся в свой мир — тот, для которого был рождён. Тот, что для него, несомненно, ближе, чем таверна папаши Жоржа и гостеприимный, но скромный домик губернатора Тортуги. Мерцающие глаза Сильвера вновь всплыли в памяти квартирмейстера. Его слова о лжи и прощении больно резанули сердце. Арабелла… Теперь уже неважно, кто есть кто. Даже если… Он, Питт, уже готов ко всему, готов услышать любую правду. Всё равно всё кончено. Арабелла, Сильвер. Один или двое, но это их мир. Мир роскоши, изысканности, шуршащих дамских туалетов и расфуфыренных снобов вроде Солсбери и Рейдингтона. Там сверкают бриллианты, важно прогуливаются нарядные пары, и нет места ему, рыбацкому сыну Питту Уоллесу. И пусть наряд его сейчас ничуть не хуже, чем у них, но он знает, что он — чужой. Горький осадок разливался в душе.

— Оставайтесь здесь, — шепнул ему Сильвер. — Может, ещё отступить придётся. Что бы не случилось — берегите миссис Брэдфорд.

Питт молча кивнул. Рядом стояла миссис Брэдфорд — усталая, немного растерянная. Взор её блуждал вокруг, будто выискивая то, что когда-то было знакомо и тотчас же возвращался к стоявшему напротив неё капитану. Лишь Вольверстон по-прежнему был невозмутим. Ободряюще взглянув на Сильвера, он сжал его ладонь:

— Семь футов под килем! Держись.

— Вы тоже, — Сильвер развернулся и уверенно направился вперёд. Толпившиеся у дверей буржуа с почтением расступались расступились перед юношей, весь облик которого свидетельствовал о принадлежности к высшей аристократии. С высоты своего роста Питту хорошо видно было, как двигался капитан. Но вот его фигура мелькнула среди представителей знати, затерялась и вновь появилась, уже на ступенях боковой лестницы. Протиснувшись сквозь нарядную толпу, капитан остановился на площадке между первым и вторым этажом, прямо у перил. Вольверстон усмехнулся:

— Смотри-ка, Питт. Неплохо устроился. Молодец, всегда помнит об отступлении.

Действительно, прямо над головой Сильвера спускалась массивная люстра на длинной цепи. Она была так низко, что, забравшись на перила, он без труда мог уцепиться за неё и, пролетев над залой, выскочить в сад через окно.

— Где лошадей привязал?

— Там, где Питер сказал — к дереву, под этим окном.

Бридсжтоун умолк, и Уоллес вновь погрузился в размышления. Странное поведение Сильвера накануне процесса, его мерцающие глаза… Неужели всё это закончится бесславным бегством? Но, может, так будет лучше? Забыть о своих подозрениях и вновь, как прежде, выходить в море?

В первых рядах мелькнул знакомый напудренный парик. Худощавая фигура Солсбери высилась над головами, как башня маяка.

— Солсбери здесь

— Красавец, — вполголоса ответил Вольверстон. — Помнишь, каким он был в Панаме?

Уоллес поморщился. Действительно, граф заметно похорошел. Обтянутый кожей скелет превратился в изысканного джентльмена, уверенно лавирующего в бурлящем людском море. Рядом с ним мелькала голова графа Вандомского.

— Рейдингтон. А рядом — Элен с Майклом. Наверное, они уже поженились.

В ответ Питт лишь буркнул что-то себе под нос. Вид чужого счастья был ему неприятен, тем более что о своём ему, скорее всего, придётся забыть. Забыть навсегда, выбросив из головы образ Арабеллы.

Вскоре на галерею вышел полный господин в судейской мантии. Бледное напудренное лицо обрамляли седые напудренные локоны. Рядом с достоинством шествовали два тощих юнца — ровесники Питта. Солидный господин опустился в кресло и постучал по столу деревянным молоточком.

— Прошу внимания, дамы и господа! Меня зовут Оливер Уиллшоу. Мы начинаем процесс по делу наследства Джона Черчилля, бывшего герцога Мальборо, и его супруги Сары, урождённой мисс Дженнингс.

— Начинается, — шепнул Вольверстон и сжал руку Питта.

Речь судьи была длинной и запутанной. Подробно изложив историю рода Мальборо, он перечислил всё имущество семьи и посетовал на несчастливую звезду знатного рода, уже однажды пресекавшегося по причине отсутствия наследников.

— Чаша терпения Её Величества переполнилась. Джон Черчилль, бывший герцог Мальборо, осмелился посягнуть на собственность короны. Пользуясь положением супруги при дворе, он намеренно затягивал военные действия, препятствовал заключению мирного договора и при этом непомерно завышал цены на военные поставки. Именно на эти, незаконно нажитые средства и был отстроен этот дворец.

Бледная, измождённая миссис Брэдфорд, казалось, вот-вот лишится чувств.

— Он не мог, Нэд, — шепнула она Вольверстону. — Это завистники. Я помню Кенсингтон. Это змеиное болото, а не двор. Лучше уедем отсюда. На Тортугу, на Ямайку — куда угодно. Лишь бы подальше.

— Держитесь, — попытался успокоить её старый пират. — если всё это будет Вашим, Вы сможете помочь брату.

Перечислив все грехи семейства Черчиллей, судья продолжал:

— К сожалению, все представители этого достойного рода покинули этот бренный мир. Поэтому её Величество предлагает изъять его имущество в казну.

Взгляд судьи скользил поверх голов, будто выискивая среди толпы тех, кто осмеливается претендовать на наследство, уже почти присвоенное королевой Анной.

— Знает ли кто-либо о живых представителях рода Черчиллей?

Уиллшоу нетерпеливо перебирал лежавшие перед ним документы. Это была лишь необходимая формальность. Сидевшие рядом молодые помощники вполголоса переговаривались, бросая взгляды на стоявших в первых рядах незнакомок. По залу пробежал шёпот. Черчилли, в жилах которых текла кровь отчаянных морских авантюристов, имели странную власть над сердцем и разумом Стюартов. Поэтому не было не малейших сомнений — появление ещё одного представителя семейства положило бы начало новой эпохе безраздельного господства Мальборо в королевстве. Вольверстон и Питт переглянулись, но Нэд тотчас же отвернулся в сторону.

— Прощай, капитан Питер Сильвер, — еле слышно шепнул он. — Вот и настал твой последний день. Только каким он будет?

Уиллшоу держал паузу. Шёпот умолк, и в зале повисло тревожное молчание. Уиллшоу ощутил его всем своим существом. За долгие годы практики он впервые вёл открытый процесс, да ещё и за пределами коллегии. Почему ему так неспокойно, ведь исход уже ясен. Оставалось произнести последнюю, предусмотренную протоколом фразу. Взгляд задержался на группе людей, стоявших у самого входа, в толпе буржуа. Что-то необычное было в их облике. Великан в чёрном с повязкой на глазу, расфуфыренный тощий юнец… А взгляд у парня решительный. Видно, повидать успел на своём недолгом веку. С ними женщина. Закутана в грубую шаль, как простолюдинка. Но лицо благородное. Несомненно благородное, смутно напоминает кого-то… Вот только кого? Судья перевёл дыхание перед тем, как снова взять слово.

— Миссис Брэдфорд, приказ о поиске которой был подписан Её Величеством, жива и находится в полном здравии

Голос донёсся с лестницы, справа от судьи. Уиллшоу повернул голову. На площадке, легко облокотившись о перила, стоял молодой человек. По виду он явно принадлежал к высшей аристократии. Хрупкий, изящный, с чёрными вьющимися локонами. Пожалуй, слишком уж смуглый. Наверное, прибыл из какой-нибудь дальней колонии. Судья нахмурился. Где-то в дальних закоулках памяти всплыл разговор с Доджсоном. Тот однажды упоминал, что наследники Черчиллей могут появиться на суде, но вскоре после этого его сразила тропическая лихорадка, а затем он и вовсе отбыл в Шотландию. Новый Свет… Да, пожалуй, он мог прибыть именно оттуда. Судья вновь взглянул в зал. Юные леди в передних рядах защебетали и устремили на юношу любопытные взоры. Мамаши тотчас же зашикали, одёргивая не в меру болтливых девиц. Уиллшоу вновь взялся за молоточек.

— Прошу тишины в зале, дамы и господа. А Вы, мистер, представьтесь, и сообщите суду то, что Вы знаете о местонахождении миссис Брэдфорд.

— Меня зовут капитан Питер Сильвер.

По рядам пробежал шёпот. До Уиллшоу доносились обрывки чьей-то *** речи.

— Пират. Тот самый… Помните историю с Солсбери?

— Говорят, он…

— Это всё газетчики. Не верь. Обыкновенный проходимец.

— Прошу тишины, дамы и господа, — вновь стукнул молоточком Уиллшоу. — Чем Вы можете доказать Ваши слова, мистер Сильвер?

В зале вновь повисла тишина.

— Миссис Брэдфорд находится здесь.

Судья нахмурился. Да он просто безумец или…. Поджав губы, Уиллшоу измерил юношу презрительным взглядом.

— Миссис Брэдфорд убита во время нападения на остров Нью-Провиденс, мистер Сильвер. Этот факт подтверждён свидетелями.

Молодой человек спокойно взглянул в лицо Уиллшоу:

— Кто свидетельствовал о смерти миссис Брэдфорд?

— Плантатор Годфри, — раздражённо ответил судья, — Он находился на острове в день нападения и под присягой подтвердил факт гибели миссис Брэдфорд

— Не думаю, что будет трудно опознать миссис Брэдфорд. В юности она была представлена ко двору и знала многих из присутствующих здесь. Суд должен принимать во внимание букву закона. К тому же, её наверняка узнает Её Величество.

В интонациях наглеца мелькнуло что-то угрожающее. Это определённо не нравилось Уиллшоу. Особенно его слова про «букву закона». Если он блефует, то блеф этот слишком дерзок, но вдруг — правда?

— Сказанное Вами принимается к сведению. В случае, если миссис Брэдфорд жива, суд может предоставить ей право жить в замке, принадлежащем Её Величеству. Детей у неё нет. Род всё равно пресечётся, и переход имущества в казну — вопрос времени.

— У неё есть дочь Арабелла

Опять он оспаривает непреложные факты. Нет, несомненно, он блефует. Нет ни миссис Брэдфорд, ни Арабеллы. Переборов раздражение, судья продолжил процесс:

— Арабелла покончила с собой. Этому также есть свидетели.

— Арабелла Брэдфорд жива

Наглец держался вызывающе невозмутимо. Облокотившись рукой на перила, он спокойно взирал на Уиллшоу.

— Чем Вы можете доказать свои слова?

Судья оттёр пот со лба. В воздухе стало невыносимо душно. Да, этот пират выдвигает абсурдные предположения. Но на каком основании? Есть ли у него доказательства, и какие? Да и можно ли верить морскому авантюристу? А вдруг это действительно блеф, умелая игра ловкого авантюриста, желающего обманом заполучить огромное состояние Черчиллей? Но нет, надо блюсти букву закона. На этом и строится наше гуманное общество. Пусть выскажется, тогда всем станет ясно, что доказательства не стоят выеденного яйца. Да и кто станет прислушиваться к словам какого-то флибустьера.

— Арабелла находится здесь, и я готов представить её суду.

По спине судьи пробежал холодок. Взгляд синих глаз проникал в душу, а дышать становилось всё тяжелее. Конечно, этот тип опытный мошенник. Панама, Пуэрто-Бельо и ещё много других, менее громких дел. Ну ничего, его делами ещё заинтересуется Адмиралтейский суд… Хотя что за обвинения он сможет предъявить ему? Испания в союзе с Францией, Англия воюет с Францией… Война на континенте, война в Новом Свете… Может, найдётся какой-нибудь грешок, как у бедняги Кидда? А если нет, то… Среди судейских много ловких ребят — отыщут, к чему придраться. Последние мысли немного успокоили Уиллшоу, и он продолжил допрос:

— Кто докажет, что предъявленная Вами девушка — Арабелла Брэдфорд?

— Мистер Годфри. Позволите ли задать ему несколько вопросов? Буква закона требует, чтобы слово было предоставлено всем сторонам.

Сильвер безмятежно улыбался. От возмущения кровь вскипала в жилах Уиллшоу, приливая к лицу, и горячо пульсировала в висках. «Опять говорит о букве закона. Не нравится мне это. Видно, знает он эту букву закона, а значит…Хотя уж если говорить о законе, то пусть сам попробует оправдаться перед ним». Уиллшоу перевёл сбившееся дыхание. Да, его астма точно обострится. Лишь бы не сейчас, а потом, когда закончится процесс.

— Мистер Годфри, Вам предоставляется слово

Из первых рядов выступил полный румяный джентльмен с рыжими торчащими в сторону усами. Уиллшоу показалось, что он старается не смотреть в ту сторону, откуда доносился голос Сильвера.

— Уважаемые судьи, — уверенно начал Годфри. — Хотелось бы уточнить — кто такой Питер Сильвер? Что за молодой человек сейчас утверждает, что предъявит нам и миссис Дженнифер Брэдфорд, и мисс Арабеллу Брэдфорд? Морской авантюрист, пират, промышляющий грабежами. Мне лично появление его на корабле показалось в высшей степени странным.

Судья облегчённо вздохнул. Непримиримый оппонент признан свидетелем авантюристом, и поэтому легко было бы доказать, что эта история с внезапно воскресшими дамами — лишь одна из его авантюр. Все аргументы легко рассыпались в прах.

— Объяснитесь, пожалуйста, мистер Годфри,

Годфри перевёл дыхание и произнёс, стараясь придать голосу особую торжественность.

— Всех мужчин испанцы загнали в трюм, а связанную мисс Брэдфорд унесли в капитанскую каюту. Человек, называющий себя Сильвером, появился позже. Он был одет в одежду капитана «Инфанты». Вот что я думаю — почему испанцы не бросили его в трюм? Вместе со всеми? Может, он был с ними в тайном сговоре?

— Суд сделает выводы, мистер Годфри, — прервал его судья. — Вы должны говорить только о фактах. Что вам сообщил человек, который назвался Сильвером?

— Что он убил капитана, а мисс Брэдфорд покончила с собой.

Уиллшоу вновь нахмурился. Этот авантюрист или сейчас лжёт, или лгал тогда. Значит, его показаниям в любом случае нельзя верить.

— Вы слышали, мистер Сильвер? Надеюсь, Вы не будете оспаривать собственные слова? Со слов свидетеля, именно Вы сообщили о самоубийстве мисс Брэдфорд.

Наглый авантюрист лишь усмехнулся в ответ:

— Могу я задать свидетелю несколько вопросов?

— Разумеется, мистер Сильвер. У нас открытое заседание, и мы следуем точно букве закона.

— Видели ли Вы тело Арабеллы Брэдфорд?

Годфри недоумевающее взглянул на Уиллшоу, будто ища поддержки. Затем он с трудом выдавил из себя:

— Нет, капитан. Вы сами подтвердили факт её смерти. Или Вы лгали нам тогда?

— Ещё один вопрос, мистер Годфри. Видели ли Вы тело Педро Альвареса?

— Видел. Собственными глазами. Когда испанцы высаживались в шлюпки, они несли его на руках.

Судья нервничал, переводя взор то на переступавшего с ноги на ногу Годфри, то и дело вытиравшего лицо платком, то на безупречно спокойного Сильвера. Смуглая рука капитана покоилась на перилах, наполовину скрытая пенящимися вокруг неё кружевами рубашки. На среднем пальце красовалось крупное кольцо с синим сапфиром. Скрипнув, дверь залы захлопнулась — процесс покинул какой-то буржуа из задних рядов.

Годфри стоял посередине зала, переминаясь с ноги на ногу и вытирая пот с наморщенного лба. Странные речи капитана, когда-то клятвенно уверявшего всех в гибели мисс Брэдфорд, привели сего достойного, но весьма недалёкого джентльмена в состояние полного замешательства. Он изо всех сил тщился вспомнить происходившее тогда, но время стёрло многое, а что-то он и сам со всех сил старался забыть. Но этот Сильвер, этот наглец! Бесстрастно глядя то на судью, то на Годфри, он продолжал допрос, будто вообразил себя представителем суда.

— Как, по-Вашему, был убит капитан Альварес?

Эта картина навсегдаврезалась в сознание Годфри. Он инстинктивно не доверял Сильверу, но Альварес… Это чудовище, насмехавшееся над ними, когда они, подгоняемые плетями надсмотрщиков, карабкались по трапу. Он хорошо помнил это лицо, искажённое злобой, ухмыляющееся, с жестоким прищуром мутно-голубых глаз. Он вспомнил. Да, неприязнь к Сильверу возникла именно из-за этого неуловимого сходства. Картины сменялись, будто в калейдоскопе — зловещая ухмылка, захлопывающаяся дверь трюма а потом — то же лицо, но бледное, мёртвое, с подёрнутыми поволокой глазами, бессмысленно уставившимися в потолок. Он лежал на палубных досках, а вокруг него виднелась спёкшаяся кровь. Слева, на груди, на рубашке расплывалось тёмно-красное пятно. Годфри кашлянул, пытаясь подавить подступающий к горлу приступ тошноты.

— Рана была слева на груди, — пробормотал он. — Наверное, его убили кинжалом, ударив спереди и сбоку. Было много крови, она залила почти всю каюту.

— Где, по-вашему, мог стоять убийца? Сзади, напротив или сбоку?

— Наверное, всё же лицом к Альваресу, — Годфри изо всех сил пытался отогнать страшное видение, но оно вновь и вновь возвращалось. — Вам, капитан, это, конечно, виднее. Но разве не Вы убили капитана? Вы же сами об этом сказали всем нам.

Судья сдвинул седые брови и закашлялся.

— Позвольте Вас перебить, мистер Сильвер. Я ничего не понимаю. Вы или не Вы убили капитана Альвареса?

В отличие от судьи, Сильвер не выказывал никаких признаков волнения

— Прошу Вас, Ваша честь, немного терпения. Скоро Вы всё узнаете.

— Но, если Вы солгали своим товарищам…

— Простите, Ваша честь, разве я утверждаю, что солгал? Позвольте ещё задать несколько вопросов?

Судья взглянул на капитана.

— Разумеется, мистер Сильвер. Мы следуем букве закона. В нашем обществе каждый имеет право высказаться в суде.

— Мистер Годфри, как, по Вашему мнению, Сильвер мог оказаться в капитанской каюте?

Судья выругался себе под нос. «Полный абсурд», — подумал он… - «этот авантюрист положительно обезумел. Он свидетельствует против самого себя. Странно и глупо. И почему он говорит о себе в третьем лице?». Он вперил взор в растерянное лицо Годфри. Тот вытер лоб платком.

— Вам это лучше известно, мистер Сильвер. Я уже сказал, что мне это кажется странным. Если Вы из Нассау, то должны были находиться в трюме, вместе со всеми.

Питт Уоллес взглянул на Вольверстона. Мысли путались. «Что он делает? И что за бред нёс вчера вечером? Почему он вчера прощался со мной? А теперь он разносит в пух и прах историю, которую когда-то сам рассказал. А если именно сейчас он скажет правду? Какая же она, эта правда? И почему миссис Брэдфорд бледней с каждой минутой?»

Годфри чувствовал слабость в ногах. Голова кружилась, а Сильвер невозмутимо продолжал допрос:

— Можете ли Вы сказать, знал ли кто-либо капитана Сильвера?

— То есть Вас, мистер Сильвер? — удивлённо произнёс бывший плантатор. — Нет. Никто из нас ранее не встречал и не знал Сильвера.

— Знал ли Сильвер кого-либо из пленников? Как он обращался к ним?

— Он знал всех. С первой минуты он обращался по именам. Мне показалось странным, ведь никто из нас никогда его раньше не видел.

Судья нахмурился. Ему вдруг показалось, что этот наглец насмехается над ним, над судом и над мистером Годфри. «Следовать букве закона», — вспомнил он слова Сильвера, — «да, положительно, этот авантюрист сейчас издевается не только над буквой закона, но и над его духом, и над всеми нами». «Но, вместе с тем», — спасительная мысль мелькнула в мозгу, — «он издевается и над самим собой, рассыпая в прах все доказательства своего, Питера Сильвера, бытия. Сейчас он докажет, что он — капитан корабля-призрака из морских романов». Судья с интересом взглянул на стоявшего на лестнице капитана. Тот вперил в его лицо холодный взгляд синих глаз. Уиллшоу с трудом удержался от смеха. «Точно, капитан корабля-призрака», — судья едва удержался, чтобы не рассмеяться, — «послушаем, к какому сказочному финалу приведут его вопросы».

— Можете ли Вы это как-либо объяснить? — продолжал Сильвер

— Нет, не могу,

Годфри окончательно запутался. Не понимая, чего же хочет от него Сильвер, он отвечал, не задумываясь о смысле заданных ему вопросов.

— Опишите, пожалуйста, внешность Арабеллы Брэдфорд,

Судья закашлялся. Проклятая астма подступала всё ближе, а этот наглец ещё ухмыляется, и смотрит куда-то в зал. Уиллшоу проследил за взглядом капитана. Предчувствие его не обмануло, это были те трое, на которых он обратил внимание в начале процесса. Одноглазый великан, разряженный тощий юнец и женщина в простой накидке. Великан ободряюще кивнул Сильверу. Может, сообщники? Трое авантюристов, желающих заполучить наследство Мальборо? На лице Годфри читалось непонимание.

— Это была худощавая девушка лет шестнадцати, среднего роста, смуглая, с чёрными волосами и очень синими глазами, очень подвижная, своевольная, упрямая. Родители её баловали и позволяли делать всё, что она хотела.

— Я обещал суду представить мисс Брэдфорд, — твёрдо произнёс Сильвер. — И я подтверждаю, что она находится здесь. Более того, мистер Годфри, Вы можете её видеть и опознать. Укажите, пожалуйста, на человека, чей рост, телосложение и внешность сходны с Арабеллой?

— Значит, Вы утверждаете, что я могу её видеть? — с недоумением пробормотал бывший плантатор.

— Да, мистер Годфри.

Годфри повернул голову. Бесчисленные женские лица плыли перед затуманенным взором. Блондинки, брюнетки, шатенки, молодые и не очень, худенькие и полные — всё смешалось и кружилось вокруг него в какой-то фантастической пляске. Взгляд скользнул по лестницам, балконам и остановился на капитане.

— Она не похожа ни на одну из присутствующих дам. Единственный человек, сходство которого с Арабеллой Брэдфорд несомненно, это капитан Сильвер. Насколько мне известно, они состоят в близком родстве.

Годфри растерянно взглянул на судью. Лицо блюстителя закона было нахмурено.

— Ваша честь, единственный человек, похожий на Арабеллу Брэдфорд — капитан Сильвер.

На губах Сильвера играла дерзкая улыбка. Внезапно Уиллшоу почудилось, что он попросту издевается над судом, высмеивая и доводя до абсурда всё происходящее вокруг. В груди судьи уже слышался свист — предвестник подступающего приступа астмы. Закашлявшись, он с трудом выдавил из себя:

— Насколько я понимаю, речь всё же идёт о женщине. И я тоже не вижу рядом ни одной похожей на Вас дамы. Может, у Арабеллы Брэдфорд были ещё какие-либо особые приметы?

Пот выступил на лице Уоллеса. Мерцавшие глаза Сильвера, его странный голос — вчера, в таверне. «Что он делает?» — беспокойство, не покидавшее Питта, ещё более усилилось, — «Он просил прощения за ложь. Ложь о себе, а не о Арабелле. Значит…». Догадка сверлила запутавшийся ум. Он чувствовал это, давно чувствовал. Подозревал с самого начала, с того первого момента, когда увидел это лицо. Так значит… Или нет? А если нет, что случится тогда? Питт поднял голову. Насмешливый взгляд Сильвера встретился с его взором. Капитан весело кивнул квартирмейстеру и ободряюще улыбнулся. В тот же миг Питт ощутил на своих плечах тяжёлую руку Вольверстона.

— Держись, приятель, — шепнул ему старый пират. — Главное — держись.

Годфри вытер пот с наморщенного от напряжения лба и перевёл дух. Годы стёрли из памяти черты губернаторской дочери, и он уже с трудом воскрешал в сознании её образ. Дерзкая отчаянная девчонка. Она вечно носила светло-голубые платья и придерживала их левой рукой, чтобы удобнее было двигаться. Стремглав, сбегала с обрыва над пристанью. Вокруг неё вечно вилась эта мальчишечья ватага. Но было ещё что-то, и это что-то то всплывало в памяти, то вновь тонуло в забвении.

— У неё на шее вечно болтался какой-то медальон, — наконец пробормотал он, — на нём был изображён герб Черчиллей.

Локоны напудренного парика Уиллшоу мерно покачивались. Годфри вытер лицо платком. Казалось, он вот-вот лишится чувств от умственного перенапряжения. А этот наглец… Нет, кажется судья снова взял слово.

— Что было внутри? Если девушка, которую собирается представить нам мистер Сильвер, действительно Арабелла Брэдфорд, то у неё непременно должен быть этот медальон. Или Вы скажете, капитан, что его забрали испанцы? Так что было в медальоне, мистер Годфри?

Годфри задумался. Забыв о требованиях этикета, он беспрестанно потирал пальцами лоб. Медальон… Когда же это было? Видел ли он то, что находилось внутри? В сознании смутно всплывал тот вечер. День рождения Арабеллы… Бывший плантатор облегчённо вздохнул и подобострастно взглянул на судью:

— Вспомнил. Мистер Уиллшоу. Там была миниатюра с изображением их семейства. Миссис Брэдфорд увлекалась живописью, и когда её дочери исполнилось четырнадцать, она написала эту миниатюру и оправила её в серебро. Этот медальон был её подарком на день рождения.

— Значит, говорите, миссис Брэдфорд увлекалась живописью?

На лице судьи мелькнуло недоверие. Он с недоброй ухмылкой взглянул на стоявшего на лестнице капитана.

— Наверняка есть и другие картины, изображающие миссис и мисс Брэдфорд. В этом случае мы легко сможем разоблачить обманщика. Не так ли, мистер флибустьер?

Сильвер переводил бесстрастный взгляд то на судью, то на Годфри.

— Я готов представить суду и медальон и несколько других работ кисти миссис Брэдфорд. На них изображены она, её супруг и её дочь.

Судья напряжённо всматривался в лицо капитана. Значит, он не блефует, или… Но разве пират не может найти какую-нибудь портовую девку, похожую на мисс Брэдфорд, тем более, что у него есть её изображения? Надеть на неё парик… Ну, к примеру… Допустим, парик можно снять. Если она рыжая или блондинка, подлог будет разоблачён. А если брюнетка? Какая-нибудь пленная испанка? Почему нет? Ещё доказательства… Миссис Брэдфорд… Но это тоже может быть какая-нибудь переодетая авантюристка.

— Вы неплохо подготовились, мистер Сильвер, — пробормотал судья, — но, может быть, у Вас будут ещё доказательства? Внешнее сходство важно, но всё-таки… Родимые пятна, шрамы… Кстати, где же обещанный Вами медальон?

Сильвер улыбнулся.

— Медальон у меня, и я тотчас же представлю его суду. Сразу после того, как задам ещё пару вопросов уважаемому свидетелю?

Годфри, вознамерившийся вернуться на своё законное место, вновь вытер пот со лба и с надеждой взглянул на судью. Однако слова Уиллшоу не оправдали его надежд.

— Разумеется, — кивнул судья, — Не стоит каждый раз спрашивать меня об этом.

— Какие ещё приметы мисс Брэдфорд Вы можете вспомнить?

Годфри нахмурился. Ему вдруг почудилась насмешка в прищуренных глазах капитана. Он силился вспомнить, и вдруг его осенило:

— Шрам на правой руке от кисти до локтя — она упала с реи, когда играла на корабле вместе с Нэдом Вольверстоном, другом семьи

Пот струился рекой. Годфри вытер пот со лба. В глазах судьи явственно читалось удивление:

— Арабелла Брэдфорд падала с реи? Вы уверены в этом, свидетель?

— Клянусь Вам, это чистая правда, — Годфри перекрестился. — к миссис Брэдфорд часто приезжал мистер Вольверстон, и он брал её дочь на корабль. Я уже говорил — родители слишком много позволяли этой девчонке.

— Интересный факт, господин Годфри, — кивнул судья, — продолжайте, капитан

Сильвер вместо ответа сбросил камзол, отвернул манжету и обнажил правую руку, открыв взглядам шрам. Он находился именно на том самом месте, которое указал Годфри.

Судья вновь закашлялся. Удушье неумолимо подступало. Единственное, чего ему хотелось — это поскорее завершить процесс. Неважно, чем он закончится, и что произойдёт…

— Что Вы хотите сказать, капитан? Причём тут Ваш шрам? Мы ведь говорим не о Вас, а о Арабелле Брэдфорд? Или же…

— Да, Ваша честь, — с усмешкой промолвил Сильвер. — Именно то, о чём Вы подумали. Перед Вами — Арабелла Брэдфорд.

По ступеням спустился мальчик-писец. Остановившись перед капитаном, он с любопытством уставился на него. Тот, сняв с шеи серебряный медальон, протянул его писцу. В зале не было слышно ни единого звука. Юные леди, в начале процесса восхищавшиеся мужественным капитаном, стыдливо потупили глаза и спрятались за юбки разряженных в пух и прах мамаш. Уоллес стоял ни жив, ни мёртв, устремив взгляд на бывшего друга. Холодные струйки стекали по лбу и спине. Ноги подкашивались, и лишь широкая грудь Вольверстона оказывала пассивную поддержку его обмякшей спине. «Теперь я понял», — бормотал он себе под нос, — «и то, что он просил прощения за ложь, и прощание. Всё кончено. Мы больше не сможем быть друзьями. Кто я ему, то есть ей? Сможет ли она меня уважать, и как отнесётся ко мне? Кем будет она для меня — возлюбленной, другом или капитаном? Нет, мне придётся уйти. Так, как ушёл де Фонтейн».

— Простите, мисс, но, быть может, теперь Вы поведаете суду Вашу версию? Что же произошло в каюте капитана Альвареса, и как Вам удалось освободиться?

— Как Вам сказал мистер Годфри, меня связали и отнесли в каюту капитана. Он хотел меня обесчестить, а потом отдать на забаву команде.

Юные леди, уже было потерявшие интерес к Сильверу, вновь подняли на него свои глазки, но в них уже было не обожание, а неподдельный интерес. Мамаши зашикали на них. Некоторые, наиболее чувствительные девушки попытались упасть в обморок, но толкотня в зале помешала им осуществить это, большей частью осознанное, намерение.

— Альварес пригрозил мне, что, если я не буду более сговорчивой, то он всё равно добьётся своего, а потом пустит меня на корм рыбам. Он развязал мне руки, чтобы я привела себя в порядок и приготовилась встретить его как послушная девочка, и вышел из комнаты. Он был сильно пьян…

Прервав свою речь, девушка взглянула в зал. Сотни любопытных глаз глядели на неё, но Арабелла будто бы не видела этого. Мысленно погрузившись в прошлое, она снова и снова переживала события того вечера. Она вспомнила, как спряталась за ширмой, со страхом и нетерпением ожидая возвращения Альвареса. Жуткий, будто набатом отдающий в мозгу звук приближающихся тяжёлых шагов, странное чувство опьянения от винных паров, вдруг наполнивших всю каюту, хриплый голос перебравшего капитана… Она сидела на кровати, прижав к себе отцовский кинжал и мысленно прощаясь с жизнью. Но вот он подошёл и, обняв за плечи, грубо притянул к себе, пытаясь поцеловать в губы… А его слова — мерзкие, липкие, словно нечистоты… Она даже не успела осознать, что и зачем собирается сделать — просто рука ощутила, что кинжал вошёл в его тело. И вновь лицо Альвареса — с недоброй ухмылкой на губах, с расширившимися от удивления и боли глазами. Его губы беззвучно шевелились, но уже через мгновение он рухнул на пол, заливаясь кровью.

Переполненный зал молчал. Сотни любопытных глаз глядели на стоявшую на лестнице девушку в мужском камзоле. Перед её взором медленно плыли их лица. Арабелла судорожно вцепилась в перила.

— Продолжайте, мисс, — от Уиллшоу, не ускользнул внезапный приступ головокружения

— Простите, Ваша честь, — будто проснувшись, промолвила Арабелла, — просто я вспомнила всё. То, что произошло четыре года назад…

Уиллшоу раскрыл медальон. Сходство с мисс Брэдфорд было несомненным. Дышать стало немного легче.

— Продолжайте, суд Вас внимательно слушает

— Когда меня схватили испанцы, единственное, что я успела сделать — это спрятать под одежду кинжал моего отца, выпавший из его рук в тот момент, когда он был убит. Поэтому, как только капитан вышел, я спряталась за занавеской и приготовилась покончить с жизнью. Я просила Бога простить мне этот грех, ведь я просто хотела избежать судьбы дурных женщин. Но Бог, видимо, направил мою руку и помешал мне совершить самоубийство. Поэтому в ту самую минуту, когда Альварес приблизился ко мне, я инстинктивно развернула нож и ударила его между рёбрами. Туда, где, по моему мнению, находилось сердце. У меня был один-единственный шанс. Но что бы Вы сами сделали на моём месте? Воспользовались единственным шансом или дождались, пока в каюту явятся пьяные матросы?

— Но как Вам удалось захватить корабль?

— А разве Годфри не рассказал Вам всё?

На губах девушки мелькнула улыбка. Она уже не казалась Уиллшоу дерзкой.

— Это просто невероятно, мисс, — оторопело пробормотал он. — Согласно показаниям мистера Годфри, Вы руководили боем и захватили ещё одно испанское судно?

— Да, это так, — кивнула она.

— Но почему Вы выбрали этот путь?

— А разве у меня был другой выбор? Отца убили на моих глазах, о судьбе матери я тогда ничего не знала. Единственно, как я могла бы прокормить себя — это работать девушкой в баре, но Вы сами знаете, какая у них репутация.

— Так Вы заботились о своей репутации и о чести девушки?

— Безусловно.

— Значит Вы, простите за нескромность, невинны?

— Невинна? — на губах Арабеллы мелькнула саркастическая усмешка. — Странное слово — невинность. Почти что безгрешность. Да, моя честь не пострадала, но можно ли так назвать девушку, на счету которой — немало чужих жизней? Я видела пьяные драки, женщин, продававших себя в кабаках пиратам… Но честь моя не пострадала.

— Редкий пример добродетели, — пробормотал судья, — странно для пиратов.

— Для них я была и остаюсь Питером Сильвером. Даже если бы об этом узнали и попытались воспользоваться… Не думаю, что этот человек дожил бы до вечера. Думаю, те, кто видел меня в бою, могут это подтвердить.

Судья вновь взглянул в зал. Из толпы выдвинулся высокий худой джентльмен в золотистом камзоле с манерами утончённого светского льва. Уиллшоу хорошо знал его. Это был граф Солсбери, один из ближайших друзей Её Величества.

— Позвольте мне сказать, Ваша честь

— Разумеется, граф.

Судья попытался вздохнуть. Одышка подступала. По спине рекой струился пот. Процесс выходил из-под контроля.

— Слово предоставляется графу Солсбери.

— Ваша честь, Вы помните историю, которая произошла со мной в прошлом году? Мой фрегат захватили испанцы, моя супруга скончалась от сердечного приступа, а нас с дочерью доставили в резиденцию президента Панамы. Если бы не эта девушка… Тогда я считал её капитаном Сильвером. Она освободила нас, спасла от неминуемой смерти. Если желаете, я расскажу подробнее, но об этом достаточно написано во всех лондонских газетах. После этого, на её корабле, нас доставили на Ямайку, а по пути освободили ещё двух английских пленников — графа Вандомского и его шестнадцатилетнего сына. Прибыв в Англию, я поклялся до конца жизни помнить о том чудесном спасении, и о юном капитане, который освободил нас. Но я никак не ожидал, что этот капитан окажется девушкой, которая немногим старше моей Элен.

В мозгу Уиллшоу вновь мелькнуло недоверие. Слишком много совпадений. Но Солсбери — нет, он не станет на сторону авантюристки. Значит, эта девушка говорит правду? Но нет, надо собрать все доказательства.

— Может ли кто-нибудь ещё подтвердить, что это действительно Арабелла Брэдфорд? Хорошо бы ещё объяснить, откуда у шестнадцатилетней девушки такие странные способности?

Из зала вновь раздался голос, но на этот раз это был именно тот одноглазый великан, на которого обратил внимание Уиллшоу. Старый пират легко двигался вперёд — едва увидев его внушительный вид и не менее внушительную саблю, присутствующие тотчас же расступались.

— Позвольте мне, Ваша честь. Меня зовут Нэд Вольверстон

— Откуда Вы знаете Арабеллу?

— Я знаю её с рождения, и я хорошо знал её мать, миссис Брэдфорд. Я часто бывал на острове и брал девочку на корабль. Лет с пяти она заинтересовалась тем, как устроено судно, и просила меня всё показать ей. Я легко уступал её желаниям, даже позволял лазать по вантам. Мои матросы страховали Арабеллу, но однажды они не смогли её удержать, и она упала с вант грот-брам-рея. После этого миссис Брэдфорд хотела запретить ей бывать на корабле, но Арабелла всегда умела настоять на своём… Вскоре визиты на корабль корабля возобновились, она научилась ставить паруса, а вскоре освоилась на месте капитана. Следующим желанием её было взять с собой в рейс. Вначале понарошку, несколько раз пройтись мимо берега, а потом — и в серьёзное плавание. Она просила научить её стрелять и фехтовать, и даже в этом я не смог ей отказать. Все мы баловали её, и лишь Богу было известно, что не зря. Страшно подумать, что было, откажи я ей её просьбах.

— Вы пират?

— Я был пиратом, когда плавал вместе с Бладом. После его перехода на королевскую службу я оставил пиратство и служил в его флотилии, но, попав на «Инфанту» с Арабеллой, я посчитал необходимым постоянно быть рядом с ней.

— Блад знал про Ваши занятия с Арабеллой?

— Он несколько раз приезжал вместе со мной и видел девочку. Он называл её настоящим матросом и говорил, что, если бы она была мужчиной, непременно взял бы к себе. Конечно, это было шуткой — кто мог знать, что случится?

Судья наморщил лоб и начал перебирать бумаги.

— Насколько я помню, в документах, переданных мне Доджсоном, значилось ещё одно письмо.

Помощник судьи, порывшись в увесистой пачке, передал документ

— Да, точно. Ходатайство о награждении Питера Сильвера за освобождение Багам от испанцев. Можете объяснить, что это значит?

— Это было нашим первым рейдом. Именно тогда Арабелла вновь встретилась с Бладом.

— Насколько я помню, губернатор Блад тоже сообщил, что миссис Брэдфорд жива. Это правда?

Помощник вновь передал документ — запрос суда губернатору Ямайки и его ответ на письмо.

— Но где же тогда миссис Брэдфорд?

Арабелла улыбнулась.

— Питт, помоги ей.

Из толпы вышла женщина. Это была та самая дама, что стояла у двери. Она скинула грубую накидку, и взорам судьи предстало великолепное атласное платье..

— Значит, Вы…., - начал судья, но тотчас же замолчал. Происходящее на процессе полностью вышло из-под контроля.

— Да, это она, — раздалось несколько голосов из первых рядов. Уиллшоу прекрасно знал их — это были видные представители вигов — Шрусбери и Годольфин.

— Надеюсь, Её Величество тоже помнит меня, — робко произнесла женщина. — Когда-то мы с ней были подругами.

Приступ удушья был совсем близко. Уиллшоу судорожно хватал губами воздух. В груди всё свистело, будто духовой оркестр, выводивший немыслимую какофонию. Этот приступ кашля… Судья протянул руку к стоявшей на столе настойке. Горький эликсир разлился по жилам, а в груди стало немного легче. Переведя дыхание, Уиллшоу вновь заговорил.

— Значит, Вы подтверждаете, что эта девушка…

— Да, это моя дочь.

Из зала вновь раздался чей-то голос.

— Разрешите, Ваша честь? Меня зовут Джеффильд.

Уиллшоу кивнул.

— Я тоже подтверждаю, что эта девушка — Арабелла Брэдфорд. Я был помощником её отца, губернатора Нью-Провиденс. Я хорошо знаю её. Однажды она заставила меня упражняться с ней в фехтовании, и чуть не довела до апоплектического удара. Это было как раз в тот день, когда на острова напали испанцы. Если бы я знал тогда, как пригодится ей её умение, я бы не стал ворчать на эту бедную девушку. Об одном лишь жалею — что не узнал её тогда. Иначе ни за что бы не покинул корабль.

— Желает ли ещё кто-нибудь взять слово?

После всего случившегося в зале судья, которого, наверное, не удивило бы теперь даже появление на процессе самого короля Джулиана, но тот, как ни странно, не появлялся. Заседание было закрыто, а оглашение решение перенесено на следующий день. Обеим наследницам было предписано не покидать замка.

Примечания

Джон Черчилль, первый герцог Мальборо, известный военный и политический деятель Англии, имеющий репутацию самого выдающегося полководца в истории этой страны. В юности служил во флоте под началом Джеймса, герцога Йоркского, брата короля Якова. Определённую протекцию ему оказывала сестра Арабелла Черчилль, официальная любовница Джеймса. В 1677–1678 вступил в брак с Сарой Дженнингс. В годы правления королевы Анны, фавориткой которой была Сара, играл ключевую роль в политической жизни страны. Известен своими крупнейшими военными победами в войне за Испанское наследство. Принадлежал, как и его супруга, к партии вигов. Публичный разрыв между Сарой и Анной и большие потери Англии при Мальплаке (1709-1710-е годы) значительно усилили влияние тори (союз Харли-Сент-Джон), и в 1712 году Черчилль был отправлен в отставку и обвинён в растрате государственных средств. Вернулся в Англию после смерти Анны Стюарт. Отношения Джона Черчилля и его супруги обычно характеризуется как чрезвычайно крепкий союз, в котором рука об руку шли любовь и деловое сотрудничество. Несмотря на то, что в пьесе Эжена Скриба "Стакан воды" Сара Черчилль увлечена Мэшемом, большинство источников утверждает, что у Сары и Джона была крепкая семья.

Роберт Харли, первый граф Оксфорд — видный политический деятель эпохи Анны Стюарт, с 1704 года возглавлявший министерство иностранных дел в правительстве Годольфина, а с 1711 года занимал должность лорда-казначея. Активно покровительствовал литераторам, в том числе Джонатану Свифту, но, в то же время, активно использовал придворные интриги для достижения политических целей (в том числе и через посредничество Абигайль Мэшэм-Хилл). Принадлежал к партии тори.

Генри Сент-Джон (с 1712 — виконт Болингброк) — один из крупнейших политических деятелей эпохи Анны Стюарт, политическая деятельность которого начинается с 1700 года. После 1710 года стал самым влиятельным человеком в английской политике. Известен своей литературно-философской деятельностью, а также склонностью к придворным интригам. Отношения с Харли носили противоречивый характер — от дружбы до ведения интриг друг против друга (последнее — уже после бегства Черчилля).

Джеймс Саунтон, герцог Йоркский — вымышленный персонаж. Несмотря на то, что в пьесе Эжена Скриба Анна Стюарт увлечена бароном Мэшемом, большинство источников свидетельствуют, что единственной любовью Анны был её супруг Георг.

"после изрядно нашумевшей отставки Сары Черчилль и бегства во Францию её мужа, лишённого титула и состояния"

Не совсем точно с исторической точки зрения — разрыв между Сарой и Анной произошёл в 1709 году. После этого со стороны Сары было предпринято несколько неудачных попыток к примирению, которые неизменно заканчивались очередной ссорой. Джон Черчилль был отправлен в отставку в 1712 году, т. е. примерно через три года после разрыва между его супругой и королевой. Опасаясь ареста, супруги бежали в Бельгию (а не во Францию). Их имущество не было изъято и передано в казну. Даже дворец Бленхейм, впоследствии всё же конфискованный, оставался в собственности Сары Черчилль вплоть до её смерти.

(надеюсь, автор романа имеет право на некоторые исторические неточности…)

"Благодаря стараниям газетчиков Сент-Джона" — в отставке Черчилля большую роль сыграла газета "Экзаминейтор", которой покровительствовал Сент-Джон

"члены семейства Мальборо, в жилах которых текла кровь отчаянных морских авантюристов, имели странную власть над сердцем и разумом Стюартов"

— Елизавета Дрейк, потомок пирата Френсиса Дрейка, была матерью Уинстоуна Черчилля, отца Джона Черчилля.

— Сестра Джона Черчилля Арабелла Черчилль была официальной любовницей Джеймса, герцога Йоркского, брата короля Якова, и связь эта длилась более десяти лет. Супруга Джона Черчилля с детства дружила с принцессой Анной и оказывала на неё огромное влияние вплоть до их скандального разрыва в 1709 году.

Претендент (так его чаще всего называют — the Pretender) — родной брат Анны, кардинал Йорк (герцог Йоркский), которого французы откровенно поддерживали и называли Яковом 3-м. В реальности в его пользу интриговали тори, и об этом будет немного дальше. Что касается Солсбери, то кроме реального имени и реальной принадлежности к католической вере ничего общего с Оливером Сесилом, графом Солсбери он не имеет (во-всяком случае, этого не предполагалось). Остальные герои (если в примечаниях не сказано об их реальном существовании) — вымышленные. Миссис Морли и миссис Фриман — псевдонимы для переписки Анны и Сары, придуманные ими чтобы обойти светские условности. Мистер Фриман — муж Сары, герцог Джон. Мужа Анны чаще в шутку называли "датский монстр". Разумеется, сама Дженнифер Марианна — чисто вымышленный персонаж